PLUG #51, 08.2019 by PLUG

ЖУРНАЛ О ДРУГОЙ КУЛЬТУРЕ

ПЛУГ ВЫПУСК 51 / АВГУСТ 2019

СОДЕРЖАНИЕ 3

ОТ РЕДАКТОРА

ИСКУССТВО ДУМАТЬ

О ПЕРВОЙ ВЫСТАВКЕ САМОГО ИЗВЕСТНОГО В МИРЕ ЭСТОНЦА

ПРОЦЕССЫ

FORMÉS — БРЕНД ПРО ПРИМИРЕНИЕ С САМИМ СОБОЙ

ОПЫТ

ЛИЧНЫЙ ОПЫТ: СТОИТ ЛИ НАДЕЯТЬСЯ НА КРАУДФАНДИНГ?

ИНТЕРВЬЮ

RADA7 — В КОНЦЕ ПУТИ

ФЕСТИВАЛИ

О «СТАРШИХ ФЕСТИВАЛЯХ»: HEADREAD И PRIMA VISTA

ФЕСТИВАЛИ

JAZZKAAR, ИЛИ BACK TO THE ROOTS

СТИХИ

НА РОЖДЕНИЕ ПОЭТА ИЗ БОЯНА ЭПОХИ РАННЕГО ПОСТМИЛЛЕНИУМА

МУЗЫКА

«СТРЕЛОЙ», MASHA YE

ИСКУССТВО ДУМАТЬ

ЕЛЕНА СКУЛЬСКАЯ ИЗ БУДУЩЕЙ КНИГИ «ЧЕТВЕРТЫЙ СЮЖЕТ»

РЕДАКТОРЫ Олеся Ротарь, Дан Ротарь ВЕРСТКА Илья Банд КОРРЕКТОРЫ Екатерина Батракова, Анна Симагина ИЛЛЮСТРАЦИЯ НА ОБЛОЖКЕ Евгения Дудин Использование материалов журнала возможно только со ссылкой на источник, с указанием номера выпуска и даты публикации. Все права защищены. По вопросам размещения рекламы обращаться по адресу: plug@plug.ee

WWW.PLUG.EE / FACEBOOK/PLUG.EEE

ОТ РЕДАКТОРА

#51 / август 2019

ИСКУССТВО ДУМАТЬ

О первой выставке самого известного в мире эстонца

Текст: Александр Цапов / Оригинал: Müürileht Перевод: Олеся Ротарь / Фотографии: Owenscorр, KUMU

Томми Кэш и Рик Oуэнс «Невинные и проклятые» (с 3 мая по 15 сентября 2019 года в KUMU. Куратор Кати Ильвес)

то придумал понятие «сезон соленых огурцов», которое любят использовать в журналистике, говоря о летних месяцах, когда не о чем писать? Это ужасное выражение, потому что соленый огурец означает что угодно кроме тишины и жалкого брожения. У соленого огурца насыщенный вкус, он наполнен газами и кажется взрывоопасным. Лето в KUMU однозначно cезоном соленых огурцов не назовешь, потому что открывшаяся в мае совместная выставка Томми Кэша и Рика Оуэнса «Невинные и

ПЛУГ

проклятые» если и не побьет рекорд посещаемости прошлогоднего бестселлера, экспозиции Михеля Зиттова (65 000 посетителей), то уж точно приблизится к его показателям. И чему тут удивляться, если в Instagram у Томми Кэша больше фолловеров, чем в Таллинне людей, а у Рика Оуэнса — практически столько же, сколько в Эстонии жителей. Оба деятеля смогли создать армию фанатичных последователей своего творчества: тут и девочки-подростки, подрисовывающие себе усы, и взрослые люди,

ИСКУССТВО ДУМАТЬ которые носят исключительно одежду от Оуэнса. В YouTube у видео Томми Кэша около 40 миллионов просмотров. Его принято называть самым известным эстонцем. Если вы с этим не согласны, можете про себя пороптать.

под потолком косматые мужики из Пылва мочили на банджо и мегабалалайках убойные риффы.

Это не первый раз, когда Рик Оуэнс сотрудничает с эстонскими

Хотя данная выставка — это дебют Томми Кэша в стенах галереи, визуальная составляющая с самого начала была основой его творчества как в социальных медиа, так и в видеоклипах. И как у Оуэнса

артистами. В 2013 году на его показе в Париже выступала группа Winny Puhh со специально для такого случая удлиненной композицией в стиле Пылва-кор «Meiecundimees üks Korsakov läks eile Lätti». Андрогинные модели знакомили публику с монохромной одеждой следующего сезона, а подвешенные

есть partner in crime, 75-летняя француженка Мишель Лами (готичная сестра-близнец нашей Эхи Комиссаров), так и у Кэша на протяжении многих лет была соратница Анна-Лиза Химма, вместе с которой он выстроил сингулярный артистический образ и Gesamtkunstwerk Кэша. Воплотить в Instagram

#51 / август 2019

ИСКУССТВО ДУМАТЬ всевозможные модификации быта и тела ему помогают фотографы Дмитрий Герасимов и Кертин Вассер. Внешне Томми Кэш напоминает одновременно Марселя Пруста и Петра I. Ох уж эти тоненькие усики, которые выделяют его в толпе...

Рэп-культура, начиная со своего взрывного появления в 1980-е в Нью-Йорке, была тесно связана как с миром моды, так и с миром искусства. Молодые люди из материально неблагополучных районов стремились усилить свой образ при помощи доступных средств, будь то висящие на шее эмблемы Merсedes или позолоченные рамы очков. Прошло немного времени, и граффити, которое изначально воспринималось как загрязнение общественного пространства, стали экспонировать в нью-йоркских галереях. Говоря о Томми Кэше, также интересно проследить то, как по-разному на протяжении этих десятилетий хипхоп артисты подчеркивали свою гендерную принадлежность. Если стоявшие у истоков жанра Grandmaster Flash & The Furios Five носили узкие кожаные штаны и кожанки с бахромой, как будто они только что вышли из подпольного гей-клуба, то в 1990-е рэп-эстетика

ПЛУГ

стала чересчур маскулинной. Сползающие на бедра широкие джинсы (как в тюрьме, где не разрешено носить ремень), бежевые ботинки на толстой подошве от Timberland, мизогинные тексты и тому подобное. Теперь, в начале 2000-х, рэп вновь вернулся к расплывчатым гендерным признакам, андрогинному вокалу и восхищению фриками а-ля Young Thug. И хотя любовь Томми Кэша к рэпу началась в подростковом возрасте с прослушивания Эминема, сам он принадлежит к «школе» постмачо. Сегодняшние рэперы стараются перенести накопленный за счет своей музыки символический капитал в сферу искусства и моды: можно вспомнить видео Jay-Z «Picasso Baby» и клип The Carters

*Слова The Sugarhill Gang из композиции 1979 года «Rapper’s Delight», которую считают первым рэп-хитом.

THE HIP HIP A HOP, AND YOU DON’T STOP*

ИСКУССТВО ДУМАТЬ «Apeshit», которые целиком сняты в Лувре, коллаборации ASAP Rocky и Рианны с модными брендами, ну и, конечно, «трансцендентальную» модную линию YEEZY Канье Уэста, которая напрямую подражает эстетике Рика Оуэнса. И вообще имя Оуэнса, наряду со множеством других названий брендов и имен знаменитостей, частенько упоминается в мэйнстримовых рэптекстах. Но кажется, что мало попасть под быстро скользящий луч света развлекательной индустрии — все-таки нужно еще получить и признание институтов, будь то модные дома или художественные галереи. Нужна историческая печать вышестоящих инстанций.

МАВЗОЛЕЙ ПОПКУЛЬТУРЫ И ЗАДВОРКИ ПОПИСКУССТВА В KUMU Кэш пробует играть, в так сказать, в настоящего художника — того, кто создает остающиеся на века физические артефакты, а не фрагменты на цифровой платформе. Здесь представлены все доминирующие составляющие его образа: постсоветское наследие, гендерные метаморфозы и телесные искажения, а также отсылки к хип-хопкультуре. Безусловно, лучшая часть выставки — это воображаемый мавзолей поп-звезды Томми Кэша: прокачанное инвалидное кресло, тюнингованные костыли и замороженная сперма в пуленепробиваемой коробке — все они достойно чтут память фрика попмузыки. Ведь поп-музыка — это не что иное, как нескончаемая некрофилия. Здесь рождается реальный и веселый диалог между нынешним образом Кэша и предметами экспозиции. Представляю, как 50 лет спустя люди будут посещать доммузей Томми Кэша, где в углу будет стоять это фиолетовое инвалидное кресло. Остальное сделано на более низком уровне, оно уныло, не возбуждает и скорее напоминает школьный проект на тему «Как делать попкультуру?». Ни наушники размером больше человеческого роста, ни

#51 / август 2019

ИСКУССТВО ДУМАТЬ полностью исчириканный батут, ни блестящие скульптуры «Ну погоди!» не способны создать новую смысловую нагрузку и представляют лишь вещи сами по себе. Кажется, будто в руки Томми попал изданный Taschen альбом Джеффа Кунса и он безуспешно попытался подать увиденное там под собственным соусом. Если в фото- и видеора-

ботах всевозможные искажения и отстраненные образы ему отлично удаются, то в KUMU ничего не выходит. Например, в видео «XRay», снятом частично в Горхолле и на выставке Каареля Курисмаа в KUMU, все работает как по маслу, потому что этим выразительным средством Томми Кэш владеет хорошо. Но совсем другое дело — заполнить половину галереи современного искусства физическими объектами.

ПЛУГ

ШОУРУМ OWENSCORР Современные брендовые магазины — это уже не просто помещения, где можно купить вещи, теперь это пространственные инсталляции. Если посмотреть фотографии

магазинов Рика Оуэнса в Гонконге, Токио, Нью-Йорке или Милане и представить, что оттуда исчезли все вешалки, то их убранство вполне можно принять за нынешнюю выставку в KUMU. Мебель, манекены, строгие архитектонические образы перемежаются с биоморфными формами и так далее. Торговля как искусство и наоборот. А само название Owenscorp будто взято из зловещего фантастического романа.

ИСКУССТВО ДУМАТЬ Оуэнс вырос в Калифорнии, но последние 15 лет живет в Париже и Венеции. В мире моды его называют иконоборцем. Он создает в основном монохромные вещи унисекс и очень внимательно контролирует то, как их изготовляют и экспонируют. Его модные показы драматичны и эффектны, в них проглядывается мутирующий синтез брутального и вероотступнического. При этом — что за извращение! — Оуэнсу нравится отдыхать в Дубае. Возможно, Дубай привлекает его как некое не-место (см. Марка Ауге). Ведь и Лос-Анджелес, где дизайнер начинал карьеру, представляет собой странную смесь из воображаемого и реального — освещенный мечтами и сновидениями, он течет с гор к Тихому океану. В противовес некоторой какофонии в представленной Кэшем части выставки, экспозиция Оуэнса производит целостное впечатление, она четко прорисована и обтекаема. Здесь во всей полноте проявляется его видение: бестелесность, отрыв от быта, сотворение нового хорошего и темного мира. Если хотите, это можно назвать декадансом будущего.

РОЖДЕННЫЕ В ОДИН ДЕНЬ РАСШИРЯЮТ ДЕМОГРАФИЧЕСКУЮ ПИРАМИДУ KUMU У Брета Истона Эллиса есть рассказ «Тайны лета» («The Secrets of Summer»), в котором лосанджелесский вампир живет в гробу, где у него есть кабельное телевидение и кассетный магнитофон. На его месте мог бы быть Рик Оуэнс, а из магнитофона лилась бы музыка Кэша. На последнем альбоме музыканта есть песня «Мона Лиза», в конце которой звучит искаженный голос Оуэнса. Оба артиста родились 18 ноября, и если верить, что Вселенная — это не хаос и на все есть причины, то можно сказать, что эта выставка уже давно была вписана в саму матрицу времени. В таком случае куратор Кати Ильвес выступает в роли свахи или демиурга, сводящего в одном пространстве двух родившихся на разных материках длинноволосых трикстеров своего поколения, у которых похожее мироощущение, пусть даже это и не всегда проявляется в их творчестве. KUMU и куратор приняли смелое, но рискованное решение. Безуслов-

#51 / август 2019

ИСКУССТВО ДУМАТЬ но, эту выставку будет сопровождать небывалое внимание со стороны зарубежной прессы, а в музей потянется более разношерстная публика. Любящие побахвалиться подростки будут яростно выкладывать фотки в Instagram, посетители приплывут c другого берега залива и приедут из-за южной границы. Популярность Томми Кэша среди русскоязычной молодежи наконец сможет на ментальном уровне связать KUMU с

ПЛУГ

Ласнамяэ, на территории которого находится музей. Но после посещения выставки неминуемо остается ощущение, что Кэша рановато пустили в KUMU и, невзирая на его амбиции стать художником, его или чья-либо известность в качестве музыканта или артиста не должна быть само собой разумеющейся причиной для столь масштабного проекта. Посему все это предприятие стоит скорее назвать лучшим маркетинговым ходом года.

ПРОЦЕССЫ

FORMÉS — Мария Осиповская — участница проекта Creative Narva, в ходе которого сформированные непосредственно на проекте команды в течение трех месяцев учились и работали под руководством всемирно известных дизайнеров, швей, фотографов и в итоге представили свой бренд и первую коллекцию модной одежды. Финал Creative Narva прошел в январе этого года и принес команде Марии «FORMÉS» не только третье место, но и признание зарубежных коллег. Мы поговорили с Марией о том, каково это — делать первые шаги в модной индустрии, выстраивать философию собственного модного бренда и чувствовать себя частью Эстонии.

Последние семь лет ты занималась графическим дизайном. В Тартуском университете изучала городское планирование и урбанистику. Как так получилось, что теперь все твое время посвящено моде? Мода — это моя давняя страсть. Я из поколения MTV, и, когда нам подключили кабельное телевидение, я много смотрела Fashion TV. Ты видела наш город, его постсоветское пространство — нам очень хотелось знать, что творится в мире.

Интернета еще не было, и тогда Fashion TV был нашим единственным каналом в какой-то волшебный и удивительный мир, где совмещались музыка, мода, красота, позиционирование себя, некая свобода, возможность играть, быть другой. Шитьем и вязанием я особо не увлекалась, но мне нравилось сочетать вещи. Однажды, когда я была классе в седьмом, бабушка показала мне объявление о том, что журнал «7 дней» проводит конкурс эскизов.

#51 / август 2019

Беседовала Олеся Ротарь / Иллюстрации: Майя Мичулис

бренд про примирение с самим собой

ПРОЦЕССЫ Я отправила свою работу и получила главный приз. Было приятно, но дальше я модой заниматься не стала. Если говорить об образовании, то пару лет назад мне захотелось приобрести какие-то навыки в этой области, чтобы лучше разбираться в огромной индустрии моды. Я взяла длинный курс Fashion Business в Санкт-Петербургской Академии моды и бизнеса. Там я получила прикладные знания: к нам приходили менторы, которые построили свои модные бренды, закупщики и так далее. Был очень интересный курс истории моды — благодаря ему стало понятно,

ПЛУГ

насколько задумки дизайнеров внедрились в нашу повседневную жизнь, насколько мода связана с философией, политикой, войнами. Например, в военное время женщине нужно быть более сильной, и она надевает пиджак с мужского плеча. Но чем тогда можно объяснить маскулинную линию плеч пиджаков в 1980-е? Движение стилей волнообразно: когда слишком много чего-то романтичного, хочется уйти во чтото брутальное. Когда от этого устают, хочется опять нежности.

ПРОЦЕССЫ Человеку постоянно хочется чего-то нового, поэтому мода циклична. Как так получилось, что этой зимой ты выпустила свою первую коллекцию одежды? Я сделала это не одна. У нас команда. Все началось с того, что у меня имелся определенный багаж знаний, полученный в Академии, и я думала, как их можно было бы применить. И тут я прочитала информацию о том, что Creative Narva делает проект, в рамках которого каждый может построить свой модный бренд. Я подумала: «Отличная возможность». Конечно, мне очень помогла мама, потому что тогда моему ребенку было всего восемь месяцев. Мама гуляла с моей дочкой, я посещала лекции и воркшопы. Пришла я туда с чистым сознанием, хотела найти кого-то, с кем мне было бы интересно поработать. Сперва я стала помогать одной команде, потом встретила Олега Трофимова и поняла, что мы с ним на одной волне, что глаза у него горят. После некоторых пертурбаций в итоге нас сейчас трое: я, Олег и Даша Буркова. На мне больше дизайн, видение бренда, маркетинг, Олег занимается дизайном и поиском идей, Даша — дизайнер и швея. То есть ты создала бренд со случайными людьми? Да. С Дашей мы когда-то росли в одном дворе, но опыта сотрудничества у нас не было. Мы сейчас

ПЛУГ

находимся в процессе создания команды, нужны еще люди. Какой был приз на конкурсе Creative Narva? Что вы собираетесь делать дальше? Приз — поездка в Швецию, где мы встретимся с различными дизайнерами, наладим контакты с бутиками, чтобы выставлять там наши вещи. Первая коллекция была больше для подиума — нужно было показать ДНК бренда. Теперь мы отошьем определенное количество тех вещей, к которым есть интерес и которые проще стилизовать и носить каждый день. Их через месяц-два можно будет приобрести. Кто у вас шьет — Даша? Шьет Даша, но мы будем брать людей из профтехучилища, кому это интересно, у кого есть амбиции развиваться вместе с нами. Мы удачно выстроили бренд — мы видим, что наша одежда и эстетика интересны, например, в Великобритании. А как же опытные швеи с Кренгольма? Как-то мне надо было несколько своих вещей подшить и переделать. Я была удивлена, насколько все швеи заняты! К тому же у нас одежда нестандартная, и мыслить надо нестандартно. В качестве

ПРОЦЕССЫ примера: у нас платье с одним рукавом, и швея, которая его шила, просто по привычке вырезала два рукава. У нас другой подход к одежде: асимметрия, ненадуманность, апсайклинг, то есть повторное использование материалов. Что значит «ненадуманность»? Хочется, чтобы одежда жила какойто своей жизнью, чтобы это была характерная одежда. У нас сейчас был заказ для съемки для украинского Vogue... Ничего себе! Как они вышли на вас? Нами заинтересовалась девушка, которая была ментором в Creative Narva, она стилист из Лондона, работает в американо-британском онлайн-журнале Document. Когда раздавали призы, она подошла ко мне и сказала: «У вас была очень крутая коллекция, все было очень здорово, но, на мой взгляд, вас подвела фотосъемка. Я вижу, как сделать так, чтобы ваши вещи произвели более сильное впечатление. Давайте я вас сфотографирую и сделаю интервью для Document?» Конечно я согласилась. Ей нравится наша эстетика, она ее чувствует. Это не просто нечто постсоветское, наш бренд — это исследование на тему «Кто мы такие?». По сути, наш бренд родился из задания, которое нам дали менторы в Creative Narva. Название первой коллекции у всех команд было «I am real» («Я настоящий»). При этом коллекции

получились очень разными. Мы с Олегом искали точки соприкосновения, разговаривали, показывали картинки, кому что нравится. В своей коллекции мы пытались связать прошлое, настоящее и будущее. То есть вас не стоит относить к постсоветской моде а-ля Гоша Рубчинский и Vetements, которая сейчас в тренде? Нет-нет. Мы просто где-то играем с этой романтикой, потому что активно используем апсайкл — даем новую жизнь старым вещам. Очень здорово переделывать вещи, тем более если это знаковые вещи: мы, например, переделали пиджак следователя. Но еще у нас много нежности, романтики. Если ты посмотришь наш Instagram f.o.r.m.e.s, то увидишь, например, яркое платье, которое совсем не ассоциируется с советским прошлым. Но есть и юбка из настоящих полицейских рубашек. (Мария показывает разные фотографии в Instagram.) А здесь у нас кардиган из шерсти мериноса. На одной его половине золотыми нитками вышит герб Эстонии, на второй — герб России. Пуговицы — эстонские и старые советские. Это очень крутая вещь, потому что она передает дух людей, живущих здесь. Это история о том, что у нас есть люди с двойным гражданством, хотя это и нелегально. Для следующей коллекции мы хотим сделать такое платье, а может, и пальто. У нас есть

#51 / август 2019

ПРОЦЕССЫ платье и топ с хрустальными деталями — помнишь люстры, которые были в каждой советской семье? А это пиджак из мужских брюк, и в него вшиты эстонские кроны. Если докапываться до сути, почему наш бренд настолько волнует и нас самих, и других, то причина в том, что он очень сильно связан с нацменьшинствами региона. Это немного политическая история, мы поднимаем вопросы самоопределения. Для тебя лично это важный вопрос? Очень важный, потому что много раз мне приходилось давать на него ответ. Он интересовал не столько меня, сколько людей вокруг, особенно иностранцев, которые приезжали сюда после событий в Крыму. Но я не договорила... Наш бренд — про примирение с самими собой настоящими. Понимаешь, я из Эстонии, я здесь родилась и всю жизнь прожила, эстонцы — это ведь не только по крови. Но для якобы «настоящих» эстонцев мы — не эстонцы. А мы не хотим доказывать, что мы эстонцы. Примиряемся со своими корнями, с тем багажом, что у нас есть. Не пытаемся доказывать, что говорим идеально по-эстонски... Мы никому в этом плане ничего не должны. Я просто вижу некоторую угнетенность среди русских, особенно в Таллинне, — они чувствуют себя людьми второго сорта. Есть некоторая

ПЛУГ

неуверенность в себе из-за своей национальности. Мы с помощью одежды предлагаем избавиться от этого ощущения. Взять старые вещи, которые ассоциируются с советской культурой, и показать, что с этим можно круто поиграть и не стесняться того, что ты русский в Эстонии. Это твоя особенность, и она интересна. Какими тремя словами ты охарактеризовала бы бренд? Романтичность, творческая переработка утилитарной одежды — форм таможенников, полицейских — и современность. Мы вдохновляемся современными историями, хотим, чтобы мода отражала ощущения современных людей. Например, почему пиджаки опять в моде? Женщине захотелось быть более сильной и свободной. Мне очень понравилась история Леди Гаги. Она помогает девушкам, которые, как и она сама, стали жертвами насилия, в том числе читает им лекции и занимается с ними. Когда она прославилась, продюсеры лепили из нее определенный образ и давили на нее, вплоть до того, что она должна сделать пластическую операцию и поменять форму носа. И как-то в Instagram я увидела у Леди Гаги пост, который хорошо применим к философии нашего бренда. Ей нужно было выходить на сцену на вручении какой-то премии, в шкафу висело много платьев, но в итоге она берет не одно из этих красивых

ПРОЦЕССЫ платьев, а огромный мужской пиджак от Марка Джейкобса и впервые говорит во всеуслышание о том, что ее изнасиловали, и о том, что «я почувствовала, что этот пиджак меня защищает. Сегодня я намерена вернуть власть себе, сегодня я пришла в брюках». Так и наш бренд замешан на откровенности и осознании того, кто ты и чего ты хочешь. Какие ваши следующие шаги? Все это требует денег... Сейчас мы вкладываем свое время и деньги. Для создания первой коллекции кто-то берет кредит, ктото занимает у друзей. Ведь для начала нужно показать то, что ты хочешь транслировать. Если подробнее о следующих шагах: съездим в Швецию, будем делать вещи на продажу в бутиках, допустим, в Таллинне и Питере. Наше преимущество в том, что вещи подходят и для мальчиков, и для девочек, размер можно регулировать. За год мы должны пошить новую коллекцию, которая будет продолжать тему «I am real». Уже есть идеи. Мы хотим привлечь местных стрит-арт-художников, которые делают, например, теги на стенах. Надо смотреть, что передает местный колорит, что у людей из Нарвы в мозгах и сердцах, что они выплескивают на стены. Ведь мы не просто шьем одежду, мы исследуем себя, свое поколение, то, кем мы

являемся, и то, каково наше прошлое и какое будущее оно нам может подарить. А как твой партнер Олег, мальчик двадцати лет, относится к переосмыслению прошлого, которого он никогда не видел? С точки зрения глубины концепции все додумываю я. Люблю разбираться в кодах, почему что-то хорошо, а что-то плохо. А кто-то просто чувствует, что вот это будет на волне. Олег действует интуитивно. Он смотрит очень много современных показов. Да и все равно мы все из русских семей, и тема приграничного города у нас так или иначе поднимается. Олег в любом случае является плодом нашего общества и региона. Объясни мне, человеку, далекому от визуального самовыражения, как философия бренда обретает воплощение в одежде? Мне кажется, это очень просто. Мы же мыслим материально: если речь идет о мягком, романтичном образе, соответственно, мы берем ткани, которые обладают такими же свойствами. Это процесс дизайнерского мышления, и так как я давно работаю в этой сфере, то для меня все вещи, о которых я говорю, сразу визуализируются. Но все зависит от конкретной вещи. Для Vogue нас попросили сделать платье из белых мужских рубашек. Хотелось сделать так, будто оно само по себе

#51 / август 2019

ПРОЦЕССЫ собралось, что-то асимметричное и ненадуманное. Вы делаете так, и так, и так, потом — раз! — все перевернули, надели совсем подругому и поняли, что так даже комфортнее и выглядит классно. Так что сложно однозначно ответить, как «собирается» одежда. В крупных компаниях много дизайнеров сидит и рисует и есть один, который говорит: «Это идет, а это не идет, здесь цвет хороший, здесь — детали. Соберите из этого что-то цельное». Дизайнеры идут и опять рисуют...

ПЛУГ

Есть ли сейчас в моде революционеры? Или мы живем настолько в пост-пост-пост время, что это невозможно? Историки моды говорят, что после 2000-х ничего нового не изобрели. Теперь это некая ностальгия и коллаж из деталей разных годов. Кто действительно создает тренды, так это заводы по производству тканей. Они придумывают, какой цвет будет в моде, и изготавливают огромное количество разных тканей соответствующих оттенков. Это значит, что через два сезона на подиуме будут платья из этих тканей, а до женщин в Нарве или Таллинне этот тренд дойдет через несколько лет. Модные дизайнеры постоянно экспериментируют с материалами, но ткань остается их основным инструментом, поэтому они зависимы от дизайнеров крупных заводов по производству тканей. Отчасти поэтому сейчас в тренде апсайклинг. Важна не ткань, а то, что ты транслируешь при помощи одежды, — твоя жизненная позиция, интересы и ценности.

Следить за модным брендом FORMÉS можно по ссылке instagram.com/f.o.r.m.e.s

ОПЫТ

Личный опыт:

стоит ли надеяться на краудфандинг?

#51 / август 2019

ОПЫТ

Иллюстрация: Евгения Назарова / Беседовала Олеся Ротарь

ПЛУГ

В начале августа ПЛУГ запустил на сайте hooandja.ee кампанию по сбору денег для того, чтобы достойно и, что немаловажно, всем миром отметить 10-летие издания. Нам хочется, чтобы у каждого была возможность почувствовать сопричастность к происходящему, стать частью общины. Моделью народного финансирования мы восхищаемся с 2012 года (см. на сайте ПЛУГа статью «МММ понашему: Many a Little Makes a Mickle»), но на личном опыте ее эффективность и целесообразность не проверяли. Сейчас мы, затаив дыхание, смотрим, как потихоньку растет количество поддержавших нас людей. На момент написания статьи собрано 585 из 2050 евро, а до конца кампании осталось 33 дня. И пока мы тут нервничаем, вы можете спокойно почитать об опыте сбора средств через краудфандинговую платформу Hooandja уникального музея детских колясок в деревушке Кяру и единственной в Эстонии народной обсерватории.

ОПЫТ

Алена cуржикова:

елки-палки, столько сил, и всего плюс 25 евро! Почему вы решили, что Hooandja подходит для сбора денег на проведение выставки старинных колясок в Кяру? Мне было важно понять, насколько проект создания музея важен для людей из Кяру и жителей Эстонии в целом. Можно найти деньги на какие-то мероприятия, но как потом привлечь гостей, участников? Благодаря тому, что у нас главным подарком было посещение выставки, мы смогли оценить, насколько велик интерес к музею. Вас поддержало около ста человек. Кто эти люди? Ты их всех знаешь лично? Многих знаю, но не всех. Многие люди — это жители Кяру и соседних городов, много представителей творческой интеллигенции из Таллинна, которых, может, я не знаю

лично, но знаю по их работам (прим. редактора: Алена — известный режиссер-документалист). Поддержали работники маленьких музеев Рапламаа, мои коллеги по кино и просто друзья и родные. Сколько человеко-часов у вас ушло на раскрутку проекта на Hooandja? Усилия стоили того? Было очень сложно собрать намеченные 2000 евро. Это была реальная работа, каждый день по два-три часа. Я писала людям лично, просила выложить у себя мой пост, поделиться информацией. Придумывала акции, чтобы привлечь внимание. Например, мы провели парад колясок, который был очень хорошо освещен в СМИ. Мы делали фотографии колясок до ремонта и после, придумывали с ними фотосюжеты. Еще я попросила известных людей сделать фото с

#51 / август 2019

ОПЫТ коляской — это была идея актрисы Тани Космыниной. Так, например, Кирилл Кяро (когда-то актер Русского театра Эстонии, ныне московская звезда) прислал прикольную фотку с нарисованной коляской, и это перепечатали на Delfi. Так по чуть-чуть и собрали. Но больше половины все же внесли сами жители Кяру: местный врач, учитель, библиотекарь, а также работники культуры из Тюри. Твои практические советы тем, кто хочет собрать средства для своего проекта через Hooandja или другую платформу народного финансирования. Это был огромный труд, на эту кампанию ушло очень много сил. Если у вас есть варианты получить деньги откуда-то еще, то лучше используйте их, например, пишите проекты. Помню, каждый день я заходила на сайт и думала: «Елкипалки, столько сил, и всего плюс 25 евро. Я бы уже написала пять проектов за это время!» Был репортаж на эстонском телевидении, и на этот репортаж я очень надеялась, но после него прибавилось только два-

ПЛУГ

три человека и сумма выросла гдето на 75 евро... Но зато до сих пор, когда люди приезжают к нам и я спрашиваю, откуда они про нас узнали, они говорят: «По ETV видели». Так что это работает, но не так быстро, как хотелось бы. Мне кажется, те проекты, у которых уже есть какая-то аудитория, смогут легче собрать нужную сумму. Я эту аудиторию только начала создавать. За сколько месяцев или недель вы начали планировать кампанию, сколько длился сбор денег? Видео мы сняли в октябре, кампанию запустили в начале ноября, где-то за месяц собрали нужную сумму. Около 90% тех, кто нас поддержал, — эстонцы. Это даже обидно. Из русских, наверное, только мои друзья и знакомые. Для меня было важно, чтобы и русские могли узнать про музей. Но и сейчас почему-то эстонские школьники посещают нас, а вот ни один класс из моей родной русской школы так и не доехал, хотя я лично звала на экскурсию. Это печально.

ОПЫТ

Владимир Гоман:

Заранее заручитесь поддержкой как можно большего количества людей Почему вы решили, что Hooandja подходит для сбора денег на строительство обсерватории? Насколько был велик риск, что вы не соберете первоначально обозначенную сумму? Краудфандинговая платформа Hooandja специализируется на творческих проектах. Я подумал, что создание астрономической обсерватории, где люди смогут прикоснуться к бездонному космосу, научиться наблюдать и фотографировать галактики, — это вполне творческий проект. Команда Hooandja с этим согласилась. Признаюсь, я не верил, что краудфандинг сработает. Но друзья сказали, что такой классный проект непременно найдет поддержку у жителей Эстонии, и убедили попробовать. И все получилось!

Стоимость купола для обсерватории — 10000 евро, его транспортировка и установка обошлись еще в 800 евро. Первоначально была цель собрать 7000 евро, мне эта сумма казалась более-менее достижимой. А недостающие деньги я рассчитывал добавить из личного бюджета. Но когда уже в первые две недели кампании была собрана четверть необходимой суммы, команда Hooandja предложила установить в качестве цели полную сумму — 10000 евро. Эта сумма была собрана где-то за месяц. Когда же кампания завершилась, у нас было собрано более 15000 евро, то есть в два с лишним раза больше запланированного. Этого хватило не только на покупку купола, но и частично на приобретение лестницы в обсерваторию. Купол установили в декабре прошлого

#51 / август 2019

ОПЫТ года, а лестницу нам недавно изготовили замечательные мастера кузницы AES TRIPLEX, теперь дожидаемся ее монтажа. Сколько человеко-часов у вас ушло на раскрутку проекта на Hooandja? Усилия стоили того? Честно говоря, я никогда не пытался посчитать затраченные усилия в человеко-часах. Но скажу совершенно точно — усилий нужно много. Один бы я не справился. Мне помогали все: жена, друзья, знакомые, члены астрономического клуба и даже совершенно незнакомые люди. Одни участвовали в распространении информации, другие помогали с графическими работами, грамотным переводом текстов на эстонский и английский язык, съемками проморолика, иллюстрациями... Уже после окончания кампании волонтеры помогали с доставкой подарков людям, сделавшим взнос. Я очень признателен всем, кто участвовал в этой работе. Кстати, совместная работа помогла сблизиться со многими интересными людьми. Какой подарок «вкладчикам» оказался самым популярным? Я уверен, что люди делали пожертвования не ради подарков. Хотя небольшие презенты, бесспорно, являются немаловажной частью краудфандинга. Они нужны хотя бы для того, чтобы люди знали и чувствовали, что их взнос принят с благодарностью. Подарки были

ПЛУГ

достаточно символическими: футболки с логотипом, кружки, билеты в обсерваторию. Было много людей, которые делали взнос 5-10 евро, были и те, кто переводил 500-1000 евро. Всего кампанию поддержали 347 человек! И это только на Hooandja. Учитывая все взносы на строительство обсерватории, которые поступали на счет нашего клуба, проект поддержали около 550 человек. Если же учитывать нематериальную поддержку, то таких людей будет под тысячу. За сколько вы начали планировать кампанию, сколько длился сбор денег? В нашем случае сама кампания длилась два месяца: с октября по декабрь, а подготовка к ней началась еще летом. Необходимо было написать текст, продумать подарки и снять небольшой проморолик, который бы хорошо описывал суть проекта. Твои практические советы тем, кто хочет собрать средства для своего проекта через Hooandja или другую платформу народного финансирования. Проект должен быть интересен людям. Это самое главное. Также очень важно самому гореть этой идеей: энтузиазм передается, люди чувствуют искренность. Без всяких сомнений, автору проекта необходимо иметь хорошую репутацию. Люди вряд ли станут

ОПЫТ поддерживать человека, замешанного в каких-либо денежных махинациях или ведущего сомнительный бизнес. Идею нужно правильно преподнести. Необходимо снять небольшой видеоролик и простым, доступным языком написать небольшой текст. Чаще всего люди не заходят на краудфандинговые платформы, чтобы выбрать и поддержать проект. Эту информацию нужно донести до них через социальные сети, СМИ, друзей и знакомых. Поскольку кампания на Hooandja может продолжаться не более двух месяцев, хорошо, если вы заранее заручитесь поддержкой как можно большего количества людей. Мы до начала кампании сделали анкету в Google Forms и попросили людей отметить, готовы ли они поддержать проект строительства обсерватории, а также спросили разрешения делать рассылку с информацией о

ходе кампании. Таким образом было собрано более 700 анкет. Пока шла кампания, раз в одну-две недели в рассылке рассказывалось, как продвигается строительство обсерватории и как идет сбор средств на покупку купола. Если есть возможность опубликовать детали проекта в СМИ, это даст сильный положительный эффект. В нашем случае средства массовой информации сами живо интересовались проектом. Было много интервью на телевидении, выступлений на радио, статей в газетах и журналах. Даже в «Актуальной камере» показали процесс строительства нашей обсерватории. И наконец последний совет: обязательно ведите страничку проекта в социальных сетях. Рассказывайте о том, как продвигается работа, искренне благодарите. Люди должны знать, что их вложения используются по назначению.

НЕ ЗАБЫВАЕМ! До 17 сентября на hooandja.ee можно поддержать проведение выставки иллюстраций ПЛУГа и издание нашей первой книги. Для нас очень важно ваше участие!

#51 / август 2019

Беседовала Олеся Ротарь / Вступительный текст: Дан Ротарь / Иллюстрация: Василий Бертельс

26 ИНТЕРВЬЮ

ПЛУГ

— В КОНЦЕ ПУТИ

ИНТЕРВЬЮ Кажется, что портал Rada7 был всегда. Музыканты искали там себе коллег, организаторы мероприятий стремились опубликовать информацию о предстоящих событиях. Жизнь бурлила в разделе «барахолка», где по вполне подъемной цене можно было купить с рук японскую гитару Fender Jazzmaster 1993 года или первую игровую консоль Sony Playstation с 50 дисками в придачу за сущий бесценок. И, конечно же, там можно было общаться, обмениваться мнениями о свежих альбомах эстонских и не только групп и открывать для себя новые имена. В общем, это было уютное

Так как никто из нас не помнит эстонского интернета без Rada7, расскажи, как все начиналось и развивалось? Мы родом из деревни Падизе, это в Харьюмаа, недалеко от Кейла. Интернет 20 лет назад был другим — дорогим и не всем доступным. Тогда как-то не особо много писали о том, что происходит в эстонской музыке. Конечно, летние туры «Kuldne Trio» освещались, также писали о тех, кто попал в «7 vaprat» (прим. редактора: музыкальная передача Эстонского телевидения, выходила с 1994 по 2003 год). Но о той музыке, эстонской или зарубежной, которая нравилась нам, никто не писал. И нам в голову пришла наивная мысль о том, что надо

сообщество, которое объединяло различных творческих людей и служило информационным бюллетенем. И вот приходит пресс-релиз о том, что 6 сентября в Sveta Baar состоится вечеринка по случаю 20-го (!!!) дня рождения портала и... его закрытия. Какие чувства это вызывает? Уходит эпоха? Или это случилось уже давно, а мы просто не сразу заметили? Олеся Ротарь встретилась с Иво Кивиоргом — человеком, который основал Rada7, чтобы расспросить его о том, как принимаются решения о закрытии дела твоей жизни.

сделать страничку в интернете. Нам было 15-16 лет, мы писали материалы, которые, наверное, сперва статьями-то назвать сложно. Но на удивление наш проект сразу вызвал большой интерес. Если говорить о развитии, то сперва мы были медиаканалом, потом стали скорее форумом, затем опять вернулись к статьям и новостям. Какие самые яркие события в истории Rada7 ты можешь назвать? За 20 лет было жутко много всего. Начало было безумно эмоциональным. Обратная связь сразу была очень положительной — нас хвалили, портал легко находили. Первые эстонские музыканты, с которыми мы делали интервью, были

#51 / август 2019

ИНТЕРВЬЮ ошеломлены: «Интервью с нами? Так круто!» До этого им подобной возможности особо не выпадало. Помню, мы довольно быстро додумались сделать футболки с логотипом Rada7. При этом у нас были белые футболки, хотя в то время мы в основном писали о метале. Мы поехали в самый первый Hard Rock лагерь в белых футболках, и еще у нас был флаг, с которым мы там шатались, естественно, пьяные, но при этом очень выделяясь из толпы. Параллельно с нами работал музыкальный сайт Metallian, который делали netizen PainK, первый барабанщик группы «Metsatöll» Factor и Каарель Ныммик — сейчас он дизайнер и стендап-комик. Они увидели, что у нас есть форум, где кипит жизнь, и мы договорились, что они добавят наш форум и на свою страницу тоже. В какой-то момент их запал потух, они закрылись, и часть их людей присоединилась к нашей команде. Правильно я понимаю, что в вашей команде семь человек? Было по-разному. Сначала были мои друзья из Падизе. Идея сайта пришла во время прогулки с Райнером Метелица и Карлом Хоолма. И если называть ее автора, то это был Карл. Но я ее реализовал, потому что у меня единственного на тот момент был компьютер, а ребята ходили в библиотеку и в школу, чтобы посидеть за компом. Денег нанять когото не было, я сел за компьютер,

ПЛУГ

почитал, как делаются сайты, и сделал! Ничего себе! Ты программист? Нет, я просто взял и сделал. Но надо признать, что наш первый сайт выглядел очень уродливо (смеется). У вас и сейчас не самый модный дизайн... Да, но это потому, что мы всегда работали на общественных началах и новую версию мы разрабатывали и программировали в течение последних восьми лет, но она до сих пор не готова. Это и некий осознанный выбор: у нас довольно высокая посещаемость — 30 000 людей в месяц, и на каких-то этапах мы задумывались над тем, начинать ли следовать коммерческой логике — продавать рекламу, делать магазин пластинок, были разговоры о лейбле, продаже билетов и так далее. Но мы всегда приходили к выводу, что нет, это должно работать только за счет волонтеров и быть для всех одинаково доступным — свой баннер у нас могут разместить как Weekend Festival и Intsikurmu, так и андерграудные мероприятия, у которых вообще нет денег. В Эстонии должен быть портал, на котором такое возможно.

У нас никогда не было денег, поэтому нам было все равно до финансового кризиса.

ИНТЕРВЬЮ У всего есть плохие и хорошие стороны. У нас никогда не было денег, поэтому нам было все равно до финансового кризиса. Но минусы очевидны: нет денег, чтобы заказать у веб-дизайнера новый сайт или сделать маркетинговую кампанию. Но кто знает, если бы мы начали следовать финансовой логике, возможно, мы не продержались бы 20 лет. В последние годы мы получали 2 000 евро в год от «Капитала культуры», это был наш гонорарный фонд. Преимущество гонораров в том, что волонтеры пишут в основном о том, что им интересно, а за деньги ты можешь заказать статью на конкретную тему. Думаю, это еще немного подняло наш уровень.

...я действительно верю в то, что благодаря тому, что мы сделали, жизнь в Эстонии в целом стала лучше.

Задним числом кажется, что, может, было бы разумнее все же сделать так, чтобы были какие-то минимальные деньги, чтобы по крайней мере кто-то работал на полставки. Чтобы у него были конкретные часы работы, когда он занимается сайтом. Все мы думаем о сайте только в свободное время. В результате у нас, например, никогда не было продуманной стратегии по контенту — все шло как шло.

Но в то же время все хорошо работало... Да, правда. Но когда ты долго этим занимаешься, ты выходишь на определенный профессиональный уровень и начинаешь замечать, как довольно просто можно сделать вещи еще лучше, но сил на это у тебя просто нет. Почему Rada7 решили закрыть именно сейчас? Как ты понимаешь, в последнее время я должен был довольно часто отвечать на этот вопрос. Я уже даже два раза побывал на Vikerraadio. Но очень четкого ответа у меня нет. Просто почувствовал, что наше время прошло. Конечно, я могу начать жаловаться, хотя я и решил, что не буду. Но ясно, что причины закрытия и в том, что разработка новой версии сайта тянулась аж восемь лет, да и другие поставленные перед командой цели достигнуты не были. Впрочем, я не хочу быть негативным, потому что в каком-то смысле время действительно пришло. 20 лет — очень длинный период, это было потрясающее путешествие, и я действительно верю в то, что благодаря тому, что мы сделали, жизнь в Эстонии в целом стала лучше. Это было время бурного личностного роста, классных знакомств и начинаний, которыми, возможно, я иначе никогда бы не занялся. Теперь меня, возможно, ждет следующее путешествие. Ты ведь сама знаешь, сколько времени

#51 / август 2019

ИНТЕРВЬЮ занимает редакторская деятельность. И если заниматься ею в качестве хобби, то не остается времени, чтобы подумать, чем еще я мог бы заняться. Да и мне уже не 18 лет, и хотя я слежу за различными каналами, встречаюсь с людьми, мне все это очень интересно, но поток ориентированной на молодежь информации больше не является органичной частью моей жизни. Мне все-таки уже 35! То есть это ты лично принял решение о том, что сайта больше не будет? В конечном итоге да. Я единственный, кто был на Rada7 все 20 лет. Хотя нашим последним составом мы проработали действительно долго. Но это все-таки волонтерская деятельность. Все могут сказать, что «мне сегодня лень» или «что у меня нет времени, я уезжаю в отпуск». А я всегда латал прорехи — постил новости, когда другие не могли. И даже отправляясь на отдых в теплые страны, переживал, все ли сделают в срок и правильно.

Например, если бы не было Rada7, фестиваль Tallinn Music Week (TMW) был бы совсем другим.

ПЛУГ

Как тебе кажется, какие ваши самые большие достижения? Мы были на удивление влиятельными. Например, если бы не было Rada7, фестиваль Tallinn Music Week (TMW) был бы совсем другим. Я один из тех, кто начал делать этот фестиваль вместе с Хелен Силдна, Кристо Раясааре и Кристийной Алликсаар. Несколько лет я был его программным директором и главой коммуникации. На тот момент, когда мы запускали фестиваль, Rada7 был самым логичным способом достучаться до эстонских артистов. Если посмотреть в Google Analytics то, откуда в те годы на сайт TMW пришло больше всего посетителей, то все довольно дорогие промокампании на Delfi, Postimees и так далее отстают от Rada7 — оттуда приходило в два-три раза больше посетителей. Именно через него первоначальный импульс дошел до нашего музыкального сообщества. Вам ведь было почти 10 лет, когда TMW только начинался. И каким был первый Tallinn Music Week? Довольно скромным по масштабам? Да, скромным. Я сейчас могу напутать, но впервые мы встретились в октябре или ноябре, а фестиваль состоялся в конце марта. Его цель была, во-первых, вывести эстонскую музыку на международный уровень. Во-вторых, расширить круг знакомств наших музыкантов и менеджеров, чтобы они знали, кто есть кто

ИНТЕРВЬЮ на международном уровне, и чтобы им было проще подойти к этим людям и предложить сотрудничество. Говоря о вашем вкладе в культуру страны, может, Rada7 «виноват» в успехе каких-то конкретных групп? Сложно приписать какую-то историю успеха исключительно себе. Да и говорить об этом должны не мы, а сами артисты. Например, Ocean Districts недавно сказали, что члены группы познакомились на форуме Rada7. Таких групп довольно много, и я думаю, что это уже хорошо, потому что если бы они все не познакомились, то у нас не было бы историй успеха и провалов. Очень греет душу то, что, например, Sibyl Vane сказали, что Rada7 всегда играл важную роль и поддерживал в распространении информации. Thou Shell of Death презентовали свою первую пластинку в монастыре Падизе, EP на одной из наших вечеринок, а вторую пластинку представят в сентябре на наших похоронах (смеется).

Я думаю, что в нынешнее время роль журналистики заключается в том, чтобы поддерживать хоть немного более углубленную дискуссию.

Когда Rada7 не станет, чего музыкальному сообществу Эстонии будет не хватать? Или в эру Facebook потеря будет не такой критической? Будет не хватать осмысленного освещения происходящего. Недавно я беседовал с Мадисом Ярвекюльгом, который пишет докторскую работу, состоящую из нескольких частей. В том числе он исследует то, куда переместились дискуссии о музыке. И мы не нашли ответ на этот вопрос. То есть, к сожалению, Facebook вообще ничего в этом плане не привнес. Он очень односторонний. Выкладываешь туда что-то, получаешь несколько лайков, никто ничего не комментирует. Если будет хотя бы один комментарий — это уже мегарезультат. Но содержательных обсуждений нет. Даже плохого никто не пишет, хотя это и модно сейчас. И мы говорим не о критике высокого уровня, а об элементарной обратной связи. Мне кажется, что Facebook и особенно Instagram — поверхностные: ты скроллишь ленту, скорее всего, в телефоне, если там видео, то вероятность того, что ты действительно послушаешь эту песню, очень мала. Если это видео выложили твои друзья или знакомые, то ты поставишь лайк и с умным видом будет скроллить дальше. Я думаю, что в нынешнее время роль журналистики заключается в том, чтобы поддерживать хоть немного более углубленную дискуссию. Но, к сожалению, в ежедневных газетах

#51 / август 2019

ИНТЕРВЬЮ рецензий больше нет, в еженедельной Eesti Ekspress есть рубрика «Альбом недели», но, по-моему, она выходит не каждую неделю. То есть наше самое крупное еженедельное издание, вероятно, каждую неделю о музыке писать не будет. В Müürileht, которая выходит один раз в месяц, музыке посвящено четыре страницы, но они пишут в основном об электронике. То, что делает Müürileht, очень здорово, но этого слишком мало! Не хватает вдумчивой интеллигентной беседы. Кстати, а ты сам музыкант? Я немного играл на басу. Но музыкантом я себя не назову. Как в дальнейшем вы планируете использовать бренд Rada7? Мы не планируем его больше использовать. Были мысли сделать звукозаписывающую фирму и первой выпустить пластинку, которая, мне кажется, будет точно хорошо продаваться. Но мне не нравится делать что-то наполовину. Если я издам пластинку, то этот артист должен быть во всех каналах, я бы сделал все по максимуму. Но опять брать на себя очередное хобби, которое требует очень много времени... На пластинках можно было бы заработать какие-то деньги, но тут возникает другой вопрос: а хочу ли я себе такую работу? Мне нравится моя нынешняя работа, новую я сейчас не ищу.

ПЛУГ

Сайт Rada7 просто перестанет теперь обновляться, или ты удалишь его? Я удалю его, но в каком-то виде останется архив статей. Но ведь доступ к сообществу, которое стоит за Rada7, можно было бы, например, продать? Ох, кому? Несколько людей, которые могли бы вложить деньги в Rada7 и вывести сайт на новый уровень, проявляли интерес, но дальше разговоров дело не зашло. В Эстонии примеров настоящего сотрудничества очень мало. Но давай не будем заканчивать разговор на такой печальной ноте. Я надеюсь, что если наши музыканты почувствуют необходимость в ресурсе, подобном Rada7, то появится новый портал и, возможно, он будет еще лучше, чем был наш.

ФЕСТИВАЛИ

#51 / август 2019

ФЕСТИВАЛИ Авторы ПЛУГа традиционно посещают множество фестивалей от HÕFFa в Хаапсалу до Primavera Sound в Барселоне и подробно пишут о своих впечатлениях в августовском номере журнала. Однако в этот раз мы решили отойти от инди-тематики и разнообразить подборку более интеллигентными мероприятиями.

Текст: Людмила Казарян поэт, куратор Тартуского Международного поэтического фестиваля им. В. А. Жуковского

Иллюстрация: Елизавета Вылегжанина

очему я называю международные литературные фестивали Prima Vista и HeadRead старшими? Потому что вслед за ними и отчасти по их образу и подобию были созданы другие, но эти фестивали так и остались во многом недостижимым идеалом. HeadRead работает с 2008 года, а тартуский фестиваль Prima Vista старше на четыре года (или на шесть, если вести его историю от книжной ярмарки Utlib Market). Я живу в Тарту, поэтому сначала стала поклонницей Prima Vista, а о фестивале в Таллинне узнала только в 2010 году, когда мероприятия обменялись гостями: в Тарту выступил гость HeadRead известный прозаик Михаил Шишкин, а гость Prima Vista поэт и прозаик Дмитрий Быков пообщался с публикой в Таллинне.

ПЛУГ

У этих фестивалей есть общие черты: участие авторов из разных стран, высокий статус участников, привлечение публики, говорящей на эстонском, русском и других языках, свободный вход на все мероприятия. Я их воспринимаю как фестивали-двойники: оба проводятся в мае, причем даты проведения позволяют побывать на обоих (и я этой возможностью пользуюсь, правда эпизодически — не всегда удается вырваться в Таллинн). Яркой особенностью обоих фестивалей является возможность выбора, куда пойти: они проводятся на нескольких площадках. В Тарту это, например, университетские аудитории, библиотечные конференц-залы, студенческие клубы (Клуб гениалистов, «Arhiiv»). В Таллинне — залы театров, зал с черным потолком в Доме писателей, кафе «Черный пудель»... Выступления в Доме писателей транслируются на

ФЕСТИВАЛИ огромный экран, и за ними могут следить и те, кто не смог попасть в зал. Понятно, что с разными локусами связана и разная публика. Я никогда не забуду, как на встрече с Михкелем Муттем в Тарту смогла только присесть на порог кафе, где он выступал: пройти внутрь было просто невозможно, кафе было битком набито студентами. Публика может выбирать также между русскоязычными и иностранными писателями. Приведу опять пример из истории Prima Vista: пока вся русскоязычная публика была на встрече с Мариной Палей, я пошла на встречу с Брюсом Стерлингом, исходя из того, что Марина — просто интересный прозаик, а Б. Стерлинг — один из основателей целого литературного течения (киберпанк, см. его роман «Схизматрица»). На лекцию же Умберто Эко в рамках Prima Vista пришли все, без разделения на общины, и стар и млад. Любопытная история произошла с рижской текст-группой «Орбита» — поэтов, преимущественно русскоязычных, публика в Клубе гениалистов называла «need lätlased», поскольку их пригласила молодежная, а не русскоязычная секция. Что касается таллиннского фестиваля HeadRead, то в Таллинн я обычно еду «на кого-то». Все события HeadRead бесплатны, но не для тех, кто приезжает из других городов, и мне всегда радостно видеть в зале жителей Тарту, не поскупившихся на поездку ради встречи с интересным

автором. В этом году с разных концов страны ради Нарине Абгарян приехали и представители армянской общины Эстонии. В прошлые годы я ездила на HeadRead «на Воденникова» (замечательный поэт, попала только на его выступление в «Черном пуделе», где звучали и переводы Эды Ахи на эстонский), «на Марусю Климову», «на Сергея Завьялова» («Сталинские кантаты» которого — одно из сильнейших поэтических потрясений последних лет). Интересно, что с выступления Завьялова уходили те, кого можно назвать интеллектуалами, а те, кого я привыкла считать не такими сложными людьми, оставались (ощущение мороза по коже от газетного мордовского языка на фоне хвалы убийцам убийц не забуду никогда). Забавно было видеть, как много народу набежало слушать Э. Радзинского, который выступал после Маруси Климовой (автора, на мой взгляд, куда более значительного, но не мелькающего в телевизоре). Впрочем, и у Маруси был полный зал, в том числе за счет носителей эстонского языка, прочитавших «Голубую кровь» в переводе. В 2019 году в русскоязычной программе HeadRead блистали Нарине Абгарян и Галина Юзефович. Мне удалось послушать только Абгарян, известную не только как прозаик, но и как блогер, наделенную удивительным теплым юмором. Поскольку

#51 / август 2019

ФЕСТИВАЛИ книги Нарине отчасти автобиографические, в ее родной город зачастили паломники — поклонники таланта Абгарян. Как сказала писательница, все, кто мог, оттуда сбежали и скрылись — и только мама с папой держат оборону... Читатели активно спрашивали про то, как относятся к произведениям Нарине прототипы ее героев. Блестящей зарубежной звездой на фестивале 2019 года был Джулиан Барнс. Вообще выступления на HeadRead 2019 были построены в форме диалогов. С Нарине Абгарян беседовала Илона Мартсон, с Джулианом Барнсом — Ян Каус... Очень интересно было послушать беседу Тийи Тоомет с Леело Тунгал — они принадлежат к одному поколению, и «Товарищ ребенок» близок обеим... На этой встрече не было такого ажиотажа, как на встречах с зарубежными гостями, ощущался какой-то уют, хотя речь шла о не самом счастливом детстве. Вспоминается в связи с темой детства и Павел Санаев, который тоже несколько лет назад был гостем HeadRead.

ПЛУГ

К сожалению, я не смогла попасть на выступление Галины Юзефович, хотя и видела ее на встрече с Нарине Абгарян. Впрочем, такие фестивали, как HeadRead, — это целый мир, все охватить невозможно. Что привлекает в фестивалях такого рода особенно? Размах события, четкость организации, чувство соприкосновения с большой литературой. Если же получается задать любимому автору вопрос или заговорить с ним, это уже чудо из чудес... Прекрасный Джулиан Барнс подписал для моей подруги, которая не попала на его выступление, чистый лист бумаги (книга осталась дома). И этот добрый поступок очень соответствовал всему его облику. Боюсь, что мои впечатления от HeadRead разных лет слишком сумбурны — каждая поездка в Таллинн на этот фестиваль становилась светлым пятном в жизни, я просто радовалась, в том числе и интеллектуальной радостью. И спасибо ПЛУГу, что я снова пережила это радостное состояние фестивальных дней, пока писала эти заметки.

ФЕСТИВАЛИ

, r a a Jazzk k c a B и л и s t o o R to the

#51 / август 2019

ФЕСТИВАЛИ

Текст: Руслан РХ

а фестивале Jazzkaar я бывал давно, еще в студенчестве: попадал туда чаще незаконно, подделывал пропуска, покупал один билет, а потом не покидал ныне снесенный центр Сакала — короче, жажда знаний и отсутствие денег толкали на разные комбинации. Потом мы стали ездить в Финляндию на Pori Jazz и я стал чаще сам играть на фестах. Но в этом году я вновь решил сходить на Jazzkaar: лайнап показался интересным. Мне любезно предоставили аккредитацию на три концерта, и еще мы с семьей сходили на несколько бесплатных выступлений (есть теперь на Jazzkaar и такие). Фестиваль этот, кстати, непомерно разросся — его мероприятия под разными шапками идут практически круглый год, его организаторы — самые крупные поставщики джазмероприятий в Эстонии. Собственно, в первую очередь я хотел попасть на рэпера Oddisee, альбомы которого есть у меня в компе. Ну что же, все ожидания оправдались: артист обаятельный, выдал вместе с группой Good Compny в меру интеллигентное,

ПЛУГ

в меру «гетто»-шоу, постоянно взаимодействовал с аудиторией (несмотря на отмороженность всетаки раскачав ее). В музоне придерживался классического джаззи-соул-фанки-фьюченахлобучи-хип-хопа, только один раз сорвавшись на что-то типа трэпа. Мне было по кайфу это выступление. Редко можно в наших краях заценить настоящий черный американский хип-хоп — это был он. После Oddisee в соседнем зале можно было послушать выступление еще одних моих знакомцев по плейлистам — французскую группу Paris Monster. Наша публика группы как-то застремалась, а мне понравилось. Играют два чела, басист и барабанщик, используют много напольных сэмплеров и прочих приблуд. Играют синти-поп-фанк с «гаражной» энергетикой, причем с (белой) соул-подачей. В общем, группа именно концертная, так как, слушая альбом, никто не думает: «О, как это он сейчас сделал!» Палитру они выдавали вполне богатую, а может, просто это я рассуждаю как музыкант, а зрителю только драйв и сиськи подавай…

ФЕСТИВАЛИ

Так ведь джаз-фест вроде. С драйвом все в порядке было, если что. Mark Guiliana’s Beat Music — проект одного из самых известных «новых» джазовых барабанщиков мира Марка Гилианы, известного не только в джазовом, но и в поп-мире, например по работе с Дэвидом Боуи. Как я понял, представленный на Jazzkaar проект создан с целью экспериментировать с электронной музыкой и вдохновлен такими артистами, как Squarepusher и Aphex Twin. Только что вышел альбом с этим материалом, «Beat Me!» называется. На концерте не мог отделаться от мысли, что группа — басист и электронщик-клавишник, все в одинаковых желтых худи — пытается попасть в барабанщика, ритм неровный, то обгоняет, то замедляется, то против всех играет, то ломкий, то точнехонько как надо идет. Думаю, что барабанщик накурился, весь концерт запарывает, кому-то вставят после… А потом вспоминаю, что он-то тут и главный, в такой игре и есть фишка. Музыка — типа фьюжн-IDM-диско, и зыбкий такой стайл, дабом отдает, вибрация идет, опять же.

И, конечно, на Джона Скофилда, с которым мы со студенчества знакомы, сходил. Мощный старик Скофилдон. Был и есть. Что он только не смешивал: записывал сумасшедшие, техничные бопфьюжн альбомы, с Майлсом турил, потом подуспокоился, стал записывать минималистичный фанк, потом подружился с электроникой и с… драм-энд-бейсом. В Эстонии неоднократно выступал. И вот на сцене Vaba Lava минимальное трио и программа под названием «Сombo 66» — это и новый альбом, и возраст артиста. Два часа безостановочно кайфовой гитарной фразировки — это его главная сила. Минимальными средствами — гитара с подгрузом, ручка громкости для динамики, бас, барабаны — достигается вся палитра чувств и красок богатого музыкального материала. Джон говорит со слушателем, уводит его за собой, приводит обратно, иногда иронично и попростому что-то поясняя в микрофон. Мастер, одним словом. Спасибо Jazzkaar еще раз!

#51 / август 2019

СТИХИ

Текст: Елена Григорьева (ака егмг) / Иллюстрации: Эви Пярн

На рождение поэта из бояна эпохи раннего постмиллениума

ПЛУГ

СТИХИ Мой отзыв на поэтический сборник Антипы Молчуна «Специфика жизни в эпоху раннего постмиллениума» (Таллинн, 2018) состоит из двух частей: аналитической и эмоциональной, поскольку восприятие поэзии предполагает обе эти составляющие, как, впрочем, и всякий качественный когнитивный акт.

***

а презентации юбилейного 50-го номера журнала ПЛУГ состоялось несколько сопутствующих премьер, старых встреч и новых публикаций. В том числе я получила подписанный автором экземпляр небольшой книги стихов Антипы Молчуна.

мого для вхождения в профессию. Но книга стихов — это уже композиция, позволяющая проследить развитие мысли и образа автора в динамике от текста к тексту, от мотива к мотиву, а это, в свою очередь, позволяет проверить автора на гармонию последовательностей.

Наш скромный поэтический Олимп можно поздравить с появлением нового поэта. Вы скажете, что Антипа Молчун давно нам всем известен как поэт. А я уточню — он нам известен как акын, ну или порусски — боян. В моем понимании критерием отличия поэта от бояна является публикация завершенного поэтического собрания, то есть представление целостного образа своих лирических мыслей и настроений. Для музыканта аналогом будет издание альбома композиций, для живописца — первая персональная выставка. Можно сказать, что это публичное крещение в Мастера на основании созданного законченного творения. Одного опуса или одной публикации недостаточно для демонстрации мастерства, требуе-

И, кстати, далеко не все бояны, даже издав свои сборники, оказываются поэтами. Не срастаются их лирические высказывания в единый организм. Органичные устной речи интонации никак не ложатся на холодную двухмерную поверхность. Но это не про книгу Антипы. После публикации в одном переплете давно знакомых и неизвестных текстов цельность поэтической личности становится очевидной. Книга имеет четкую двухчастную структуру, ясный зачин, развитие, вариации, перекличку тем и мотивов из части в часть и внутри частей и неявно закольцованный финал. Все это создает интригу продвижения героя по лабиринтам бурнокипящей, сверхскоростной

#51 / август 2019

СТИХИ ультрасовременной жизни. И этот лирический герой, меняясь в каждом тексте, играя масками, тем не менее остается верен себе от начала и до конца. Какой это герой? Прочтите сборник, и все сами поймете. Скажу только, что это очень культурный герой, прекрасно образованный и широко эрудированный, свободно владеющий философской проблематикой нашего постпостпостсознания. Несомненно, это интеллектуальная поэзия. Он острый и умный наблюдатель, но не равнодушный, а тонко чувствующий, не холодный, а всегда горячий, полный страстной готовности ответить на вызов. Господствующая интонация сборника — приподнятость, мажор. Я не знаю, зачем люди до сих пор читают или слушают стихи. Полагаю, у каждого будет свой ответ. Я ищу в

каждом тексте такую же личность, собеседника, автора, пусть даже косноязычного, в сущности — соавтора, которого надо понять. И самое интересное, что в поэзии момент понимания предстает весьма смутным, смутны его субъект и объект. И тем не менее лирический герой в конечном счете всегда высказывает всю сущностную душу своего автора. Зачем я читаю стихи? Чтобы проникнуть в чужую душу. А бедные поэты выставляют свою самую сокровенную суть на всеобщее обозрение. Впрочем, многие доходят в этом позоре до настоящего клинического нарциссизма. Но это, конечно, не про Антипу. Его отклик на современность радует балансом субъективности и объективности — редкий дар в наше время крайностей и беспредела. Так что всем мажора!

***

мотылек трепыхнулся на сердце как в последней агонии мы с тобою единоверцы в ожидании новой гармонии

Писать о стихах — дело нелегкое, объяснять стихи — дело неблагодарное. Объяснение художественного текста — всегда лишь возможный вариант истолкования того, что зачастую не просто не подлежит истолкованию, но категорически его избегает. Например, крик души — распространенная лирическая

ПЛУГ

интонация, но истолковать его содержание представляется принципиально невозможным. Крик души — это ведь как раз про то, когда нет больше слов, нет больше никаких средств выражения той агонии, что «лавою огненной» рвется из и так надорванного сердца поэта. «Мир раскололся, и трещина прошла через сердце поэта», — сказал один великий поэт, который знал, о чем говорит, не понаслышке.

СТИХИ А до и после него кто только не говорил примерно то же самое... Вот, например, Шекспир в переложении Пастернака: Порвалась дней связующая нить. Как мне обрывки их соединить! Иногда стихи начинаются там, где кончаются слова. И в этом смысле они уже похожи на саму жизнь, в которую каждый приходит с криком и которую каждый покидает сообразно с мизансценой, но всегда в безмолвии. «Дальнейшее — молчание», как сказано, конечно же, поэтом. Антипа Молчун — удачно выбранное имя. Легко запоминается — уже солидный плюс. «Уж сколько их упало в эту бездну» безымянных, а тут уже такое знаковое имя. Пусть даже промолчит, но от себя. Поэт в пределе — это тот, кто кричит о бессловесном, это бессознательное, вывернутое вовне словом, направленное всегда в мир, от себя. Это не описание мира внешнего, а переживание вторжения внешнего во внутреннее и наоборот. Лирическое тело поэта — это его обнаженная и безмолвная израненная душа, изрыгающая из себя образы своих состояний прямо в головы своих слушателей. А процесс облечения бессловесного переживания в слово есть процесс сотворения мира. Поэты миры слова не сочиняют, они их творят и рождают.

Конечно, все это касается именно поэта, а не стихопродавца, но грань подчас подвижна... «Поэты ходят пятками по лезвию ножа / И ранят в кровь свои босые души», — сказал другой поэт с тоже очень знаковым именем. Однако попробуем пройти по лезвию различий самых трудноуловимых. Поэт, в отличие от писателя, — это не профессия, поэт — это необходимость, требовательный дар, который иногда экстаз, а «иногда что-то вроде кораблекрушения», как выражался поэт Винни-Пух в переводе Заходера. Поэзия — это страсть, одержимость, даже безумие. Потому что поэт представляет собой колеблющуюся между мирами душу. А что это, как не форма безумия? Шизофрения — не смешите, всего две личности. Поэт — попрыгунчик, «кузнечик дорогой», цикада в траве, петух на шесте, мотылек на устах, да, конечно, Псих и Психея. Путешественник по жизни, поэт не может не писать того, что он пишет, «как он дышит, так и пишет», это подтвердит всякий поэт. Поэтому среди поэтов нет графоманов, я так считаю. То, что написано от души, написано чисто и честно, ведь кто знает, когда потребует к ответу породивший все на свете слова народ. К примеру, один — представьте себе — тоже поэт написал: «Дыр бул щыл».

#51 / август 2019

СТИХИ Писатель может мастерски строчить тексты километрами без души, на чистом расчете приемов, и плох тот писатель, который не знает приемов. Но что такое прием без слова — а слово всегда за поэтом. И тогда все приемы идут лесом, а, казалось бы, поначалу покорные автору герои упрямо валятся в тартарары. Поэзия — это искусство складывать слова так, чтобы у слушателя-читателя в сознании возникала череда ярких запоминающихся образов, вызывающих определенное настроение в сопереживании с автором. Это мастерство на грани с провидческим даром — предвидение или же реконструкция того сверхобраза, который должен соткаться из паутины мемов в сознании совсем другого человека. Предвидение, как всякий дар, не поддается анализу, как и то, почему у поэтов предсказание выходит в так называемой поэти-ческой форме. А главное — чье это предсказание и о чем?

как равный автору сотрудник и соперник. Язык сам определяет содержание своих концептов, автор только успевает подхватывать парадигмы смыслов: Переосмыслить ценности, Перебороть усталость, Перегрузить систему, Перемотать на начало. Переписать все набело И перегнать на носители, Пересчитав с калькулятором Количество знаков и пикселей... В поэзии бывает трудно разобрать, где кончается один автор и начинается другой: Бобэоби пелись губы, Губы чувственной флейтистки, Вээоми пелись взоры, Почерк влево на записке, Пиээо пелись брови, Руки в кровь. Войди в окно. Лиэээй — пелся облик, Есть оливки, пить вино. В ночь уходят по-английски Губы чувственной флейтистки...

Я и сама отчасти поэт, поэтому знаю, что моя авторская воля в генерировании поэтического предсказания не столь уж и велика. Обычно все решает первая строчка — некая формула, вдруг возникающая в сознании и немедленно обрастающая побегами разного рода ассоциаций. Откуда берется формула-зерно? Оттуда же, откуда и побеги-ассоциации, — из языка. Великого и могучего.

Поэзия — бесконечный палимпсест языковых наслоений самого разнообразного авторства и происхождения. И многих, многих, многих поэтов поглотила эта пучина языковых наслоений, затянула тина бесконечных аллюзий и отсылок, уже давно никуда не ведущих. Лабиринты смыслов, от смысла уводящие в кривые дебри.

В поэзии язык со всеми его корнями, флексиями и падежами выступает

Да, тут сурово. Язык — не такая уж простая в обращении игрушка, да и

ПЛУГ

СТИХИ не игрушка это вовсе. Кто мы по сравнению с Великим и Могучим? Не более чем туман на оконном стекле, легкая морщинка на его необъятном челе. И все же поэт — носитель языка, а не наоборот. Только в живом страдающем теле воплощается человеческое слово — жизнь, таким образом, и есть цена слова. Тем более жизнь поэта. Каждый раз заново рождается человек, каждый раз заново рождает поэт свое слово, которое заронил в него другой поэт. «И вот чужое слово проступает», прорастает и вырастает уникально в каждом новом поэте. Слово — это стихия. Тут не поспоришь, слово — основа языка, вернее, его смысловое зерно. Самовитое слово, самородное слово, безначальное слово есть плоть от плоти всего языка, значит, тоже — стихия. Многие верят даже, что это первостихия. А стихи — стихия слова. В этих стихиях только успевай, поворачивай «парус одинокий». Не затеряться бы в аллитерации, как тот самый «чуждый чарам черный челн». Ведь, может быть, все же язык — стихийный носитель поэтов?

что иному из них никогда не вернуться. И многие сонмы поэтов угасли во тьме подсознания, остались одною лишь строчкой, а чаще — ничем не остались, почтим же их память молчаньем. Вернее, несказанным словом. Ну вот. Помолчали, и будет. Всегда приходят новые поколения, подхватывают зерна языка, через детскую считалку, с колыбели начинают лепетать: «Россия, Лета, Лорелея». И снова — предчувствие! Снова — Сложило молитвенно руки в лампаде горящее пламя. Уже развернули хоругви, уж соткано новое знамя. … Все замерло. Тихо и звонко. Застыла рука дирижера. Секунда! И мыльная пленка Вдруг лопнет от голоса хора... Конец и начало — слова одного очень древнего корня. Возможно, когда-то и было одно это слово, монолитно содержащее в себе оба полюса этой диалектической пары.

Читать:

Так кто ты, поэт, перед этой безмерной, безумной, бездонной стихией? Ответы всегда неожиданны, кстати. Такое вот свойство стихии внедряться в такие потемки души,

Слушать: аудиозапись стихов доcтупна на YouTube канале Antipa Molchun

#51 / август 2019

МУЗЫКА Нам особенно приятно, что король рецензий журнала ПЛУГ Kirill Krowli в этом номере предстает в качестве продюсера, композитора и басиста нового таллиннского коллектива «Стрелой», а вместе с Masha Ye мы можем еще раз просмаковать минувшее лето.

«Стрелой» — «Стрелой» EP, 2019

В эйфории пронзая облака Текст: Даниил Green Regime

узыка может поднять тебя на недосягаемые прежде высоты, но будь осторожен — когда плейлист закончится, ты можешь со скоростью звука вонзиться в матушку-землю стрелой, заточенной с любовью и нежностью. Впрочем, ты будешь только рад такому итогу, а потом снова нажмешь на «Play». Я всегда питал слабость к марвеловской вселенной. Не-не, не DC (прости, Брюс). Увалень, меломанвосьмидесятник — Звездный лорд из «Стражей галактики» — завоевал мою искреннюю симпатию кассетным плеером и подборкой музыки. Но от кого я получал особенный кайф, так это от старого мошенника Йонду. Этот синий парень с кибергребнем на голове мог просто и уверенно насвистывать, пока его верная летающая стрела пронзала

ПЛУГ

врагов. Это как раз то, чего я часто жду от новых релизов местных авторов. Чтобы записавшие их музыканты пронзили меня насквозь, чтобы я ощущал, как они с легкостью и истинным кайфом пробивают меня своими риффами, подобно смертоносной и стильной стреле Йонду. Та компания друзей и прекрасных, ярких людей, записавших дебютный EP проекта «Стрелой», попала в мое мурчало (привет, фейсбучные котики) без погрешностей, и я до сих пор зализываю рану, холя ее и лелея. То, что им было по кайфу записывать эти песни, — очевидно (очеслышно? почему нет такого слова?) с первого прослушивания. Это чистая эйфория, которую не познаешь даже с дорогими веществами и первыми попытками в випассане. Это летающие проигрыши (выигрыши же, ну!) Александра

МУЗЫКА Гребенника, напористые и прекрасно выверенные барабаны с порой довольно сложными рисунками от Кирилла Никифорова, голос истинной дивы Иры Сабуровой и весящие сто миллионов тонн тексты Юры Лутсепа. Последний здесь предстал в не совсем привычном со времен релизов Lutsep/Nemaier образе, и он ему очень идет. Долго думал, к чему придраться в этом релизе. И не нашел. Мне дилер дал сладкую конфетку, обещая целую упаковку после. Ребята, я хочу от вас альбом! И вымочу пОтом футболку на концерте. Люблю Tool, люблю «Петлю Пристрастия», «Гражданскую оборону», уважаю Smashing Pumpkins, ценю King Crimson. И в этом релизе я нашел это все и немного больше. Это

словно понять, что твоя депрессивная фаза закончилась, а теперь — только радость и смех. И сбивка перед припевом «Лети» высаживает десант мурашек. Как можно вместить в пять записей ощущение полноценного альбома? Как собрать яркий состав, отыграть и записаться по кайфу, засеять в умах семена надежды, веры и любви? Спросите у группы «Стрелой». Яркой стрелой запускаю в небо EP группы «Стрелой». Она с легкостью и беззаботностью пронзает облака, пронзает тьму и неведение. И пусть ее найдет правильный extraterrestrial.

Попробовать: soundcloud.com/streloy

#51 / август 2019

МУЗЫКА

Masha Ye — «Лето, Которое…» EP, 2019

Как я провел лето, которое… Текст: Антипа Молчун «В моих карманах, в моих рюкзаках, в сейфах и под паркетом нелегальные килограммы тепла, запрещенное лето». Так уж повелось в уютной русскоязычной тусовке таллиннских музыкантов, что где двое или трое собираются, там сразу же появляется новая группа или проект. Да такой, что остается лишь удивляться, почему это случилось только сейчас. Ведь все между собой знакомы уже кучу лет. Лет, Которых… Ну, не суть. Рано или поздно, так или иначе, а это должно было случиться… «Улиточка носит свой дом на себе, черепашка — бронежилет… А что у тебя за спиной?» Маша давно пишет песни. Пишет и, при наличии рядом гитары, сама же их исполняет в компаниях друзей на ни к чему не обязывающих посиделках и квартирниках. Да так ненавязчиво исполняет, что не сразу и поймешь, что это собственное

ПЛУГ

авторское творчество, а не малоизвестная, недооцененная песня какой-нибудь хорошей и популярной группы. «По ту сторону стекла мы так хороши и прекрасны всегда». Но друзья — люди проницательные. Не сумев найти спетых Машей песен ни в интернете, ни на аналоговых носителях, они быстро во всем разобрались. Кончилось тем, что весной 2019 года небезызвестный Руслан PX предложил Маше сделать аранжировки для нескольких песен, спродюсировать все и записать. На определенном этапе (для записи партии ударных) к проекту присоединился чуть менее небезызвестный Дан Ротарь. В результате коллаборации уже 14 июня увидел свет целый инди-поп EP (парой композиций ограничиться не получилось, увлеклись). А еще через месяц состоялась его концертная презентация на Manka Boutique Pop Festival 2019 (в этом формате к про-

МУЗЫКА

екту присоединился Арсений Григорьев, сыграв партии бас-гитары). «Лето, танцплощадка, лимонады, комары, музыканты и таланты...» Рассказывать про песни или музыку — это как описывать вкус, например, помидора. Тут слушать (кушать) надо. В лучшем случае можно попытаться рассказать, на что это похоже. «Лаконичные “bedroom pop” песни» — так охарактеризовал их продюсер проекта Руслан PX. Ему видней. Хотя, в общем, все равно не очень понятно.

Смесь из наших 60-х (с приветом от лучших традиций советских ВИА) и новозеландской инди-сцены 80-х. Гитарная музыка без овердрайва и вокал Маши, напоминающий что-то такое из ранней Агузаровой — «В городе моем», например, но без джазовых распевок и хрипотцы. Но как-то это сухо все и обтекаемо. Может подойти для короткого пресс-релиза или описания в заявке на фестиваль, а главного — ощущения чего-то хорошего, ощущения лета — не передает.

#51 / август 2019

МУЗЫКА «Так непривычно — свет в окно, снесли напротив дом вчера. Нас эта участь ждет давно — многоэтажная игра». Это очень летний EP. Летний во всем. От обложки (оформление: Евгения Дудин) до последней буквы и ноты. И очень гармоничный. От порядка расстановки композиций до баланса музыки и вокала. Аранжировки сопровождают пение Маши, не перекрывая и не забивая его. Не выпячивают себя, а органично поддерживают голос и переплетаются с ним. От этого все тексты считываются легко и ненавязчиво. Не будучи перегруженными сложными метафорами и прочими высокоумиями (типа слова «высокоумие», например), стихи понятны, доходчивы и даже кажутся простыми. Однако чувствуется работа автора со словом и образами, и при чуть более внимательном рассмотрении становится понятно, что простота обманчива, тексты легко воспринимаются лишь потому, что написаны «простыми» словами, но в них есть глубина, а где-то и двойное дно, и омут с чертями (дикими, но симпатичными). Это ровный, но при этом разнообразный ЕР. Композиционно песни стоят в таком порядке, что ты сам как бы проживаешь свое небольшое лето. Но не какое-то конкретное, а лето — квинтэссенцию из приключений, переживаний, радостей, печалей, путешествий, чувств и

ПЛУГ

эмоций, присущих только этому времени года. Переживаешь то самое лето. Ну, то лето, которое... Это ЕР про летнюю влюбленность в лето. Как-то так, наверное. «Может, что-то промерзла, может, менять мир поздно, мы здесь в бетонном поле, я — кит, ты — мое море». Немного досадно только одно. После прослушивания ЕР остается странное ощущение, как будто-то чего-то не хватило. Некая недосказанность. Как нехватка лета из-за ранних заморозков (что для эстонского климата, конечно, привычно). Разобраться с этим ощущением недосказанности и незаконченности помог концерт Masha Ye, на котором был представлен данный EP. Порядок исполнения песен был точно таким же, как на самом альбоме, но песен было на одну больше! Неважно почему, но так уж получилось, что песня «Лето, Которое» в состав альбома не вошла. На концерте она была сыграна последней — и тут-то пазл сложился. Ощущение лета стало цельным, законченным. Это стало летом, которое протянуло не то что положенные ему 92 дня, а даже зацепило пару недель в сентябре. Песня отлично вписалась в композицию ЕР. Она не только сгладила углы целомудренно-эпатажного хита «Папа моей подруги», но и как бы подытожила все вышесказанное, пересчитав цыплят летних историй и переживаний всех остальных песен альбома.

МУЗЫКА В концертном формате лично у меня это выразилось в ощущении полноценности, завершенности и самодостаточности увиденного сценического перфоманса. Тот случай, когда тебе все понравилось, но просить исполнить что-то на бис тянет исключительно по инерции, поскольку максимальная точка удовольствия от выступления была достигнута вот только что. Ну и посему — вопрос знатокам (подмигивая, с намеком): знает ли история музыки прецеденты, когда отдельный сингл выходил как бонустрек к альбому? Может, повторить? «В моих карманах светит луна на одну безумную пару, уснувшую прямо на берегу, укрывшись гитарой». Этот ЕР настолько летний, что мог бы играть в морских раковинах на разогреве у шума моря.

«Ты следующим летом заглянешь в портфель, а в нем запахи моря...» В общем, остается только порадоваться, что в Таллинне появился новый хороший инди-проект. А порадовавшись как следует, ждать от них новых песен, концертов и релизов. Что же касается дебютного ЕР, то он, на мой взгляд, у Masha Ye получился отличным. Ребята — молодцы! И ведь их этому никто не учил… «Шуточки-закатики, камушкикораблики, а утром улетят на север уточки-журавлики… Проснешься, а с тобою рядом уточки-журавлики».

Насладиться: mashaye.bandcamp.com/ releases

Этот ЕР настолько летний, что строчки и мелодии остаются в голове, как песок в кедах после посещения пляжа. Этот ЕР настолько летний, что хочется навернуть окрошки!

#51 / август 2019

ИСКУССТВО ДУМАТЬ

Елена Скульская Из будущей книги «ЧЕТВЕРТЫЙ СЮЖЕТ»

АКУТАГАВА РЮНОСКЭ: ИСТИНА, КОТОРОЙ НЕ СУЩЕСТВУЕТ Великий аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес утверждал, что сюжетов всего четыре, более того, два из них можно объединить, так что останется только три. Я взялась рассказать двадцать четыре истории, которые могли бы претендовать на четвертый сюжет в мировой литературе.

Иллюстрация: Stan Kalinin

понский писатель Акутагава Рюноскэ (1892—1927) в рассказе «В чаще» впервые доказал, что истины не существует: любые объяснения, любые свидетельства, исповеди, признания — живых людей или духов умерших — никогда не дадут нам увидеть реальную картину произошедшего. Самое поразительное, что в рассказе отсутствует точка зрения автора, он устраняется, предлагая каждому из читателей в нерешительности остановиться над пропастью — измерить глубину пропасти сможет только тот, кто ринется туда и ценой своей жизни заплатит за сомнительные знания, сомнительные, ибо, падая в пропасть в поисках истины, человек все равно будет оставшиеся ему немногие секунды вспоминать свою собственную жизнь, мелькающую перед глазами, а не чужие жизни, сулящие в сумме знания… Я напомню вам коротко сюжет этого загадочного рассказа, отрицающего правду. В лесной чаще был убит самурай, его красавица жена изнасилована. Знаменитый разбойник Тадзёмару сознается на суде в содеянном. Он говорит, что всегда предвидел свой конец — мучительную смерть, рассказывает, что встретил путников и порыв ветра на мгновение приподнял покрывало женщины: лик ее был столь прекрасен, что разбойник решил завладеть ею. Тут, кстати, он совершенно не к месту произносит обличительные слова, обращенные к судейским чинам и вообще к «благородному» собранию: «...я убиваю мечом, что у меня за поясом, а вот вы все не прибегаете к мечу, вы убиваете властью,

ПЛУГ

ИСКУССТВО ДУМАТЬ деньгами, а иногда просто льстивыми словами...» (Это, кстати, почти дословная отсылка к Оскару Уайльду, к его «Балладе Редингской тюрьмы»: «Ведь каждый, кто на свете жил, / Любимых убивал, / Один жестокостью, другой — / Отравою похвал, / Коварным поцелуем — трус, / А смелый — наповал». Перевод Н. Воронель.) Ничего удивительного, Акутагава учился на отделении английской филологии, и одно из самых знаменитых стихотворений (1897), написанных на английском, не могло не волновать японского писателя и в 1922 году, когда создавался рассказ, хотя и не имевший ни малейшего отношения к теме баллады. Но писатель иногда позволяет себе подобные шалости просто для того, чтобы канатный мостик между разными литературами проверялся на прочность и неизбежность. Словом, разбойник, подобно Раскольникову (один из любимейших писателей Акутагавы — Достоевский), признается в преступлении, но уточняет, что решил не убивать мужа, а лишь заманить его в чащу, посулив поделиться найденным кладом («мужчину снедала жадность»); там разбойник связал его, заткнул рот листьями и на его глазах овладел его женой. Она сопротивлялась, пыталась ранить его кинжалом, но разбойник оказался проворней и сильней. Затем разбойник решил бросить обоих в чаще, но женщина сказала, что не перенесет позора: «Один из вас должен умереть… а я пойду к тому, кто останется в живых». Развязав мужа, разбойник сразился с ним и убил, а женщина исчезла. Тут Акутагава пробуждает в нас симпатию к убийце, симпатию, которую не одно десятилетие уже поддерживает кинематограф, где непременно (в любом боевике!) убийство как бы выносится за скобки и ему находится множество оправданий — в нашем случае убитый был одержим жадностью, а насильник и разбойник оправдывается в наших глазах тем, что не захотел убивать соперника подло, но предложил ему поединок равных, да и женщину готов был взять в жены, а не просто обесчестить.

ЖЕНЩИНА ВСЕГДА ГОВОРИТ НА ДРУГОМ ЯЗЫКЕ Женщина же приходит на исповедь в храм и рассказывает, что, отшвырнув ее ногой, разбойник исчез, оставив у дерева, к которому был привязан ее муж. В глазах мужа она прочла ту меру презрения, которую не смогла вынести. Она сама приговорила мужа к смерти, ибо он был свидетелем ее позора и всегда был бы напоминанием о нем.

ПЛУГ

ИСКУССТВО ДУМАТЬ Муж прошептал: «Убивай», исполненный отвращения к жене. Она вонзила в него кинжал, затем решила покончить с собой, но не нашла в себе силы проститься с жизнью. И вновь Акутагава пробуждает в нас жалость к убийце: она, гордая женщина, хотела уничтожить насильника, но не смогла, тогда она убила беспомощного мужа, который, прельстившись несуществующим кладом, якобы зарытым в чаще, бросил ее на поругание. Она ведь не сразу отправилась следом, а только тогда, когда насильник вернулся за ней и сказал, что мужу в чаще необходима ее помощь, ему нездоровится; она кинулась спасать мужа — равнодушная к деньгам, драгоценностям и всему, что не имеет отношения к ее чести и достоинству. И, наконец, мы слышим посмертное признание мужа, его дух, блуждающий во мраке (тень отца Гамлета), говорит о вероломстве женщины. Обесчещенная, она поддалась на уговоры разбойника уйти вместе с ним, стать его женой, но перед этим потребовала, чтобы ее муж был убит. «”Убейте его! Я не могу быть с вами, пока он жив!..” — выкрикнула она несколько раз, как безумная. “Убейте его!” — эти слова и теперь, как ураган, уносят меня в бездну мрака. Разве хоть когда-нибудь такие мерзкие слова исходили из человеческих уст?» Разбойник был столь поражен жестокостью женщины, что спросил у ее мужа: как поступить с ней? Убить или сохранить ей жизнь? Муж колебался. Разбойник развязал его. Жена убежала. Опозоренный муж поднял оброненный ею кинжал и вонзил его себе в грудь. В последнюю секунду агонии он почувствовал, что кто-то подкрался к нему и вытащил из его раны драгоценный кинжал. Умирающий хотел разглядеть лицо вора, но изо рта у него хлынула кровь и тьма навеки поглотила его. Эта часть написана так, что мы не сочувствуем духу погибшего: мы слышим жалобу, тоску, отчаяние — и они проигрывают по сравнению с решительностью и бесстрашием других персонажей. И мы видим, что и в последнюю секунду жизни человек держится за свое добро, как бы пытается удержать руку, крадущую кинжал… Убитый — молодой самурай, но его теща, вызванная в суд, подтверждает, что у него был слишком мягкий характер, зато ее дочь была равна любому мужчине по смелости и отваге. Но в то же время: «Настоящая смелость заключается в том, чтобы жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть», — говорит кодекс самурая. Если у самурая отнята честь, то его долг — умереть. И мы вынуждены признать, что, покончив с собой, самурай выполнил свой долг…

#51 / август 2019

ИСКУССТВО ДУМАТЬ Тут есть еще одно важное обстоятельство рассказа: ни один из главных героев не может лгать — не может лгать дух умершего, не может лгать женщина, приписывающая себе убийство мужа, не может лгать и разбойник, зная, что ему в любом случае грозит смертная казнь. Но если сложить все три правды, то ничего не получится, тайна останется тайной, и ящичек с разгадкой никогда не откроется. На всех троих лежит какая-то вина, обусловленная изначальными свойствами характера: жадность мужа, похоть разбойника, фактическая трусость сильной женщины. Всех отличает какая-то благородная черта: муж заколебался, когда была возможность расправиться с женой, пожелавшей его смерти, разбойник предложил честный бой за женщину, женщина до последнего сопротивлялась насилию и хотела умереть, чтобы смыть бесчестие. Каждый совершил преступление: муж не уберег жену, поддавшись своей алчности, разбойник изнасиловал приглянувшуюся женщину, женщина убила мужа. Разве не следует из этого, что мы все всегда повинны и безвинны одновременно?

ЗАКОНЫ ОСТАНОВЛЕННОГО ВРЕМЕНИ Если вам когда-нибудь доводилось бывать в Токио и видеть представление театра Но, то вы знаете, как артисты этого великого зрелища умеют останавливать время и превращать его в вечность. Один из традиционных сюжетов: появляются на сцене самурай и его жена, они вызваны из небытия пронзительным визгом флейты, заклинаниями хора, который то хрипит, то воет, то поет, погружая нас в состояние оцепенелости и прострации. Мертвый самурай и его мертвая жена тянутся друг к другу в бесконечном пространстве смерти. Но они не могут соприкоснуться, могут встретиться только их веера. Боевой веер мужа, в котором спрятаны смертоносные клинки, и смиренный веер женщины, жаждущей любви. Его веер приближается к ней, и она раскрывает свой веер и приближается к нему; и вот уже два опахала, отделившись от рук, от плоти, сами, трепеща всем своим шелком, смыкаются краями. И если бы не жадная крикливая флейта, которой всегда мало крови, веера были бы счастливы. А хозяева вееров? Они знают, что в прошлом им было суждено погибнуть. Они превращают прошлое в будущее: самурай показывает

ПЛУГ

ИСКУССТВО ДУМАТЬ своей жене, как войдет ему в сердце вражеский меч и самурай обнимется с ним, со своим убийцей, закружится с ним в танце, словно этот меч — тонкая красавица, от которой невозможно оторваться. И все это вместе — в обратной перспективе — доказывает, что нет никакой разницы между смертью самурая в давнем веке и нашей собственной смертью, которая еще только предстоит. Напрасно плакать об убитом, ибо рано или поздно мы все окажемся в вечности, которая не считает ни столетий, ни отдельных годов и не умеет отличать будущее от прошлого. Никогда Акутагава, сколь бы европеизировано ни было его писательское сознание, не забывал об остановленном времени древнего искусства Но, не забывал и о законах стихов танка и хокку, которые умеют преодолевать пропасть в несколько прыжков, оставляя читателя в изумлении и очарованности. Создать произведение, которое невозможно понять, но которое при этом выстроено по законам детектива, — кто же убил самурая в чаще?!! — вот цель, которую преследуют после Акутагавы многие и многие художники. Хорошо сюрреалистам, абсурдистам, абстракционистам — они задают загадки, на которые и сами не всегда могут ответить. Хорошо поэтам, которые создают музыку, не нуждающуюся в объяснениях и пересказах. Но что делать авторам прозы, если они хотят последовать за Акутагавой и объяснить, что ответы есть, да только они не помогают разобраться в жизни? В какой-то мере продолжить путь Акутагавы удалось колумбийцу Габриэлю Гарсиа Маркесу в «Хронике объявленного преступления». Мы видим, как рок, тяготеющий над человеком, ведет его к смерти, мы видим, как совершается убийство, которого никто не хотел, но которое было неизбежно, но мы никогда так и не узнаем, кто именно (а это был ведь реальный человек или все-таки некое загадочное недоразумение?!!) привел в действие механизм расправы над невинным. Потому что все виновны или виновных нет вовсе? Или еще можно вспомнить «Слюни дьявола» Хулио Кортасара, который хранит расплывчатость загадки и разгадки, настаивая на том, что правда ничему и никогда не помогает... Фильм по мотивам рассказа «В чаще» — «Расёмон», созданный Акиро Куросавой, получил «Оскара» и множество других престижных наград, он вывел японский кинематограф на мировую арену и заставил говорить о нем и считаться с его достижениями, но он ничего не добавил к пониманию текста великого писателя.

#51 / август 2019

ИСКУССТВО ДУМАТЬ

Знатоки творчества Акутагавы часто утверждают (можно даже сказать, что это — общепризнанное мнение), будто во всех трех историях (разбойника, самурая и его жены) действуют всякий раз три совершенно разных человека, будто есть на самом деле три разных разбойника, три жены, три самурая и их поведение обусловлено их несхожестью. Я никак не могу согласиться с этой версией хотя бы потому, что она гораздо беднее того, что заложено в рассказе. Вот на что я хочу еще обратить внимание: убитый самурай, как рассказывает нашедший труп дровосек, был одет в бледно-голубой суйкан, и на нем была поношенная шапка эбоси, «которые носят в столице». Эти детали, на которые не обращаешь внимания хотя бы потому, что ни «суйкан», ни «эбоси» тебе ничего не говорят, начинают играть огромную роль при попытке разобраться в сути рассказа. Дело в том, что суйкан — это праздничная одежда аристократии, которая призвана подчеркнуть молодость, достаток, высокое социальное положение владельца, его мужественность и боевитость. Что делать в такой неподобающей одежде на дороге, да еще прислушиваться к словам какого-то разбойника, манящего за собой в чащу с целью поделиться удивительным кладом из раскопанного (оскверненного) кургана, состоящим из зеркал (старинных, вывезенных из Китая? Не уточняется, хотя, действительно, старинные зеркала закапывали в землю вместе с усопшими, и зеркала эти могли быть невероятной ценности)? Что же до шапки эбоси, то она никак не могла быть поношенной, ибо делалась из бумаги, красилась в черный цвет и покрывалась лаком; потом, да, бумагу заменила ткань, но все равно выкрашенная в черный цвет и покрытая крепчайшим лаком, обеспечивающим ей стойкость колпака. Представить себе аристократа в праздничной одежде и заношенной шапке на большой дороге довольно трудно… Каждый борется с несуществующей истиной своим способом: писатель — текстом, дровосек — нелепостью описания одежды, женщина — прикрываясь заботами о чести, мужчина — настаивая на своем благородстве… А мы все еще не раз и в реальной жизни, и в литературе будем пользоваться четвертым сюжетом Рюноскэ Акутагавы.

ПЛУГ