16 minute read
без бергэ м ы вместе
Большая однокомнатная квартира ходит ходуном: одни дети резвятся в огромном манеже, другие не менее эмоционально смотрят мультики. Если присмотреться, то мальчики и девочки очень и очень разные: смуглые и светлокожие, с кудрявыми как смоль волосами и темно-русые. «Конечно, они отличаются, — трое своих и трое приемных, — просвещает многодетная мама Виктория БАЛЬЗАМОВА, — и хотя они все родились в Марокко, у всех разные национальности. Даже у наших с мужем биологических детей — берберская, армянская, немецкая и русская кровь!» Год назад семья Хуссейна ШАРФАУИ и Виктории БАЛЬЗАМОВОЙ обосновалась в Казани и считает, что это лучшее место на земле, потому что их дети разных цветов здесь не выглядят странными.
Advertisement
Тема межэтнических отношений — основная в жизни Виктории Бальзамовой. Так сложилось, что в детстве ей пришлось пережить разделение на национальной и религиозной почве, и всю жизнь она стремится к тому, чтобы стать источ ником мира и согласия. — Я родилась в столице Азербайджана, папа — чистый армянин из Нагорного Карабаха,
мама — наполовину русская, наполовину немка, — рассказывает многодетная мама. — Знаю, что мой немецкий прадедушка Рихард Граф был архитектором, познакомился в Париже со шведом Робертом Нобелем — основателем Товарищества нефтяного производства братьев Нобель и вместе они поехали строить Баку. Так мои немецкие потомки осели в столице Азербайджана на несколько поколений. И когда их стали выселять во время Великой Отечественной войны, прадедушке было 80 с лишним, он категорически не хотел уезжать, плакал навзрыд, не мог перенести случившегося и вскоре скончался на корабле. А его сын, мой дедушка, женился на русской, у них родилась моя мама, она вышла замуж за армянина. В советское время Баку, как утверждают многие, был дружным, многонациональным городом: бок о бок жили азербайджанцы, татары, лезгины, евреи, немцы, армяне, турки. — Да кого там только не было! Но считали, что нация одна — бакинцы! — восклицает Виктория. — Моя мама до сих пор плачет, что утеряно то единство народов, которое там было в советское время. В Баку был особый микроклимат, я бы даже сказала — райская земля! Поэтому и неудивительно, что родители Бальзамовой разных национальностей познакомились именно в этом городе. И хотя они поженились в столице Азербайджана, венчались в Эчмиадзинском монастыре — резиденции католикоса всех армян, центре Армянской апостольской церкви. — Так сложилось, что мой папа старше мамы на 20 лет, — продолжает Виктория. — У него была своя обувная мастерская, мама работала инженером, но после замужества занималась домохозяйством. Родители часто ездили в Ереван и меня, конечно, брали, я ведь их единственный ребенок. Когда мне было 4 года, началась война за Нагорный Карабах, папе-армянину уже нельзя было оставаться в Азербайджане. Да и представители всех национальностей, за исключением титульной, убегали из Баку. В 1989 году маме удалось продать наш дом, и в 1991-м мы всей семьей переехали в Москву. Сначала снимали жилье, потом смогли купить квартиру. К сожалению, папы вскоре не стало.
Россия — Марокко
Вся сознательная жизнь Виктории прошла в Москве, и она уточняет, что это было достаточно сложно: — В 90-х был наплыв армян и азербайджанцев — темных по коже, отличных от местных. Для коренного населения был шок: таких, как я, не принимали. Одноклассники и одна учительница в школе дразнили меня из-за цвета кожи. К тому же было время перестройки, много было обозленных, рассерженных на новый режим. Несмотря на происходящее, Виктория окончила среднюю школу экстерном с золотой медалью, затем — философский факультет Российского государственного гуманитарного университета, а он второй после МГУ. Выучив английский и французский языки, она
ßсна, Èсхак, Àйя снеã увидели только в Êазани Âиктория с младшей Àйей
много работала, в основном по административной части — секретарем, помощником руководителя представительства ООН, затем был маркетинг в косметической фирме. Виктория признается, что хотя она жила в Москве, где столько возможностей, все-таки ощущения счастья не было. Еще в студенчестве вышла замуж, но брак распался, от него осталась дочь Аделия. С ней она уехала в северо-западную часть Африки. — Марокко было первой страной, которую я посетила, — вспоминает многодетная мама. — Я стала привозить оттуда традиционную марокканскую косметику и для ее продажи создала в Москве небольшую дистрибьюторскую компанию. На тот момент мне было 24 года. Мы с Аделей смело летали в Африку, возвраща
Íа папиной ферме
лись. Но когда дочке было семь с половиной лет, произошел несчастный случай, и ее не стало… А до этого у меня было огромное желание, которое Аделя озвучила: «Мама, я хочу, чтобы в Марокко ты собрала всех деток-сирот и была им мамой!» Дело в том, что в бывшей французской и испанской колонии сотни, тысячи брошенных детей — голодных, нищих, инвалидов. Как правило, их рожают и бросают проститутки, которых огромное количество на улицах, в борделях. И хотя это
мусульманская страна со строгими запретами, их мало кто соблюдает из-за царящей нищеты. — У нас был гуманитарный посыл, — продолжает Виктория, — мы хотели организовать в Марокко детский дом. Для этого продали квартиру в Москве, хотели купить домик в Касабланке. Это единственный город, такая небольшая Европа в Африке, на берегу Атлантического океана, где мне можно было найти работу. Но когда дочки не стало, мне тем более за
Âсþ самоизоляциþ мама с детьми провели в своей, однокомнатной квартире в Êазани, папу не выпустили из Марокко
хотелось что-то сделать для брошенных детей. И надо же такому случиться, что ни раньше, ни позже в Касабланке я пришла устраиваться на работу в риэлторскую компанию, и меня встретил… почтенный обаятельный марокканец. Многодетная мама вспоминает, что Хуссейну на момент знакомства было 47 лет, а ей 28. И ее ничуть не смутило, что африканец старше на 19 лет, ведь почти такая же разница в возрасте у ее родителей, а подобная ирония судьбы, по ее мнению, повторяется. Марокканец и россиянка быстро нашли общий язык, хотя общим языком общения стал французский — неродной для обоих, и они начали часто встречаться. — Хуссейн сразу признался, что разведен. У него, как и у меня, был ребенок, который умер, — Виктория смахивает слезу. — Мы как-то сразу поняли друг друга и создали семью. Тогда же приняли решение, что будем благодарить Бога таким образом, что когда у нас родится ребенок, мы тут же будем усыновлять другого. Вскоре новоиспеченная межнациональная семья переехала на юг Марокко, в крупнейший город на Атлантическом побережье, столицу берберов — Агадир, а Хуссейн по национальности бербер. Узнав поближе родных по крови мужу арабов, принявших мусульманство, Виктория до сих пор восторгается их порядочностью, честностью, серьезностью, работоспособностью. Одновременно ее поражает, что в Марокко негативное отношение к отказным детям и детям-инвалидам, это связано с тем, что их считают детьми греха, их отвергает общество, на глазах у всех они умирают, и это никого не трогает! Руководствуясь тем, что в нашей стране таких
ГУЛЬНАРА НУРУТДИНОВНА
В ПЕРИОД САМОИЗОЛЯЦИИ
ЗВОНИЛА И СПРАШИВАЛА:
«ВИКТОРИЯ! КАК ВЫ
ТАМ СПРАВЛЯЕТЕСЬ?
ВАМ НУЖНА КАКАЯ
ТО ПОМОЩЬ? ХОТИТЕ,
Я ЗАБЕРУ У ВАС ДВОИХ
САМЫХ БУЙНЫХ?» детей называют от Бога и о них заботятся в первую очередь, неравнодушная россиянка создала свою Ассоциацию для детей-сирот и инвалидов: аутистов и больных ДЦП, назвала в честь первой дочери «Аделия». Как могла, помогала мальчикам и девочкам: привозила к себе домой, занималась их развитием, в частности, мелкой моторики, покупала игрушки, продукты, собирала деньги на операции. А часто просто сводила тех, у кого есть возможность помочь и кто нуждается в помощи. Говорит, что получалось решать многие проблемы больных детей, потому
Äети Øарфауи-Бальзамовой знаþт, кто вышел из животика мамы, а коãо взяли в больнице
что она иностранка, и ей часто шли навстречу. Одновременно Виктория узнала, что на территории региональной больницы имени Хасана II расположена Ассоциация брошенных детей и инвалидов «Тазанин» (в переводе с берберского — «Наш дом»), и пошла туда работать волонтером. Все, что увидела, повергло в шок! Условия жуткие, просто нечеловеческие! До 50 отказных детей, многие инвалиды, с ДЦП, собраны
со всего региона в большую палату, лежат по
три-четыре(!) в одной кроватке, даже до смерти в 30-35 лет. Затхлый воздух, крики, стоны… И регулярно в Ассоциацию приезжают полицейские: привозят с улицы новых и новых детей, прокурор не успевает оформлять бумаги, что это очередной брошенный ребенок. — Мне все это резало по сердцу! Да как можно спокойно относиться к тому, что в педиатрии, например, нет даже реанимации? — говорит Виктория, чуть не плача. — Со временем я поняла, что
ßсна и Àйя — одноãодки
к этим мальчикам и девочкам нельзя приходить с подарками, — уточняет она, — потому что их материальные потребности как-то решаются, но нет человеческого тепла. Для меня стало очевидно, что не могу изменить жизнь ребенка, просто поучаствовав в ней два часа! Фактически это вредительство! Даже сотрудники говорят, что не надо брать детей на руки, потому что каждый ребенок, когда к нему подходишь, хочет уйти с тобой, ни о чем другом не думает… Тогда Хусейн и Виктория стали материально помогать Ассоциации: покупали медикаменты, средства гигиены, самое крупное вложение — индустриальная машина для стирки. — И там же, в больнице имени Хасана II, в том же «Тазанине» еще до рождения нашего первен ца, мы с мужем усыновили марокканца Кайса, — продолжает многодетная мама. — Сейчас ему шесть с половиной лет. Вот он, самый большой среди всех детей, — Виктория знакомит с рос лым, светловолосым мальчиком. — Какой же он марокканец, если такой светлый? — не могу удержаться, чтобы не спросить. — Да, у меня были мысли, что он может быть и русским, и англичанином, и бельгийцем, — отзывается Виктория. — Но родился в Марокко. Я Кайса впервые увидела в больнице 5 декабря 2013 года, ровно после двух лет со дня смерти моей дочери. Для меня это был знак от Бога. И знаете, сейчас все говорят, что Кайс на меня похож больше, чем первый биологический сын Яхья. Его имя переводится как пророк Иоанн, по-русски Иван, он родился в 2014-м. Многодетная мама решила, что ничего не будет скрывать от детей, потому что с психологической точки зрения потом для них это как удар в спину и может довести до суицида. Поэтому когда у Кайса появились вопросы, как он появился на свет, Виктория рассказала, как ей приснился сон, что Бог дает ей красивейшего и добрейшего ребеночка, и она пошла в больницу и нашла его там. И это правда, уточняет многодетная мама. Кайс настолько эту историю гармонично принял, что теперь прекрасно знает, в чем дело, и хочет сам, когда вырастет, кого-то усыновить. Этому Виктория очень рада, потому что нацеливает своих детей на то, чтобы и они в дальнейшем продолжали оказывать помощь сиротам. — В 2015 году родился Якуб, — продолжает она. — И его муж опять назвал в честь пророка, на этот раз Иакова, по-русски Якова. И тогда же мы взяли из «Тазанин» Исхака. В 2017 году у нас родилась девочка Ясна. Имя до боли понятное — все ясно, — улыбается Виктория. — И тогда же мы взяли марокканку Айю. Знаете, я очень благодарна своему мужу, что он дал мне воз можность рожать детей, усыновлять, воспитывать, заниматься благотворительностью. Немаловажно, что многодетная мама каждую субботу и воскресенье по возможности водила всех своих сыновей и дочерей в больницу, в Ассо циацию «Тазанин», откуда взяла троих приемных. Они знакомились с другими сверстниками, играли с ними, общались. — Когда Кайс и Исхак подросли, то поняли, что Ясна вышла из животика, а Айю мы ходили и брали в больницу, — рассказывает Виктория. —
Они уже знали, что по-разному бывает. У них в
этом смысле в сердце мир и покой. Но все чаще многодетная мама стала понимать, что у нее не хватает знаний, связанных с воспи танием приемных детей. И здесь очень выручил ее совершенный французский. Благодаря ему она нашла по интернету нужного преподавателя из Института семейной психотерапии Франции, организовала в Марокко необходимую группу, с которой прошла обучение по международной программе — психотерапевтические практики семейного направления. Для получения рос сийского диплома сейчас Виктория заканчивает переподготовку в Московском институте психоа нализа и психотерапии.
Марокко — Россия
Когда в мароккано-российской семье стало шестеро детей и они начали подрастать, Виктория и Хуссейн задумались об их будущем. — Дело в том, что в Марокко все платное и не качественное: медицина, образование, занятия спортом, социальные услуги, — загибает пальцы Виктория. — В большинстве своем люди невоспи танные, необразованные, много грязи, мусора. Как же там воспитывать, образовывать своих детей? Этот вопрос все чаще стал заботить многодет ных родителей. Хуссейн предложил переезд во Францию, как никак даже Эдит Пиаф берберы считают своей, да и он там достаточно долго жил, работал. У Виктории тоже было много плюсов в пользу этой страны: она свободно общается и думает на французском, по душе французский ар мянин Шарль Азнавур и то послание, которое он направлял в общество. Но покоя не давали вопро сы: «А смогу ли я там воспитывать детей, все-таки из другой культуры, выросла на Достоевском, Толстом? Да и можно ли своих сыновей и дочерей лишить такого культурного богатства?» В итоге после долгих размышлений супруги на целились перебираться в Россию. И хотя Хуссейну сложно было решиться на далекий переезд в 54 года, он пошел на это ради детей, считая, что они должны получить лучшее образование в человеческих условиях. — Знаете, я молилась: «Куда мне, Господи, детей везти в России?» — вспоминает многодетная мама. — В Москву я точно не хотела, там не та атмосфера! И когда открыла атлас России и уви дела Казань, то очень обрадовалась. Я слышала очень много хорошего о Татарстане, о ее столице — Казани, о том, что представители разных народов и конфессий живут в мире и согласии. Муж тоже согласился, потому что читал, что здесь много мечетей. И главное — наши дети разных цветов не будут странными. В 2017 году Виктория и Хуссейн приехали в Ка зань на разведку и были поражены, какие здесь, по их мнению, добрые, приятные люди, чистота и порядок. Вся семья Шарфауи-Бальзамовой перебралась в Казань 7 августа 2019 года. Для того чтобы обосноваться в России, Хуссейн продал в Марокко свой дом и основной, риэл торский бизнес. В Казани сразу купил большую однокомнатную квартиру в новом доме Ново-Са виновского района, зарегистрировал в ней всю семью. Иначе как ему и детям получать российское гражданство? Оно ведь было только у Виктории. — Большая радость у нас случилась 5 февраля этого года: мне выдали справки на всех детей, что теперь они граждане России, — уточняет многодетная мама. — У мужа до сих пор марок канское гражданство, здесь он получил вид на жительство. А когда у него виза закончились, он улетел в Марокко. Ни раньше, ни позже случи лась пандемия коронавируса, и его посадили на карантин. Мы ждем открытия границ, когда папа сможет вернуться обратно! «Хуссейн, ты приедешь, и дети запросто научат тебя говорить
Семья ØарфауиБальзамовой в лаãере «Çвездный» для приемных детей со всеãо Татарстана
по-русски! — сообщаю я ему по видеосвязи. — Потому что во время карантина они напрочь забыли французский и арабский языки!» Вынужденно осев в Марокко, Хуссейн Шарфауи занялся своими не основными видами бизнеса: содержанием частного кафе и фермы коров. — У коров, к большому счастью, карантина нет, — смеется Виктория. — И эти деньги нас выручают: муж отправляет их регулярно. Правда, в его планах — организация сельского бизнеса под Казанью. Чета Шарфауи-Бальзамовой верит в свою скорейшую интеграцию с татарстанским сообществом. Ведь многодетная мама уже счастлива оттого, что ее дети сумели легко и быстро адаптироваться: — Как нас здесь замечательно приняли! Столько тепла, доброты, заботы! — восторгается она. — Как только заведующая ближайшим к нашему дому детсадом № 401 Гульнара Нурутдиновна Шикмакова узнала нашу историю, то посоветовала оформить многодетность, благодаря которой удалось устроить всех шестерых детей. И это притом, что в Казани все детские учреждения переполнены! Мальчики и девочки Шарфауи, которые не простые, а гиперактивные, стремятся привлечь к себе как можно больше внимания и любви, к тому же говорили только на французском, были определены в шесть групп с разными воспитателями. Виктория думала, что кто-то из них от какого-нибудь ее ребенка точно откажется, ведь даже в частных детсадах ей не раз повторяли: «Заберите ваших детей!» Как же она была поражена терпению и трудолюбию воспитателей: ни один не сказал ничего плохого в адрес ее сыновей и дочерей, наоборот, во всем старались помочь. Сейчас каждый ребенок Шарфауи идет в детсад
как на праздник! Виктория, будучи психологом, уточняет, что шесть разных групп — это все-таки показательная репрезентативная выборка, ведь в садике всего 12 групп. Такие же заботливые и внимательные, как воспитатели, — завхоз, медсестра, музыкальный работник, повара и другие. Показательно и то, что дети ходят в детсад около года и ни один не заболел. Виктория акцентирует, что это детское учреждение — настоящий рай на земле! Созданы все условия для развития, воспитания и образования мальчиков и девочек. Гульнара Нурутдиновна не только знает каждого ребенка по имени, но и то, какие у него привычки, характер. Даже в период самоизоляции звонила и спрашивала: «Виктория! Как вы там справляетесь? Вам нужна какая-то помощь? Хотите, я заберу у вас двоих самых буйных?» — Такого уважения и внимания к родителям я не видела нигде и никогда! — восторгается многодетная мама. — Казань мне подарила счастливый материнский опыт. Об этом я написала отзыв на сайте нашего детсада. Интересная история произошла с Викторией в одном из ближайших к дому магазинов. Разговорившись с продавцом, она узнала, что у нее армянская кровь. Тогда многодетная мама призналась, что и ее папа — армянин и она очень хочет выучить армянский язык, в детстве было не до него, а когда подросла, папы не стало. «Я познакомлю вас с учителем армянского языка в Многонациональной воскресной школе Казани», — сказав это, продавец уже набирала номер Марии Михайловны Хачатурян. Познакомившись с ней, Виктория буквально сразу попала в Дом дружбы народов Татарстана на вечер памяти Шарля Азнавура, читала стихи по-французски. Теперь планирует стать ученицей армянского отделения школы и выучить родной язык папы. Этим летом семью Шарфауи-Бальзамовой ждало еще одно открытие в нашей республике. Прожив год после Мароккко, они стали частью большой семьи — Региональной общественной организации приемных семей Татарстана «Мы вместе!» и созданного при ней Клуба приемных семей города Казани «Родные сердца». — Руководитель общественной организации «Мы вместе!» Светлана Алексеевна Богова пригласила меня с шестью детьми, без всяких формальностей, бесплатно(!) на детско-родительскую смену для приемных семей со всех городов и районов Татарстана в лагерь «Звездный» под Набережными Челнами, — рассказывает Виктория. — Всего было 37 семей, 150 детей и 50 родителей. Мало того, что там были созданы все условия для приехавших мальчиков и девочек, чтобы они раскрыли свои таланты, способности и полноценно отдохнули, но и приемные родители могли все наболевшие вопросы обсудить с педагогами со стажем, сотрудниками отделов опеки, семейными психологами, да и просто пообщаться между собой. Я была поражена тому, что наша семья впервые в этом сообществе, а нам все помогают, о нас заботятся. Думаю,
причина в том, что дорогая мне идея братства, принятия всех независимо от национальности — во главе угла работы этих организаций. Многодетная мама убеждена, что если людей разделять по национальному и религиозному признаку, то наш мир будет на грани катастрофы. Наоборот, всем надо стремиться к объединению. — На основании общечеловеческих ценностей можно служить одной цели, чтобы твой брат не страдал, — считает Виктория. — Это единственный пафос, который я вынесла из Марокко, и с ним приехала в Татарстан. И попала в тот контекст, где это уже реализовано. Это была как награда за терпение там.
НАТАЛЬЯ ВЯТКИНА ФОТО АВТОРА И ИЗ АРХИВА СЕМЬИ ШАРФАУИ-БАЛЬЗАМОВОЙ
