SUN BOOK, volume 2 by Luche1

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается Книга Солнца: Том 2 Произведения современных авторов. 2021. – 320 с., 16+ В трёхтомное издание «Книги Солнца» вошли произведения 160 авторов из 20 стран мира. Восходы и закаты, протуберанцы и солнечный ветер, вспышки и пятна на солнце, солнечные зайчики и солнечные блики в верхушках деревьев, солнечные цветы и солнечные цвета, солнцестояния и солнцепоклонники, великие храмы, таинственные мифы и легенды, стихи и проза, музыка и живопись — всё, что связано со «Звездой по имени Солнце»… Составитель и главный редактор: Людмила Чеботарёва (Люче) © Составитель: Людмила Чеботарёва (Люче), Израиль, 2021 © Авторы стихов, переводов, рассказов и эссе © Авторы песен и музыки © Авторы фотографий, картин и видеороликов

НЕКОММЕРЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ

Люди Солнца Они называют себя солнцепоклонниками, а имя им — езиды (субэтнос курдов). В русской литературе первые сведения о езидизме привёл А. С. Пушкин в «Заметке о секте езидов» на французском языке, помещённой в ранней редакции «Путешествия в Арзрум» (под Арзрумом Пушкин общался с езидским шейхом). Надо уточнить, что Солнце в езидизме не есть Бог. Езиды, обращаясь к Солнцу, называют его Шамс. Шамс это Светоносный Ангел — Шешамс, через которого они отправляют Всевышнему свою молитву. В езидизме сочетаются элементы ислама, иудаизма и христианства. Езиды верят в существование единого бога, его семи ангелов, из которых самый главный Малак Тавус, или «Джабраил», изображаемый в виде павлина. Считается, что религию основал шейх Шариф Ади ибн Мусафир, живший в XI – XII веках. Езиды почитали его как пророка. Они верили, что он ангел, переродившийся в человеческом облике. Предки езидов с древних времён проживали на севере Ирака. Во времена существования Османской империи, вынуждены были переселяться в соседние государства, спасаясь от истребления, защищая свою свободу. Мусульманский мир подверг народ гонениям, которые длились веками. За 12 столетий на езидов 72 раза нападали соседние исламские народы, устраивали геноцид, стремились уничтожить их культуру, веру. По словам представителей народности, последнюю тысячу лет они вынуждены жить с оружием в руках, пытаясь сохранить свою религию. За этот период в местах проживания езидов было много сражений. Народ считает самым сильным ударом вторжение в регион арабов. Ислам принёс народу огромные страдания, многих тогда вынудили принять эту религию. В ХХ веке неподалёку от иракского города Сулеймания археологами был найден свиток, в котором подробно описывалось противостояние езидов захватчикам. За несколько дней враг казнил около 100 000 горожан, которыми были езиды — зороастрийцы, отказавшиеся перейти в мусульманство. Те, кто остался жив, был взят в плен или принял ислам. Их использовали для нападения, уничтожения сбежавших езидов, прятавшихся в высоких горах.

9 Главная святыня народа — храм при мавзолее шейха Шариф Ади ибн Мусафира в Лалеше — расположена в 40 км от Мосула на севере Ирака. Основными культовыми предметами верующих езидов являются 7 статуэток птицы на высокой подставке (санджак), вылитых из бронзы. Они хранятся в Лалеше, являются символами 7 основных ангелов. Иногда представители особого сословия (кавлы) носят их во время процессий по селениям езидов, собирают пожертвования.

У езидов, исповедующих езидизм, существует ряд запретов. Самые многочисленные из них связаны с пищей. Запрещено есть мясо петуха, газели, рыбу, капусту, салат, тыкву. Нельзя носить одежду синего цвета, которая считается траурной. В бане мыться запрещено, что связано с осквернением воды. Нельзя произносить слово «шайтан» или слова, близкие с ним по звучанию. Три самых страшных греха: 1. вступление в брак с иноверцем и переход в другую веру; 2. вступление в брак, внебрачная связь с представителями других каст; 3.поднятие руки на представителя духовной касты. Есть езиды и в России, и среди них немало известных политиков, спортсменов, певцов.

Верховный в иерархии семи езидских ангелов — Малак Тавус — изображается в виде павлина. Он — посланник между землёй и Богом. Павлин, по верованиям езидов, — самое чистое и красивое существо на земле, его мясо не портится даже на солнце. В доме каждого езида обязательно есть изображения павлина.

Эдвард Мунк. Солнце, 1912

Галина Майорова

Середина-Буда, Сумской обл., Украина

***

*** Качали солнце озорные волны. Оно же, разгораясь всё сильней, Позолотило блики в них. В безмолвье Вдруг засияли тысячи огней. Их сполохи искрились и играли, Украсив щедро гладь морской воды. И сами в чудо верили едва ли, Теряя в волнах яркие следы. А солнце поднималось выше, выше… Купало в море пышные лучи. И чаек крик сильней и звонче слышен. Рассвет вручает утру все ключи…

Иду по мокрой улице. Навстречу солнце щурится, И радуга в полнеба расцвела. Даль, синевой омытая, И где-то за ракитами Сияют золотые купола. Мир изменился сказочно, И ласточки-проказницы Снуют в бездонных чистых небесах. Природа омоложена… Всего-то, как положено, От солнца вдруг растаяла гроза.

*** Солнце, как былинная жар-птица, Полыхнув, растаяло в закате. Начал по лугам туман стелиться, Как льняная выцветшая скатерть. Растворились в запахах сирени Соловьиных арий вереницы… И душа упала на колени, Чтоб о дне ушедшем помолиться.

Инга Макарова Санкт-Петербург, Россия

*** И устав кофеиновый груз нести, Вечер плавился от жары. И жужжали мне на ухо гнусности Беспокойные комары. Остывающей медной монетою Солнце падало в плазму вод. Отвернёшься, сморгнёшь — вот и нет его! — День свалился за горизонт. Нет ни радости и ни жалости, И карману названия нет. Сколько места ещё осталось там? Сколько примет ещё монет? И в щенячьей своей беспечности На краю у вселенских вод, Белой ночью, в гостях у Вечности, Жду невыспавшийся восход…

*** За прожитый день — спасибо! За свет его и за тень. Пусть Солнца рыжая рыба Ныряет в грядущий день, Чтоб всплыть золотою рыбкой, Дающей мне личный шанс Увидеть свои ошибки И новых — насовершать! Что можно ещё — исправить. Что нужно — ещё успеть. Рискнуть отступить от правил — Свои написать суметь. Саму себя не разрушить В гражданской своей войне… Ждать мира в сердцах и в душах, И мира — в моей стране. Но помнить: в любом затишье Таится всегда гроза… Мне нужно успеть услышать. Мне важно суметь сказать. Ныряй же, рыжая рыба! У каждого — свой горизонт. За нынешний день — спасибо! А дальше — как повезёт!..

Фото автора

Инга Макарова Санкт-Петербург, Россия Взгляд через объектив

Светлана Макашова Самара, Россия Гимн весне

Весна наступает со звоном капели! Снимайте дублёнки и тёплые шубы, Мечтайте о счастье все дни и недели, Наденьте улыбки на яркие губы! Очистите мысли от тлена и скверны, Ворчанье зимы уже тише и глуше, И солнце своими лучами безмерно Зальёт ваши Богу открытые души! Обнимет, любя, и согреет, лелея, Шепнёт, отпуская грехи и печали: «Уходит зима, мы её, не жалея, Проводим на совесть — вернётся едва ли!» Прощайте! Дышите! Дарите друг другу Тепло, украшая цветами запястья, Забудьте морозы и зимнюю вьюгу, Ведь люди рождаются только для счастья!

Ожидая рассвета Разбуженным яркими бликами света Средь мрачных равнин современных реалий, Нам вряд ли с тобой померещилось это — Всё так и случилось, как нам обещали, И солнца лучи разбивались на части, Дробясь о затылки, и плечи, и груди, Нам, в сущности, надо немного для счастья — Всем тем, кто во тьме позабыл вдруг о чуде, Готовым смириться в душе с чем угодно — Лишь лучик надежды на скорое лето, Чтоб с каждым закатом, вдыхая свободно, Не плакать во мгле, ожидая рассвета.

*** Из древности до нынешнего года Струится тихо времени река. Традиции великого народа До наших дней дошли через века. И со страниц давно забытых хроник Явился нам в начале всех начал Наш предок — славянин-солнцепоклонник, Что Солнце очень свято почитал, Которого хранил, даруя силы, С рождения до окончанья лет Царь-Солнце, Яркий Огненный Ярило! Он был теплом лучей всегда согрет И сеял хлеб, работал в огороде, Да хоть какой ты труд ни назови, С поклоном Солнцу ближе был к природе — Частица мира, света и любви. Прошли столетья, дни сменились ныне, Иные вера, чувства и слова. Светило не приравнено к святыне, Но связь времён, поверьте мне, жива. И праздников народных ритуалы Надёжно память спрятала весьма: Напев колядок и костры Купалы, И солнца диск, как вечный талисман.

Маргарита Маркова Лондон, Великобритания

У солнечных врат Неслышной походкою, в длинный наряд Облачившись, ступает навстречу Мне кто-то, и всюду зажжённые свечи Вдоль светлой дорожки горят. Кто ты, незнакомец, сестра или брат, — В сияющих белых одеждах? Тебя я встречала в мечтах и надеждах Когда-то у Солнечных врат. Там утро глазастое солнце в висок Целовало. И звонко монисты Катились, рассыпавшись вдруг в золотистый Под мягкой ступнёю песок. У Солнечных врат не земные заботы Томили, а лишь обещанье Той поступи лёгкой, и вновь ожиданье Предсказанной встречи и чуда свиданья. Откройся мне, ангел, о, кто ты?

После грозы Вымоет небо тучею пенной Ночная гроза. Солнце утрёт промокшей Вселенной Утром глаза. Небо, светлея, дразнит лазурью Ранней поры. Где-то гремят прокатившейся бурей Иные миры. Шорох теней и света обломки Из-за облаков. Мы — составные головоломки Лучшего из миров. И кто -то незримый, миры создавая, — Ты ли, Господь? — Как стеклодув, души вдувает В мёртвую плоть.

Наталия Маскова Калонж, пров. Жирона, Испания Закат

Малиновым сукном укрылись горы, Прощаясь навсегда с погожим днём. Неспешно зажигает старый город Огни. Играет ветер фонарём. Обычная затихла суматоха, В окру́ге зазвенела тишина. Лилового куста чертополоха Коснулась мягко полная луна. И в райском состоянии нирваны Осознаёшь могущество творца, За горизонтом, скалами чуть рваным, — Земной простор — без края, без конца. Огни сплетаются, сплетая всё в сознанье, Реальности моей порвалась нить. И в этом затянувшемся молчанье Мне хочется лишь грезить и любить…

Рассвет Теряется в тумане предрассветном Река. Над степью — розовый покой. И только ив печальных силуэты, Задумчиво склонились над водой. Укрылись травы свежею росою; Ленивый ветер между ними лёг. Обнявшись крепко с мерной тишиною, — Устал бродяга от степных дорог. Сырой туман, впитав реки молчанье, Клубится степью, свежесть ей даря. А небо ждёт с торжественным вниманьем, Когда окрасит сумерки заря.

Утро Café con leche с круассаном И свежий номер “El País” В кафешке под густым платаном Вкушаю лёгкий ранний бриз. Здесь солнце, отпуска не зная, Лучами тучи растолкав, Одно по синеве гуляет. Холмов румянятся бока. А воздух терпковато-пряный Придерживает маховик, Здесь не спешат, здесь всё — mañana))) Здесь счастьем пахнет каждый миг.

Нина Мацевило Минск, Беларусь

Ноябрьский день Это был необыкновенный, дивный день. Утром я впервые обратила внимание на то, что солнце появилось совершенно не там, на востоке, где обычно поднималось летом. Точка восхода сместилась настолько, что пришлась как раз на юг. И само солнце находилось так близко, что, казалось, стоит только дойти до опушки, и прямо там, за лесом, оно и есть — огромное, цвета червонного золота. Золото это не было застывшим — оно переливалось и плескалось, как нечто живое. От него струились длинные сверкающие лучи. Глазам больно было смотреть на него, но и оторваться от этого волшебного шара было невозможно. Солнце отражалось в окнах дома, стоящего неподалёку, и они полыхали жёлто-оранжевым пожаром. Не меньшим чудом казалось и небо. Сколько раз смотришь на него летом, и его голубизна становится привычной. Только поздней осенью в редкий погожий день небо обретает ту особенную глубину, которую называют синевою. Будто сказочный шатёр, простирается оно над землёй. В моём саду именно в ноябре дружно цветут незабудки необычного сорта — сплошь тёмно-голубые, без жёлтой серединки. Так вот небо теперь точьв-точь эти незабудки. Осенняя природа всё ещё торжествует. Опавший виноградник устлал землю толстым слоем крупных листьев. Каких оттенков там только нет! Рядом кусты барбариса. Их мелкая, ещё густая листва напоминает пёстрое жёлто-оранжевое кружево, в котором проглядывают ярко-красные серёжки плодов.

Но царица сада — это калина. Увешанная тяжёлыми кистями блестящих ягод, она ярким пунцовым пятном просматривается из любого уголка участка и создаёт праздничное настроение. Хотя считается, что её обильный урожай — к суровой зиме. Както большая стая неизвестных мне птиц опустилась на высокую берёзу, что растёт у нас под окном. Видимо, птицам нужен был отдых. Они без умолку щебетали — будто что-то оживлённо обсуждали. Вдруг часть этой тучи отделилась и налетела на два калиновых деревца. Гостьи облепили все ветви и стали склёвывать плоды. Да так молниеносно, что я побоялась, что мы останемся совсем без урожая. Я замахала руками, птицы тут же взлетели и присоединились к основной компании на берёзе. Через некоторое время стая снялась и потихоньку растворилась в воздухе. До полудня солнце продолжало сиять. Ощущение праздника не оставляло нас. Пёсик Дружок уселся на пригреве у южной стороны дома и совсем разомлел. Следя за моей работой, он наклонял голову то на один бок, то на другой. И при каждом его движении солнце поблёскивало в его тёмных глазах весёлыми искорками. Такое было впечатление, что он улыбается. Несмотря на ночные холода, петунии на клумбе возле дома не сдавались и даже стали ещё краше. Их сиреневые, розовые, фиолетовые и белые головки держались прямо и гордо. Бархатный львиный зев поражал многообразием и сочностью расцветок. А вот астры уже отошли, и нежно-розовые бальзамины, которые красовались до глубокой осени, поникли от первого заморозка.

Дружок подошел к крыльцу, лёг навзничь, задрав лапы, и стал перекатываться. Похоже, он просто чесал спинку, но в народе говорят, что это к ветру и перемене погоды. В это не хотелось верить. Только после обеда на горизонте стали появляться небольшие белые тучи, на которые можно было бы и не обратить внимания. Но мчались они слишком быстро и вскоре стали превращаться в огромные серо-белые острова, которые, казалось, оседали на верхушки леса. Прямо над моей головой выросло гигантское тёмное облако, рыхлое и пушистое, как ком серой ваты. Такие же облака нависли и над другими домами. В своём движении, они принимали причудливые формы, обгоняли друг друга, сцепившись вместе, увеличивались в размере и постепенно затянули синее небо. А на следующее утро вся земля оказалась укрытой снегом.

Фото Александры Шпартовой

Василий Мельников Минск, Беларусь Июньский рассвет Сужался времени зрачок, Как исключение из правил. Осинник зелени пучок В листву кипящую добавил. И обжигались облака, Глотая варево рассвета, В котором плавала строка Стихами пахнущего лета. Тайком по пойменным лугам Простоволосые наяды Спешили к смётанным стогам Будить влюблённых в звездопады. Тянула исподволь река К себе тумана одеяло — Ей для утех, наверняка, Июльской ночи было мало. А день невольно примечал, Ступая затемно по логу, Как факел солнца освещал Ветрам окольную дорогу.

Осенняя алгебра В новых одеждах осенние дни. Матричность взгляда. Я спотыкаюсь о круглые пни Старого сада. Сыто скалярами утро сполна, До горловины. Вектором смята отавы копна Возле рябины. Ось ординат, изогнувшись дугой, Тычется слепо В паханый воздух паскальной сохой, В сжатое небо. По ускользающим волнам абсцисс Без проволочки Катится дня холодеющий бриз К заданной точке. Но из аффинных пространств наяву На аппликате Солнце возводит в квадрат синеву В прежнем формате.

Тринидад сегодня Впитали камни звон кандальный У входа в дом колониальный. Решётки, жалюзи, ограды. Открыто в прошлое окно. И город, втиснутый в преданья, Хранит живые очертанья Эпохи той, что на наряды Пускала времени сукно. И нет нужды глаза сутулить, Чтоб рассмотреть морщины улиц, Где чешуёй слепой брусчатки Дорога вымощена в рай. Желтеет пальмы опахало, Сползает тени покрывало, Живой сосуд глазной сетчатки Наполнен солнцем через край. У ставни выпала ресница, На крыше млеет черепица. По крутизне базарных лестниц Стекает с площади жара. А жизнь идёт, скрипя веками, Мешая жесты с языками. Но… никаких тебе наместниц И тайн Мадридского двора.

Вернисаж Леи Моин Ашдод, Израиль

Лея Моин Великие светила И только на закате они опять встречались, и ровно полминуты друг другом любовались. Так день за днём по кругу, в приятном ожиданье… Закаты и рассветы — чудесные свиданья. Д. Кирсанов

Раскалённый огненный шар медленно опускается к горизонту. Удивительная звезда! Сколько божественнего угля сгорает в её топке, чтобы обогреть всех, чтобы каждому, живущему на Земле, подарить свой луч — тёплый, ласковый, проникающий в душу. Огромный диск коснулся линии моря. Лучей уже не видно, только красно-оранжевое блюдце. «Ты уходишь, Солнце, чтобы уступить место своей сестре — холодной Луне, даря ей свой свет. Прощай!» — машу ему рукой на последней ноте заката. «Солнце, ты нежное и жгучее, а твоя сестра Луна — гордячка». Говорят, что когда Б-г сотворил эти два светила, то наградил их светом обоих, но Луна заявила: — Я не желаю всходить на небосводе в одинаковых одеждах с сестрой. — Что же, — ответил Б-г, их отец, — отдай свой свет сестре, за это я подарю тебе звёзды. И Луна согласилась. Теперь она не выходит одна. Целый хоровод искрящихся звёзд появляются с ней, кружась и веселясь. Они такие разные, и только единомышленники объединяются в созвездия. Сколько их! Вот Большая медведица машет мне лапой. «Осторожно, — кричу ей, — не переверни ковш!». А вот Стрелец направил куда-то свой лук. «Эге-гей, не попади в меня, друг, я хочу быть сражённой только стрелой Амура». Луна и Солнце… две сестры, две подруги, две труженицы. У них нет выходных. Сколько тысячелетий, сменяя друг друга, дарят нам тепло и свет. Я сижу на берегу моря, наслаждаясь вечерней прохладой. Солнце давным-давно ушло, а Луна улыбается мне с высоты. Всмотритесь в её улыбку. Сколько в ней тайны и лукавства, где уж Джоконде! Успокоенная, бреду домой. «Спасибо вам, великие светила! В вас я черпаю силы и вдохновение. Пока я вас вижу, я живу!»

Солнечные ароматы Солнце бросило на нас и для нашего мученья в яркий час, закатный час, драгоценные каменья. Николай Гумилёв

Если я скажу, что солнце пахнет, вы ответите: «Что за вздор! Солнце не имеет запаха». И всё-таки у солнца есть аромат. Весной солнце пахнет свежими травами и сосновой смолой, нежными ландышами, которые расцвели из ожившей после зимы земли. Оно пахнет весенними звонами, новой листвой и пеньем птиц. Разве вы не чувствуете его аромат? Хотя… может быть, его аромат действительно больше понятен птицам. Но вот заканчивается день, и солнце удаляется на покой, и прячется за сонной рекой и бросает последние лучи, горящие, как отблески пожара. А вот липы, цветущие липы тоже выпустили свой аромат, чтобы приветствовать закат, и эти запахи слились в единый аромат заходящего солнца, и оно догорает ярким пламенем, как только может гореть лилово-жёлтый пожар. Сколько в этих красках света, сиянья, разбросанного по небу. И вот новые ароматы — ароматы надвигающейся ночи. В этих ароматах и в мерцании уходящих огней светятся розовым здания и впитывают ароматы ночи. Это ароматы хрустальных звёзд, фиолетово-синих облаков в сиянье уходящих лучей. Это ароматы тишины, ночной фиалки и слов любви, произнесённых кем-то в этот миг. Это ароматы морской волны, ловящей последние отблески заката. Вот и спряталось солнце, но аромат… остался аромат дня, что повис в ночной влаге и упал капелькой росы до восхода.

Ирина Морих Брест, Беларусь Посветлело Посветлело, посветлело — И опять душа запела! Вся природа влюблена — Словно вновь пришла весна! Над рекой кружатся птицы, Голос дерева звенит. Чуть заметно пар клубится, Ветерок слегка сквозит. Лилии глядят нагие Прямо в своды голубые — Но осенней песни грусть Их не трогает ничуть. Солнце светит благосклонно На лужок, пока зелёный, И летают тучи слов Над головками цветов — Вместе с пчёлами, шмелями И засохшими листами. Капле из небесной чаши Стать жемчужиной дано: Вот она стекла бесстрашно На осеннее панно — И не морщится, не тает, А уверенно блистает!

Незнакомые огни Я сквозь вас хочу промчаться, Тучи хмурые печали… Вы ведь знали изначально Зоркость памяти моей — К ласке солнечного света, К ликованию рассвета, И ключам, что отворяли Кладовые долгих дней. Ритмы осени пробили День сегодняшний внезапно. Время — вечное движенье — Годовой вращает круг. Все порывы враз остыли, Руки чуткие озябли — И сжимается мгновенье Неизбежной властью вьюг. Шутят скользкие отсветы… Но в глазах моих тревога. Тихо сами затворились Двери в радостные дни. Вот и подана карета, И раскинулась дорога… В дальней дали засветились Незнакомые огни.

Одуванчик Одуванчик мой медовый — Тёплый солнышка отсвет, Твой глазок открылся снова — Знак весенних эстафет. Ты с полянки улыбнулся: — Вот и я! Опять вернулся! Ненадолго — но зато От меня кругом желто! Полюбуйтесь: всюду злато, В травах — мягкое легато, На деревьях — птичий хор, Скачет дятел-хроникёр… Одуванчик без опаски Пахнет мёдом, дышит лаской, Дарит сладким поцелуем — Что весною неминуем… …Одуванчик мой беспечный — Словно юность, быстротечный…

Людмила Некрасовская Днепр, Украина

*** Яичница солнца так пахнет заманчиво, Как будто с утра я не ела ни крошки. Добавить к ней острого ветра кусачего И облако в виде печёной картошки. Посыпать петрушкой листвы облетающей, Забыть про калории и углеводы, Отведать такой аппетит возбуждающей, Вконец раздразнившей сентябрьской погоды.

*** Откинув горизонта одеяло, Проснувшееся солнышко вставало Под впечатленьем предрассветных снов. И, как ребёнок, ласкою лучилось, И сладко мёдом липовым сочилось, Смотрясь, как в зеркала, в глаза домов. И в мире становилось больше света, И пробуждалась сонная планета Вслед яркому небесному огню. А чтоб его теплом подзарядиться, Со всех сторон к нему летели птицы И пели гимн рождавшемуся дню.

Морской закат А солнце, как дайвер, пылало восторгом, В морские пучины легко погружаясь. И было оно любопытным и зорким, И рыбки нисколько его не боялись. Они подплывали, виляя хвостами, Лучи откусить у светила пытаясь, Хватали его острозубыми ртами. А солнце смотрело на них, улыбаясь. И заворожённое их красотою, Мечтало о том, что, пока вечереет, Меж рыб поплывёт золотою звездою И их, хладнокровных, немного согреет. Пурпурными водами дно устилая, Всё тише шипело, всё меньше светило, Но морю дарило себя, догорая. Остыло. Погасло. И ночь наступила.

Валентин Нервин Воронеж, Россия Солнечный луч

Проснулся, а в комнате солнцеворот! — и чудится, что наступила весна, в которую солнечный луч, от щедрот, бросает повсюду свои семена. Наверное, в этом и явлена суть небесной любви и земного пути: нельзя ничего повторить и вернуть, но что-то хорошее можно спасти. И сколько бы ни было в жизни потерь, на памяти шрамов и на небе туч, судьбу и погоду окрасил теперь обычный улыбчивый солнечный луч.

*** Облетел наш сад… Из романса

Сад облетел, а песенка не спета и вот уже, который день подряд, идёт услада солнечного света и листья под ногами шелестят. Казалось бы, суровое ненастье пока не прогнозируется, но увековечить маленькое счастье по жизни человеку не дано. Какая ночью музыка тревожит, какая Муза плачет на плече? — в действительности, счастлива, быть может, одна пылинка в солнечном луче.

Николь Нешер

Кирьят-Бялик, Израиль Хмельной напиток из гречихи Заваривай хмельной напиток из гречихи, Любовный эликсир плесни в пурпур лица. В небесном витраже глаз отраженье — блики. Ласкает страстный стон открытые сердца… В кольце зовущих рук сгорает миг заката, Плывущих облаков пушистая гряда. Добавь в горячий чай листок весенней мяты, И упадёт с небес желания звезда.

Изумрудное лето Брызги солнца, блёстки света. Изумруда зелень — лето! Крики чаек, шум прибоя. Скатерть — небо голубое. Чувств распахнутые створки, Маков алые головки. Обнажённость, душ слиянье, Робость первого свиданья.

В пустыне страстного желанья… Глоток любви не утолит Безумной жажды обладанья. Кувшин с живой водой разлит В пустыне страстного желанья. Задует ночь лучину чувств, Осколки нежности сметая… И в небесах, сжигая грусть, Заря проснётся золотая.

Море нежности и ласки — Расцветают страсти краски. И обласкана тобою, Сердце для Любви открою!

Вернисаж Ирины Новиковой Минск, Беларусь

Сердце

Мечты

Град. Сирины.

Огненный Пегас

Елена Оболенская Оттава, Канада

Солнце Солнце — звезда, миллиарды лет крутит вокруг себя восемь планет. Но и оно — не вечно, Ведь жизнь так быстротечна…

Солнечный лучик Осень… Хмурый день наскучил… Вновь раздвигаешь руками тучи, Мысленно ловишь солнечный лучик — Жизнь хороша! Что может быть лучше?

Боги Солнца Вулкан любви кипит в груди Небесного светила. Рассветом души пробудив, Раскрасит день унылый Славянский Бог Ярило. Пронзит лучами небеса, Обнимет крепко Землю, Наполнит ветром паруса, Добавит роста стеблю…. Все Богу Солнца внемлют. А Бог у греков, в унисон, Старается усердно, Он Гелиосом наречён, Тепло даёт безмерно На радость милосердным. В Египте Древнем Богом Ра Зовут его посланца. Священнодействует с утра, Сгорая в ритмах танца Огней протуберанцев.

Перу Звёздное небо Перу, Пламя свечи на ветру. В лодке на том берегу Я позабыть не могу… Млечный виднеется путь, Хвост Скорпиона, как спрут. Множество знаков в ночи… Выберу свой для души. Пусть приоткроет мне дверь В древние храмы-потерь… Инков языческий мир, В Андах точёный ампир. Где в Мачу-Пикчу огонь Вновь нас согреет с тобой, Перенесет сквозь века К вечным истокам река, Чтоб поклониться Земле, Солнцу, воде и луне, Лику священных долин До океанских глубин… Звёздное небо Перу, Пламя свечи на ветру. В лодке на том берегу В памяти я сберегу…

Юкатан Небо над Юкатаном Солнечно и туманно. В окнах аэроплана облака — великаны — властелины небес. Стражники поднебесной И хранитель божественен — храмов цветные фрески, майя времён отрезки драгоценных колец. Странно, небезынтересно, что до сих пор неизвестно — майя покинули место жизни своей повсеместно — судеб людских гротеск. Мне однажды приснится в сумерках Чичен-Ица*, Кобы** хищные птицы, манускриптов страницы, мир Тулумских*** чудес…

* Чичен-Ица — древний город майя на севере полуострова Юкатан в Мексике, священный город народа Ица. Основан около 455 года н.э. ** Коба — руины города майя (около 250—900 годов н. э.), расположенные в 40 км северо-западнее Тулума в Мексике. В период развития цивилизации майя Коба являлся одним из крупнейших городов на Юкатане. *** Тулум - город доколумбовой цивилизации майя, служивший портом для города Коба.

Григорий Оклендский Окленд, Новая Зеландия Зимнее лето 1. Декабрь. Зима не наступила — Просторам северным верна! Струится шёлковою гривой Морская пенная волна. Она, как лев на задних лапах, Трясёт косматой головой. И я ныряю в эту на-пасть — Бесстрашный клоун цирковой! 2. Январь. Опять я еду в горы! Снегов седая борода! Какое дивное раздолье Купаться в ледниковых спа, Вбирать энергию от солнца, Искриться, как искрится снег! Раздевшись догола, до донца — Орать, как Снежный Человек! 3. Февраль. И пальмы зеленеют! Сегодня я играю в гольф. Толпой весёлых ротозеев Я утверждён на эту роль. Статистом быть — не много чести, И с философией в ладах, Я шар земной обняв, как в детстве, К твоим ногам несу в руках.

*** Ожерелье тонкое, эта женщина — Разбудила, выдохнув сонным голосом: «Я люблю тебя» — и беспечно так Упорхнула в сад абрикосовый. Летний день — в зенит. Воздух плавится. На краю земли море плещется. «Ты хотел бы вместе состариться?!» Пристань дальняя. Слово вещее. Осень спелая раздаёт тепло Изумительною палитрою. Без любви прожить, говорят, легко. Пусть живут легко. Не завидую.

Как хорошо! Как хорошо, что утро польку По нотам бегло заиграло! Как хорошо, что солнца столько, Что жмурюсь я под одеялом! Как хорошо, когда весною Моей щеки коснется лето И акварельною строкою Подарит ландышей букетик!

Лариса Оленина Воронеж, Россия *** Спросонья завораживает свет, как символ, как улыбка мирозданья, где кто-то приложил уже старанье, чтобы продлить привычный бег планет. Бежит по телу сонное тепло. И это ощущение приятно. И на обоях солнечные пятна похожи на миганье НЛО. Ау, инопланетная душа! Стань золотым дождём, весёлой вестью, что жизнь в иных приделах поднебесья бывает по-земному хороша.

*** Закатный час прощанию сродни. Каким бы ни был день, а сердце вдруг сожмётся. Как сквозь песок вода, сочится жизнь сквозь дни, а мне о них лишь память остаётся. Но память — лабиринт кривых зеркал, где не найти прямого отраженья. И мир, что опьянял, манил, блистал, становится игрой воображенья. Так что ж на самом деле помню я? О, Господи, прости своё созданье, живущее под игом бытия, воображенья и непониманья.

Игорь Отчик Лыткарино, Московской обл., Россия Гимн Солнцу Как хороши Вы утром, Ваша светлость! Пред Вами юная заря зарделась, Встают пред Вами страны и народы, И птицы гимн поют среди родной природы. Всему живому Вашей щедрости хватает, Её листва растений бережно вбирает И дарит нам огонь, еду и кров, И молоко задумчивых коров. И потому есть сила в наших мышцах, Что Солнце в них энергией струится, В сердцах пульсирует, даёт заряд уму, Чтобы развеять неученья тьму. Она, накопленная в углеводородах, Машины движет, поезда и теплоходы, И щедро дарит нам тепло и свет На этой, самой лучшей из планет. Она смартфоны и компьютеры питает, На ней ракеты в небеса взлетают, Она плодами наливается в садах И в электрических гуляет проводах. И даже в утреннего кофе чашке, И в коньяка пленительной рюмашке…. Без Солнца жизни нет на свете, нет — Так пусть же будет солнечным рассвет! Спасибо Вам, сиятельное Солнце! Лучей горячих Ваш поток к Земле несётся И дарит людям вспышки радости и счастья — Дай Бог ему вовеки не кончаться!

*** Луч солнца свозь ветви проник В овраг, где прохладно и тихо. Живёт здесь весёлый родник И соловей с соловьихой. Журчит меж камнями ручей, Прозрачной водою играет, Холодный и чистый, ничей, Он песню свою напевает Простую — который уж век. Студёной водой причащённый, Лесной тишиной окружённый, Стоит над ручьём человек. Постой же ещё, не спеши! Запомни, как сердце сжималось, Чтоб в глуби омытой души Немного природы осталось. Когда-нибудь, в трудной ночи, Измученный жизнью иль болью, Ты вспомнишь, что где-то ключи Сквозь темень пробились на волю. И в самый нерадостный миг Замри и прислушайся: тихо Журчит серебристый родник, Поёт соловей соловьихе.

Игорь Отчик Лыткарино, Московской обл., Россия Взгляд через объектив

Игорь Отчик Солнце — источник жизни

В силу краткости эти заметки имеют поверхностный характер и призваны дать самые общие представления о роли Солнца в существовании всего живого на Земле. С помощью фотосинтеза растения превращают электромагнитное излучение Солнца в энергию химических связей, используя в качестве составляющих азот и углекислый газ, извлекаемые из воздуха, и некоторые другие элементы из почвы. А делают они это для того, чтобы создавать молекулы, нужные им для существования. Из них они строят сами себя — листья, ветки, стволы, корни, семена. Фактически, накопление растениями энергии — побочный продукт их саморазвития. Как и кислород, который остаётся после извлечения углерода из углекислого газа. Солнечная энергия — питание растений. Почему в лесу у деревьев высокие стволы? Потому что они изо всех сил тянутся к свету. Кто в тени, тот погибает. Никогда в северных регионах не будет таких урожаев, при прочих равных условиях, как в южных широтах. Тучи не разведёшь руками. Бывает такое лето, что земля вообще не просыхает. Картошка в грязи тонет, сено гниёт, высохнуть не успевает. С чем крестьянину в зиму входить? Поэтому здесь народ и пьёт. От отчаяния и бессилия перед природой. Из-за дефицита солнечной энергии. А плодородие почвы вторично. Хоть шоколадом её удобряй, как это делал «народный академик» Лысенко. Дело в том, что растения извлекают из почвы очень мало элементов. Десятикилограммовая охапка дров оставляет после сожжения невесомый пепел, всё остальное улетает обратно в атмосферу. Известно, что растения зародились на планете раньше животных и могут жить самостоятельно, а вот животные без растений — нет. Травоядные животные поедают растения и разлагают их молекулы в системе пищеварения с помощью кислорода. Саму солнечную энергию, освобождённую из пищи, они используют для жизнедеятельности, а из её фрагментов строят молекулы собственных организмов, намного более сложные чем у растений. Фактически, животные паразитируют на растениях. А хищники паразитируют на травоядных. А человек как всеядное животное паразитирует и на растениях, и на животных.

77 То есть, мы живём, двигаемся и мыслим за счёт той же солнечной энергии, находясь в единой пищевой цепочке с растениями и животными. Пищевая цепочка — это цепочка передачи солнечной энергии в живой природе. А откуда человечество берет энергию для прочей созидательной деятельности? По большей части тоже от Солнца. Каменный уголь, газ, нефть, добываемые из недр Земли, имеют биологическое происхождение. Это те же отходы живой природы, только очень давнего происхождения. И в них та же самая солнечная энергия, накопившаяся за миллиарды лет. Правда, есть мнение, что бензольные соединения зародились когда-то давно геологическим путём, самосоздавшись из окружающих элементов. Но подтверждения оно не находит. Кстати, эти сложные молекулы учёные ищут и в космосе, но именно как признак биологической жизни. Следует отметить одно замечательное, уникальное свойство живой природы. Она сама влияет на окружающую среду — на почву, климат, состав атмосферы. Живая природа является реальной геологической силой и меняет облик нашей планеты. До возникновения жизни Земля была бедной и скудной, но за миллиарды лет живая природа преобразила её — насытила кислородом атмосферу, накопила запасы органики и плодородной почвы. И тем самым создала благоприятные условия для самой себя. И продолжает их улучшать. Процесс накопления органики на Земле идёт постоянно. Если положить рядом кусок ископаемого бурого угля и брикет торфа из недавних отложений, их не отличишь ни по виду, ни по составу. А на дне морей и океанов непрерывно собираются сероводородные массивы из отмирающего планктона, будущие нефтяные поля. Возможно, когда-нибудь их придётся добывать. А из сахарного тростника уже сейчас делают биотопливо — спирт и добавляют в бензин. Кое-кто считает, что заливать спирт в бензобак — кощунство. А что делать? Энергетический голод не тётка. Как известно, электроэнергия в основном производится на тепловых электростанциях, при сжигании ископаемых углеводородов — газа, мазута, угля. Сначала нужно нагреть воду в паровых котлах и превратить её в пар. Потом направить его на турбину и раскрутить её, а в генераторе преобразовать её кинетическую энергию в электрическую.

78 Это громоздкий, высокозатратный процесс, в основе которого до сих пор лежит принцип работы паровой машины, к тому же загрязняющий окружающую среду, с большими выбросами горячих паров и газов в атмосферу. Многие страны, под давлением экологов, избавляются от такой энергетики. На смену традиционным источникам электроэнергии идут возобновляемые. К сожалению, солнечная генерация пока менее эффективна, но технический прогресс ей помогает. Есть мнение, что в будущем безжизненная Сахара станет гигантской солнечной электростанцией. Монголы и бедуины сказочно обогатятся, а Россия ещё более обеднеет из-за падения спроса на углеводороды. А вот саудовские шейхи легко диверсифицируют свою энергетику. В настоящее время самые большие объёмы чистой электроэнергии производят на гидроэлектростанциях. И её источником, как ни странно на первый взгляд, тоже является Солнце. Вода из водохранилища падает с высоты и крутит турбину, при этом потенциальная энергия превращается в кинетическую. А водохранилища заполняются дождями и паводками после таяния снега. Осадки — конденсированные пары, а в атмосферу они попадают в результате испарения. Солнце нагревает воду и поднимает молекулы воды в воздух, создавая ту самую потенциальную энергию. Круговорот воды в природе. То есть ГЭС тоже работают на солнечной энергии. Ветровые электростанции тоже имеют источником энергии Солнце. Воздушные потоки в атмосфере движутся из-за множества сложных процессов, но все они имеют конечным источником неравномерность нагрева океана и различных участков суши. Тот же источник энергии и у волновых электростанций. Когда мы включаем газ и варим кофе на завтрак, мы используем солнечную энергию очень далёких времён. И автомобиль, который везёт нас на работу, использует её же. И наши мышцы, когда мы делаем зарядку, и микроразряды в мозгу, обеспечивающие мышление, и свет электролампы, и работа компьютера, и доменных печей, и вчерашняя гроза, и урожайность зернобобовых — всё это энергия Солнца, современная или ископаемая. И даже бригантина в флибустьерском дальнем синем море плывет за счёт солнечной энергии.

79 Впрочем, Солнце не является единственным источником энергии для человечества. Есть ещё геотермальные, приливные и атомные электростанции. Откуда же берётся эта энергия? Здесь придётся копать глубже и выходить на более глобальную причину. На гравитацию. Из-за неё раскалены недра Земли, которые и дают геотермальную энергию. Энергия приливов вызывается вращением Луны, а её на орбите удерживает сила тяготения Земли. А вращается Луна потому, что её однажды разогнала гравитация. Все планеты и их спутники движутся по орбитам за счёт кинетической энергии, полученной ими при формировании Солнечной системы. Атомная энергия тоже порождение гравитации. Радиоактивные вещества, как и все химические элементы, возникли в звёздах, на предыдущих этапах эволюции Вселенной. Именно в звёздах гравитационные процессы формируют элементы таблицы Менделеева и накачивают вещество энергией. Умирая, звёзды взрываются и распыляют в пространстве созданные ими химические элементы, которые в дальнейшем концентрируются в планетные системы. Да и солнечная энергия — это результат термоядерных реакций в недрах Солнца. Их вызывает гравитация, развивая огромное давление и температуру. Таким образом, солнечную энергию порождает гравитация. А гравитация — это фундаментальное свойство материи. Это значит, что источником всех видов энергии в природе является сама материя. Текст и рисунок являются личным мнением автора.

Ирина Островская Кармиэль, Израиль Взгляд через объектив

Анна Паперни Нешер, Израиль

Город Солнца

легенда о возникновении города Куско в Перу Давным-давно, в начале времён, Бог Солнца, Инти, и его жена, Богиня Луны, мама Килья, управляли всеми. Они были щедрыми и любящими богами. Мама Килья родила Землю, а Инти подарил людям Земли дар цивилизации. Инти был всегда предан своему народу и понял, что должен помочь людям. Он знал, что его тепло согревало людей, и его свет давал возможность видеть мир вокруг. Он дал им дождь и солнце, и времена года. Но Инти знал, что люди были дикими. У них не было законов. У них не было городов. Они жили в мокрых пещерах и под навесами из листьев. Они не обрабатывали землю, чтобы выращивать пищу, а только собирали коренья и ягоды. Они одевались в листья и кору, не приручали животных и не воспитывали своих детей. Инти было грустно видеть это, и он решил помочь людям.

Инти и мама Квилла призвали своего сына, Манко Капака, и свою дочь, Окло Уако, и приказали им отправиться на Землю, чтобы дать людям знание. Инти сказал: «Вы научите людей поклоняться Солнцу и дадите им законы. Вы научите их строить дома. Люди должны уметь обрабатывать землю, ухаживать за домашними животными и воспитывать своих детей. Вы отправитесь на Землю и станете правителями всех людей. Вы будете править, так как отец управляет своими детьми». Манко Капак и Окло Уако поняли, что, помимо основных законов и навыков, нужно научить людей нежности и привязанности, преданности и справедливости. «И вы должны помнить, что люди также и мои дети», — сказал Бог Солнца. С этими словами он подал Манко Капак и Окло Уако золотой жезл, размером короче руки мужчины и толщиной в два пальца, и сказал им: «Жезл укажет вам место, где вы должны поселиться. Когда вы достигнете земли и пойдёте искать место, где основать город, то останетесь там, где сможете погрузить жезл в почву одним ударом. Там и найдёте плодородную почву. И там, на священном месте, вы построите город Солнца». Инти спустил своих детей на Землю, в районе Озера Титикака. В первую ночь Манко Капак и мама Окло Уако остановились в месте, известном как Пакарек Тампу, Дом Рассвета. Они шли по земле, неся с собой золотой жезл. Везде они пытались воткнуть жезл в каменистую почву, но ничего не получалось, и они шли дальше. Через некоторое время они пришли в долину, где не было людей. Местность была покрыта густой и пышной растительностью, воздух был наполнен сладким ароматом, и тишина окружала их. Они поднялись на вершину холма и огляделись. Красота! Под ними расстилался пышный зелёный ковёр и сверкающее голубое небо наверху. Они ударили жезлом в почву. И жезл на этот раз с лёгкостью погрузился глубоко в землю.

«Вот место, где мы построим наш священный город», — сказал Манко Капак. Он приказал сестре идти на юг, а сам пошёл на север, чтобы привести людей и рассказать им о поручении Инти, Бога Солнца. Повсюду, где они появлялись, люди спешили к ним, чтобы посмотреть на прекрасные лица детей Бога Солнца, на их великолепные украшения и изысканную одежду. Когда все собрались, Манко Капак сказал: «Вы тоже станете детьми Солнца и мы будем вместе строить священный город». Все, кто пришёл с Манко Капаком, основали город, известный как Верхний Куско, а те, кто пришёл с Окло Уако, основали город, известный как Нижний Куско. Живущие в Верхнем Куско управляли жителями Нижнего Куско так же, как старшие братья заботятся о своих младших братьях и сёстрах. И эти правила распространились на каждый город и на всю империю народа инков. Как и повелел Инти, его дети учили людей строить дома и обрабатывать почву. Они учили их, какие растения годятся в пищу и как выращивать и сохранять урожай. Они научили мужчин делать инструменты и строить каналы для орошения полей. А мама Окло Уако научила женщин прясть, ткать и готовить еду. Люди построили город в форме пумы. А в самом центре города поставили Храм Солнца. И там они все собрались и возблагодарили Инти за дарованную им мудрость.

Манко Капак — первый инка

Храм Солнца в Куско

Эмилия Песочина Ольденбург, Германия Зимний закат Златые перья лёгких крыл Закат рассыпал по снегам, Расплавил и снега покрыл Тончайшею из амальгам. Он пламя внёс на белизну, Её затронуть не боясь Червонным светом, и стряхнул С ветвей искрящуюся вязь. Он тени так распределил, Чтоб каждая была видна На фоне матовых белил Из красно-синего окна. Сусальный отсвет облаков На край земли переместил И горсть пурпурных лепестков В сиянье это опустил. Он до конца себя излил И алым пламенем истёк На западе. Лишаясь сил, Глядел на сумрачный восток. …Закат сложил свои крыла, Теряя золото и медь, И злая мгла на снег легла, Как фиолетовая смерть.

Полдень

На сиреневой дымке лаванды Разгулялись тугие шмели. Тени розы коснулись веранды, Округляя квадратики плит. Солнце жжёт обнажённые плечи, Прямо в воздухе зной разостлав, И разморенно стонет кузнечик Из блаженного сумрака трав… В небе облачко и самолётик Задремали на пару минут. Певчий дрозд на возвышенной ноте Си-бемоль уронил в тишину… Окрыляет раздумья простора Белой бабочки лёгкий батист, И краснеет бочок помидора, Как светило, слетевшее вниз.

*** Я сегодня торжественно-рыжим Обозначу взлетающий день. Солнце августа искрами брызжет, Золотинки вверяя воде. На веснушчатой глине пригорка Маки трепетным строем стоят, И рассыпаны света иголки На горячем песке у ручья. Нежно вторя его отголоску, Шёпот ивы вплетается в плеск. Развесёлой сорочкой в полоску Перед травами хвастает лес. Наклевавшийся солнечных зёрен, Ветерок ворковать перестал. Ожерелинки синих озёрин Словно низка небесных зеркал. Добела раскалённые слитки Стынут в их голубой глубине. И кипят белопенные сливки Облаков на полдневном огне.

Зимнее Рубиновый хрусталь мороза Заря наполнила вином И льдяно-алый сгусток розы В снегу рассветно-голубом Примерила на луч, как перстень. Калины гроздья — две серьги. Её щеки румяный персик, Её летящие шаги — Всё в радость небу и деревьям! И так светло от встречи с ней — Прекрасной утренней царевной —, Что наст от счастья покраснел И вспыхнул тысячей искринок — Как будто блёстки вдруг взошли, Как будто россыпи икринок На нерест сёмги принесли. …Заря в сапожках из сафьяна

Ступает на брусничный лёд, Над засиявшею поляной Легко на цыпочки встаёт, Пьёт над берёзой земляничной Из кубка с огненным вином Глоток. И в небе голубом Под звон хрустальный мелодичный Плывёт над крышей черепичной И исчезает в золотом.

Вечернее Солнце падает без сил В дали красного металла Понад краем поля. Стала Апельсиновою синь, Проливая поздний жар На пахучие покосы. Бирюзовые стрекозы Над былинками дрожат. Пьют шмели лиловый сок Из лаванды серебристой, И гудят над ней басисто. Бродит по траве росистой Ветра нежный шепоток… Простенькие ситцы дня И холщовая рубаха Убраны… Вечерний бархат, Шёлк ночной к себе манят Всех лучистых юных дев… Вон их сколько в небе тёмном… Россыпи жемчужин томных… Краше не сыскать нигде… Ранний месяц приглядел Звёздочку себе по сердцу И на облако уселся, И плывёт на нём к звезде…

Эмилия Песочина Взгляд через объектив

Солнечная роза

Солнечная изгородь

Маски солнца

Сергей Плышевский

104

Оттава, Канада *** Прищурь глаза и солнце ощути Теплом и красным колером на веках; Недельная подёнщина шести Седьмому выходному не помеха: Все ощущенья ярче в этот миг, Рельефнее, пейзажнее и глубже, Весомее, чем видимый людьми Сентябрьский лёд на августовских лужах. Всё это солнце — краски октября И цвет листвы, спадающей на почву, Расцвеченная радугой заря, Рассветы, ожидаемые ночью, И отраженье видимых планет, Небесные расплывчатые руны, Врастание космических корней И отражённый диском облик лунный. Всё это свет — игра небесных призм, Лучи извне, поверх и радиально, Спектральный обесцвеченный каприз, Свинцовых туч столбы и наковальни, Все смены дней, сезонов и времён, Которым и названий не хватило, Где, заглянув в зеркальный водоём, Всю ночь горит бессонное светило.

*** Зелень ещё в лесу. Папоротник желтеет. Тучи домой несут Крики младых гусей и Эхо надежды, свет, Солнечные прогнозы, Яростный цвет листве И увяданий прозу. Там, за слоями туч, Солнечный жар струится, Капает красоту В серые наши лица, В мутные стёкла нор Шлёт облаков узоры, Греет через окно Эти сырые норы. Солнце — движенье — смысл, Будущего источник, Уничтожитель тьмы, Тонких лучей наводчик, — В лоно лесных полян, В снежных сугробов толщу, В душу младых землян И в погребенье полчищ.

105

*** Сегодня жара — ледяная жара — Бросает в озноб, в озноб; Светило застыло и жжёт с утра, А воздух, в котором ты угорал — Как липкий густой сироп. С надеждой на жидкие облака Проси у небес грозы. Всё свет неумеренный вылакал, Скрипит, но не плавится твой каркас, Со стойкостью стрекозы. Не бойся, случится ночной наркоз: Как сладость цветущих лип Падёт отражение дальних звёзд, Луна осветит перекат и плёс, И завтрашний день — вдали. В нём снова случатся погода, свет, Обед и посильный труд, Цветы и бутоны, плоды в листве, А признак погоды не в голове: Синоптики вечно врут.

106

Марина Полякова Симферополь, Крым, Россия Веснушечное

Весна. В лучах у солнца — горстка хны, и сыплет, сыплет по носу веснушками. А солнечные зайцы от зимы, вприпрыжку, спрятав радугу за ушками, несутся, отражаясь от витрин, в зеркальный мир открытых настежь форточек, от стёкол проезжающих машин, и нежных фрезий под фольгой обёрточной… сверкает в лужах золотистый смайл, зима долой, и всё не так уродливо, и знаю — очень скоро будет май, и точка невозврата будет пройдена.

Утреннее я еще где-то за гранью, почти невидимка. утро едва обозначено призрачной дымкой, лёгким дыханием ветра и полунамёком о близком… далёком…

дрогнет ресницами солнце, потянется к небу, пригоршню зайцев по окнам запустит с разбегу, веткой цветущей подразнит, по-зимнему снежной… весна неизбежна. снова случилось! апрель изменять не умеет — тёплые губы и гжелью прожилка на шее, кофе и солнечный ломтик лимона на блюдце, и счастье проснуться…

107

Солнечным колесом Годы, болит поясница… Да ну её, право, к чёрту! Может, как в детстве, залипнуть в зелень поляны хребтом, вольно раскинуть руки, забыть про морщины под чёлкой и прорасти земляникой! (а может быть — сорняком)… ночи, рассветы, закаты — это нисколько не важно! слушать, как дышит воздух, как ворожит звездопад, жить, умирать, возрождаться в чём-то ином не однажды — как солнце, что встанет снова, как сотни веков назад. Буду взлетать и падать, ангелы будут и черти, буду смеяться и плакать. и забываться сном… мне в Колесе Сансары путь ещё не начертан, лучше пусть мысли катят Солнечным Колесом.

108

Татьяна Прошина Оттава, Канада Рассвет в горах

То ли это закат, то ли это восход? Умывается солнце зарёю; Зыбкий свет с горных высей струится, плывёт, Разливаясь морскою волною; По остывшей земле торопливо летит, Впереди быстроногой газели, То верхушки деревьев огнём золотит, То таится под лапами ели. Он крадётся звериной тропой, словно рысь, Пятна бликами с шерсти роняя, От зеркальной воды отражается ввысь — Облака, как мальчишка, гоняет. Как искусный художник в своей мастерской, Многоцветные пишет картины, Красит бабочкам крылья цветной бахромой, Виноград превращает в рубины.

Я глаза распахну — льётся радужный свет, Новые надежды На палитре все краски мешая… Сердце плавится, как воск. То ли это закат, то ли это рассвет? — Капли парафина Вторит эхо, вдали замирая. Растекаясь, жгут до слёз, Как осколки мины. Кто-то сжал его в кулак Ледяной рукою И повис, качаясь, мрак Над сырой землёю. Я осколки соберу — Склею, что разбилось, И из дома унесу То, что износилось. Солнце встанет и огнём Выбелит одежды, И омоются дождём Новые надежды.

Дом на Вятской Малиновым диском под нежные трели Ленивое солнце вставало с постели. Умывшись росою, оделось шафранно, На дом деревянный присело нежданно. Рассеялся сумрак, и в облаке света Ложатся тенями в окне силуэты. Старинная мебель, буфет из ореха, В шкафу нафталинном — горжетка из меха, В углу — жардиньерка с живыми цветами, И бархат зелёный на старом диване. Сундук сновидений у двери прихожей Служил мне кроватью — роскошное ложе, Когда приезжала я к бабушке в гости В таинственный мир, что теперь на погосте, Где бабушка Марья в фате подвенечной Шагает из рамы в бездонную вечность.

109

110

Виорика Пуриче Кишинёв, Молдова *** Видеть солнца новоселье, Храм на золоте листвы Позвала меня аллея Из постылой суеты. Прочь из пасмурных раздумий, Что сверчку положен шест, А мои пожитки в сумме — Осень, пустошь и окрест, И витающих катренов Трубный глас над головой. Облака меня, наверно, Провожают, как конвой Вновь в себя, где веток ветошь, Как грудная клетка. «Пли!» — Сердцем капнувшая ветка — Строчка ль, шест? А что вдали? Ночь — тоннель в себя и лампа — Мой просвет на том конце, Где пути сошлись у храма, Словно ветки на венце. День-то выдался погожим, День у ливневой межи. Новосёлом я в нём, может, И не день мелькнул, а жизнь?

111

*** Обжилась я не златом — лишь местом под солнцем, а хочешь, Я его уступлю — не сражаться же, право, локтями? Листья торят зигзаги, как путь к расторможенной почве, Где завязаны нити, что некогда двигались нами. Свет и тени сшивая, глядит гуттаперчевым мимом Парк осенний на рампы напрасно — небесных зияний. Так танцуй напоследок, танцуй! Я тобою хранима Даже в тень отступив, где раскрошится лета «Титаник». Просто «месту под солнцем» двоих не сносить, не осилить. Охлаждение долго таилось в укрытии — айсберг, Надвигаясь, задул перелётное сердце с осины, Чтобы чья-то душа, как на гуще, гадала на хляби.

112

Юлия Резина Нью-Йорк, США Солнце Кем, когда, из каких облаков Были вышиты вишни цветущие По бордюру небес и веков — Вишни вешние с пчёлами в гуще их? Может, юные, с дальней звезды Девы дивные в светлом наитии Разукрасили наши сады Светоносными, росными нитями? Их они погружали в рассвет, Когда рощи туманами пенятся, И отныне, на тысячу лет Дымки розовой, газовой пленницы — Вишни — млечные реки, мираж, Вспышка-память о давнем напутствии… Неожиданный жизни вираж… Вздох любви накануне предчувствия…

113

*** Синие, длинные искры каминные, Льда превосходная сталь, Реки студёные, тайны глубинные — Жестокосердный февраль. Выли метели, как злобные гоблины, Взгляда застывшая рысь… Князь одиночества — сердце не топлено… Не обожгись, берегись! То-то заявится наша красавица — Спустит на лёд галиот Розовокрылый. Светила посланница Солнечной спицей войдёт Тоненько-тонко за твердь средостения, В омут предсердий — в любовь… Памяти вспышка сродни воскрешению… Скулы гранитные льдов Стиснешь сильнее… Метели мятежнее, Вьюги — звончей скрипачей — В горле клокочет строкою нездешнею Первой слезою ручей. Как, вдруг, понравится таять и плавиться, В пламени плена пылать… Только автограф на волнах останется: «Жарко любить — исчезать». А по погостам всё пла́ты весенние, Вздорных ворон дребедень… В майском дурмане навзрыд, откровением — Синим сугробом — сирень…

114

*** Звонарём апрель, прелым листиком, Пряной радостью — из-под снега — в свет. В ледяной хрусталь бьёт неистово, Пьёт капели эль пьяный эльф-поэт. Гжели жижица в снежной лужице, Облаков купаж — купидонов кров. Зимний мост реки в ночь обрушится — За рекой моя свет очей — любовь. Не поёт, молчит да кручинится Скоро ночь пройдёт. Скоро Хорс* взойдёт. У него, печаль, ты — любимица: Всё тебе — костёр, хор да хоровод. Ледяной хрусталь с крыши — антраша. В небесах штандарт — солнца алый шар… Затерялсяэльф в чаще ландыша. Лёгкий дым над ним, нежно-синий пар… * Хорс — восточнославянский бог дневного солнца

116

Алина Рейнгард Киев, Украина

*** слепой дождь — это солнце с небес и вода слепой мир — это если придёт беда слепой свет — это если повсюду тьма слепой я — это способ сойти с ума слепота — это просто закрыть глаза только как, когда кругом бирюза этой тёплой, охваченной солнцем воды с небес слепой город — это если не ходишь в лес слепой дом — это если не выйти в мир не выпить слепого света шальной эфир слепой день — это если забыть про ночь слепой я — кто-то, кто убежать не прочь от слепоты, от иллюзий и от себя, но не от тебя, только-только б не от тебя. в слепоте люди мешаются и дома… видеть — это способ сойти с ума.

117

*** когда новое солнце возникнет на горизонте, краснея, словно последний выдох в бреду, я, не глядя, молча в ладони возьму это солнце, понимая, что сказка стара, его запах вдохну. понимая: сказка погибнет, если свет не продолжит литься, понимая: сказки не будет, если течь одиноко судьбе. я советов послушаюсь, я лучей наберу разбитых, свою душу надвое взрежу, чтобы появиться тебе. если сказка не будет жить, так судьбе не бывать живою. если в мире не будет судьбы, так зачем и быть нам тогда?.. пусть как будет, так будет, только… не прошу о свободе-воле, я желаю лишь, солнце чтобы всем нам светило всегда. потому появится солнце — и лучи я замечу мигом, и открою лучам я сердце — в этом я, в этом вся любовь. что ж, грядущему быть — вовеки! и грядущему быть — отныне, я вдыхаю тёплое солнце. и — смотри! — исчезает боль.

118

*** если закончится сон — не закончится стих. если закончится день — не закончится ночь. если закончилась песня — то голос не стих, не замолкает порывом солнечных нот. я перелью в тебя каждую каплю любви, что собралась за века пустоты без тебя. просто лишь будь со мной рядом, просто люби, только лишь счастье с тобою наше творя. не оставляй меня, не обрывай мои сны, жизни потоки, мелодий и солнечных дней. эта зима — лишь предвестница скорой весны. в этом бокале спрятано солнце на дне. если закончимся мы — то начнёмся опять. если закончишься ты — я тебя вновь начну. если б закончился я… нет, меня не отдать! смерть лишь даёт отдохнуть, предавая нас сну. ночь лишь предвестница утра, что скоро придёт. мне бы тебя рисовать, но вовек не суметь… может быть, это приход, или полный прилёт, может, мы просто решили так много посметь, что неожиданно нам доверяет судьба. не оставляй меня только, прошу и молю! только любовь нам с тобою, пожалуй, судья. солнце — повсюду. я жив. и тебя я… люблю.

Юрий Рехтер

119

Ашдод, Израиль Золотой жук Когда, ночную темь взрезая, Как нож, вскрывающий консервы, Жук позолотой истекает, Пылая мощью непомерной. Клинки лучей-первопроходцев Вгрызаются в небесный полог И сердце всё сильнее бьётся В ответ на каждый яркий всполох. А удивлённая природа, Вся — от травинки до вулкана, Глядит на волшебство восхода, Как на всплывающий «Титаник».

Блокбастер Без огня выгорает Янтарями рассвет, Хитрецом-горностаем Ночи путая след. И скрывается ночка, Перепугана в хлам, По оврагам и кочкам, По шкафам и углам. Без оваций и приза Длится вечный шансон, Знаменит, как франшиза, В миллиардный сезон. Зажигая рассветы, Лучезарная мышь Рассыпает несметный, Золотистый барыш.

Мне кажется, что в этой части Начала выхода из тени, Таится знание и счастье Дня первого от сотворенья.

120

Урбанистическое Лучами яркими гриваста Над городом заря взовьётся, И, всё пространство заграбастав, Взойдёт безудержное солнце. К нему, вихляясь, словно в танце, Рванутся щупальцами спрута Высотки, как протуберанцы, Всё небо окнами опутав. И лёгкими деревьев старых, Вдыхая утра ароматы, Широких площадей гитары Своих мелодий врубят такты

На струнах проводов и рельсов, Безумством вывесок неонных, Локомотивных труб оркестры Подхватят страстным геликоном. Стремглав помчатся эти ноты По тротуарам и дорогам, Презрев ограничений квоты, И предпосылки, и итоги. Как будто этой странной жизнью В урбанистическом «покое» Надёжно правит кто-то Вышний Метафизической рукою.

122

Инесса Розенфельд Потсдам, Германия Моё окно Моё окно так впитывает свет, так жадно, каждодневно, неустанно, соломинкой — до дна стакана, но дна на свете не было и нет. Впускает облако гулять под потолком. Туман невольно растворяет стены. Приемлет всё, с чем даже не знакомо, и комнату преобразует в сцену. Глотает судорожно снег со льдом, стекло не толще дождевой завесы. Подслеповат очкарик-дом, но любопытства полон весь он. Он ловит и последние лучи, и ветра он хватает клочья, пытаясь удержать их, заточить, смирить и удержать до ночи. Погаснет день. Но запасённый свет горит, окно распахивая настежь, из темноты выхватывая ветви и тени чудно искривляя наспех. Спешит отдать всё впитанное днём, и кажется — светило за окном.

Художник Инесса Розенфельд

124

Полутень, полусвет Полутень, полусвет — звон часов, звон монет. Катятся золотые дукаты солнца — в копилку дней. Катится в копилку ночей серебро лун с неба покатого.

Двусвет солнцелун Twilight, Zwielicht, свет солнца и луны. Ответом — тени с каждой стороны. Свет солнечный и лунный несравним, но тени телом связаны одним. Свет нестерпим, паду, простёршись ниц меж двух огней, меж двух зеркал, двух лиц. Две тени тем соединю в одну, целительную темноту вдохну, Себя на два подобия разъять, на инь и янь, на звук и цвет, на сон и явь, и в суть мне теневую не проникнуть: где истинное «я», а где двойник тут.

Художник Инесса Розенфельд

126

Вернисаж Инессы Розенфельд

132

Мария Розумко Минск, Беларусь Какое лето! Какое лето! Солнце, воздух, травы… Всех радостей земных не перечесть. И хочется воскликнуть небу: «Браво!» Друзья мои, ведь счастье в мире есть! Давно такого не видали лета — Жара под сорок, зной и смог с утра. Всё утопает в изобилье света, И так желанны летни вечера. И хочется упасть в душисты травы, Смотреть на небо, облака считать. И философствовать о жизни, нравах, Вселенной смысл и Космоса искать. Рассматривать цветы, соцветья, листья, Следить за шустрым бегом муравья, Полётом бабочки и пеньем птичьим… Как хороши природа и земля! Какое лето! Солнце, небо, травы! — И сложно восхищение скрывать. Оно внутри, с сияющей оправой, В глазах, улыбках — лета благодать!

133

В лучах заката Я стояла в лучах заходящего солнца, Надо мною неслись в небесах облака. Мне хотелось впитать этот вечер до донца, Как густой аромат полевого цветка. Предо мной расстилалась безбрежная нива, Пламенел в золотистых сапфирах закат. И со мною играл ветерок шаловливо, Мои локоны трогал — восторгом объят. Тёплый вечер дарил неземное блаженство — Красоту уходящего в сумерки дня. И сиянье небес, и земли совершенство, И гитара грустила, струною звеня…

Как светлы эти дни Как светлы эти дни, когда осень стоит у порога И трепещет, шумит, осыпаясь с деревьев листва. Когда хочется выйти в рассвет на лесную дорогу, В тишине побродить и услышать безмолвья слова. Обнажают деревья ветвей шелестящих вершины, И бездонного неба всё больше видна синева. Всё по кругу идёт… И прощальные гроздья рябины, Как прощальный аккорд увядания и естества. Удивительный миг! И с природой вокруг единенье! Каждый жёлтый листок тебе хочет о чём-то сказать. И невидимой тайной окутаны наши сомненья, А душа ощущает осеннего дня благодать. Необычная лёгкость, влекущая радость полёта. Как на крыльях летишь над согретой лучами землёй. Среди елей зелёных сияет берёз позолота, На тропе человек, словно точка на карте лесной.

134

Мария Розумко Рассматривать цветы, соцветья, листья… Взгляд через объектив

Нина Русанова

138

Барселона, Испания *** Он пахнет яблоком зелёным — Среди земель и зим — восход. Он вышел из воды солёной И погрузится в толщу вод… Но до того — святит и светит… И манит чистотой искус… И потому вольны, как дети, И делимся — за кусом кус… Зажмурились на ярком свете… И кисло-сладкие лучи Теперь одни за всё в ответе… Замри… Не двигайся… Молчи… Зови какой угодно блажью, А то и вовсе не зови — ничто не вечно и не важно — лишь это яблоко и жажда, Вполне невинные на вид.

*** Во дворе у дома пальма — И стройна, и высока. Выросла — чтоб специально — Круглой лопастью листка Уберечь меня от Солнца. Просто молча посидим… И друг другу улыбнёмся: Скоро Рыжий Господин — Громогласно-лучезарный! — Всё расставит по местам, Всех построит — как татары! — Хуже худшего! — не зван. За него я в день базарный Лунного гроша не дам.

139

*** А за окном моим — колосья — Закатно-розовые, рыжие… Такая вот чужая осень — Она во мне случайно выжила. Она нашла во мне кого-то, Кто бы её растиражировал В своих безудержных полётах Со сдержанными пассажирами. Они летят, они не знают О том нечаянном везении, Что солнце им лучи вонзает В седины перьями осенними. И что воздушное судёнце Над самым морем наклоняется И, окнами черпая солнце, Играет розовыми зайцами… Они — летят! Они — не знают! — Они, конечно, обилечены! — Что лето в шубки их влезает, В мозги, что никогда не лечены… И что в душе моей, зависшей Между зимою и Европою, Все зайцы — самой-самой высшей! — Отмечены Небесной пробою.

140

Валерий Савостьянов Тула, Россия Возвращаются птицы Возвращаются птицы — Мир полон грачиного грая. Возвращаются птицы, В безоблачном небе играя. Снова солнцу не спится, Земля от ручьёв полосата. Возвращаются птицы — Как письма без адресата. Слышу шорохи рощи. Где травы медовы и росны: Возвращаются птицы — Приносят нам прошлые вёсны. Снова тополя запах — Пьянящая свежесть озона, То пылающий запад, То хрупкие майские зори. Лунный свет по плечам, Робость первого поцелуя... Ах, как птицы кричат, Всё живое чаруя! Вижу юные лица, А были суровы и взрослы: Возвращаются птицы — Приносят нам прошлые вёсны...

141

Облако У заката розовая грива, Круп его удобен и покат — Облако бесстрашное игриво Мчится вскачь, усевшись на закат. Милое, куда же ты несёшься, Будто дав закату шенкеля? — Всё равно от ночи не спасёшься: Вертится стремительней Земля. Скоро конь твой огненный устанет, Упадёт в траву, едва живой, Светлячками крохотными станет, Ты же станешь тучей грозовой. Позабудешь прежние проказы, И к исходу будущего дня Грозовым ответишь ты отказом На призыв любимого коня…

Художник Николай Богданов-Бельский Пастушок. 1941

Рожок Я ещё застал рожок, Настоящий, Деревенский — Будто мягкий голос женский Собирал нас на лужок. Поутру под ветхий кров Звуки нежные вторгались, И проворнее коров Мы на улицу сбегались. Шли деревней пастухи. Кнут свистел — И пыль, как порох, Вдруг взрывалась! Петухи Голосили на заборах. В мире утреннем, живом, Всё светилось от восторга! И казался волшебством Шар, встающий из-за стога!.. Гнали стадо на луга, Заливные, клеверные — Вились волосы льняные У мальчонки-пастуха. Он играл, играл, играл, Будто сказывал былину — Даже злого бугаину, Видно, за сердце он брал: Опечаленный бугай Шёл, губой кольцо качая, Никого не замечая, Хоть под носом пробегай…

143

144 42

Любовь Сердечная Смоленск – Санкт-Петербург, Россия

*** Декабрьское скупое солнце За перелесками крадётся. Не поднимаясь высоко, Не забираясь далеко, Ленивой каракатицей Вдоль горизонта катится И, завершая путь дневной, Уходит снова на покой… Но озарились небеса Надеждой, что придёт весна!

*** Туман, словно манная каша: Он липкий, упругий, густой. В нём скрылась вся улица наша, Машины на мостовой, Пропали дома и качели, И парк, и скамейки в саду, Исчезли знакомые ели, Не вижу, куда я иду… И нет ни сегодня, ни завтра, Лишь белая каша окрест… Но солнце взойдёт и на завтрак Всю кашу туманную съест!

145

*** Съедает солнце залежалый снег И, сытое, уходит на покой… Не уходи хоть ты, прохожий человек, Постой! Давай с тобой посмотрим на закат И вспомним, что опять пришла весна… Ты скажешь мне, что он не виноват. Она? А может, просто вместе помолчим? Нам есть о чём с тобою помолчать? Чтоб не сказать, есть тысячи причин. Начать? А солнце брызжет золотом в глаза, И нестерпим его прощальный свет… — Вы плачете? Вот катится слеза… — Да нет…

146

Любовь Сердечная Взгляд через объектив

Восход

Июнь

Синий полдень

150

Ирина Силецкая Прага, Чехия Снег и Солнце Снег серебрится, солнце ярко В окошко светит, капли с крыш. Так под лучами солнца жарко, Как будто в сауне стоишь. Какая мощь! Хвала светилу, Хоть мир огромен и велик, Но солнцу всем тепла хватило, Как и на нас с тобой двоих. Под этим ярким, мощным светом Стоим: снежинок бал вокруг! На этот бал есть два билета, И вот с тобой мы входим в круг Кружащихся, и пары плавно Нам уступают место. Где Нам будет так светло и славно, Ну разве только на звезде? Но звёзды где? А снег тут, рядом, И серебрится, и кружит… Снежинки праздничным парадом Летят, наш украшая быт, Стирая грани будней серых, Когда без счастья никуда, Леча расшатанные нервы И игнорируя года. Мороз и солнце… Серебрится, Летит, кружится белый снег. Как будто сон, как будто снится: Деревья нарядились в мех. А солнце жжёт — хвала светилу! Хоть мир огромен и велик, Но солнца всем тепла хватило, Как и на нас с тобой двоих.

151

Крым Сожжённый солнцем древний Крым Остался где-то позади. Мне нелегко прощаться с ним И в холод уезжать, в дожди От солнца, шёпота волны, Рельефа плоских крымских гор. Здесь рынки фруктами полны, Крым — чудо света с давних пор. Дитя чудесных двух морей, Вулканы мудро усыпив, Причалом стал для кораблей. Богатств Крым полон, полон сил. В глубинах моря он хранит Обломки древних кораблей. Пещер бесчисленных гранит Остовом стал для двух морей. Ковыль нашепчет сказку мне О том, как древний богатырь Скакал в степи на скакуне, Копытом конь топтал ковыль. Как скифы хоронили в ночь, Укутав в шёлковый саван, Свою прекраснейшую дочь, Над нею возведя курган. В пещерах Мраморных живут Невиданные чудеса И встречи с человеком ждут Хотя б на час, на полчаса. Мой древний Крым, сюжет из снов! Лавандой пахнет и травой. Симфония из ста ветров Звучит над крымскою землёй!

152

Солнце, море и песок Солнце жарило меня Целый день на сковородке, Мне тепло свое даря. Неуверенной походкой Я то к морю, то назад, То на правый бок, на левый. Солнце превращалось в ад И моё сжигало тело. Медленно шипел песок, Тихо превращаясь в лаву, И какой-то паучок В нём погиб во солнца славу. Улетела стрекоза, В тень забилась с перепугу. Солнце катит в небесах По намеченному кругу. Стало море закипать, Ветер дул, сдувая пенки С волн, кипя, рябила гладь. Море стало на коленки И у солнца ну просить: «Пощади, уйду ведь паром! Мне синица (помнишь быль) Угрожала ведь пожаром!». Солнце сжалилось, рукой На себя надело тучку. Все вздохнули: «Боже мой, Стало нам гораздо лучше!» Закатилось солнце, как Море и песок хотели, Лишь себя не сберегла Я и начисто сгорела.

Художник Ирина Силецкая

154

Дмитрий Симонов Минск, Беларусь

*** Выброс двух близнецов из подкорки какой-то звезды в Орионе? Крученых Юпитера скок по башкам сверхземель и угон Фаэтона, термоядерный вызов Дэмону в пустыне Негев. Сатурналии саморожденного в полураспаде отцовского мира Эона. Интеллигибельный треш суперновой сметёт циолковским ударом нейроткань человеческой слизи? Останутся ли тихоходки?! Стохастический риск Галилео снят в пузыриках, струнах и колбах, в новом тёмном энергобульоне из протовселенских материй. Пусть отчаянный вой разнесут по пространству виртуальные дети сирены Титанов.

Фото Дмитрия Симонова Закат над водой

158

Панкхури Синха Нью-Дели — Музаффарпур штат Бихар, Индия в переводе Ольги Коршуновой Индусские верующие молятся солнцу во время фестиваля Чхатх на берегу озера Хусейн Сагар в Хайдарабаде 24 октября. Фестиваль Чхатх, также известный как Сурья Пуджа (поклонение солнцу), проходит в восточной части Индии. Люди поклоняются солнцу и водным богам через восемь дней после фестиваля огней Дивали. Верующие постятся и предлагают богу воду, молоко и фрукты на восходе и закате солнца.

Народная традиция поклонения Солнцу На розовых крыльях волшебное злато Парит в небесах, как блаженства мотив. Стремимся к нему, благодатью объяты. Тепло, свет и силу в себе воплотив, О, Солнце, ты — Бог! Поклоняемся, славим В воде по колено, Текущей, как жизнь. Нет моря, реки нет — В пруду кротко встанем. И пусть рядом — город, домов этажи, Немеркнущей славой овеян сей город — Он видел плывущего в лодке Тагора! Повысохнут реки, когда схлынут воды, Сегодня ж людьми переполнен поток! Жаль, часто их вера — в урон для природы: Их вещи и мусор в воде ей не впрок.

159

Воздействуют люди на воды и земли, А смысл воздаяния чуду — слабей! Воздетые руки лучам чистым внемлют, Их силе целебной во благо людей! И все богомольцы, Сняв бренности путы, От каждого рода, От каждой семьи, Поститься обязаны четверо суток, Питая духовные силы свои! А яства и фрукты — Всё Богу в угоду! Так издревле тянется С хладных времён. Святой фестиваль, светлый праздник народа, В восточной провинции превознесён! И вовсе не к идолам Тянется он, А к первоисточнику — чистой природе! Когда Солнце в небе меняет свой ход, И наша Земля совершает вращение, Орбита ясна, звёзд, планет хоровод. Царит фестиваль — Тел и душ очищение. Молитва летит О любви и прощении! И верится пусть — Свет найдёт новый путь! Перевод с английского Ольги Коршуновой

160

Тереза Смольская Лида, Беларусь

Июльские закаты Как хороши июльские закаты! Стекает плазмой алый небосвод. Спешит светило в ночь по циферблату, Оставив кромкой радужный штрих-код. Кто автор удивительной картины И кто художник чудо-полотна? Я восхищаюсь кистью властелина! Палитра красок чувственно-нежна. Подкралась тьма. Прислуживая ночи, Меняет живописный вернисаж. А где-то гром отчаянно бормочет, Пугая и младенцев, и мамаш. Земля притихла. Затаились птицы. Покрылись травы сизою росой. Моргают вспышки-отблески зарницы, Пленяя марсианскою красой. Мне по душе июльские закаты! Как жаль, что не умею рисовать. Чай приготовив с изумрудной мятой, Начну картины рифмою писать.

161

О, величавое светило! О, величавое светило! Не поскупилось на щедроты. Своей неистовою силой, Как мёдом, наполняешь соты. В твоих лучах я — золотинка! Струится дивное сиянье. Вновь пробивается травинка. Рожденье жизни — это тайна. На миг уснёшь, устав от бега гигантским знойным апельсином, Твой статус — Альфа и Омега! Поток тепла. Источник силы. Ты согреваешь мир бескрайний, Веснушкой щёки конопатишь И зажигаешь искрой пламя. Слезой свечи незримо плачешь. Дух торжества средь мрака света! Дар Прометея — дар великий! Огнём любви душа согрета. Взор застилают искры-блики. Я — знак Огня! Я — Овен тоже! Недостаёт порой терпенья, Но, шоколадной вздрогнув кожей, Ловлю небес благословенье!

162

Золотые шары Золотые цветы, очень близкие сердцу. Фейерверком сверкнув, вдруг аукнется детство. Незатейливых «дылдочек» резвая стайка В палисаднике дремлет, а не на лужайке. Вспомню дом деревенский, бабулины речи. Воскресенье. Нарядный платочек на плечи. И антоновки сладость. Сельмаг и гостинцы. Для гербария листик в объятьях страницы. Красота в простоте — золотистое чудо. Россыпь жёлтых цветов средь листвы изумрудной. Пусть презрительно морщат носы цветоводы: Мол, такие растения вышли из моды! На защиту соперницам солнышка встану и букетик росистый прижму к сарафану. Взбудоражит вдруг терпкая горечь до дрожи. Золотые шары! Вы на счастье похожи!

Художник Юрий Кудрин Золотые шары в палисаднике

Ирина Соловьёва

164

Санкт-Петербург, Россия

Закат Впечатался в память тревожный закат Над огненной зыбью залива. Там солнце, в воде отражаясь стократ, Мой день забирало лениво. Бежала на берег я что было сил С какой-то надеждой щемящей… Осколки ракушек да высохший ил Оставил мне день уходящий. А я так старалась его удержать, Ловила в прицел объектива Закатного зарева рыжую гладь, Неведомую перспективу.

Бабье лето В этой осени нет грусти, Пусть простят меня поэты. Вновь уныние отпустит. К нам вернулось бабье лето. Ярким небом, рыжим клёном, Нежной песней лебединой И отнюдь не утомлённым Солнцем. Это воедино Я сплету в цветную песню — Будет мне необходима Как лекарство от депрессий, Как укол серотонина.

165

День Нам солнечный июльский день Подарен будто невзначай. Забравшись в кружевную тень, Потягивая крепкий чай, Вдыхали терпкий аромат Недавно скошенной травы. Вчера увиденный закат Не выходил из головы. Ещё остался на губах Лесной малины спелый вкус, А грусть уже жила в стихах Рябинной ниткой рыжих бус. Пусть кто-то скажет: дребедень, Зачем писать такую муть… Да просто был он, этот день. Был и остался. В этом суть.

166

Марианна Соломко Санкт-Петербург, Россия ***

Отворяй, поляна, ставни — Одуванчиковы солнца, Распрямляйся, короставник, Веселитесь, колокольцы, Улыбнись, пониклый мятлик, Подорожник, бей в ладоши, Зверобой, вскочи, примятый, — Вас не съест сегодня лошадь!

*** Сколько сил у насекомого В сорок тысячный бороться С неустанною истомою За черничное болотце, Крылышки ломая нежные О стекло неодолимое, О закат беззвучно бежевый… Так немыслимо — могли бы мы? — Там, где солнце ярким орденом Вскользь подсвечивает раму, Вдруг обнять большую родину, Словно старенькую маму.

167

*** Летело девять белых лебедей, И чёрный с ними был посередине… А небо всё — в раздавленной рябине, А волны — словно в мяте-лебеде. Как будто я увидела людей — Крылатых, волевых, морально веских — В готовности не вместо быть, а вместе — И в радости, и в море, и в беде. Так солнце солодило их крыла, Так шли они уверенно и смело, Что будто я одним из них была — Тем чёрным лебедем с душою белой.

168

Игорь Столяров Нелидово, Тверской обл., Россия

*** Когда настанет озорное лето И улыбнётся с неба людям Жёлтый Карлик, Я улыбнусь ему в ответ — светлопечальник С лицом, испорченным печатью интеллекта. Сойду в лучи из полумрака спальни, Вливаясь каплей в бесконечно-шумный Броун, А в ярко-синем будет плавать Жёлтый Карлик — Мой радостный, смешливый рыжий клоун…

Взакатное Небо купольно-покато, свод ни низок ни высок. Солнце медлит. До заката — дел всего-то на часок: Изумлённо, как впервые, заглянуть за край земли; Пожемчужить кучевые, что сбиваются вдали; Золотые кудри лета дать осеннему кусту. …Раздарить побольше света до ухода в темноту.

170

Читая Гумилёва И вот мне приснилось, что сердце моё не болит… Н. Гумилёв

…Я словно проснулся: я понял, что осень — лишь память, А здесь и сейчас — бесконечная смена картин; Что время дано, чтобы в солнце себя переплавить — В живые лучи над вихрами пожухлых куртин. В отмытой эмали тонули осенние дали, И лес озарялся, из меди и бронзы отлит, И верилось: тьма позабыта — вернётся едва ли… …Я словно проснулся, — а сердце моё не болит.

172

Валерий Сухов Пенза, Россия Благословение Проснусь в ожившем отчем доме. Как в детстве, выйду на крыльцо. И, воду зачерпнув в ладони, Омою солнцем я лицо. Оно из лона голубого Скатилось — чудом из чудес, Чтоб я по-детски верил снова В благословение небес. Чтоб на глазах преображался В лучах зари родной простор. И куполами поднимался С холма Архангельский собор.

174

Яблоки счастья Снова вижу я через годы, Настежь в сад окно растворив: Достаёт дед из ульев соты. С яблонь падает белый налив. Перепутал ветер бедовый Всё, что август для нас припас. Пахнет яблоком Спас Медовый. Пахнет мёдом Яблочный Спас. Чем богаты мы, тем и рады. Под иконой пьём с мёдом чай, Наблюдая за яблокопадом, Что пошёл в саду невзначай. Как у детства глаза лучатся! Солнце брызнуло соком: «Ах!» Сладко-кислый вкус яблок счастья До сих пор на моих губах.

Холмы земные Дохнул прохладой августа закат. Устало стадо возвращается под вечер. Коровы понимают русский мат И пастухам покорно не перечат. Бредут бурёнки тихо, как века. Глаза полны какой-то грустью древней. И оживает русская деревня, Испив с устатку молока… Звенит вечорошник. Коровы видят сон. Им снится луговое разноцветье, Жужжанье пчёл, кузнечиков трезвон, Густой туман и росы на рассвете. Вместилась жизнь в коротких три глотка. И глиняная крынка запотела. Сдувает ветер пену — облака И к небу приникает то и дело. Родным повеяло издалека. Холмы земные солнышком налиты. И запахом парного молока Полны полынной родины молитвы.

177

178

Елена Тамаркина Бат-Ям, Израиль

*** Полуденного солнца Пылающий язык Сквозь узкое оконце В мой тихий дом проник. Проник в мои владенья И всё воспламенил, И жжёт воображенье, И требует чернил. А белый лист, покорно Лежащий под рукой, Готов к работе чёрной, Чтоб дать душе покой.

Зимняя картинка Солнце высушило слёзы После долгой грозной мглы, И в бутонах зреют розы, Неприметны и малы. Туя, скромница-девица, Нарядилась, как могла, — Круглых шишек вереницу Меж ветвей себе вплела. Будто статуя литая, Вся в упругих веерах, Зимним солнцем залитая Пальма — на семи ветрах.

179

На закате Звёзды выткались на платье Голубого дня. Вдруг — картина на закате В небе для меня: Будто ангел тронул струны, Нежно и легко; Ярки перистые руны В небе высоко. Для меня — все краски эти, Шёлк и кашемир! Я богаче всех на свете — Для меня весь мир! Море слизывает пеной Из песка кулич. Перламутров серп Селены Над “Tobego Beach”* *открытое кафе на набережной Бат-Яма

Закат Объявили по радио дождик. Вместо туч — перламутр облаков! На закате Великий Художник Добавляет пунцовых мазков. На закате бы к морю спуститься, Где во мраморе бьётся волна. Где над ней одинокая птица Продолжает охоту одна.

180

Татьяна Тан Дружковка, Донбасс, Украина Осенний день

(Отрывок)

Мы гуляли по проспекту. Ты осенний лист срывал. Подарил, смеясь мне осень, а затем поцеловал. В золотистую обёртку упакован весь проспект, Солнце в небе улыбнулось, подмигнуло, шлёт привет. Твой букет, припудрен солнцем, у меня горит в руке. Осень бродит в подворотне и в рифмованной строке. Зайчик солнечный резвится — то бегом, то не спеша. День осенний быстро тает, паутинками шурша. Солнце тихо покатилось, отправляясь на покой. Осень вдруг засуетилась, хмурясь тучкой небольшой. Расстаёмся ненадолго, завтра встретимся с тобой, Даже если солнце скрыто будет тучей грозовой.

Рассвет Уже приподнят полог ночи, И блики солнца чуть видны, Вуали ночи, между прочим, Как паутинки рвут они. На изумруд листвы ложится Вдруг солнца розовый атлас. И ветер озорной резвится, И будит птиц он тот же час. Проснись! Проснись, открой окошко — Здесь зарождается рассвет. С полсолнца, словно из лукошка Лучей рассыпался букет.

181

Закатный этюд Закат промчался огненным конём, Пожаром, оседлав сады и поле. Рожь, обливая спелым янтарём, Закатный конь резвится на просторе. В аркане неба бьётся чёрный конь, Звезда зажглась уже в его попоне. Аркан лишь отпусти, уздечку тронь, Догонит солнцегривого на склоне.

182

Фёдор Тогузов Новочебоксарск, Чувашия, Россия Харпаиха Как хорошо в моей Харпаихе зимой. Там тишина хранит покой, морозный воздух. Над милой улицей, безлюдной и пустой, Горят далёкие, загадочные звёзды. Лишь лёгкий ветер закачает провода. Да тихий лунный свет скользит в пустые окна. И белый-белый снег летит, кружась слегка, Роняя наземь свои радужные хлопья. Здесь летней ночью звёзды падают в полях, И тишина вокруг стоит… такая темень! Когда ступаешь бережно в траву впотьмах, На миг как будто замирает жизни время. Стреноженные кони у шальной реки. И трели соловья тревожат утром сердце. Там в мае яблони в цвету, поют сверчки. Как в том моём давно ушедшем детстве. Я знаю, есть большие страны, города, Места и уголки на солнечной планете, Как солнца луч, как путеводная звезда, Моя Харпаиха всегда на этом свете.

184

Ольга Троицкая Санкт-Петербург, Россия Солнечный зайчик Люди — как дети Счастье — как солнечный зайчик. Зайчик поймается — Перекроим жизнь иначе. Зайчик не ловится — И ни покоя, ни сна. Как ни играй, А финальная сцена ясна: Солнечный зайчик Сквозь пальцы Скользнёт невзначай, Глянет лукаво, И даже не скажет: «Прощай!»

Солнышко осеннее Бабье лето предвкушаю, как спасение. Как глоток игристого вина. Нежный бархат стелет солнышко осеннее, Чтоб успеть согреть меня сполна. Прежде, чем придут дожди-разлучники, Смыв остатки летнего тепла. В окна залетят ветра колючие И сгорит кленовая листва…

185

Солнечная встреча Стальные тучки с золотыми кромками Спокойно проплывали над заливом. Окурок сигареты нервно комкая, Ты что-то говорил неторопливо. А рядом пели птички беззаботные И ликовало северное лето. От ветра укрывал меня заботливо И был предельно сдержанным при этом. Солнце в ладонях Фото автора

И солнце за твоей спиной лучилось. И небо между соснами синело. Наивной наша встреча получилась, И романтичной, и такой несмелой…

186

Ольга Троицкая Санкт-Петербург, Россия

Солнце, побеждающее зиму Взгляд через объектив

Солнце, побеждающее бурю

В Соловецкой бухте

Морозное солнце над Амуром

Мороз и солнце

194

Светлана Тюряева Петушки, Владимирской обл., Россия Весеннее Растопит солнце лёд небесных хмарей, И тишину заполнит звон капели. Назначит март горластых государей, Глядишь, ан гнёзда свить уже успели… Проснуться после зимней дрёмы почки, Согреты солнцем, защебечут птицы, Сил набирая, первые росточки, Пробьются к свету из своей темницы И развернутся, мир окрасив в зелень! Насытит воздух аромат надежды, Любви и счастья! От такого хмеля Смутится разум — радость неизбежна!

Весенняя история В природе перелом! Как первые звоночки, Выказывая прыть, журча, спешат ручьи. И солнечным теплом прогреты вербы почки, Готовые открыть сокровища свои! Уж запахом весны повеяло в окошко. Природа в ожидании от солнца тёплых нег. Признания в любви в дворах горланят кошки, Мечтая о свидании. А тут нападал снег! Опомнился? Привет! На небе не сидится? Иль матушка-зима забыла долг отдать? Зачем давать ответ? Снежок летит, резвится — Ему через два дня ручьем придётся стать! Опять придёт тепло, растает снега груда! Как хочется быстрей в потоке шустром мчать. Куда как веселей, чем наблюдать оттуда, Иль уносить с полей седой зимы печать!

195

Солнце в окна заглянуло Солнце в окна заглянуло, Намекнуло мне: вставай! В форточку весной пахнуло. Я завариваю чай… Аромат, знакомый с детства, Чай, тот самый, со слоном, И конфетное соседство… Юность, заходи в мой дом… Вновь в заботах материнских Билась ты за чистоту. Знаю: маковой росинки Не было с утра во рту. Отдохни со мной на пару, Выпей чаю, не спеши. Расскажу: что ждать под старость, Чем тебя отметит жизнь… Мне теперь не сделать трети Из того, что ты могла… Ну, а Юность: «Как там дети?»" Спохватилась, унеслась… Стынет чай, разлитый в чашки, Солнце греет стул пустой И конфетные рубашки… Юность, ты куда? Постой!

196

Надежда Фурзенко Сумы, Украина Встречаю солнце

Уже не ночь, но до рассвета далеко. Смотрю на небо: там должно явиться диво. Свежо. Прозрачен воздух. Дышится легко. И звуки ловятся для нового мотива. Светлее купол неба, красится в лазурь. Проснулись птицы — петь заздравную рассвету. И поминутно насыщается азур Небесной прелестью оттенков гаммы цвета. Как будто разорвав ночное покрывало, Восход над горизонтом вспыхнул, заалел. Ночных волнений, мрака будто не бывало — Каскад лучей струится светом по земле… Я каждый миг ловлю, хочу постигнуть суть. Рожденье дня всегда волнующе красиво! В себе оставлю след и в стих перенесу — Слова рассвет и солнце выделю курсивом.

*** На ночлег закатило светило, Но оставило веер-лучи. Запад красками вмиг расцветило, На треть неба раскинув пучки. Яркий пурпур с багряным отливом Посылает прощальный букет Света солнца дневного разлива, Унося за собой жизни след. Задержали дыханье деревья, Созерцая столь дивный закат. И лежит под лучами деревня Заалевшими крышами хат. Ощущая всю прелесть момента, Мир затих, утопая во мгле… Только вьётся дороженька лентой — От небесного снова к земле.

197

Я смотрю на закат солнца верлибр

Я любуюсь закатом. С ним уходит Сегодня, И мне жалко расстаться С этой алой полоской, Куда прячется солнце… Ничто не возвратится. Неповторим и закат, И взгляд печали чей-то С особой поволокой. Я знаю: будет утро, Новой надежды рассвет. День жизни в мир приносит Заботы, радости, труд… Но с каждою секундой Он убывать стремится — Я, проживая сутки, Мгновенья все итожу. Восход приносит радость, Закат задумчивость шлёт — О вечности, единстве Всего, что есть на Земле, О красоте, которой Коснулась моя душа.

198

Ирина Хенкина Ашдод, Израиль *** Линялая скатерть осеннего неба Залита по краю закатным вином, Надкусанной коркой вчерашнего хлеба Седеющий месяц завис над окном. Случается редко во время заката, Что солнце и месяц на небе вдвоём. Их встречи недолги. И нет виноватых, Что им разминуться придётся потом. И солнце при встрече, смущаясь, краснеет, А месяц бледнеет, заметен едва. Он солнцу признаться в любви не посмеет, Седая кружится его голова. И снова, и снова по вечному кругу Вечерней порою, в предутренний час Летят бесконечно вдогонку друг другу, Свой свет проливая на жаждущих нас. А мы, торопливые дети планеты, Снуя под её материнским крылом, Заметив невольно свидание это, Замрём на мгновенье. И дальше пойдём.

199

Романс (вслед за Лермонтовым)

Нет, не закат «так пылко я люблю», Пусть буйство красок восхищает очень, Он часто мне напоминает осень, «И молодость, ушедшую мою». Не для меня рассветный тихий час, Когда чуть брезжит. Спит еще округа. И солнце вдруг вздымается упруго. Не для меня — я просто сплю сейчас. А для меня — вечерняя заря. Пастельных красок перелив неброский, Там золотая, тёплая полоска Мерцает, словно россыпь янтаря. В вечернем небе рдеют облака, Озарены исчезнувшим светилом, Вот только что сияло и слепило, Ну а теперь лишь теплится слегка.

Густеют краски, тени все длинней, И синева разбавлена зелёным — Тем цветом нереальным, потаённым, Что с каждою минутою нежней. Как передать словами тот покой, Ту прелесть затухающего неба, Тот тихий переход из были в небыль, Начертанный невидимой рукой. Мазок к мазку на тёмный небосвод Ночь льёт свои мерцающие краски, И исподволь, неслышно, тихой лаской Смывает всё. И звёзды достаёт. На горизонте тает тёплый след. Навстречу звёздам юный месяц вышел, Уже блестят под фонарями крыши. Настала ночь. За ней придёт рассвет.

200

Ольга Хенкина Тель-Авив, Израиль

201

Похищение Солнца Довольно неприятно проснуться утром оттого, что у тебя украли солнце. Утро в данной ситуации, конечно, весьма условное понятие: если бы солнце было на месте, оно как раз сейчас показалось бы изза горизонта. Световой день/ночь у нас — 24 часа, как на Земле, специально подстраивали себе ретросутки. Но нет солнца — нет и суток, лишь осветительные спутники заливают всё вокруг тревожным мертвенно-белым светом, и воет сигнализация. Нет, я понимаю, очень симпатичная звезда, лёгкая, экономичная, и спектр приятный. Сами долго на такие заглядывались. Но надо же иметь совесть, а в её отсутствие — хотя бы минимальное соображение. Неужели воры считают, что мы просто поставим себе новое солнце и предадим инцидент забвению? Или ограничимся формальным заявлением в галактическую полицию? Мы откатили систему на сутки назад, и солнце привычно засияло в небе. Противоугонные мероприятия продумывали всем посёлком, но в конце концов ограничились простой магнитной сеткой, посаженной на якорь. Дёшево и сердито, возиться с такой сеткой долго, на месте воров я бы предпочёл поискать более легкодоступную звезду. Сетка действительно помогла, и утром солнце встало, как ему и положено, а вечером — зашло. А через три дня его снова украли. На этот раз мы после отката поставили на солнце следилку, чтобы накрыть негодяев прямо в их логове. Логово нашли, солнце вернули, виновников и след простыл. И если вы думаете, что они после этого от нас отстали, — вы чересчур оптимистичны. Мы такими не были, поэтому вложили все деньги в солнечный кластер (отличная штука, подгружает резервное солнце в момент исчезновения основного) и вызвали подмогу. Но не полицию, а журналистов и рекламщиков.

202

С тех пор прошло восемь лет. Наше солнце крадут регулярно, и каждый такой эпизод происходит под пристальным наблюдением прессы и транслируется для широкой публики далеко за пределами нашей галактики. Сотни команд борются за право поучаствовать в нашем турнире планетарных хакеров, и сотни тысяч туристов приезжают на него посмотреть, а при доплате — даже поучаствовать. Дело в том, что, хотя «укради солнце» является главной и самой зрелищной составляющей турнира, в нём есть и другие категории, например, «укради спутник» или «укради корабль, полный туристов». Очень сложная категория: с одной стороны, туристы готовы доплачивать за собственное похищение, с другой — и проблем с ними не оберёшься. Поэтому на дальней орбите солнца мы построили несколько живописных разбойничьих логов с просторными удобными казематами, снабдили их опытным гостиничным персоналом, и сдаём командам за внушительную почасовую оплату. На ближней орбите солнца мы построили целый туристический мегаполис, с отелями, барами, магазинами — всем, что нужно среднестатистическому туристу, чтобы быть занятым и довольным жизнью. Наша скромная маленькая планетка их не интересует, на это всё и рассчитано. Фермерская колония, бесконечные распаханные поля, стада разнообразной скотины, всё, как нам нравится. Благодаря доходам от туризма и спорта, мы можем обживать планету гораздо быстрее, не приходится копить годами на каждую мелочь. В остальном наша жизнь почти не изменилась. Разве что днём привычно мигнёт солнце, случайный прохожий поднимет голову, скажет: «Быстро они сегодня справились!», и пойдёт себе дальше. Правда, молодёжь поговаривает о том, что пора бы разнообразить соревнования. Кажется, они нацелились на команду-фаворит и собираются похитить хакеров в момент похищения ими солнца. Я бы остался в стороне, но мне показалось, что в этой идее не хватает шика. Поэтому я подговорил пару приятелей, и теперь, едва хакеры похитят солнце, а наше пацаньё украдёт самих хакеров, мы захватим их всех скопом. Думаю, мы все знатно повеселимся.

204

Эвелина Цегельник Красногорск, Московской обл., Россия

Солнце Солнце, мой самый сиятельный друг, Как ты могуче в своём возвышенье! Я из молитвенно сложенных рук Птиц выпускаю, печаль и сомненье. Сядут на ветви и будут рыдать Птицы из сердца и тёмной утробы… Боль из души осторожно клевать, Чтобы забыла тебя, милый, чтобы… Солнце, мой самый сиятельный друг, Лучик всего лишь я твой безымянный! В горсть из молитвенно сложенных рук Я принимаю покров златотканый. Как мне наряд лучезарный идёт, Солнце, наполни теплом скорей душу: Пусть, что любила когда-то, пройдёт. Я свой обет никогда не нарушу.

Закат В пламени вечернего заката Солнце на жердяный частокол Село, посидело и куда-то Покатилось дальше за забор. Разлилось по полю рыжей краской, Все заполнив светом уголки, Обронило по дороге в быстрой пляске Ленту серебристую реки. И, качнув снопом своим нестойким, Разметало, словно угольки, Светло-золотистые осколки, Белые ночные мотыльки.

Сумерки

205

Распластался по мху шифон Заходящего майского солнца, Бархатистым лёг облачком он На поляны, луга и болотца. Пируэтом ныряют в бору Лучи солнца — жемчужные рыбки. Трётся луч плавником о кору, О сосновый ствол, тёплый и липкий. Угасает заката пурпур, Ставя дню завершённому точку. Солнцеликий светильник за шнур Выключает весенняя ночка. Всё слышнее журчат в тишине Шептуны-ручейки по оврагам, И встают частоколом во тьме Перелески, кусты, буераки. Веет тёплым парко́м от земли, В шоколадную сбитую пену, А на крышах села — журавли Ждут зарю вешней ночке на смену. Темень, темень — хоть выколи глаз! Нет ни красок, ни звуков в природе. Лишь луна затевает пляс На вечернем немом небосводе.

Солнечный локон Сквозь хоралы и фуги Зарядивших дождей Вдруг просунулся юркий Лучик солнечных дней. Свесил шёлковый локон С неба огненный шар, Снег скукожился в кокон От Ярилиных чар. Вислоухий, осевший Грязно-белый сугроб, От тепла захмелевший, Сунул в лужицу лоб. Развесёлым паяцем Талый корчится лёд, Он сиреневым глянцем Заиграл среди вод. Зазвучала, запела Голубая капель, И земля закипела, Это грянул апрель!

Под солнцем

Снопы накаляются солнцем, Испито уж лето до дна. Сквозь стенку прозрачного донца Прядь осени рыжей видна. Настоян на тысяче травах Сиреневый воздух в лесу, Глядь — с веток берёз кучерявых Потёк первый листик в траву. Как свитки папируса, гнутся Опавшие листья ольхи. Пылают пятнистые блюдца, Усыпав пушистые мхи — Большие грибы-мухоморы Поднялись над жёлтой грядой И тешат случайные взоры Своёй скоморошьей красой.

206

Валентина Чайковская Ришон ле-Цион, Израиль

Перед восходом Сегодня кажется рассвет Углями, дышащими жаром. Поддавшись необычным чарам, Душа встречает солнца свет. …цвет чуть менялся на ходу, Играли в прятки неба краски, И призывали сбросить маски И жить с самим собой в ладу! Восход манил в небесный мир, Что розовел крылом фламинго. Казалось древнее новинкой — Вокруг безмолвствовал эфир. Вначале радостной дугой Светило брызнуло лучами. Как вещий дар! Как Неба знамя! И поздоровалось со мной. Кантата птичьих голосов Внезапно мир заполонила. Душа восторженно ловила: И Свет, и музыку! Без слов…

207

До завтра, солнце! В тонах ярчайших переливов Застыл далёкий горизонт. А солнце чуточку игриво, Как будто раскрывает зонт. Над ним нависли грозно тучи, Но что ему? Грядёт закат, И кто-то в этот миг (везучий!) Мгновенью в ярких красках рад! Вот-вот зажгутся звёзды-свечи, В пути уже вечерний час, И ночь восточная на плечи Манто накинет. В самый раз! А дождь? Пусть будет! Он желанный! Его земля Святая ждёт! Прелестный миг: закат янтарный И ритуальный птиц полёт! Лишь ветер нынче в самоволке, (Вчера истратил много сил). И город в зареве, как в шёлке, «До завтра, Солнце!» — пробасил.

208

О счастье Счастье пахнет веточкой вербеновой, Солнечным восходом, мёдом уст, И волной весеннею сиреневой, Но не описать словами чувств. В них смеётся поле золотистое, Блики счастья ловят колоски, И тепло своей волной неистовой Глаз касается, души, руки… Если счастлив — ты внезапно светишься. Иногда всё сразу не поймёшь. Так меж гроздьями калины плещется Солнце. Ты в себе его несёшь! Счастье — это часть необозримого: Смех ребёнка — милый и родной, Ласка мамы и плечо любимого… Всё покрыто тайной неземной. Счастье, если боль уйдёт телесная, (Всё в сравненье познаём подчас), Есть в понятье счастья сущность вечная, Многое укрыто в нас от нас… Счастье — радость, чувство не забытое. Зная о грядущем, не уснуть! Завтрашнее — пусть и будет скрытое! Счастье — жить сегодня! В этом суть!

209

Закат в Назарете Ласкает солнце сосны последними лучами, В закатных красках радость с печалью заодно. Не передать единства — ни жестом, ни речами, В согласии с природой молчание одно. В прощальных этих бликах есть отголоски счастья, И веришь, и не веришь в такую красоту. Внезапно ощущаешь во всём своё участье, И самых тайных мыслей пред Небом наготу. Фото автора

210

Валентина Чайковская Ришон ле-Цион, Израиль

Как хорошо на солнышке погреться! Взгляд через объектив

218

Людмила Чеботарёва Люче Ноф-ха-Галиль, Израиль Колыбельная Далилы Летят неумолимые часы. Я ноши тяжелей не знала сроду: Соблазн любви и преданность народу Мной брошены сегодня на весы. Да будет светлым твой последний сон, Спи сладко, мой любовник златокудрый. Едва забрезжит на востоке утро, Я расплету семь кос твоих, Самсон. Пробудит золотой пчелиный рой В медовых прядях первый луч случайный. Прошу, не поверяй Далиле тайну. Молю, молчи, мой солнечный герой! Должна я буду стражников позвать, Как только твой секрет известен станет. Ты одинок в чужом, враждебном стане. Я так хочу тебя поцеловать, Но разбудить боюсь. Увы, пора. Мне нужно оставаться непреклонной. А ты слова любви бормочешь сонно. И бритва так безжалостно остра. Вины моей прогорклое вино. Вселился в душу демон вечной ночи. Мне в каждом сне твои слепые очи Лобзать до самой смерти суждено. *Имя «Самсон» в переводе с иврита означает «солнечный»

Александр Кабанель Самсон и Далила. 1878

220

Летний вечер Знакомя нас с погодными прогнозами, Транзисторы включили комары. И даже солнце окунулось в озеро, Чтоб смыть усталость от дневной жары. Пылают облака на небе розовом. Навытяжку застыл солдат-камыш. Ленивый ветер чуть рябит по озеру. Июль. В зените лето. Зной и тишь…

Летнее настроение Художник-солнце щедро светотени кладёт на запылённый холст дорог. Асфальт клубится от прикосновений горячих шин и загорелых ног. Дожди едва намечены штрихами — всё время рвётся тоненькая нить. И душу зачерствевшую стихами Никак не может лето увлажнить.

Чезаре Саккаджи Начинается новая жизнь, или Данте и Беатриче в саду.1903

221

Не Беатриче С последним солнечным лучом Умрёт скрипичное каприччо. А я тут вовсе ни при чём, А я — не Ваша Беатриче. Войдёт октябрь в мой тихий сад, И вознесутся горьким дымом — Пресветлый рай, кромешный ад — Воспоминанья о любимом. На лужах зреют пузыри, Как яблоки в саду осеннем. И ожидание зари, Как заклинанье о спасенье. И дождь на тоненьких ногах, Впервые встанет на пуанты. А в расходящихся кругах Мелькнёт чеканный профиль Данте.

Тайны африканского вождя Покидаю гостиничный маленький, яркий мирок, А за ним вдоль разбитых дорог потянулись трущобы. Неужели тропу нам и впрямь пересёк носорог?! Он притопал, наверное, из заповедника Чобе. Павианы копаются в мусорных ржавых бачках. Пеликаны слетаются праздновать тёплую зиму. Я гляжу на вождя с неразгаданной тайной в зрачках — Словно Африка, чёрных, мятежных и неотразимых. Мой эбеновый принц с расписным ритуальным копьём. На морщинистой шее — гирлянда из алых кенафов. У ночного костра чай из ройбоса медленно пьём Под неспешный рассказ о любви антилопы к жирафу.

Фото Михаила Чеботарёва

223

224

21 марта Международный день человека с синдромом Дауна Таких людей называют солнечными…

Солнце И было тело невесомо, А голос был по-птичьи тонок… Смеялся солнечный ребёнок — Заложник лишней хромосомы… Люче

225

Время чудес тает слишком быстро… Ласковый мишка вернулся в свой сказочный лес. Теперь гуляет себе там небось, малину собирает. Потом наварит варенья. Сла-адкого… В больнице — подвальная комната в три на три коек. Провисшие сетки истерически повизгивают, боятся боли тех, кто на них лежит. Нашей боли. Тошнотворно пахнет потом, клопами, кровью. Тараканы внаглую шуршат по землистому линолеуму при полном свете. В голове постоянно тикает будильник: не проспать утреннее кормление — если ровно в пять тридцать мы не поднимемся в детское отделение, младенцев накормят чужим стафилококковым молоком. Раз в день приходит старая усатая санитарка. Лениво бранится: «Разлеглися тута, кор-ровы!» С порога высмаркивает ведро воды с хлоркой прямо под кровати. Воду мы выгоняем по очереди. — Каждой бабе в жизни, девки, забрюхатить треба: от мужика сваво и от хахаля хучь разок. И енто… поскребстися… — свято дело. Чай однова живём, — короткий басовитый хохоток. Под аккомпанемент возни тряпки по зашарканному полу бормотание санитарки становится злее. — Как хохлатки под петушков подставлять, небося, не кукожилися. А нонеча стонают тута, чисто цацы великие. Прости меня, Гос-споди! Размашисто крестясь, она хватает ведро и царственно удаляется. «Девки», одуревшие от боли, матюгаются по-сапожному и доятся в банки. Иногда вдруг падает цвиркающая в ушах тишина, нарушаемая лишь журчанием сцеживаемого молока по стеклянным донышкам пол-литровых подойников. Два раза в день нас вызывают наверх. К детям. Это настоящий выход в «свет», и из карманов линялых халатов, зашпиленных английскими булавками, извлекается губная помада. Ни одна из нас не выходит из палаты с синюшными, искусанными, побитыми послеродовой лихорадкой губами. Улыбки клеятся ко рту модным тёмно-кирпичным перламутром.

226

Наверху нас ставят к козлам гладильных досок — утюжить ветхое казённое бельё. В больнице царят перманентный карантин и великий шмон. Передачи-недоноски приходят с катастрофической потерей веса в пути. Еду в рот не взять. Повар в кого-то по уши влюблён: соль выкристаллизовывается на всём, кроме хлеба — тяжёлого, непропечённого. Из него можно лепить разные смешные фигурки, а есть нельзя. Из компотных сухофруктов массово лезут бледные червячки, мечтая отдышаться после плавания в мутной жидкости цвета передержанной мочи. «Солнце» лежит у входа. При каждом громком звуке из коридора кровать начинает качаться и гудеть. Это напоминает поездку в плацкартном вагоне, в купе возле туалета: каждую минуту дверь бьёт по ногам, а громко щёлкающий замок — по ушам, будто пассажиры сговорились разом принять мочегонное или слабительное. «Солнцем» назвал её муж, после того как были отвергнуты «зайка», «золотце» и «звёздочка». — В твоём репертуаре есть хоть что-то… менее зуммерное? — нахмурилась она. — Ну… Может, «Солнышко»? — робко предложил он. Нет, «Солнышко» ей тоже не нравилось, и, упрямо поджав пухлые губы, она вынесла приговор: — Будешь звать меня Солнцем. — Солнцем? — удивился он, пожав плечами. — Ну… если тебе так нравится, пусть будет Солнце! — ему, по большому счёту, всё равно. Наверху — поближе к небу — сопит в две певучие сопилочки её доченька: 3 кг, 50 см, розовая «фамильная» клеёночка на тоненькой, без «перевязочек» ручонке.

227

В те мгновенья, когда старушечий ротик влажными губами жуёт измученный сосок, изо всех силёнок пытаясь вытянуть из него густо-белое, сладковато пахнущее молозиво, Солнце вспоминает детскую сказку про молочные реки с кисельными берегами. Кисельные берега ей пока ни к чему, а вот молочными реками она мечтает заполнить свои тугие груди, чтобы молоко само струилось в ротик лучезарной девочке с круглым лунным личиком, на котором уже рассосались родовые синяки, разгладились морщинки и стали вырисовываться крышей домика тёмные бровки, придававшие малышке слегка удивлённый вид. Только послеродовая желтизна никак не отступает. — Сами вы макаки, тупицы! — думает Солнце, выслушивая нудные лекции о резус-конфликте. — Плюс на плюс всегда дает плюс, а не минус. Математику надо было учить, кретины! И она одними губами беззвучно напевает олимпийскую песню, недавно вызвавшую у всех слёзы умиления: На трибунах становится тише, Тает быстрое время чудес, До свиданья, наш ласковый Миша, Возвращайся в свой сказочный лес. Светлую девочку зовут Ангелиной. Так решила Солнце, потому что незадолго до родов ей приснился сон: она склоняется над малышкой с ямочками, не на щеках, а под глазами — под левым больше, под правым чуть меньше — и, целуя их, шепчет: «Ангел мой, Ангелина». — А давай дочку назовём Ангелиной, — предложила она, не упоминая про сон. — Чего это вдруг… дочку? — набычился муж. — Я сына хочу. Но Солнце знает точно: будет дочь.

228 Когда акушерка с тридцатилетним стажем, отставив трубку фонендоскопа, безапелляционно заявила — «Футболиста ро́дишь», Солнце побелевшими губами пробормотала: «У меня… будет… дочь!» У лучистой девочки — ангельское имя. И безжалостный диагноз: наличие добавочной третьей хромосомы к паре гомологов. Не доведи бог, тому, кто не знает, что это значит, когда-либо узнать! Неизбалованная бытовыми удобствами, пожилая Айболитша в морщинистом, как её лицо, застиранном, бывшем белом халате, знает. Она вообще знает всё на свете. И усталым бесцветным голосом пытается объяснить Солнцу: — Вы не понимаете, деточка, какие сложности вас ожидают в выращивании (она именно так и говорит, будто речь идёт о какой-то зверюшке) ребёнка-дауна. — Вы будете навеки прикованы к нему. От вас отвернутся друзья. Вас возненавидит собственный муж, деточка. Мне больно говорить вам об этом, но мой многолетний опыт показывает, что я права. Об этом ребёнке позаботится государство. За ним, поверьте, будет должный уход. Вам лишь нужно расписаться здесь, а вашему мужу — вот тут. Сломанный толстый ноготь указательного пальца («обточила бы, что ли», — думает Солнце) чиркает в нужные клеточки стандартного бланка. Солнце на негнущихся ногах медленно спускается в подвал. Добрый доктор Айболит. Он под деревом сидит. …И одно только слово твердит Айболит: Лим-по-по… (этаж) Лим-по-по… (ещё один) Лим-по-по… (ещё) Подвал в три на три коек. Кровать у двери. 3 кг… 50 см… Светлая девочка с ангельским именем Ангелина. Третья хромосома к паре гомологов.

229 Третьи сутки пыток у очкастой усталой Айболитши. Сломанный толстый ноготь указательного пальца («обточила бы, что ли», — всё так же отстранённо думает Солнце) снова чиркает в нужную клеточку на бланке. Рядом уже стоит решительно-размашистая подпись мужа. Солнце никак не может удержать в лихорадочно дрожащей правой руке наган шариковой ручки и, поддерживая её левой, спускает курок. И вперёд поскакал Айболит И одно только слово твердит: Лим-по-по… (ступенька) Лим-по-по… (ещё одна) Лим-по-по… (ещё) Жизнь в турборежиме. Протуберанцы. Ранцы детишек, бегущих в школу со звёздами астр в руках. Раны на крыльях у её ангела. Рано? — Пора! — решает Солнце. Взмах раскрывшихся парашютом крыльев. И сел на орла Айболит И одно только слово твердит: Лим-по-по… (лестничный пролёт) Лим-по-по… (ещё) Лим-по-о-о-о… Чей-то истошный крик. Ночь. Холодно. Солнце зашло.

230

Михаил Чеботарёв Ноф-ха-Галиль, Израиль

Царство жаркого солнца Взгляд через объектив

Полёт над водопадом Виктория в Замбии

Двойная радуга над водопадом Виктория

А уши — как две Африки

Как непросто жирафу водицы напиться…

Верни-и-ись, я всё прощу!

Кто почистит зубы бедному крокодилу?

Закат над Замбези

252

Уладзимир Череухин Гомель, Беларусь

Знойный день Я вижу в небе рыжего детину! Он наклонился с синего холма И льёт из раскалённого кувшина На вялые деревья и дома Густой поток расплавленного света. В нём окна, словно лужицы огня!.. Но кто же станет слушать бред поэта В колышущейся белой дымке дня?!.

*** Я стою у окна и смотрю на закат. В сером небе сплетаются чёрные ветки. Уж давно вся внизу — не мешает листва, И сквозь мастерски сотканные кружева Виден солнца огромный багряный ранет. Удивительный пламенный цедится свет. По ступенькам промчались наверх малолетки. Я смотрю на закат, замерев у окна. За спиной, словно улей, гудит интернат. Слышен смех, разговоры и, изредка, мат. Но на лестнице, подле меня, — тишина.

253

Музыка солнечных пятен В безмолвном зале плещется анданте. Высокий нежный голос клавесина Струится родником меж пальцев длинных Забывшегося в трансе музыканта. На нотных строчках тень осины юной, Перебегают солнечные пятна. Их лёгкая игра чиста и внятна, И вторят ей натянутые струны. Неровным тактам, россыпи стаккато Внимает на плече недвижный ворон. Угрюм и молчалив, как полуночье чёрен, Задумался и слушает пернатый. В безмолвном зале плещется анданте. Высокий чистый голос клавесина Струится родником меж пальцев длинных Забывшегося в трансе музыканта. * Звукоизвлекательные элементы клавесинов раньше изготавливали с использованием ости вороньих перьев

254

Татьяна Ческидова Троицк, Челябинской обл., Россия ***

Суровое Челябинское солнце, Сквозь ветви проводов, стволы столбов, Просунув пальцы в смоговый покров, Заглядывает в сонные оконца Монументально выраженных стен, Пытаясь оживить фасады зданий. — Вглядитесь. Этот луч, что самый ранний… Он, как и все мы, в этой жизни тлен. Но, чёрт возьми, затягивают в плен Ярчайшие минуты созерцаний!

*** А солнце — огненный мизгирь На золочёной паутине — Объято сном в ноябрьской сини Небес. Под ним земная ширь: Размах полей в ржаной щетине, Берёзы — белые княгини, Ступают робко ножкой в сырь Пожухлых трав. — Проснись, мизгирь! Ещё хранит опавший лист Твоё тепло в цветной ладони, И видит в снах увядший донник, Что день ласкающе лучист. Но дышат стужей ветры-кони, И осень в жалком балахоне Иззябла. И уже навис Над нею снежный василиск.

*** Алел восход, окрашивая крыши Жилых домов, мечетей и церквей. И город, что листвой июньской дышит, Тянул к лучам ладони площадей. И дух прохлады неизбежно таял, И сумрак но́чи пятился, как тать. И голуби, сбиваясь дружно в стаи, Несли на крыльях неба благодать. А где-то высоко под синевою, Наверное, почти у Божьих врат, Звонарь своей мозолистой рукою Раскачивал на звоннице канат.

255

256

Наталья Шабло Химки, Московской обл., Россия

Счастливый день Улыбочку! Замри, счастливый день! Пусть остаётся солнце бесконечным, Выходит по тропе лесной олень Ко мне полудоверчиво-беспечно, И земляники сладостная горсть Во рту пьянящим ароматом тает, И пахнущая старым дубом трость В руках ожившей арфою играет! Журчит родник среди седых камней, И никуда спешить уже не нужно. И разноцветной стаей голубей Рассыпалась цветов лесная дружба. Так много на мгновение одно! Остановись, поймать не успеваю! И Carpe Diem в свой рюкзак на дно Цитатой вместе с жёлудем роняю.

*** И ты, и я, и это утро, И золотистая вода. Магнолия легко и мудро Нас завлекла собой сюда. Под белыми её цветами Стал снова в радость целый свет. И мы плывём под парусами В распахнутый для нас рассвет. Простая детская картинка. Ассоль и Грей... Неужто мы? Блестит на солнце паутинка Вдоль облупившейся кормы. Пусть наш корабль не уплывает. — На отмель выброшен давно, И цвет магнолий в дымке тает, Как чёрно-белое кино. Но, обнажив души фломастер, Сидит под гроздьями рябин Всё тот же старый добрый Мастер, Волшебник Александр Грин.

257

258

Галина Шапошникова Астрахань, Россия Низовье

Где солнце красным языком, Касаясь ряби тёмно-синей, Сползает с неба босиком, Не потревожив спящих лилий, Низовье — ежевики край, И край моих далёких предков. Здесь для баклана сущий рай, Полощет ива в Волге ветки, Особен яблок аромат, А в августе трещат арбузы, И лебеди курлычут в лад, И дразнят взор паслёна бусы.

Загадочны осенние туманы Загадочны осенние туманы, Когда земля ещё хранит тепло, Но воздух заживляет лета раны, А на душе и грустно, и светло. С туманом мир наполнен вечной сказкой, В ней таинств и чудес не сосчитать, Но луч сверкнёт, и заиграют краски, Которые лишь осени под стать. И в этот миг из пелены тумана То медь мелькнёт, то зелень бирюзы, То золото осколками поманит, То вдруг увидим капельку слезы.

259

Цветут на клумбах хризантемы Белеют шапки хризантем, А это значит бродит осень, Не зря уже ветровки носим, Из сочных яблок варим джем. Немного ёжась по утрам, Мы рады солнечным прогнозам И пьём лучи по малым дозам, Не обращаясь к докторам. Давно не в новость жёлтый лист И лёгких паутинок сети — Всё повторяется на свете, Вернётся к нам и ветра свист. Но это позже, а сейчас Желанна осени арена, Цветут на клумбах хризантемы, И птицы будто дразнят нас.

260

Светлана Шаталова Жирона, Испания

Заря Заря не украсила небо. Лишь там, где появляется Солнце, алел горизонт. Ольга Богданова

Заря не украсила небо. Лишь там, где является Солнце сквозь сизые тучи густые, алел горизонта фрагмент. О, Солнце! Мне красок не надо и буйства картин несравненных, лишь только бы знать, что пришло ты — и в этом — мой счастья момент!

Рассвет Зимою рассвет в Барселоне красив, но как быстротечен он летом! Лишь вспыхнул — и падает навзничь в залив, едва поманив своим цветом. Зимой всё неспешно, всё как бы во сне — мир медленно движется к новой весне.

261

262

Поэты Каталонии в переводах Светланы Шаталовой с испанского и каталанского

263

Джузеп-Мария Корреджер Жирона, Каталония, Испания Осенний закат в Льорет-де-Мар Как-то был я на пляже Фаналс. День осенний клонился к закату. Я сидел и смотрел на залив. Вот уж солнце склонилось за сосны в том бору, что у пляжа растёт. В этот миг весь пейзаж приобрёл сверхъестественный, сказочный вид. Вот последние солнца лучи бесподобным оранжевым светом отразились на каждой скале. Люди, бывшие около моря, были как бы преображены этим светом чудесным закатным. В те мгновения Солнце уж было не обычным космическим телом, а Духовным Светилом, что ярким, неземным озаряет нас светом и одухотворяет Творенье. Если б каждый сознательно смог Свет принять в своё сердце в то время — на людей бы взошло просветленье, неземное могло б ощущаться постоянно в обыденной жизни, и добрее была б наша жизнь…

Перевод с каталанского Светланы Шаталовой

264

Андреу Марти Кортада Кастелдефелс, Каталония, Испания В саду рано утром Когда появляется солнце, рождается тень. Пришёл новый день; поёт соловей, закроются скоро оконца златые на небе — скорей! Вот плющ поднимается споро; внизу, наконец, появился чабрец; лаванда пробудится скоро. Они с розмарином в саду соловьином на солнце глядят и без спора тут свой обживают дворец. А ОН — он идёт уже с розой, вдыхает её аромат. Он пишет стихами и прозой; влюблён и страдает — но кто виноват? ОНА берёт в руки ту розу — как дивен её аромат! Читает стихи или прозу, она влюблена и тоскует одна — так кто же во всём виноват?

Перевод с каталанского Светланы Шаталовой

265

На грани Спуск был головокружительным — было ясно, что никто не сможет его остановить; уже какое-то время все видели, что ничего с этим не поделать. Сопротивление, хотя и не верилось сначала, оказалось ожесточённым, но отчаянные попытки зацепиться за любую скалу, за любой выступ были тщетными, и мы все, зрители, интуитивно понимали, что дальше держаться уже невозможно. Постепенно повсюду появились малиновые пятна, наполнявшие желто-оранжевый раствор, в котором вскоре очутились все мы. Конец неумолимо приближался, и это знали даже малые дети — широко раскрыв глаза, они крепко держались за руки своих родителей. И постепенно, но неудержимо оно исчезало среди рифов — его последнего, непреодолимого барьера. Однако оно было настолько огромно, что ещё довольно долго безмятежный свет наполнял и окружал нас, изумленных и ожидающих, что будет дальше, — всех тех, кто всё ещё находился там. Это самый чистый свет за весь день — нежный свет, как бы на грани заката, короткая, спокойная и восхитительная прелюдия к темноте. И вот в очередной раз — и в этот день, когда солнце село, на смену ему пришла тёмная ночь.

266

Хосе Лара Руис Барселона, Каталония, Испания

*** Весь мир наполняется солнцем, а губы любимой — улыбкой, а сердце поэта — любовью. Любое счастливое сердце весь мир наполняет свеченьем, живительным солнцем своим.

Осеннее солнце Скрывается оранжевое солнце. Осенний день исчез — куда, не знаю. К пунцовому закату взор стремится — тот, что вчера, уже не повторится, сегодня красота его иная.

*** Когда растворяется свет на равнине — закат непонятно куда ускользает, и вслед за закатом вся роща оливок с равниною той исчезает.

267

*** Хоть нам он кажется реальным — но мир, что принесла заря, с приходом вечера исчезнет, с закатным солнцем догоря.

Перевод с исланского Светланы Шаталовой

268

Нина Шеменкова Пенза, Россия Помнишь?

В тишину окунись ты, Вздох почувствуй Земли… Помнишь, мягкие листья Мы охапкой несли И, как птицы, кружили В лёгком вальсе любви, И домой не спешили Мы с тобой до зари, Как бродили босые По траве молодой, Как лучи заревые Нас ласкали с тобой? Помнишь — розовый вереск, Поцелуй у плетня, И в траве чей-то шелест? Позови вновь меня!

Время властвует Солнце на ветку уселось, Дерево стало краше! Тут же мне захотелось Вспомнить деньки вчерашние. Там на закате звучали Песни девчат под гармонику, Зореньку дружно встречали Под воркование горлинок. Было легко, беспечально — Любилось-то как, и пелось! Кружатся мысли, как ласточки — Юность вернуть захотелось! Но время над нами властвует…

Картина осени

269

1 Как вечер тих в оранжевом закате! Горит над Пензой яркий небосвод, И я в тиши, у вечера в объятьях, На берегу спокойных сурских вод… Весь мир затих. Он словно бы в томленье. Ушли тревоги с завершеньем дня. Остановись, о, чудное мгновенье! В осенней неге растворяюсь я… 2 К нам солнце заглянуло в зал, И луч его меня обнял. Он, как галантный кавалер, Мне протянул букет из листьев. Нарисовал волшебной кистью На фоне шёлковых портьер Картину осени лучистой…

270

Владимир Шемшученко Санкт-Петербург, Россия

Старый Крым Синее, синее, синее — Из невозможных глубин... Береговая линия, И Александр Грин. Что-то ещё... Из осени... Солнце звенит, как оса. У разбитной Феодосии Рыжий каштан в волосах. Вечер. Погодка купальная — Пристань, кефаль, невода... Не акварелька прощальная — А с огоньками вода. Что-то ещё... Ранимое... Слышишь, как сердце стучит?.. Грустное... Неповторимое... И — наизусть заучить!

271

*** Крикливее стали вороны, и тени длиннее, И солнце сегодня — точь-в-точь! — заржавевший пятак. Но осень в Дивееве — осеней всех осеннее — Мне на слово можно не верить, но именно так. Она голенаста, сутула — почти некрасива. (Под небом дырявым— откуда иные слова?) Она, как с похмелья жестокого дюжина пива: С утра — помогает, к обеду — кувырк голова! Да что голова, если всё естество наизнанку?! А осень меня допивает по строчке — до дна! Чтоб ветер пустого — меня! — как консервную банку, Таскал по дороге, которой названье — страна. Чтоб било меня, колотило, секло и трепало За то, что ввязался в словесную эту игру... Но я всё равно оглянусь на ступеньках вокзала, Слезами заплачу и смертью тогда не умру.

272

Наталья Шмелёва Новочебоксарск, Чувашия, Россия

Любовь к Солнцу В меня влюбилось множество светил, Я звёзды небосклона покорила, Планеты, не жалея сна и сил, Писали оды, я в стихах парила. Лучи светили, грело их тепло, Как будто нежных рук прикосновенье! И жизни время благостно текло, Дарило мне счастливые мгновенья… Но их напрасен яркий свет и пыл, И, как в тумане, я гляжу в оконце На хоровод танцующих светил, А в сердце только пламенное Солнце. Оно блистает, освещая мир, И дарит всем великолепье чуда. Стань ближе, ненаглядный мой кумир, Я лишь с тобой всегда счастливой буду!..

Татьяна Шмитц Райнберг, Германия

Не смог И подумаешь: «Снова не смог!», Не расслышал чужие советы, А вот под ноги ластится мох, То ли бархатом, то ли вельветом. Наступая на мягкую дрожь И себя бесконечно жалея, Снова в воду всё ту же войдёшь, Услыхав звуки дальней жалейки. Будет солнце — желейный кисель Растекаться и литься. Не ты ли Позабыл, как забавится шмель, Как траве прибавляется силы, Как течёт полосой изумруд Километрами светлого цвета. Водомерками полнится пруд. Но кому ты расскажешь об этом, Если утром в развешенный смог Входишь, словно в портьерные складки. И подумаешь: «Снова не смог!», Лишь повеет теплом кисло-сладким От волнений вчерашнего дня, Пирогом, раскрошившимся в лето. И строку до утра не унять, Просквозившую в щёлку просвета.

273

274

Не исчезнем Ветры бывают горькими, но почему-то пока Эта полынность не к нам серебром долетает. Над нами проносятся сны, листы, облака, Сбиваясь в живую и робкую тихую стаю. Грезятся утром следы разноцветных поло́с, Что пролегли со вчера между небом и речкой. Волнуется, шепчет о чём-то задумчивый плёс, И звук запоздалый на возглас похож человечий. Хочется розовых лилий в забытом пруду И поцелуев-ожогов июльского солнца! У тополей беззастенчиво лёгкость краду: Слово пушинкою в небо неслышно сорвётся. Будут минуты, как ссуды, даваться взаймы. Горького ветра глоток — неизменная плата. Но, как и мир, никогда не исчезнем и мы. Будем любить, как уже с нами было когда-то.

275

Вишнёвою пенкой За всё, в чём был и не был виноват. С. Есенин

Вишнёвою пенкой растает закат, И станет на сердце мучительно сладко, В чём был ты и не был уже виноват, Ушло, растворилось легко, без остатка. Дрожит и струится волненье пыльцы. Летит, ускользая, завеса ограды, Видны виноградной лозы сквозь зубцы Побеги, как руки, что лодочкой сжаты. То с неба сорвёшься, то снова летишь В саду лепестками, смущёнными ветром. А вечером падаешь в поле, как в тишь, И тонешь, как в море, в дыхании щедром. Затем отразишься, себя увидав В Анютиных глазок двоякости кроткой. И длинная жизнь, что летела стремглав, Oкажется вдруг безнадёжно короткой.

276

Любовь Шубная с. Александровское Ставропольского края, Россия

*** Душа человека — его королевство. Роберт Бёрнс

В моём королевстве — сплошные дожди. Но солнечный лучик сквозь тучи струится. Но ветер тихонько шепнул: — Подожди! И где-то запела незримая птица. Потом зазвенели вдруг колокола, И радуги вспыхнули вдруг, словно свечи… Моё королевство, душа, ожила, Предчувствуя с ласковым солнышком встречи.

277

*** Из проснувшегося сада Ветерок вошёл нежданно. Ложку утренней прохлады Разведу в стакане чайном. Блики солнца, пенье птицы Вместо сладкого — и всё же Не бывает в этой жизни Чаепития дороже.

278

Ирина Шукшина Челябинск, Россия Закатное Свинцово-синий неба капюшон Смущал, хотя дождя не обещали. Под вечер, избавляясь от печали, Желтков плеснуло Солнце в небосклон. Раскрыло над землёю яркий зонт, Чтоб вечер был безоблачен и светел, Костёр раздуло, привлекая ветер, Заполнив алым цветом горизонт. Стояли люди, головы задрав, Любуясь неба чудным обновленьем: Магическим заката превращеньем В малиново-багряный яркий сплав. Червлёный свой распространяя цвет, Пылал костёр небесный жарче, шире, Проник сквозь окна. Алый свет в квартире! Закатный, краткий, чудный Солнца след!

Закат Вернулась к морю, словно друг давнишний, И майскому закату улыбаюсь… Художником по имени Всевышний Горжусь и каждый вечер восхищаюсь. Сюжет однообразен у Творца: Садится солнце — невидаль какая. Но нет его фантазии конца, А моему восторгу нету края.

279

Фото Ирины Шукшиной Закат на море

*** На закате — ярких красок власть, На закате мысли глубже, чище, Пурпуром пылающая страсть В воздухе витает, пару ищет. Раскалённый рыжий солнца диск, Медленно стремящийся к покою, Золотом раскрасил моря лист, Приглашая следом за собою. Догорает в небе солнца луч, Растворяясь в кисее тумана, Лишь костёр заката ярок, жгуч, Всё ещё горит и далью манит. Скоро все затихнет, всё заснёт, Окунётся в ночь, споют цикады. А назавтра солнце вновь взойдёт, Солнечному раю будем рады!

Волшебный дирижёр Лишь солнца луч окрасит утром горы, Мгновенно оживают птичьи хоры И славят чудо нового восхода В природном храме старого прихода. Когда прохлада с гор в окно струится, Лучи сквозь шёлк портьер ласкают лица. Пусть каждый день, как чистая страница. Но спевка птиц и завтра повторится! А вечером затихнут птичьи трели, Когда последний луч зайдёт за ели. И нет на свете лучше дирижёра Для птичьего причудливого хора.

280

Ирина Шукшина Челябинск, Россия Взгляд через объектив

Закат с малиновыми нотками

Солнце над протестантским храмом

284 ьь

Татьяна Шуринова Минск, Беларусь Окно из солнца Ещё одно окно из солнца, Ещё один красивый день. Он на карете пронесётся, Смешав июля светотень… Подарит запах иван-чая И ноты птичьих голосов, Весёлым ветром поиграет В лугах макушками цветов, Лозою гибкой винограда, Клубничным усом и кустом. И воцарится вновь прохлада, Ночь проберётся в тихий дом. За лесом шар огня садится, Убрав последних красок шаль, Луна в короне, как царица, Накинет чёрную вуаль.

285

А солнце всё-таки взойдёт А солнце всё-таки взойдёт, Позолотит деревьев лица. Сегодня медленно садится, Но заалеет небосвод… А новый день опять придёт, И позовёт своей свирелью. И будут марты и апрели, И новых дел круговорот… А мир придуман для тебя. Обнимет с лаской ночь устало Всё то, что за день нам досталось, И в завтра сохранит, любя… И будут в этом новом дне Незавершённые дилеммы, Решенья, планы, схемы, темы, И мыслей новое турне… В душе сегодня не мертво́: Восторг, печали и тревоги… Смотри: закат на полдороге… А завтра — жизни торжество!

286 ьь

Фрида Шутман Ашдод, Израиль Космос и мы Манят нас космические дали Тайной неразгаданных глубин. Вместо надоевшей пасторали Встретить бы пейзажи из машин… Гвозди пусть заменят там иголки, Шестерёнки станут там цветами. И стальные в ряд застынут ёлки, И дубы из меди с желудями. Крепко, вечно жить на той планете, Где металл и камень правят балом. Только на Земле за всё в ответе Человек из био материала. Тянутся в неведомое люди, Шифр пытаясь разгадать из кварков; Что со всеми нами скоро будет, И каких нам ждать извне «подарков»… Тесно стало в Солнечной системе… Ищем мы межзвёздное Нибиру. И давно понять хотим в сверхсхеме, Как прийти к желаемому миру.

С вечера до утра Надело небо ночи изумруды. Луна бледнеет, стыд свой пряча в тучи… А звёзды из галактик дальних груды Своей влюблённых вечной тайне учат… Напрасно сумерки сражались с солнцем жёлтым; Им победить его удастся лишь на время. Ночь-колесница набирает обороты; Уносит вдаль забот дневное бремя. Туман густой от сумерек остался, Заботливо прикроет утру плечи. Звёзд хоровод танцует в небе сальсу… Луна грустит и ждёт вечерней встречи.

Во дворе Ворона каркала о новостях вороньих, А воробьи тем временем искали зёрна. Кот в подворотне монолог любви исполнил, А кошка долго рылась в мусорниках полных. Сосед в саду читал вчерашнюю газету, Его жена строчила ситцевую юбку. Другой сосед кричал надрывно другу в трубку: «Купи сегодня на футбольный матч билеты!» Светило солнце на востоке, как и прежде, И лёгкий ветер дул, покачивая ветки. Стояли мирно на балконе две соседки, И разговор вели о моде и одежде. И было это утро, как в году прошедшем, И во дворе моём мелькали те же лица… Вещало радио о новостях в столице, О том, что точно будет день, и будет вечер.

287

288

Вернисаж Фриды Шутман

Корабли на закате

Лодки на рассвете

Туман над рекой

Мой космос

Мир и антимир

298

Михаил Юсин Афула, Израиль Переводы с украинского, белорусского и болгарского языков

299

ьь

Наталья Арсеньева 1903 – 1997 *** Солнца златого весенние косы, Верб серебро над потоком белёсым. Зори осенние в буйстве пожара, Тёмные своды, полночные чары. Сердца раздумья и сердца порывы, Звуки плывущие в утренних нивах, Лешего гук, синь озёр лебединых, Страхи глухие, уснувшей долины. Время — смиренью и битве незримой, Тихая нежность сторонки родимой, Всё, чем звенит несмолкающий стих, — Песен моих. Перевод с белорусского Михаила Юсина

300 ьь

Василий Бобинский 1898 – 1938 Лето Как будто светит золотом земля, Колосья тяжкие клонятся у дороги, Их корни тянут почвенные соки, И ждут росы в полдневный жар поля. А среди трав звенят перепела, Вокруг медвяный аромат витает, Проходят жёны, бёдрами качают, И песня слышится у дальнего села. Дурман пьянящий заволакивает склоны, Удары крови в жилах так часты́. И что-то странное нашёптывают кроны. Земного полдня крылья опалёны, К земной груди прижмёшься грудью ты, Словно жар-птица дивной красоты. Перевод с украинского Михаила Юсина

301

Ран Босилек 1886 – 1958 Зимний сон Зимний вечер упокоит негой, Спи покуда зёрнышко под снегом, Слушай, как в заснеженной опале Ледяные флейты заиграли. Не печалься о рассветах медоносных, И о нивах золотоволосых, И о том, что нынче преклонённый, — Стебелёк, вчера ещё зелёный. Спи и слушай, жди в туманных вьюгах Доброй вести благостного юга. Брызнут почки свежими листами, Пчёлы, бабочки закружатся над нами. И помчится к нам в потоках света, Красный конь — пылающее лето. Перевод с болгарского Михаила Юсина

302

Галина Мазуренко 1901 – 2000 *** Луч промелькнул и пропал в полутьме, Быстро темнеет сегодня, Блики искрят на высоком холме, Словно монисто Господне. В каждом живёт богомаз и поэт, Долю влача безызвестную. Сеет рыбарь вышний солнечный свет, Льёт, как водицу небесную. Перевод с украинского Михаила Юсина

303

Александр Олесь 1878 – 1944 Так она шла… Так она шла, — мне виделось, подснежник Лучам навстречу рвётся ранним днём, Как-будто радуясь весне безбрежной, И ручейкам, что брызжут хрусталём. Так она шла, — той трепетной газелью, Что на заре стремится к водопою, Спускаясь с гор неверною тропою, К воде, к прохладному ущелью. Так она шла, шептали ей дубравы, Несли ей ветры терпкие струи́, И в рощице свистели соловьи, Шелко́вые склонялись травы. Она прошла, растаяла вдали, И словно с нею всё прошло навеки: Весна, любовь, желанья и утехи, И жизнь и красота земли. Тянет из облака незримый рыбарь Жёлтую рыбу — к заутрене, Годы проходят, проходят, как встарь, Словно кораблики утлые. Перевод с украинского Михаила Юсина

304

Николай Вороной 1871 – 1938

305

Голубая Панна Веет крыльями Весна Духмяна́, В лёгких кружевах нарядных, Пролетает в волнах мятных, И глядит из облаков, Словно солнце средь снегов, — Ноздреватых и косматых. Льёт весна небесный свет, Мир согрет. Долгожданна, первозданна, Вышла Голубая Панна!.. Горы, лес, луга, поля — Вся земля Ей хвалу поёт: «Осанна!» Сновидений вереница Чаровница, Окропит святой водой, Неземною чистотой, И блестит на лепестках, На цветах Предрассветною росой. И уже в душе моей Колокольчики звончей, Вьются хмелем арабески, Изумительные фрески, Звуки, песни, словеса — Голоса — И сплетаются в гротески. Перевод с украинского Михаила Юсина

306

Татьяна Юфит Лондон, Великобритания *** В ночи снегопадные, В утреца морозные Долго вьюги жадные Полоскали простыни. Долго снегоступами Трамбовали улицы И стелили — глупые — Думая, что слюбится. Долго в дни короткие Песни пели грустные, Только вышли сроки им. Почки веток хрустнули! Пьяный ли, тверёзый ли — Силушкой беспечною Рвётся сок берёзовый Вверх по зову вечному. А на светлом пятнышке, А на тёплом солнышке Две синицы рядышком Пьют весну до донышка. ьь

Весеннее Небо мартовское сине, Солнце мартовское ярко. Жизнь весенняя красива, Как обёртка от подарка. Пусть подарок съеден-выпит, Пусть сносился и порвался, Но амуры бьют навылет И качают в ритме вальса. Божьим тварям не переча — Эти шутки с рук не сходят — Развернёшься — и навстречу: По ручьям, по половодью, По стихам, по трелям птичьим На разнежившейся ветке, Беззаботно-неприлично — Пусть завидуют соседки!

307

ьь

Бабье лето Бабье лето на носу. Солнцем высушит росу И осыплет позолотой, В лес нарядный позовёт ли — На излучине реки Крылья осени легки! Над укромом лисих нор Облаков парящий флёр Прорезает нить витая — Это стая улетает, Распрощавшись до весны С изобилием лесным, Где орехи да грибы. Вот уж ветры на дыбы Встать готовы, только осень Не спешит одежды сбросить, Не спешит уйти под снег Бабье лето — бабий век. Посвист птиц — то там, то здесь. Не ему ли эта песнь — Как подарок на прощанье? И, брусникой угощая Заблудившийся народ, Алым парусом плывёт Золотое бабье лето: Три недели — три куплета, Спетых счастью в унисон. Бабье лето — бабий сон!

309

318

Мои благодарности Я бесконечно признательна всем, без кого эта книга никогда бы не состоялась: в первую очередь моему любимому мужу, Мише Чеботарёву, за поддержку всех моих безумных начинаний и сумасшедших идей; всем авторам замечательных солнечных стихов, песен, рассказов, музыки, картин и фотографий, доверившим мне свои детища; всем, кто подарил мне радость знакомства с новыми авторами.

Спасибо всем, вы все чудесные! С искренним теплом, ваша Люче

319

Литературно-художественное издание 16+

Книга Солнца ТОМ 2

Составитель и главный редактор: Людмила Чеботарёва (Люче) Все тексты печатаются в авторской редакции Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается