журнал СВОЙ, № 02, 2020 г. by СВОЙ

февраль 2020 журнал Никиты Михалкова

Ф. ВАСИЛЬЕВ. «ВИД НА ВОЛГУ. БАРКИ». 1870

«ВОТ ЭНЕРГИЯ! ВОТ НАСТОЯЩИЙ ТАЛАНТ!» Федор Васильев: короткий век, бесценное наследство

Повелитель морей Ушаков

Возвращение чародейки

Эпикуреец с камерой

Флотоводец, не знавший поражений

Популярнее ее были лишь Гоголь и Пушкин

Вспоминаем Павла Лебешева

ФОТО: НАУМ ГРАНОВСКИЙ/ТАСС

ЛАВНАЯ крепость нашего государства — человек. Убедительное свидетельство тому — стойкость и неистребимая вера наших воинов в победу даже тогда, когда, казалось, нечем было дышать и смерть преследовала на каждом шагу. Для гитлеровских стратегов истоки такого явления остались неразгаданными. Моральные силы, как и возможности ума человека, который осознает ответственность перед временем, перед своим народом, не знают измерений, они оцениваются свершениями. И долгожданное свершилось, — выстояв, мы пошли на запад и дошли до Берлина!

Василий Чуйков (1900–1982)

ежемесячное приложение к газете «Культура»

февраль 2020

ЖУРНАЛ ДЛЯ ПРОСВЕЩЕННОГО КОНСЕРВАТОРА ОТ НИКИТЫ МИХАЛКОВА

Слово издателя Не в силе Бог 3–9 Наука побеждать Повелитель морей Ушаков 10–13 Полководцы Насмерть стоявший Василий Чуйков и подвиг Сталинграда

14–17 Год памяти и славы А на груди его светилась... Наступление в Венгрии: сначала Пешт, затем и Буда

18–21 Символ веры Первая встреча 15 февраля православные отмечают Сретение Господне

22–26 Великие реалисты «Вот энергия! Вот настоящий талант!»

27–31 На семи холмах Прогулка с Пастернаком Москва глазами москвича

32–35 Родное слово Возвращение чародейки 36–39 Корневая система Какая ж песня без наряда Рукотворное благолепие по-алтайски

40–44 Стоп-кадр Дон Кихот ему под стать Владимир Зельдин — человек, который никуда не спешил

45–47 Мастерская Эпикуреец с камерой 48 Трапезная Солянка на первое. И на второе

Главный редактор: Петр Власов. Шеф-редактор: Наталья Семина. Ответственный секретарь: Сергей Громов Отдел распространения: +7 (495) 602-5512 Редакция: +7 (495) 662-7222 «СВОЙ» журнал Никиты Михалкова. Приложение к газете «Культура». Зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) Свидетельство ПИ № ФС77-76896 от 24 сентября 2019 г. Адрес редакции: 123290, Москва, Шелепихинская наб., д. 8А, эт. 2, пом. 29 Отпечатано в соответствии с представленными материалами в ООО «Парето-Принт», Тверская область, Калининский район, Бурашевское сельское поселение. Торгово-промышленная зона Боровлево-1, 3А. Тверь 170546, www.pareto-print.ru

Номер заказа: 0106/20 Тираж 40 155 Подписано в печать 20 января 2020 г.

Cлово издателя Не в силе Бог Вот уже много лет в авторских телепрограммах, выступлениях в прессе, на встречах с соотечественниками я регулярно говорю не только о навязанной миру «правде силы», но и о силе правды. Отнюдь не желаю прослыть этаким отчаянным правдорубом, вовсе не стремлюсь морализировать в духе родительских наставлений (врать, мол, нехорошо), довольно редко апеллирую к написанному мной и моими единомышленниками «Манифесту просвещенного консерватизма» (работа называется «Право и правда»), однако вновь и вновь возвращаюсь к данной теме. Зачем? Против нашей страны давно ведется разнузданная информационная война, в которой глобальные противники не гнушаются никакими средствами, используют безудержную, самую безапелляционную ложь. От нас же постоянно ждут, что в ответ на обвинения, основанные на политических спекуляциях, умолчаниях или высосанных из пальца «гипотезах», мы примемся неуклюже оправдываться, «политкорректно» защищать свою якобы подмоченную репутацию... В последней за истекший год программе «Бесогон-ТВ» речь шла о том, что возвращение Крыма в состав нашего государства проходило — внимание! — строго в соответствии с нормами всех действующих на территории бывшего СССР законов, что до воссоединения с нами жители полуострова в абсолютном большинстве своем не просто числили себя гражданами России, но и являлись ими во всех смыслах. Чтобы доказать сей факт, не нужно изощряться в дипломатической риторике, надо всего лишь обнародовать важные для понимания ситуации документы, установив тем самым историческую, юридическую, человеческую, какую угодно правду. И ни в коем случае не следует идти на поводу у носителей пресловутой западной «политкорректности» — очевидной для русского человека полуправды, а точнее, едва прикрытой всевозможными фиговыми листками лжи. К примеру, наших спортсменов дискриминируют не за то, что кто-то из них употребляет допинг. Те, кто знаком с миром спорта высших достижений, знают не понаслышке: если бы за использование стимулирующих препаратов одинаково карали представителей всех национальных команд, то Олимпийские игры и первенства планеты следовало бы полностью отменить — выступать на них стало бы некому. Громкие допинговые скандалы и последующие санкции служат единственной цели: нанести как можно больший урон нашему международному авторитету. И подобных примеров можно привести немалое количество. Как в таких случаях реагировать? Я не хочу никого учить, но то, что представители России в международных организациях зачастую боятся говорить вслух неудобные для западных «партнеров» вещи, увы, постыдная данность. Что же касается правильной (читай: традиционной) российской политики, то в ее основе лежит замечательная триада — соединение правды, права и силы. И понять эту несложную истину давно пора всем, кому страна доверила защищать свои интересы.

февраль 2020

24 февраля

275

ФОТО: ПАВЕЛ БАЛАБАНОВ /РИА НОВОСТИ

Повелитель морей Ушаков До Петра Великого регулярного военного флота в России не существовало. В XVIII столетии на командных должностях там доминировали обрусевшие иностранцы: греки, итальянцы, французы, южные славяне, выходцы из Британии... Многие из них служили нашему Отечеству верой и правдой, не щадя живота своего. И все же первым, лучшим в этой славной плеяде стал русский дворянин, непобедимый боевой адмирал Федор Ушаков. За несколько десятилетий службы в огне и пламени морских битв он не потерпел ни единого поражения, не потерял ни одного корабля, ни один сражавшийся под его командованием матрос не попал в плен — уникальная судьба, единственная в своем роде!

«ПОРТРЕТ Ф.Ф. УШАКОВА»

лет со дня рождения

НАУКА ПОБЕЖДАТЬ

Сергей Алдонин

От чумы до войны

М. ПЕТРОВ-МАСЛАКОВ. «БОЙ У ОСТРОВА ФИДОНИСИ». ФРАГМЕНТ. 2007

Среди его предков моряки не значатся. Отец служил в гвардии, высоких степеней не достиг и сравнительно быстро вышел в отставку. Большим состоянием Ушаковы не обладали. И надеялись, что сын достойно проявит себя на служебном поприще. Помня о том, какое значение придавал флоту Петр I, Федор поступил в Морской кадетский корпус. Податься в гвардию ему и впрямь было бы затруднительно: не

февраль 2020

хватало денег на добрых лошадей и щегольские мундиры. Если поискать в XVIII веке именитых, но обедневших дворян, то лучшего примера, право же, не найти. Он и по-французски толком не изъяснялся, зато все свои силы и сердце отдавал морской службе. В 1783 году на херсонских верфях строили будущую Севастопольскую эскадру. Григорий Потемкин поторапливал рабочих: не ровен час грянет война, а у нас на Черном море боевых судов раз, два и обчелся.

НАУКА ПОБЕЖДАТЬ

А тут на б беду началась в Причерноморье чумная эпидемия. Врачей не хватало, никто толком не знал, как лечить эту напасть. Капитан 1-го ранга Ушаков руководил строительством своего корабля, а заодно и нескольких мелких посудин. К тому же проявил редкую расторопность в борьбе с чумой, по его приказу больных экстренно изолировали. Переселили в специальную землянку всю бригаду, в которой числился первый зараженный. Круглосуточно в окрестностях верфи горели костры, рабочие окуривали свою одежду, вытравляя инфекцию. Словом, там, где за дело брался Федор Федорович, чума отступала, люди не умирали. За достигнутые успехи его наградили щедро. В Херсоне, на верфях, он заслужил свой первый орден — Святого Владимира 4-й степени. Вскоре получил повышение, стал бригадиром. По-видимому, именно тогда будущего адмирала заметил всесильный князь Таврический. И сделал на него верную ставку. Вторая Русско-турецкая война, начавшаяся в 1787-м, стала звездным часом Ушакова. Поначалу его непосредственным командиром был сербский граф, контр-адмирал Марко Войнович (в честь него

Г. Потемкин

Линейный корабль «Святой Павел»

названа Графская пристань в Севастополе). Возрастом он был чуть помладше своего подчиненного, однако успел отличиться в первую Русско-турецкую, обогнал по службе всех ровесников и даже более опытных офицеров. Бригадир Ушаков командовал авангардом Войновича, был его правой рукой, по сути, вторым человеком в эскадре. Адмирал относился к нему доброжелательно, обсуждал с ним каждое свое решение. Оказалось, однако, что граф был не способен командовать флотом в дальних морских походах. Первое же плавание едва не завершилось катастрофой. Буря

ттак разметала суда, что два из н них потонули, а одно прибило к ттурецким берегам, и османы его ззахватили. Флагманский корабль «Слава Екатерины» потерял все ттри мачты. Ходили чудовищные слухи: Севвастопольская эскадра пропала, аадмирал Войнович угодил в плен, а ввражеский десант занял крепость К Кинбурн. Эти известия привели П Потемкина в отчаяние. Григорий А Александрович даже собирался ууйти в монастырь, а Крым верн нуть туркам. Писал в Петербург: «Матушка Государыня, я стал нессчастлив... Флот Севастопольский р разбит бурею; остаток его в Севасстополе все малые и ненадежные суда, и лучше сказать, неупотребительные. Корабли и большие фрегаты пропали. Бог бьет, а не турки. Я при моей болезни поражен до крайности, нет ни ума, ни духу». Но сложилось все не столь трагично: покореженные, без мачт, корабли возвращались домой поодиночке. Привел в родную гавань своего «Святого Павла» и Ушаков. На флагмане, как положено, пребывал адмирал. Да и Кинбурн остался русским. А потом возрожденная эскадра разбила турок при острове Фидониси. Трудно переоценить значение этой виктории. «Я сам удивляюсь проворству и храбрости моих людей. Они стреляли в неприятельские корабли не часто и с такой сноровкой, что, казалось, каждый учится стрелять по цели, сноравливая, чтобы не потерять свой выстрел», — писал Федор Ушаков Потемкину. Именно там, при Фидониси, наши черноморцы поверили: пусть и мощнее, быстроходнее турецкие корабли, хоть их и больше, но всегда есть шанс брать верх, если четко исполняются замыслы командиров. В дальнейшем победить ушаковцев было так же трудно, как суворовских гренадеров. Старый отставной адмирал Григорий Спиридов, узнав о триумфе

февраль 2020

НАУКА ПОБЕЖДАТЬ Черноморского флота, в первый и последний раз надел парадный мундир при всех орденах, дабы оказать честь победителям. Тот успех стал для наших командиров яблоком раздора. Ушаков принялся критиковать Войновича, и последнему доложили о резких высказываниях бригадира. Адмирал ответил обидчику гневным письмом. Они обвиняли друг друга и в рапортах Потемкину. Светлейший благоволил Федору Федоровичу, ждал повода, чтобы уволить нерешительного и слишком вальяжного Войновича. В походах 1790 года ставший контр-адмиралом Ушаков уже командовал эскадрой и сразу показал свою истинную силу. Ему дважды удалось разбить превосходящие силы османов — в Керченском проливе и при Тендре. Он прошелся по турецким портам от Синопа до Анапы. В те дни сама императрица провозгласила тост за его здоровье. «Контр-адмирал Ушаков получит за третье сражение в течение этого лета Св. Георгия второй степени, и это будет первый в чине генерал-майора награжденный Георгием этой степени; кроме того, я ему дам землю. Вот как награждают у нас тех, которые хорошо служат государству; а они служат за четырех; основная причина этого в том, что у меня адвокаты и прокуроры не являются законодателями и никогда ими не будут, пока я жива, и после меня будут следовать моим принципам», — сообщала Екатерина II известному немецкому публицисту барону Фридриху Гримму, с которым вела откровенную переписку. Больше всех ликовал Потемкин. Подтвердилась его проницательность: кому был известен Ушаков еще каких-нибудь три года назад, кто в него верил? Только князь Таврический. Имя Ушак-паши наводило страх на турецких моряков. Лишь алжирец Сеид-Али, честолюбец,

февраль 2020

Памятник Ф. Ушакову на мысе Калиакрия

имевший на своем счету несколько ярких морских побед, жаждал встречи со знаменитым русским адмиралом, мечтал упрочить свою славу победой над ним и даже поклялся привезти его в Стамбул в цепях — как пленного. Они столкнулись у болгарских берегов, возле мыса Калиакрия. И снова наш флотоводец преподал неприятелю жестокий урок. Такого разгрома на море турки еще не знали. Ушаков маневрировал смело и непредсказуемо, провел свои корабли под огнем береговых батарей и тем огорошил противника. В этом сражении османский флот был уничтожен. Измаил на суше и Калиакрия на воде — вот два решающих сражения той войны. После разгрома турки согласились на Ясский мир, признали гегемонию России на Черном море, перестали помышлять о возвращении Крыма.

Зачем я не был при Корфу? В конце 1798 года начался самый впечатляющий поход Ушакова. В Средиземном море ему удалось перевернуть привычные представления о войне и флоте. Император Павел согласился на кампанию в основном для того, чтобы выдворить французов с берегов Мальты. Ведь он был верховным магистром тамошнего рыцарского ордена, а значит, следовало занять стратегически важные Ионические острова. Извечные противники османы на этот раз стали союзниками России по антифранцузской коалиции, сочли за честь повоевать под командованием непобедимого Ушак-паши, поучиться у него. Русско-турец-

ФОТО: МИХАИЛ КУЛЕШОВ/РИА НОВОСТИ

НАУКА ПОБЕЖДАТЬ кая эскадра с минимальными потерями освобождала греческие острова от французов один за другим. Крепким орешком оказалась лишь считавшаяся доселе неприступной крепость Корфу (Керкира). Прикрывали ее мощные, расположенные на небольшом острове Видо бастионы. Ушаков умело выстроил блокаду островов, не пропускал туда французские суда, со штурмом не спешил, накапливал силы. Все решил кровопролитный бой за овладение Видо 18 февраля 1799 года. Французы сопротивлялись отчаянно — и с моря, и на подступах к укреплениям. В атаку пошел наш десант: русские морские гренадеры, турки и греческие ополченцы. К полудню все бастионы перешли в руки союзников. Через день насмерть перепуганные галлы смиренно поднесли Ушакову ключи от Корфу. Весь гарнизон крепости (около 3 тысяч) сдался в плен. Знамена, орудия, склады — все досталось победителям. Впервые в истории войн морякам удалось захватить столь мощную крепость, и это было первое столь чувствительное поражение французов со времен штурма Бастилии. Суворов тогда собирался в Итальянский поход. Принимая славную эстафету от Ушакова, написал ему восторженное письмо, припомнил слова Петра Великого: «Россия в мире одна, она соперниц не имеет». Свое послание Александр Васильевич завершил восклицанием, ставшим позже крылатым: «Зачем не был я при Корфу хотя бы мичманом!» Столь громкая похвала от великого полководца смутила адмирала, считавшего себя учеником Суворова.

ФОТО: СТАНИСЛАВ КРАСИЛЬНИКОВ/ТАСС

Рождество-Богородичный Санаксарский монастырь

февраль 2020

ФОТО: ЭДУАРД МОЛЧАНОВ/ТАСС

НАУКА ПОБЕЖДАТЬ

К тому времени у Федора Федоровича уже созрела идея создания на Ионических островах независимого греческого государства. Несколько веков потомки древних эллинов не имели суверенной державы, и вот с легкой руки русского адмирала возникла республика Семи островов — греческая, православная, дружественная и для России, и для Турции.

Санаксарский старец Он прибыл на Родину триумфатором и полным адмиралом. (Корфу потом еще немало лет оставался базой российского флота.) В Петербурге победителя французов принимали почтительно, но своим человеком для столичных вельмож он не стал и друзьями не обзавелся. Ушаков несколько лет возглавлял «придворный» Балтийский гребной флот: ни пальбы, кроме учебной и праздничной, ни страшных пожаров, ни смертельного риска. Непривычна для него была такая жизнь. Приходилось бывать во дворцах, готовить парады, торжественные встречи высоких, желавших потешиться на большой воде особ. Его тянуло на Черное

февраль 2020

море, которое после наших побед над турками стало, как встарь, Русским. Молодой император Александр I реформировал государственную систему, а о флоте вспоминал нечасто. Считалось (и не без оснований), что в противостоянии с Наполеоном все должно решиться на суше. В 1807 году царь принял отставку заслуженного адмирала. Тот не жаловался на здоровье, но к 60 годам болел все чаще, сказывались боевые раны. Заслуженным военачальникам и государственным деятелям к пенсии, как правило, добавляли орден. Но в случае с Ушаковым государь не расщедрился. Федор Федорович поселился в своем тихом имении, в Алексеевке. У него не было ни семьи, ни большого состояния — только боевые ордена да скромные сбережения. Старость Ушаков проводил одиноко — по собственному почину, устал он от мирской круговерти. Все чаще его видели в монастырских стенах. В трех верстах от усадьбы располагался Санаксарский монастырь, основанный родным дядей адмирала, который в молодые годы, оставив гвардейскую службу, постригся в монахи. Поручик Иван Ушаков

НАУКА ПОБЕЖДАТЬ Российские моряки участвуют в мероприятиях «Русской недели в Греции»

превратился в старца Феодора Санаксарского. Флотоводец часто задумывался о его судьбе, под церковными сводами залечивал телесные и душевные раны, коих за годы службы накопилось в избытке. Ему снились паруса и морские баталии, но он уже не путешествовал ни в столицы, ни в Крым. В 1812-м, когда избрали начальником Тамбовского ополчения, вынужден был отказаться. Свадебным адмиралом становиться не желал, а заниматься активной деятельностью не позволяло здоровье. Почти все свои сбережения в тот год он отдал на обустройство госпиталей. Ушаков дождался вестей об изгнании французов за пределы Отечества и о взятии Парижа весной 1814-го. Умер осенью 1817 года — всеми забытый, кроме насельников Санаксарской обители. Там и похоронили, рядом с дядей.

Сколько ни уговаривал Потемкин пригласить художника, Федор Федорович так и не надумал кому-либо позировать — бежал от суеты сует. А после смерти князя у него и вовсе не осталось доброжелателей в высшем свете. Но его свершения в области флотоводческого искусства впечатляют сильнее любых регалий. Задолго до Горацио Нельсона Ушаков перешел от линейной тактики к маневренному бою, стал использовать резерв, который сковывал действия противника,

сосредотачивал огонь на флагманских кораблях врага — и так находил кратчайшие пути к победе. Его слава с годами не померкла, а в наше время он значит для России даже больше, чем 100 и 200 лет назад. В прошлом веке важную роль в деле восстановления исторической правды сыграли фильмы «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы», вышедшие на экраны в 1953–1954 годах. Режиссер Михаил Ромм признавался, что не хотел снимать дилогию, что тему ему навязали свыше. Однако получился шедевр, который и десятилетия спустя не оставляет зрителя равнодушным. Многие сегодня представляют Федора Федоровича именно таким, каким он выглядит в исполнении Ивана Переверзева — несгибаемым и благородным русским великаном. Дело жизни флотоводца продолжается. Все так же «блещут на солнце» орудия русского Черноморского флота, по-прежнему защищают Отечество корабли под Андреевскими стягами, а моряки равняются на героев Фидониси и Тендры, Калиакрии и Корфу. Федор Ушаков — один из тех воинов земли Русской, при упоминании которых у потомков вырастают крылья.

Кадр из фильма «Адмирал Ушаков»

Суд истории Ни одного его портрета, написанного с натуры, не сохранилось. Время от времени раздаются возгласы: «Сенсация! Найдено прижизненное изображение великого адмирала!» Но все это, увы, из области недостоверных гипотез.

февраль 2020

Полководцы

12 февраля

120

«ПОРТРЕТ МАРШАЛА В.И. ЧУЙКОВА»

лет со дня рождения

Насмерть стоявший Сергей Виноградов Его имя стало синонимом боевой доблести и несгибаемой воли полководца. В истории войн, пожалуй, ни одному командующему армией не довелось выдержать испытания, равные тем, которые с честью вынес в Сталинграде командарм Василий Чуйков.

февраль 2020

ПОЛКОВОДЦЫ Задор мальчишества

ФОТО: ГЕОРГИЙ ЗЕЛЬМА/РИА НОВОСТИ

Его родное село называется красиво — Серебряные Пруды. Холмы и равнины, леса и водоемы — там всего вдоволь. Старинное поселение расположилось на реке Осётр, неподалеку от города Венёва. Чуйковы — потомственные крестьяне. Мужчины рода отличались недюжинной силой — настоящие богатыри, лучшие кулачные бойцы на Масленицу. Таким, к примеру, был Иван Ионович, отец маршала, проживший 93 года и трудившийся до глубокой старости. У него было 8 сыновей, 4 дочери, да еще и престарелые родители на иждивении. А тут обрушились две войны, разруха, продразверстка... Выжить было непросто. Василий Чуйков трудился в поле с самого нежного возраста, жаловаться не привык, тягот не боялся. Крестьянская закалка помогала ему всю жизнь. Сыновьям приходилось рано — кому в 12, кому в 14 лет от роду — уходить на заработки в город. Родитель отпускал их с таким наставлением: «Не зазнавайся, от беды народной не убегай. Живи честно, чтобы на старости не болели глаза, как у некоторых, от потерянной совести. Верь простым людям, а они поймут тебя, доверятся

тебе, не подведут, не оставят в беде. В них вся сила! За дело народное не жалей себя». Вот и Василий покинул отчий дом, дошел до самого Петрограда, там устроился в мастерскую учеником опытного кузнеца. Выковывал для кавалеристов шпоры «с малиновым звоном». В 1918 году поступил в Красную Армию. Его первое сражение прошло на московских улицах: в июле 1918-го мятеж левых эсеров едва не перерос в широкомасштабную бойню. Дальше судьба пошла, как поется в известной песне, «по военной дороге»: верный конь, буденовка, шашка да винтовка... В Гражданскую сражался лихо. Доказательство тому — многочисленные ранения, в том числе след казачьей шашки на лбу (заметный на всех неотретушированных фото советского военачальника). Проявив в боях смелость и изобретательность, стал командиром полка. На награды командование не скупилось: два ордена Красного Знамени, именные золотые часы и золотое оружие — редчайший набор для двадцатилетнего кавалериста. Сотни молодых краскомов оказались после Гражданской в академических аудиториях, но за учебники всерьез взялись немногие, Чуй-

В. Чуйков с членами Военного совета 62-й армии Н. Крыловым и К. Гуровым и командующим 13-й гвардейской дивизией А. Родимцевым. Сталинград, ноябрь 1942 года

ков — как раз из таких. Его считали невыдержанным, необузданным; горячая кровь и впрямь часто брала свое, рубака-командир не был меланхоликом. Только близкие друзья знали, что он не только человек действия, но и пытливый, увлеченный книгочей. Недаром по окончании основного курса академии поступил на мудреный Восточный факультет. Недурно изучив китайский язык, надолго превратился в военного разведчика и дипломата, отстаивая интересы страны в Поднебесной. Оказалось, что Чуйков был способен не только махать шашкой и стремительные конные прорывы в тыл противника продумывать. В Китае и на советском Дальнем Востоке он провел несколько лет, став в результате военным советником и атташе при Чан Кайши. Когда началась Великая Отечественная, первым делом телеграфировал в Москву: готов сражаться на передовой. Но в Кремле посчитали, что Василий Иванович особенно необходим в Китае. Рвался на западные рубежи, туда, где топтали нашу землю немецкие сапоги, однако на фронт его направили только летом 1942 года, в решающие дни войны.

Герой Сталинграда 12 сентября Василий Иванович возглавил 62-ю армию, которая стояла насмерть в Сталинграде. Через несколько дней немцы заняли поселок Купоросный, вышли к Волге. Так начиналась великая битва. Отрезанная от остальных советских войск армия обороняла заводские районы и центральную часть города. Многие заранее хоронили чуйковцев. Как они выстояли в сентябре и октябре 1942-го, понять, а тем более объяснить трудно. Сражаться приходилось за каждый метр. Были дни, когда 62-я контролировала всего лишь несколько заводских корпусов да короткую береговую полосу на Волге. Командарм разработал тактику уличных боев.

февраль 2020

ПОЛКОВОДЦЫ Были подготовлены штурмовые группы, напоминавшие то ли спецназ, то ли партизанские отряды. Они, как говаривал Чуйков, умели выковыривать врага лопатой, штыком и гранатой, пробиваясь среди руин. Незаменимой помощницей в подобных случаях являлась знаменитая ручная граната Ф-1, «Феня». Солдаты Фридриха Паулюса таких боев не выдерживали, их наступательный пыл постепенно выдыхался. Доблесть защитников Сталинграда оказалась сильнее тевтонской гордыни, а в рядах чуйковцев крепла вера в Победу. Страна славила героев-сталинградцев и повторяла, как молитву, слова Василия Чуйкова: «За Волгой для нас земли нет». Как он остался жив? Это великая тайна и настоящее чудо. Сто раз гитлеровцы могли сравнять с землей его командный пункт, в двух шагах от него шли рукопашные бои, павших не успевали хоронить. Провидение хранило будущего маршала даже тогда, когда судьба сталинградцев висела на тонком волоске. Немцы педантично истребляли «обреченный отряд». Каждый день в миске супа генерал находил осколки вражеских снарядов. 14 октября гитлеровцы навалились на позиции 62-й армии всей своей мощью. Никогда Чуйков не видел прежде столь интенсивной бомбардировки. Противник целенаправленно бил по командному пункту. Лопнули бензобаки, горючее растеклось по блиндажам, начался жуткий пожар, бойцы задыхались. Придавленные обломками своего укрытия штабные офицеры погибали на глазах командующего. «Девять человек всмятку. Один выскакивает — ему ноги прижимает. Мы его два дня откапывали. Он жив. Его откапываем, а земля осыпается. Что, тут сердце не содрогнется? Оно содрогается, но ты виду не подай», — вспоминал Василий Иванович. В любой ситуации он держал спину прямо, уныния себе не позволял. Многие очевидцы заметили, что в Сталинграде Чуйков

февраль 2020

ФОТО: НИКОЛАЙ СУРОВЦЕВ/ТАСС

Сталинград, январь 1943 года

почти никогда не снимал перчаток, подозревали генерала во франтоватости, суеверии, еще в чем-то, а он просто скрывал экзему. Руки приходилось обматывать бинтами, а последние — скрывать в перчатках. Иногда и белую марлю люди принимали за «гусарский» аксессуар. А причина болезни — нечеловеческое нервное перенапряжение, которого не должны были замечать бойцы. На развалинах Сталинграда многое решал выстраданный им принцип: «Командир должен быть с солдатом». Если бы он командовал с безопасного расстояния, берег себя, то вряд ли бойцы доверяли бы ему так безоглядно. «На первом плане в моих размышлениях был солдат... главный участник войны. Порой он лучше знает психологию солдат противника, чем генералы, наблюдающие за боевыми порядками врага с наблюдательного пункта», — полагал командарм и такого же отношения к подчиненным требовал от своих комдивов. Из них Чуйков выделял троих, наиболее самоотверженных: Александра Родимцева, Ивана Людникова и Виктора Жолудева. В каждого из этой тройки солдаты верили без колебаний. В те осенние, самые напряженные дни Сталинградской битвы это было главным.

В разгар великого сражения земляки прислали генералу письмо и фотографию с уборки урожая: в поле — женщины и подростки, на телеге с зерном — колхозный возница, 76-летний Иван Ионович. На снимке подпись: «Помогаем, Василь, фронту, чем можем». Трудно представить, что чувствовал военачальник, читая это послание. Для каждого из нас Родина — это прежде всего образы детства. Он знал, за что сражается, ЧТО защищает на горячем снегу Сталинграда. Все бившиеся там воины были уверены: этот генерал погибнет на руинах, но не отдаст врагам занятый русскими клочок земли. Чуйковцами восхищались все, а Константин Симонов написал: Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы, Да, можно голодать и холодать, Идти на смерть... Но эти три березы При жизни никому нельзя отдать. И это были не просто высокие слова. Столь долгих и ожесточенных уличных боев история войн не знала. Траншеи гитлеровцев и красноармейцев располагались на расстоянии одного броска гранаты, что нивелировало вражеское превосходство в авиации: той осенью немцы опасались бомбить

В. Путин возлагает цветы к могиле В. Чуйкова на Мамаевом кургане. 2018

ПОЛКОВОДЦЫ знамена Победы. Ранним утром 2 мая к нему заявился комендант Берлина генерал Гельмут Вейдлинг, чтобы подписать капитуляцию и сдаться в плен с остатками штаба.

ФОТО: АЛЕКСЕЙ ДРУЖИНИН/РИА НОВОСТИ

«Прах похороните на Мамаевом кургане»

город, чтобы не попасть по своим. Через месяц изматывающего противостояния 62-я армия, несмотря на потери, держалась образцово. Солдаты видели, что у неприятеля тоже силы на исходе, верили, что помощь придет. Нужно было продержаться. Командарм не обманул: 19 ноября началось контрнаступление Красной Армии, с севера и с юга по позициям Паулюса ударили войска Николая Ватутина и Андрея Ерёменко. Чуйковцам стало легче. Попавший в плен фельдмаршал спросил у Чуйкова: «Господин генерал, а где находился ваш командный пункт?» «На Мамаевом кургане», — был ответ. Паулюс помолчал и грустно произнес: «Вы знаете, разведка мне докладывала, но я не поверил». Сталинградская победа перевернула ход войны. Но в 1943-м Ставка награждала полководцев довольно скупо. За массовый героизм 62-я армия получила почетное наименование 8-й гвардейской. В народе же к тому времени ее воинов уже давно называли чуйковцами, и это, конечно же, радовало командарма. Никто из генералов по итогам сталинградской эпопеи не стал Героем Советского Союза. Чуйков получил орден Суворова 1-й степени.

На Берлин Две Золотые Звезды Василий Иванович заслужил в тяжелых боях на Украине и в Польше. А потом сыграл ключевую роль во время штурма Берлина. Гвардейцы Чуйкова прорвали оборону на Зееловских высотах, на берлинских улицах пролагали себе путь среди развалин так же, как в Сталинграде. Там, где дрались чуйковцы, враг отступал. Вновь и вновь приходилось пробивать себе путь среди каменных глыб с помощью испытанной «Фени». Как и прежде, в уличных боях им не было равных. Кто выстоял в Сталинграде, тому Берлин не страшен. Именно «генерал штурма» Чуйков вел затяжные переговоры с последним начальником гитлеровского генштаба Гансом Кребсом. Беседовали по-русски, вспоминали Москву и Сталинград, пили чай. Когда проголодавшийся немец схватился за бутерброд, наш военачальник заметил, что у него дрожат руки. Ответ русского генерала был твердым: «Только безоговорочная капитуляция Германии!» В тот же вечер Кребс застрелился, а Чуйков и его бойцы продолжали свой путь, покуда над всеми берлинскими высотами не взметнулись красные

Рассказывать о войне он любил и умел. Никто из Маршалов Советского Союза не оставил столь же богатого письменного наследия: Василий Иванович посвятил мемуарам полтора десятилетия. Конечно, ему помогали — редактировали, стилистически шлифовали его воспоминания, но основа там — чуйковская, на каждой странице — его боль, его память, его судьба, такое подделать невозможно. За внешней суровостью он скрывал чистую душу воина. Когда на встречах с ветеранами обращался к боевым товарищам: «Братцы мои, сталинградцы», — глаза бывшего полководца светлели. Летом 1981 года он написал завещание, которое касалось не имущества, но чего-то более важного. Речь шла о последнем пристанище: «Чувствуя приближение конца жизни, я в полном сознании обращаюсь с просьбой: после моей смерти прах похороните на Мамаевом кургане в Сталинграде... С того места слышится рев волжских вод, залпы орудий и боль сталинградских руин, там захоронены тысячи бойцов, которыми я командовал». Так и остался он с ними, солдатами. На памятнике высечено: «Есть в огромной России город, которому отдано мое сердце... Он вошел в историю как Сталинград». Там есть памятник «Ни шагу назад» — обобщенный образ вставшего на пути врага, заслонившего собой Родину-мать русского солдата. Так вот у этого воина — лицо Василия Чуйкова! Скульптор Евгений Вучетич не случайно придал изваянию эти черты, он прекрасно знал, кого сталинградцы считали своим отцом-командиром.

февраль 2020

ФОТО: ВОВА ЖАБРИКОВ/URA.RU/ТАСС

Год памяти и славы

Монумент Свободы на горе Геллерт в Будапеште

А на груди его светилась... Валерий Шамбаров Великая Отечественная, как и многие другие войны, которые Россия вела на своей территории, представляла собой типичное «нашествие двунадесяти языков». Крушить, уничтожать нашу страну вместе с германцами ринулась почти вся Европа. В рядах вермахта и СС служили сотни тысяч поляков, чехов, французов, бельгийцев, голландцев, датчан, норвежцев, а также добровольцы из Испании, Швейцарии, Швеции. К ним добавились союзники Рейха — итальянцы, румыны, финны, словаки, хорваты. Среди всех этих разной степени воинственности народов венгры занимали особое место. Освобождая их страну от гитлеровцев в 1944–1945 годах, Красная Армия столкнулась с ожесточенным сопротивлением не только немцев, но и их восточноевропейских союзников. 75 лет назад победоносно завершилась стратегическая наступательная Будапештская операция.

февраль 2020

ГОД ПАМЯТИ И СЛАВЫ

А ЭТИХ землях издавна культивировалась вражда к славянам, усугубляемая национальными обидами: после Первой мировой Венгрия из части огромной империи Габсбургов превратилась во второсортное государство, лишилась значительных территорий. Гитлер посулил с лихвой компенсировать утраченное, и заключение союза с ним было встречено общим ликованием. Писатель Йожеф Дарваш вспоминал: «Чуть ли не всех охватила лихорадка расширения границ, у торжествующей страны в хмельном угаре кружились головы — и

если бы кто-нибудь осмелился в тот момент испортить праздник, поставив вопрос о том, чем же придется за все это платить, он наверняка был бы смят и растерзан». Да, венгры восприняли новую войну как продолжение Первой мировой, на фронте их войска показали себя таким же серьезным противником, как и десятилетиями ранее. Немцы даже предложили награждать особо отличившихся среди них солдат большими земельными наделами в России. А по части жестокости они могли переплюнуть гитлеровцев: в Сербии, в Воеводине, устроили этнические чистки, звер-

ФОТО: РИА НОВОСТИ

Автоматчики 3-го Украинского фронта в уличных боях за Будапешт. 2 февраля 1945 года

ФОТО: ЕВГЕНИЙ ХАЛДЕЙ/ТАСС

Жители у горящего дома на улице Ваци. 18 февраля 1945 года

ствовали в карательных операциях под Севском, Рославлем, Брянском... (Ходила легенда о том, что командующий Воронежским фронтом Николай Ватутин, выслушав рассказы населения Острогожского района, приказал венгров в плен не брать.) А в Венгрии подобными «подвигами» гордились. Вышедшей в 1942-м книге воспоминаний «Военный дневник», где один из авторов, взводный командир Шандор Криштоф, восторженно описал свои расправы над советскими мирными жителями, присудили литературную премию. Когда ход войны переменился, вражеская коалиция начала рассыпаться. Дистанцировались от Рейха, а то и вовсе приняли сторону его противников Италия, Румыния, Болгария, Финляндия, восстала Словакия. Однако в Венгрии Гитлер подобного не допустил, заблаговременно настоял на вводе в страну германских войск. 15 октября 1944-го, когда русские вступили на землю мадьяр и принявший советский ультиматум престарелый диктатор Миклош Хорти объявил перемирие, отряд Отто Скорцени мгновенно его арестовал, заставив передать власть лидеру тамошних фашистов, вернейшему стороннику немцев Ференцу Салаши. Кстати, о «продолжении Первой мировой»... Разве не символично, что на Германию в 1940-е вели свои армии ветераны той войны Георгий Жуков, Константин Рокоссовский, Александр Василевский, Иван Конев? А на Венгрию наступал с востока 2-й Украинский фронт Родиона Малиновского, сбежавшего на фронт в 1914-м совсем еще мальчишкой. С юга, освобождая Югославию, разворачивался 3-й Украинский под командованием бывшего штабс-капитана царской армии Федора Толбухина. Да и среди их подчиненных нашлось немало участников былых баталий. В 4-м Кубанском и 5-м Донском кавалерийских корпусах, действовавших в Венгрии, некоторые казаки

февраль 2020

ГОД ПАМЯТИ И СЛАВЫ носили советские награды вместе с Георгиевскими крестами. Этим воинам выпало как бы завершить Первую мировую, прерванную для России изменой и революцией, дойти до неприятельских столиц, до которых не дошли 30 лет назад, — Берлина, Вены, Будапешта. Гитлер стремился удержать последнюю союзницу, пообещал Салаши, что его страну будет защищать так же, как Германию. В Венгрию пошли подкрепления, а в ней самой объявили мобилизацию мужчин от 12 до 70 лет. Из всех европейских государств она дала и наибольшее количество добровольцев в СС, из которых формировались свежие соединения. Под началом командующего группой армий «Юг» Йоханнеса Фриснера собралось полмиллиона солдат, 9 танковых дивизий. Защищать венгерскую столицу он и Салаши не хотели, предлагали отвести войска на запад, укрепиться в горах. Но фюрер решил иначе: Будапешт прикрывал последние оставшиеся у Германии месторождения нефти, а вместе с тем пути в Австрию, родину Гитлера. Тот увидел в большом и древнем городе «дунайский Сталинград», где русские, по идее, обречены завязнуть, истечь кровью, здесь-то их, казалось, удобнее всего разгромить и добиться тем самым вожделенного перелома в ходе войны. Вокруг Будапешта возводили три полосы обороны. Городские улицы перекапывали, баррикадировали. Старинные дома с каменными стенами превращали в крепости. Малиновский со своим фронтом после ряда побед надеялся выйти к Будапешту с ходу, 29 октября наши полки атаковали позиции неприятеля. Однако на подступах к городу уперлись в сплошные лабиринты траншей, бетонных укреплений, колючей проволоки. Если удавалось их прорвать, то на вклинившиеся части обрушивались танковые контрудары. 2-му Украинскому фронту и подключившемуся к операции 3-му Украинскому пришлось организовывать еще три наступления. Каждый раз осуществляли перегруппировки, перепахивали вражескую оборону артподготовками, авиацией. Маневрировали, выискивая у противника слабые места и меняя направление ударов. Но лишь 26 декабря, после двух месяцев упорнейших сражений, ценой невероятных усилий удалось замкнуть вокруг Будапешта кольцо. Гитлер негодовал. Снял Фриснера, назначил командовать группой армий «Юг» генерала Отто Вёлера. Окруженную в городе 188-тысячную группировку возглавил командир 9-го горнострелкового корпуса СС обергруппенфюрер Карл ПфефферВильденбрух. Советское руководство искало возможности ослабить сопротивление, ведь половину неприятельских войск составляли венгры. В Дебрецене было созвано Временное национальное собрание из трезво мыслящих политических и общественных деятелей. На нем сформировали правительство — не коммунистическое, коалиционное, во главе с недавним боевым ко-

февраль 2020

мандиром Белой Миклошем-Дальноки. Туда вошли бывший военный министр, начальник генштаба генерал Янош Вёрёш и другие близкие к Хорти персоны. Они обратились к народу и солдатам, заявили, что их родина оккупирована, объявили войну Германии. Но это не сработало. На сторону Дебреценского правительства переходили лишь отдельные военные, подавляющее большинство дралось с прежним остервенением: сказывалась русофобия, на которой давно воспитывали венгров, теперь же пропаганда внушала, что им выпала священная миссия — защитить Европу от «русских варваров». Гитлер тешил их гордыню, сулил после гипотетической победы земли Словакии, Румынии, Западной Украины, Югославии... Наше командование предприняло другую попытку избежать лишних жертв и сохранить красивейший город от разрушения. 29 декабря к окруженным отправили две группы парламентеров с ультиматумом о капитуляции. Первую, с белым флагом, противник не допустил до своих позиций, расстрелял из пулеметов. Капитан Миклош Штайнмец и сержант Фрол Филимоненко были убиты, лейтенант Афанасий Кузнецов — тяжело ранен. Вторая группа, капитана Ильи Остапенко, узнав о судьбе первой, отправилась тем не менее выполнять задание. Смогла передать ультиматум, получила отказ, а на обратном пути по ней ударили венгерские минометы, Остапенко погиб. Начался штурм. Для этого выделили три стрелковых корпуса и девять артиллерийских бригад генерала Ивана Афонина. Такая насыщенность артиллерией была не случайной, огневые точки в домах-крепостях следовало разбивать прямой наводкой. Атаковали группами (от взвода до роты), им придавали орудия, минометы, саперов, огнеметчиков — взрывать стены зданий, выжигать защитников. Случалось так, что штурмовавшие, не показываясь на поливаемую свинцом улицу, продвигались по первым этажам или подвалам в то время, как на верхних оставались враги. Немцы и венгры непрестанно и яростно контратаковали, силясь отбить потерянные кварталы, бросали в бой танки. Советское командование не использовало свои бронированные соединения, в городе тяжелые машины были бы слишком уязвимы. Однако они понадобились на внешнем обводе окружения. Гитлер приказал пробить это кольцо, причем не для спасения осажденных, а для того чтобы прижать русских к Будапешту и разгромить. Немцы перебросили в Венгрию мощный 4-й танковый корпус СС и другие контингенты, незадолго до этого остановившие наше наступление под Варшавой, собрали все, что осталось вне Будапештского котла. Трижды наносили удары такой силы, что впору было вспомнить 1941-й или 1942-й. На километр фронта приходилось по 50–60 танков. Враг вламывался в наши боевые порядки, подошел на расстояние 15–20

ФОТО: РИА НОВОСТИ

ГОД ПАМЯТИ И СЛАВЫ

км от венгерской столицы. Но в воздухе господствовала советская авиация, стояли насмерть пехотинцы и артиллеристы, спешили наперерез танковые части, схлестываясь с германскими машинами. Оставшиеся километры гитлеровцы так и не преодолели, их постоянно отбрасывали, вынуждали пятиться назад. В Будапеште наши войска продвигались по четкому плану. Группировку противника в восточной части города, Пеште, отжимали к Дунаю и рассекали натрое. 17 января 1945-го ПфефферВильденбрух получил разрешение вывести ее за реку, в Буду, но целы-

ми остались только два моста, и по ним хлынул неуправляемый поток солдат. Опасаясь, что на их плечах ворвутся русские, германские саперы 18 января взорвали мосты, хотя на них находилось множество людей, а в Пеште оставалось еще немало войск. Боевой дух оборонявшихся сразу упал, они стали сдаваться. Штурм расположенной на холмах Буды оказался еще более тяжелым. Получил ранение генерал Афонин, его сменил Иван Манагаров (тоже герой Первой мировой, кавалер трех Георгиев). Силы неприятеля постепенно иссякали, у него кончались боеприпасы и продовольствие. Теперь уже и венгры спохва-

тились, все чаще стали поднимать руки. Оборона стремительно разваливалась, и Пфеффер-Вильденбрух решился идти на прорыв. У него оставалось 44 тысячи солдат, несколько десятков танков и штурмовых орудий. 12 февраля они двинулись навстречу нашим соединениям. Под шквальным огнем вражеские полки и бригады перемешались в беспорядочные толпы. Многие предпочли капитулировать. Впрочем, обергруппенфюрер и его окружение на этот прорыв особо и не надеялись, бросили свои войска, пытались ускользнуть по трубам канализации, заплутали и наткнулись при выходе на русских, наконец, сдались. Из подчиненных сумели вырваться 14 тысяч. Их, рассеянных мелкими группами, быстро вылавливали. До своих добрались лишь 785 человек. 13 февраля Будапештская группировка прекратила существование, из ее состава 50 тысяч человек были уничтожены, 138 тысяч попали в плен. Эта победа Красной Армии радикально поменяла обстановку в Центральной Европе, наши воины открыли себе путь на Австрию и Чехословакию. Более того, переброска в Венгрию ударных вражеских кулаков из Польши существенно облегчила нам ВислоОдерскую операцию и наступление на Берлин. Хотя обошелся этот успех очень дорогой ценой. При штурме города наши потери составили около 15 тысяч убитыми и ранеными, а всего в ходе кампании — 320 тысяч, из них 80 тысяч погибли. В трагической песне Матвея Блантера на слова Михаила Исаковского «медаль за город Будапешт» появилась отнюдь не случайно. Парой мастерских штрихов поэт и композитор изобразили обычного русского бойца, ничем вроде бы не выдающегося труженика войны. Вместе с другими такими же солдатами и офицерами он прошел в Венгрии через 107 дней огненного ада, приблизил и, наконец, добыл для всех нас Великую Победу.

февраль 2020

Символ веры

Симеон Богоприимец

Первая встреча Андрей Самохин Сретение Господне, один из главных и самых древних праздников христиан, отмечается Русской церковью 15 февраля. Верующие вспоминают экстраординарное событие, случившееся в Иерусалимском храме в сороковой день нашей эры и возвестившее переворот в истории человечества.

РЕТЕНИЕ — значит «встреча». Более двух тысячелетий назад в этот день, как и в любой другой, состоялось множество самых разных встреч в ойкумене. Встречались, порой после долгой разлуки, отцы и дети, друзья и братья, суженые и любовники, сталкивались лоб в лоб солдаты на поле битвы, приветствовали друг друга степняки-охотники... В палестинской провинции Рима, в храме столицы Иудеи, тоже происходило немало случайных и закономерных встреч. Одна из них породила мгновенно облетевший город и его окрестности слух, дошедший, понятное дело, до царского дворца Ирода, резиденции римского прокуратора, нашептанный в ухо первосвященнику Иисусу бен Сету.

февраль 2020

СИМВОЛ ВЕРЫ

«СРЕТЕНИЕ ГОСПОДНЕ». ЯРОСЛАВСКАЯ ИКОНА. XVII В.

Участники той знаменательной встречи были необычны: с одной стороны, глубокий старец, наверное, самый древний (360 лет от роду) из живших тогда на Земле, с другой, Девушка-Мать с Младенцем, беспомощным, сорокадневным ребенком в пеленах и в то же время — всемогущим Богом, Спасителем человечества. Дева, которую звали Марией, пришла из Вифлеема вместе с названым мужем Иосифом, приемным отцом Иисуса. В скромных одеждах, запыленных сандалиях они явились в храм, чтобы, согласно иудейскому Закону, совершился обряд посвящения Новорожденного Богу — с принесением жертвы, символизирующей очищение роженицы от греха.

Поскольку семья была бедной, у них не оказалось при себе годовалого ягненка, и священнику передали двух горлиц. Одну тот заколол над жертвенником, а другую смазал кровью и отпустил на волю. Все это не более чем выполнение требований обязательного ритуала: очищаться Марии было не от чего, ведь Ребенок родился без участия мужа, вопреки законам естества. Из смирения и по наитию Святого Духа они с праведным Иосифом решили исполнить предписание Закона. Уже почти у выхода из храма к ним подошел величественный (так его изображают на иконах), седой как лунь старик с длинной вьющейся бородой и пронзительным взором пророка. Старца звали Симеон,

в святилище его привело также повеление свыше. Вглядываясь в группы и фигуры прихожан, он сразу же приметил удалявшуюся семейную пару: из-за спин мерцал невидимый посторонним свет, ошибиться было невозможно — муж и Жена несли Того, кого Симеон ждал столько лет! Пока он спешно догонял замешкавшуюся в притворе троицу, в голове молнией сверкнуло воспоминание о происшествии трехсотлетней давности. Вот он — вместе с 72 учеными-соотечественниками (от 12 колен Израилевых), по заказу египетского царя Птолемея II, пожелавшего собрать в новой столице все книги мира, — в просторных залах Александрийской библиотеки переводит Тору на греческий язык. В окно сверкнуло заходящее солнце, и тростниковый калам дрогнул ц в руке над очередной строкой из пророчества Исайи: «Итак Сам Госп подь даст вам знамение: се Дева во п чреве приимет и родит Сына». чр «Дева родит? Тут явно закралась ошибка прежнего переписчика», — ош подумал он. Затем макнул тростинп ку в чернила и уже занес было руку над папирусом, намереваясь пен реправить «Деву» на «Жену», как р ус услышал прозвучавший над ухом н негромкий, но вполне явственный го голос: «Не делай этого, Симеон! О Ошибки нет, все произойдет так, ка как написано. Ты не умрешь, пока н не увидишь своими глазами, как п придет в мир Спаситель, родивш шийся от Девы». От потрясения он плакал, и ск сколько же за этим событием посл следовало томительных лет и вех: см смерть потомков (от детей и внуков до праправнуков), смены царей и п поколений вельмож, нескончаемая че череда зим и весен, столь же бескон нечная, несносная пыль вечного гор рода Иерусалима, несчетное количе чество несбывшихся предвидений, п предзнаменований. Теперь же, спустя века, эпохи, н не было как будто никаких предчу чувствий, просто тот же, что и три

февраль 2020

СИМВОЛ ВЕРЫ столетия назад, голос довольно внятно, даже ласково сказал на ухо: «Иди в Храм, Симеон»... Мария повернулась к нему, с мольбой протягивавшему руки к Младенцу, заглянула старику в глаза и беспрекословно передала спокойно лежавшее на покрывале Дитя. Бережно держа Ребенка на согнутых руках, Симеон возвел к небу очи, и храмовый притвор огласился величественными, трогательными словами: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля» (Лк. 2: 29–32). Находившиеся поблизости и слышавшие этот клич люди остановились в изумлении, вглядываясь попеременно то в Младенца, то в Его Матерь, то в старца. А Симеон (по-еврейски значит «услышанный») стал с этого момента Богоприимцем. Не скрывая катившихся по морщинистым щекам слез, он обратился к Той Самой, обещанной пророком Деве-Матери с таинственным и грозным предсказанием: «Лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий. И Тебе Самой оружие пройдет душу да откроются помышления многих сердец» (Лк. 2: 34–35). Воздух вокруг словно дрожал, зыбился, и для всех, кто мог видеть, вставали в нем одна за другой яркие,

отчетливые сцены. Совсем скоро станут оплакивать вифлеемские Рахили своих убитых Иродом младенцев, и будут падать египетские идолы от приближения к ним Святых Беглецов. Симеон разом узрел, как на огромной картине, тридцать лет потаенного возрастания Мальчика в провинциальном Назарете, Его детские забавы, плотницкие труды, а затем три года небывалой миссии, видел толпы, кричащие «осанна» у Золотых врат Иерусалима, предательский поцелуй в ночном саду среди дрожащих факелов; слышал безумные вопли «распни его» на площади у Гаввафы, с содроганием разглядел Лысую гору с тремя крестами на вершине, а у подножия, среди улюлюкающей толпы — Его Мать, смотрящую, не отрываясь, на мучительную смерть Сына и Бога, внимающую хриплому возгласу с креста: «Свершилось». Были в этом мареве и затмение солнца с землетрясением, и крик ужаса первосвященника при виде разорванной надвое Завесы перед входом в Святая Святых, и пустая могила Распятого. А чуть позже — разгромленный Иерусалим, разрушенный до основания храм. И поверх всего этого — могучее неостановимое уже никем и ничем шествие по Земле Благой вести, Нового Завета, Высшего Договора со всем человечеством, который заключил не узнанный своим народом Мессия...

ФОТО: ЮРИЙ КАВЕР/РИА НОВОСТИ

Сретенский монастырь в Москве

февраль 2020

СИМВОЛ ВЕРЫ Во время этой череды видений в притвор со двора вошла Анна Пророчица: так в Иерусалиме и окрестностях уважительно звали 84-летнюю вдову, дочь Фануилову — за ее вдохновенные призывы обратиться к Господу, «ибо близок Час Пришествия». Она давно жила при храме, «постом и молитвой служа Богу день и ночь» (Лк. 2: 37). Увидев Симеона с Ребенком на руках и онемевшую, застывшую пару, подошла и молча до земли поклонилась Младенцу, а затем Его Матери и Ее помощнику. Тотчас быстро вышла и объявила, сначала тихо, сдавленным от волнения голосом, а затем, идя вокруг храма, довольно громко, уверенно, возвещая всем попадавшимся навстречу: «Господь посетил нас, родился Машиах, Царь Израильский, — и, наконец, радостно, торжественно: — Бог посреди нас!» Так согласно Евангелию от Луки (с незначительной добавкой авторской фантазии) произошло это поистине величайшее онтологическое событие встречи старого и нового миров. Симеон Богоприимец вместе с Анной Пророчицей, будучи последними известными ветхозаветными праведниками, то есть истово верующими, знающими Закон, засвидетельствовали о том, что наступает Новое время. Следующий провозвестник Иоанн Креститель — уже новозаветный, «ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна» (Мф. 11:13). Как афористично определил святитель Феофан Затворник, «в лице Симеона весь Ветхий Завет, неискупленное человечество, с миром отходит в вечность, уступая место христианству». Православные вспоминают о той великой Встрече в песнопении Симеона Богоприимца «Ныне отпущаеши», которое звучит в конце каждой вечерни, предваряя будущую утреню с Божественной литургией. Сретение довольно рано сформировалось в отдельное, чрезвычайно важное христианское торжество. Уже в IV веке оно совершалось в Иерусалимской церкви, завершая праздничную череду от Богоявления (Крещения Господня), называемого также Эпифанией. К двунадесятым праздникам Сретение причислили в 544 году. По одной из версий, произошло это вследствие трагических событий, которые также можно назвать «встречей» — с гневом, воздаянием Божиим. При императоре Юстиниане (527–565) Ромейскую империю, именуемую Византией, постигло сразу несколько бедствий. Сперва — разрушительное землетрясение в Антиохии, затем — моровая язва, эпидемия оспы, занесенной из Африки, еще один, весьма продолжительный трус земли, уже в столице. В Константинополе и других городах люди умирали тысячами. Согласно летописцу, в эти черные дни одному благочестивому христианину было знамение: нужно воздать должную честь празднику Сретения Господня. Тут же прошло торжественное богослужение со всенощным бдением и крестным ходом, который возгла-

вил патриарх. Действительно, уже 2 февраля 542 года бедствия чудесным образом прекратились. В память такого избавления василевс повелел чтить этот день по всей империи. В традиции иконографии Сретения в центр композиции помещается Богородица, передающая Младенца на руки Симеону. При этом за спиной Девы Марии стоит Иосиф Обручник с двумя голубицами в руках или в клетке. А за спиной Богоприимца — склонившаяся к Ребенку Иисусу пророчица Анна. Обычно она изображается пожилой, но иногда, что интересно, как молодая женщина. Чаще всего со свитком в руке. В центре этой симметричной композиции обычно расположен храмовый престол с киворием, купольной надпрестольной сенью на нескольких колоннах. Дошедшие до нас древнерусские сретенские фрески XII века находятся в киевской Кирилловской церкви и новгородском храме Спаса на Нередице. Для западноевропейских художников Сретение когда-то, начиная с раннего Возрождения, являлось одной из излюбленных библейских тем. Ей отдали дань такие мастера, как Франческо Бассано-младший и Ян ван Скорел, Фра Бартоломео и Фра Анжелико, Джотто, Рембрандт, Ганс Гольбейн Старший и другие. В народном крестьянском обиходе на Руси праздник несколько оттеняли Рождество и Крещение. Многим простым людям был не вполне понятен сам смысл торжества, отчего его воспринимали как «встречу зимы с близкой весной». Тут как тут объявлялись, конечно, и погодные приметы вроде следующих: «На Сретеньев день снежок — весною дожжок»; если с крыши капнуло — пшеница уродится, а повеет ветерком — будет все в саду ладком. Библейское время не знает таких народных премудростей, далеко от текущих хлопот человеческих. В нем встреча с Богомладенцем, преемственность Заветов происходит днесь и присно. Иногда это чудо оказывается доступно большому художнику, даже нехристианину (в конфессиональном смысле). К примеру, так, пронзительно и глубоко, запечатлел последовавшие за Сретением мгновения Иосиф Бродский в своем одноименном, посвященном Анне Ахматовой стихотворении: Он шел умирать. И не в уличный гул он, дверь отворивши руками, шагнул, но в глухонемые владения смерти. Он шел по пространству, лишенному тверди, он слышал, что время утратило звук. И образ Младенца с сияньем вокруг пушистого темени смертной тропою душа Симеона несла пред собою как некий светильник, в ту черную тьму, в которой дотоле еще никому дорогу себе озарять не случалось. Светильник светил, и тропа расширялась.

февраль 2020

Великие реалисты 22

февраля

170

«ВОЛЖСКИЕ ЛАГУНЫ». 1870

лет со дн я рождения

«Вот энергия! Вот настоящий талант!» Ксения Воротынцева Современники называли Федора Васильева «гениальным мальчиком», сравнивали его с Моцартом и Пушкиным. Несомненный талант живописца проявился еще в юные годы. К концу обучения в Рисовальной школе Общества поощрения художеств в Петербурге молодой мастер общался на равных с давно состоявшимися мэтрами. Увы, как нередко бывает с гениями, Васильев ушел из жизни слишком рано, в возрасте 23 лет, оставив внушительное творческое наследие — более 100 картин.

февраль 2020

ВЕЛИКИЕ РЕАЛИСТЫ

«СТВОЛ СТАРОГО ДУБА». 1867–1869

И. КРАМСКОЙ. «ПОРТРЕТ ХУДОЖНИКА ФЕДОРА ВАСИЛЬЕВА». 1871

Н ПРИШЕЛ в живопись в ту пору, когда русское изобразительное искусство переживало период становления. Незадолго до этого отечественные художники с пренебрежением относились к пейзажам, изображающим местечки средней полосы, якобы скучным, лишенным «изюминки». За вдохновением ездили в Швейцарию, в Альпы. Однако Иван Шишкин доказал: русская природа обладает особым очарованием. Он учился в Европе и принадлежал к дюссельдорфской школе, которую отличала точность в прорисовке деталей. Иван Иванович перенес заграничные принципы на отечественную почву, его Швейцарией стал Валаам, где он много писал с натуры. Пейзажи Шишкина удивительно реалистичны, художник обладал обширными знаниями в области ботаники. Впрочем, скрупулезность порой мешала ему добиться целостности, воплотить свои философские идеи. В ином ключе работал Алексей Саврасов, также ценивший природу средней полосы. Его полотна — особые по духу, тонкие, лиричные. Учившийся у Шишкина в Рисовальной школе Федор Васильев стилистически ближе Саврасову. Созданные молодым живописцем

картины — не просто «пейзажи настроения», хотя для них и характерен определенный лиризм, еще в ранних работах он демонстрировал философский подход. Недаром Репин говорил: «У него удивительный дар видеть детали, запоминать детали, но не погрязать в этих деталях, а обобщать». Васильев в Рисовальной школе учился не только у Шишкина, но и у Ивана Крамского. Оба наставника души не чаяли в юноше. «Легким мячиком скакал он между Шишкиным и Крамским, и оба его учителя полнели от восхищения гениальным мальчиком», — писал Репин. При этом сам Федор был настоящим шампанским гением — легкомысленным, азартным, эксцентричным. Крамской отмечал: «Его манеры были самоуверенны, бесцеремонны и почти нахальны, но, замечу, это впечатление быстро изгладилось, так как это все было чрезвычайно наивно... и я должен сознаться, что часто он приводил меня просто в восторг свежестью чувств и меткостью суждений». Репин же сравнивал юношу с солнцем русской поэзии: «Мне думается, что такую живую, кипучую натуру при прекрасном телосложении имел разве Пушкин». В 1868 году картина Васильева «Возвращение стада» получила первую премию по ландшафтной живописи на выставке Императорского общества поощрения художников. Полотно купил ставший одним из покровителей пейзажиста Павел Третьяков. В 1867-м Васильев поехал с Шишкиным на Валаам, где пробыл пять месяцев. А в 1870-м вместе с Репи-

февраль 2020

«ЛОДКА». 1870

ВЕЛИКИЕ РЕАЛИСТЫ

ным, тогда студентом Академии емии художеств, а также младшим браратом Ильи Ефимовича Василием м и сокурсником по академии Евгением Макаровым, отправился в путешествие по Волге. Организатором поездки стал сам Васильев, умевший сплотить вокруг себя людей. Репин позже вспоминал: «Звонкий голос, заразительный смех, чарующее остроумиее кой с тонкой до дерзости насмешкой дым, завоевывали всех своим молодым, веселым интересом к жизни; к этом он му счастливцу всех тянуло, сам зорко и быстро схватывал все явления кругом, а люди, появлявшиеся на сцене, сейчас же становились его клавишами, и он мигом вплетал их в свою житейскую комедию и играл ими». Путешествие началось в Твери, откуда компания отправилась пароходом вниз по реке. Погостили в Нижнем Новгороде, провели все лето в селе Ширяево под Самарой. Илья Ефимович впоследствии рассказывал о том, как Васильев решил покататься на необъезженном жеребенке: «Мы спешили зa ним c разинутыми от удивления ртами и в стpaxe зa негo, a он, поощренный впечатлением невиданногo нами зрелищa, начал вдруг, совершеннo как цирковой наездник, принимать разныe позы, перекидывать ноги и, наконец, сидя лицом к нам пo-дамски, стал съезжать нa самый круп, к хвостy же-

февраль 2020

«ДЕРЕВНЯ». 1869

б ребенкa, и посылать нам оттудa воздушныe поцелуи. Вероятнo, жеребенкa защекотали наконец егo движения, он пришел в раж и вдруг так подбросил Васильевa к небy, сопровождая свoe движениe необыкновеннo громким и зычным звуком, чтo казалось, Васильев улетает зa облакa. В этo мгновениe он страшнo походил нa Дон Кихотa, подброшенногo крылом мельницы». Этот весельчак, всегда готовый «кстати вставить французское, латинское или смешное немецкое словечко», невероятно серьезно относился к работе. Репин свидетельствовал: «Просыпаюсь от тяжести полногo желудкa; a лампa вce горит, и сам Васильев горит, горит — всем существом ярчe нашей скромной лампы... Вот энергия! Дa, вот настоящий талант!»

Именно Федор Васильев повлиял на композицию «Бурлаков на Волге». Идея картины возникла у Ильи Ефимовича еще в 1869 году, когда он вместе с Константином Савицким отправился на Неву писать этюды. Первый эскиз будущего полотна включал в себя не только бурлаков, но и беззаботных дачников: художник хотел «сыграть» на контрасте. Однако Васильев замысел раскритиковал: «Тут эти барышни, кавалеры, дачная д обстановка, что-то вроде пи пикника; а эти чумазые уж очень как-то к искусственно «прикомпоно компоновываются» к картинке для назид назидания... Ох, запутаешься ты в этой это картине: уж очень много рас рассудочности. Картина должн жна быть шире, проще, что на называется — сама по себе... Бу Бурлаки так бурлаки!» В итоге автор отказался от первоначального замысла и написал всем известное, вош вошедшее в историю отечестве ственной живописи полотно. Любоп Любопытно, что Васильев также созда создал свою версию — «Вид на Волге. Барки», Б причем на три года раньше, чем Репин, в 1870-м. Путеш Путешествие по великой русской реке вдохновило и на создание другой картины — «Оттепель» (1871). Написанная буквально за месяц, она имела огромный успех, ознаменовав новый этап в творчестве мастера. Крамской утверждал: «Оттепель» такая горячая, сильная, дерзкая, с большим поэтическим содержанием и в то же время юная (не в смысле детства) и молодая, пробудившаяся к жизни, требующая себе право гражданства между другими, и хотя решительно новая, но имеющая корни где-то далеко, на что-то похожая и, я готов был бы сказать, заимствованная, если бы это была правда, но все-таки картина, которая в русском искусстве имеет вид задатка». На конкурсе Общества поощрения художников полотно получило первую премию. Еще до начала конкурсной выставки его купил

«ОТТЕПЕЛЬ». 1871

ФОТО: БАЛАБАНОВ/РИА НОВОСТИ

ВЕЛИКИЕ РЕАЛИСТЫ

Трудясь над «Оттепелью», Васильев сильно простудился: в 1871 году у него обнаружили туберкулез. В мае художник уехал в Харьковскую губернию, где остановился в имении Хотень, принадлежавшем его покровителю, графу Павлу Строганову. А в июле отправился поправлять здоровье в Ялту. На юге, несмотря на мягкий климат, ему пришлось нелегко, одолевали заботы. Нужно было не только найти средства на лечение, но и обеспечить близких: в Крым вместе с живописцем приехали его мать и младший брат Роман. От Общества поощрения художников мастер ежемесячно получал сто рублей, их хватало на

«ВОДЯНАЯ МЕЛЬНИЦА НА ГОРНОЙ РЕЧКЕ. КРЫМ». 1873

«ДЕРЕВЕНСКАЯ УЛИЦА». 1868

для своей коллекции Третьяков. По заказу будущего императора Александра III художник написал авторское повторение, в более теплых тонах. В 1872-м произведение участвовало в Лондонской ежегодной международной выставке. Один из британских критиков отмечал: «Взгляните на его отличную картину «Оттепель», на мокрую грязь, на серый, грязный и коричневый снег; заметьте колеи, текущую воду и общую слякоть и скажите, не он ли настоящий артист для этой задачи». Вплоть до 1928 года она хранилась в Аничковом дворце, затем была передана в Русский музей.

февраль 2020

самое дешевое жилье. Многое было не по карману, город в то время был популярен и переживал строительный бум. Васильев писал Крамскому: «Ялта разрушила все авторитеты, и Америка перед ней — ничто, нуль. Вся изрыта, вся завалена камнями, лесом, известью; дома растут в неделю, да какие дома! Меньше трех этажей и дешевле 50 тыс. — ни одного; гостиниц строится столько, что скоро все жители Ялты и все приезжие пойдут только для прислуги, да и то, говорят, мало будет. Нет, не могу!» За помощью художник обращался к Третьякову: «Положение мое самое тяжелое, самое безвыходное. Я один в чужом городе, без денег и больной. Мне необходимо 700 рублей». Меценат не остался глух к этой просьбе, отправил деньги, а в ответном письме поддержал: «Очень грустно, любезнейший мой Федор Александрович, что Вы так расхворались, но главное — прежде всего спокойствие и осторожность... Будьте здоровы, любезный друг, мужайтесь! Кто смолоду похворает, под старость крепче бывает!.. Ваш преданный П. Третьяков». Южная природа поначалу не нравилась художнику, он тосковал по скромной среднерусской красоте. Ностальгическим чувством проникнуто полотно «Мокрый луг» (1872), в котором воплощено романтическое представление о двоемирии — соседстве покоя и бури, добра и зла, вечного и земного. Эта работа предвосхитила шедевр Исаака Левитана «Над вечным покоем» (1894), где также отражены размышления о горнем и дольнем мирах. Впрочем, со временем Васильев влюбился в Тавриду: «О Крым! Что за поэзия! Солнце не щадит тепла и света, деревья миндальные цветут, свежесть первого дня творения!.. Из окна наслаждаюсь природой. Что за прелесть! Яркое, как изумруд, море... У горизонта море принимает замечательно неуловимый цвет: не то голубой, не то зеленый, не то ро-

февраль 2020

«НА МОЙКЕ». ОКОЛО 1870

ВЕЛИКИЕ РЕАЛИСТЫ

зовый. А волны неторопливо идут, идут откуда-то издалека отдохнуть на берег, на который они, впрочем, грохаются самым неприличным образом. Волны, волны! Я, впрочем, начинаю уже собаку доедать относительно их рисунка; но успел совершенно убедиться в следующем: вполне верно, безошибочно их ни рисовать, ни писать невозможно, даже обладая полным их механическим и оптическим анализом. Остается положиться на чувство да на память». А вот другое наблюдение: «Середина декабря. Небо голубое-голубое, и солнце, задевая лицо, заставляет ощущать сильную теплоту. Волны — колоссальные, и пена, разбиваясь у берега, покрывает его на далекое пространство густым дымом, который так чудно серебрится на солнце... Картина в самом деле так очаровательна, что я рву на себе волосы — буквально, — не имея возможности сейчас бросить все дурацкие заказы и приняться писать эти волны. О, горе, горе! Вечно связан, вечно чему-нибудь подчиняешься». Одно из последних полотен Васильева «В Крымских горах» (1873) произвело фурор на выставке Общества поощрения художников, получило первую премию по ландшафтной живописи. Крамской пи-

сал автору: «После Вашей картины все картины — мазня, и ничего больше... Вы поднялись почти до невозможной, гадательной высоты... Ваша теперешняя картина меня лично раздавила окончательно. Я увидел, как надо писать. Как писать не надо — я давно знал, но... как писать надо — Вы мне открыли! Что-то туманное, почти мистическое, чарующее, точно не картина, а в ней какая-то симфония доходит до слуха оттуда, сверху, а внизу на земле, где предметы должны быть реальны, — какой-то страдающий и больной человек. Решительно никогда не мог я себе представить, чтобы пейзаж мог вызвать такие сильные ощущения». Здоровье Васильева продолжало ухудшаться, не помогали ни крымский воздух, ни советы докторов, в том числе знаменитого Сергея Боткина, чахотка прогрессировала. Федор Александрович скончался 24 сентября 1873 года и был похоронен на Поликуровском кладбище в Ялте. Крамской отмечал: «Русская школа потеряла в нем гениального художника. Мир его праху, и да будет память его светла, как он того заслуживает. Милый мальчик, хороший; мы не вполне узнали, что он носил в себе, и некоторые хорошие песни он унес с собой, вероятно».

ФОТО: ИТАР-ТАСС

Б. Пастернак. Москва, 1956 год

Прогулка с Пастернаком В прежние времена столичные снобы-эстеты любили порой подчеркнуть: масштаб личности и силу творчества Бориса Пастернака в полной мере может оценить только москвич. Несмотря на спорность и нескромность подобного утверждения, какая-то доля истины в нем есть. Действительно, малая родина (если это понятие вообще применимо к Первопрестольной) во многом формирует у человека и менталитет, и вкус, и стиль, и манеры. Примерно то же самое могут сказать в отношении выдающихся литераторов-земляков питерцы, нижегородцы, красноярцы, владимирцы — жители практически всех регионов России. Наверное, любой патриот с готовностью повторит за Пушкиным «Москва... как много в этом звуке...», но далеко не всякому, даже самому тонкому, ценителю литературы близки и дороги многие из тех вещей, что составляли в разные эпохи специфику быта великого города. И в этом смысле Пастернак — не столько общенациональный, сколько московский поэт-писатель, а точнее, самый что ни на есть московский. Неудивительно, что связанных с его жизнью и творчеством адресов в Златоглавой множество.

ФОТО: WWW.RU.MOSCOVERY.COM

НА СЕМИ ХОЛМАХ

Училище живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой

Валерий Бурт

Закатное солнце над крышей «Я родился в Москве 29 января 1890 года по старому стилю в доме Лыжина, против Духовной семинарии, в Оружейном переулке, — писал он в автобиографическом очерке «Люди и положения». — Необъяснимым образом что-то запомнилось из осенних прогулок с кормилицей по семинарскому парку. Размокшие дорожки под кучами опавших листьев, пруды, насыпные горки и крашеные рогатки семинарии, игры и побоища гогочущих семинаристов на больших переменах. Околоток был самый подозрительный — Тверские-Ямские, Труба, переулки Цветного. То и дело оттаскивали за руку. Чего-то не надо было знать, что-то не следовало слышать». Много лет спустя Борис Леонидович поселил в места своего детства семью одной из героинь романа «Доктор Живаго», сестры милосердия Ларисы. Она с домочадцами обитала в меблированных комнатах «Черногория»: «Это были самые ужасные места Москвы, лихачи и притоны, целые улицы, отданные разврату, трущобы «погибших созданий».

февраль 2020

С Оружейного Пастернаки переехали на казенную квартиру при Училище живописи, ваяния и зодчества, которая располагалась во флигеле внутри двора. В том учебном заведении преподавал отец Бориса, известный живописец. «С балкона было видно насквозь продолжение Мясницкой, убегавшей вдаль, к вокзалам, — вспоминал поэт. — С этого балкона население дома наблюдало в 1894 году церемониал перенесения праха императора Александра Третьего, а затем, спустя два года, отдельные сцены коронационных торжеств при воцарении Николая Второго. ...Суетились военные, отдавая во всеуслышание громкие приказания, не достигавшие, однако, слуха зрителей наверху, на балконе, точно тишина затаившего дыхание городского люда, оттесненного шпалерами солдат с мостовой к краям тротуаров, поглощала звуки без остатка, как песок воду. Зазвонили уныло, протяжно. Издалека катящаяся и дальше прокатывающаяся волна колыхнулась морем рук к головам. Москва снимала шапки, крестилась. Под отовсюду поднявшийся погребальный перезвон показалась голова нескончаемого шествия, войска,

Л. ПАСТЕРНАК. «ПОЗДРАВЛЕНИЕ». 1915

НА СЕМИ ХОЛМАХ

Волхонка, 14

В декабре 1931-го сносили Храм Христа Спасителя. После первого взрыва великолепное творение Константина Тона устояло. Но вандалы не успокоились и во второй раз взрывчатки заложили столько, что вылетели стекла во всем прилегающем квартале. Погубивший храм взрыв покрыл местность на несколько километров окрест высоким серым облаком... Спустя год, в ноябре 1932-го, мимо дома Пастернака двигался длинный траурный кортеж. Сын поэта Евгений много позже рассказывал: «Похоронная процессия Надежды Сергеевны Аллилуевой проходила под окнами нашей квартиры на Волхонке. Иосиф Сталин шел в шинели за гробом от Кремля до Новодевичьего кладбища. Пастернак видел это из окна». Евгений Борисович полагал, что в тот момент его отец в первый раз «увидел Сталина как трагическую фигуру». В «Литературной газете» было опубликовано стандартное соболезнование советских писателей «отцу народов». При этом дополнение Пастернака удивляло неподдельной эмпатией: «Присоединяюсь к чувству товарищей. Накануне глубоко и упорно думал о Сталине, как художник — впервые. Утром прочел известье. Потрясен так, точно был рядом, жил и видел». Обратил ли вождь внимание на печальную проникновенность поэта? По легенде, был глубоко тронут.

Коробка с красным померанцем Дважды кумир московской интеллигенции снимал комнату в доходном доме в Лебяжьем переулке — осенью 1913-го и весной 1917-го. Ее окно выходило на Кремль и Софийскую набережную, поверх деревьСивцев Вражек, 12

духовенство, лошади в черных попонах с султанами, немыслимой пышности катафалк, герольды в невиданных костюмах иного века. И процессия шла и шла, и фасады домов были затянуты целыми полосами крепа и обиты черным, и потупленно висели траурные флаги». Когда флигель снесли, Пастернаки перебрались в левое крыло главного здания, на четвертом этаже. Борис Леонидович помнил закатное солнце над крышей почтамта, из-за которого выглядывала Меншикова башня — Церковь Архангела Гавриила на Чистых прудах.

Трагическая фигура В 1911-м семья переехала на Волхонку, в дом №14. Там Борис Пастернак — с перерывами, иногда он снимал себе отдельное жилье — пребывал до 1937 года. Дважды разворачивались поодаль памятные события...

февраль 2020

НА СЕМИ ХОЛМАХ

февраль 2020

ФОТО: НИКОЛАЙ ГАЛКИН/ТАСС ФОТО: ЮРИЙ ЛЕВЯНТ/РИА НОВОСТИ

ев Александровского сада, который был гораздо шире нынешнего. То скромное жилье знаменитый литератор несколькими фразами-штрихами описал в стихотворении «Из суеверья»: «Коробка с красным померанцем — / Моя каморка. / О, не об номера ж мараться / По гроб, до морга! / Я поселился здесь вторично / Из суеверья. / Обоев цвет, как дуб, коричнев / И — пенье двери». Еще один московский адрес: дом в Сивцевом Вражке. Хозяина квартиры, который сдавал ему угол, Пастернак охарактеризовал так: «Бородатый газетный работник чрезвычайной рассеянности и добродушия, производил впечатление холостяка, хотя имел семью в Оренбургской губернии». Тревожной осенью 1917-го никто не ведал, что висевшее в холодном воздухе томительное напряжение разрядится не только винтовочной и пулеметной стрельбой, но и пушечными залпами. «27 октября 1917 года в Москве было установлено военное положение, и в воскресенье 29-го числа началась орудийная пальба, — писал сын Евгений в биографической книге об отце. — На улицах стали строить баррикады и рыть окопы. Такой окоп был вырыт и в Сивцевом Вражке, недалеко от дома №12, где снимал комнату Борис Пастернак. Его брат Александр в своих воспоминаниях описал увиденные из окон дома на Волхонке отряды юнкеров, которые избрали себе укрытием и засадой парапеты сквера и выступы домов Замоскворечья. Борис успел прийти на Волхонку в момент некоторого затишья и не мог вернуться, застряв на три дня. Сестры Лида и Жоня, бывшие в гостях на Пречистенке, отсиживались там. Дом на Волхонке на протяжении этих дней простреливался с двух сторон, так как через некоторое время добавилась юнкерская артиллерия, бившая шрапнелью с Арбата». В начале 30-х Борис Леонидович жил в небольшой двухкомнатной квартире жилого здания на Тверском бульваре. Это так называемый «дом Герцена», где Федерация литераторов обреталась до создания Союза писателей. Проживавший там много лет Андрей Платонов в рассказе «Тверской бульвар» писал, что «по дворику бегали гении литературы, одержимые достоинством». Последнее обиталище Пастернака в Москве — квартира в доме №17 в Лаврушинском переулке. Большую часть жизни он провел на даче в Переделкине. Сегодня этот, в прошлом подмосковный, уголок стал частью столицы. На местном кладбище великий поэт обрел свой последний приют. Заслуживают упоминания и два дома на Поварской. Там находилась гимназия, в которой будущий нобелиат учился. В особняке Цетлиных, где нынче располагается посольство Кипра, он познакомился с встреченной на литературном вечере Мариной Цветаевой: «Мы обратили тогда друг к другу, — писал поэт в «Охран-

«Дом Герцена» — Тверской бульвар, 25

Б. Пастернак, С. Эйзенштейн, О. Третьякова, Л. Брик, В. Маяковский. Москва, май 1924 года ной грамоте», — несколько открытых товарищеских слов. На вечере она мне была живым палладиумом против толпившихся в комнате людей двух движений, символистов и футуристов».

«Непоправимая боль» Юрия Живаго В девяностые годы XIX века Белокаменная, по словам Бориса Пастернака, еще «сохраняла свой старый облик живописного до сказочности захолустья с легендарными чертами Третьего Рима или былинного стольного града и всем великолепием своих знаменитых сорока сороков». С наступлением нового столетия все преобразилось: «Москву охватило деловое неистовство первых мировых столиц»: появились высокие доходные дома, стали расти гигантские, при этом не лишенные архитектурных изысков строения.

Лаврушинский переулок, 17

НА СЕМИ ХОЛМАХ

ФОТО: VLADIMIR D’AR

И вечной памятью героям Стоял декабрь. Ряды окон, Не освещенных в поздний час, Имели вид сплошных попон С прорезами для конских глаз. В этих строчках — водопад ассоциаций, метафор, аллегорий. Здесь явственно звучат музыкальные аккорды, запечатлены сильные образы (Пастернак говорил, что к поэзии он шел от музыки и философии, а также живописи отца, художника-импрессиониста). Более детально изображена Москва в его прозе. К примеру, в злополучном романе упоминается дом в Камергерском, а на пересечении Серебряного переулка и Молчановки главный герой покупает у мальчишки-газетчика экстренный выпуск с сообщением об установлении Советской власти. В свой последний путь доктор Живаго отправляется от угла Газетного переулка. Он едет на работу в Боткинскую больницу в вагоне идущего по Никитской трамвая. И вдруг ощущает «непоправимую боль». Город являлся для него не только малой родиной, но и душевной опорой. Здесь он влюблялся, мечтал, разумеется, творил, спорил с собратьями по перу и самим собой. Порой сожалел и сокрушался: «Я долго недооценивал Цветаеву, как по-разному недооценил многих — Багрицкого, Хлебникова, Мандельштама, Гумилева». Анна Ахматова говорила: «Пастернак чувствует Москву, я — Ленинград, а Осипу (Мандельштаму. — «Свой») дано и то и другое». Действительно, Москва всегда была рядом: приветствовала уличными фонарями, шуршала и повизгивала шинами автомобилей, то взбадривала, то вспугивала звонками трамваев, тревожила мельканием теней и «шарканьем клумб», будоражила неожиданными возгласами-криками. В его стихах город сливается с природой и людьми: «Ветер за руки схватив, / Дерева / Гонят лестницей с квартир / По дрова. / Снег все гуще, и с колен — / В магазин / С восклицаньем: «Сколько лет, / Сколько зим!» Строф, изображающих собственно облик Москвы, у Пастернака сравнительно немного. Даже в напитанном его фирменной экспрессией стихотворении «Десятилетье Пресни» дается не описание улицы, а воспоминание о революции 1905 года: ...Стояли тучи под ружьем И, как в казармах батальоны, Команды ждали. Нипочем Стесненной стуже были стоны. Любила снег ласкать пальба, И улицы обыкновенно Невинны были, как мольба, Как святость — неприкосновенны. Кавалерийские следы Дробили льды. И эти льды Перестилались снежным слоем

Лаковая зелень тополей В «Охранной грамоте» автор признавался: «Больше всего на свете я любил музыку, больше всех в ней — Скрябина». Ехал к нему в Глазовский переулок с волнением, даже трепетом: «Переполненный номер четвертый тискал и подкидывал эти чувства, неумолимо неся их к страшно близившейся цели по бурому Арбату, который волокли к Смоленскому, по колено в воде, мохнатые и потные вороны, лошади и пешеходы». Подобные «кинохроникальные» наблюдения едва ли менее ценны, чем пастернаковская поэзия. «Отснятые кадры» и много десятилетий спустя позволяют в мельчайших деталях рассмотреть то, что выхватывал из хаоса будней его зоркий глаз-объектив. На Тверском бульваре Пастернак впервые увидел Маяковского. Огромный человек «разом играл во все, в противность разыгрыванью ролей, — играл жизнью. Последнее, без какой бы то ни было мысли о его будущем конце, улавливалось с первого взгляда. Это-то и приковывало к нему, и пугало... Аляповатый город горел финифтью и фольгой, как в «Золотом петушке». Блестела лаковая зелень тополей. Краски были в последний раз той ядовитой травянистости, с которой они вскоре навсегда расстались». Да, Москва Бориса Пастернака навевает у читателя чаще всего элегическое настроение, но разве можно это отнести к художественным недостаткам? Проезжая по Камергерскому переулку, его альтер эго видит «черную протаявшую скважину в ледяном наросте одного из окон», сквозь которую просачивается зазывное сияние свечи. Самый грустный и романтичный из всех известных миру москвичей вышептывает первые слова бессмертного стихотворения: «Свеча горела на столе, свеча горела».

февраль 2020

М. ПЕТРОВ. «ПАНСИОНЕРКИ». 1872

Родное слово

Возвращение чародейки Елена Мачульская «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». Эту часто цитируемую нашими соотечественниками сентенцию с потрясающей убедительностью подтверждает судьба Лидии Чарской. Если в 1910-е у русских школьников и гимназистов популярнее ее из литераторов были только Гоголь и Пушкин, то уже через полвека о писательнице помнили лишь те, чьи юные годы пришлись на дореволюционную эпоху. Мало того, до сих пор составители энциклопедий не могут прийти к единому мнению относительно того, в какой день и в каком году она родилась, а некрополисты спорят о месте смерти и захоронения Чарской. Скорее всего, Лида Воронова появилась на свет 145 лет назад, 31 (19) января 1875 года.

февраль 2020

РОДНОЕ СЛОВО

Лидия Чарская

ОГДА-ТО она признавалась: «Я буквально горю и сгораю, лихорадочно набрасываю одну страницу за другой... Если бы отняли у меня возможность писать, я перестала бы жить». За неполные двадцать лет Лидия Чарская написала порядка восьми десятков книг. Те разлетались по всей стране, переводились на иностранные языки, переиздавались за границей. В начале бурного ХХ века Лидия Алексеевна была настоящей властительницей дум молодого поколения. Отец будущей писательницы Алексей Воронов служил военным инженером, мать умерла слишком рано. Когда родитель женился во второй раз, девочка долго не могла с этим примириться, даже сбегала несколько раз из дома. Затем ее определили в Павловский институт благородных девиц, по окончании которого Лидия вышла замуж за офицера Бориса Чурилова. У них родился сын, но брачный союз оказался непрочным, супруги расстались. Возвращаться под родительский кров она не захотела, хотя мачеху к тому времени полюбила как вторую мать. Влекла самостоятельная жизнь, причем весьма

далекая от стандартной женской судьбы. Лидия Чурилова сумела выдержать конкурс на Драматических курсах при Императорском театральном училище. После без всякой протекции поступила в Александринский театр. Взяла себе псевдоним «Чарская», созвучный словам «чары», «очарование». Увы, ей доставались лишь второстепенные и эпизодические роли. Тогда-то она и попробовала себя в сочинительстве. В основу первой книги «Записки институтки» лег собственный подростковый дневник. Опубликованная в журнале «Задушевное слово» повесть принесла немалую известность, надолго став любимым чтением русских школьниц. Потом вышли другие: «Княжна Джаваха», «Люда Влассовская», «Вторая Нина», «За что? Моя повесть о самой себе»... «Вижу далекие образы, вижу светлые и темные стороны жизни. Обрисовываются два стройных образа девушек: одной — кроткий, нежный, печальный — институтской подруги, и другой — вольнолюбивый, гордый и свободный — кавказской княжны», — эти обращенные в прошлое автобиографические строчки войдут в другое произведение, написанное за пару лет до «великих потрясений». Тем временем на могилу грузинской княжны Нины к Новодевичьему монастырю уже приходили и приезжали паломники со всей России (даже не подозревая, что такой могилы не существует вовсе), а юная Марина Цветаева сочинила стихотворение «Памяти Нины Джавахи». Чарская не добилась успеха на актерском поприще, но, став чаровницей от литературы, смогла околдовать многих. Она рассказывала о недоступной постороннему взгляду жизни институтских затворниц, об их мечтах и переживаниях. Ведь институт был уникальным мирком со своими особенными радо-

февраль 2020

РОДНОЕ СЛОВО стями и огорчениями. Быстро ставшая легендарной Нина на страницах повести гордится тем, что ее отец — русский генерал, и прекрасно понимает значение фразы «положение обязывает»: «Я княжна Джаваха, я должна хорошо учиться». А еще — быть храброй и самоотверженной, как папа: «В девять часов, когда фрейлейн, послав свое обычное «gute Nacht» лежащим в постелях девочкам, спустила газ и, побродив бесшумно по чуть освещенному дортуару, скрылась из него, меня охватил страх за Нину, которая еще раз до спуска газа подтвердила свое решение во что бы то ни стало проверить, правду ли говорят о лунатике институтки. — Ну не ходи, Нина, милая, если не из-за меня, то хоть ради Ирочки, — молила я свою храбрую подружку. — Нет, Люда, я пойду, ты не проси лучше... ради нее-то, ради Ирочки, я и пойду. Ведь я еще ничего особенного не сделала, чтобы заслужить ее дружбу, вот это и будет моим подвигом. И потом я уже объявила всем, что пойду. А княжна Джаваха не может быть лгуньей. — Ну в таком случае позволь мне пойти с тобой. — Ни за что! — пылко воскликнула она. — Иначе мы поссоримся». Здесь, в спартанских условиях, которые Лиде Вороновой казались поначалу чуть ли не тюремными, формировалась яркая, неординарная личность. Выпускница института благородных девиц знала иностранные языки, музицировала, разбиралась в медицине, могла в любом обществе служить образцом хорошего тона и правильного воспитания. Многие ли на фронт из них, институток, в Первую мировую ушли сестрами милосердия. В сочинениях Чарской соединились две традиции — свойственная сентиментализму эмоциональность и обостренный интерес к миру грез, сновидений, привнесенный в литературу модернистами. Увлеченная отечественной историей Лидия Алексеевна превращала события прошлого в завораживающие картины, находила героя–личность то в одной, то в другой эпохе и давала волю своей фантазии. Ради занимательности сюжета слегка пренебрегала порой фактологией, не посягая на историческую правду в целом. Ее повесть «Смелая жизнь» рассказывает о героине Отечественной войны 1812 года Надежде Дуровой.

февраль 2020

Ча Чарская увлеклась созданной в «Записка ках кавалерист-девицы» лирической ле легендой и расцветила лаконично описа санные приключения радужными краска ками: «Саша Кириак сдержал данное го год тому назад слово и принес тогда же св своей новой приятельнице обещанную кн книжку о Жанне д’Арк, — книжку и карти тину, изображающую героиню Франции по под священным дубом. И Надя прочла эт эту книжку и... словно прозрела... Точно от открылись духовные глаза девочки, и он она поняла вдруг то, чего до сих пор не по понимала. Поступок Жанны стал разом до доступным и понятным душе Нади. «Если так поступила одна женщина, — ду думалось ей, — почему не может поступи пить так же и другая?..» Кто поручится за то, что судьба не готовит долю Жанны ей ей, смугленькой Наде?.. Кто знает, может бы быть, и ее влечет такое же таинственное пр призвание к светлому мечу, к походу, к во военной и ратной жизни? Ведь недаром же она, Надя, вздрагивает от малейшего зв звука военной трубы, недаром лицо ее по покрывается краской, когда она видит со солдат, вступающих в город. Недаром ее кидает то в жар, то в холод от одних то только слов: «война», «битва»... И может бы быть, самое ее детство, проведенное «на ма марше», в походе, служит преддверием к то тому неизведанному и чудесному будуще щему, на которое она решилась теперь по пойти». Сказки Чарской — удивительные витр тражи, запечатлевшие аллегории любви, ве верности, самопожертвования, — учат мн многому. Например, умению прощать. В них присутствуют в изобилии волше шебные существа и весьма нетривиальные сказочные артефакты, а к примеру живая перчатка, гарантирующая победу лишь в честных и добрых делах и удерживающая от злых помыслов: она превращает свирепого рыцаря в справедливого и благородного. Шанс для преображения в этом сказочном мире предоставляется любому — даже верховному правителю, у которого нет сердца. Но у всякого чуда своя цена, и ничто не дается просто так, даром. Эти сказки подобны притчам. Одну из них под названием «Король с раскрашенной картинки» стоило бы адресовать тем, кто, заигравшись в политику, вел свое государство к катастрофе: «Жаль нам маленького бумажного короля. Он так горячо и искренно хотел быть настоящим королем, чтобы сделать счастливой свою большую страну. Бед-

РОДНОЕ СЛОВО ный маленький бумажный король! Он забыл, что мало одного такого желания! Не бумажным королям с раскрашенной картинки быть повелителями миллионов людей... Так пусть же он довольствуется своей скромной долей привлекать искусно раскрашенной картинкой взоры прохожих. Так говорили золотые звезды». Критики обвиняли Чарскую в излишней сентиментальности, экзальтированности, читатели ее боготворили. Журнал «Русская школа» в 1911 году сообщал: «В восьми женских гимназиях в сочинении, заданном учительницей на тему «Любимая книга», девочки почти единогласно указали произведения Чарской». Придирчивый Корней Чуковский написал на ее сочинения разгромную рецензию, сделав акцент на издержках аффектированного стиля, театральности и редких языковых несуразицах. Больше всего досталось историческим повестям: «Особенно недосягаема Чарская в пошлости патриото-казарменной». Но десятилетия спустя писатель Борис Васильев высказался совершенно иначе: «Если Григорий Петрович Данилевский впервые представил мне историю не как перечень дат, а как цепь деяний давно почивших людей, то другой русский писатель сумел превратить этих мертвецов в живых, понятных и близких мне моих соотечественников. Имя этого писателя некогда знали дети всей читающей России, а ныне оно прочно забыто и если когда и поминается, то непременно с оттенком насмешливого пренебрежения. Я говорю о Лидии Алексеевне Чарской, чьи исторические повести — при всей их наивности! — не только излагали популярно родную историю, но и учили восторгаться ею. А восторг перед историей родной страны есть эмоциональное выражение любви к ней». После революции написанное Чарской публиковать перестали. Более того, ее книги в директивном порядке были изъяты «из библиотек, читален и книжного рынка». Началась совсем иная жизнь — в нищете и забвении. «Жила Лидия Алексеевна в крохотной двухкомнатной квартирке по черному ходу, дверь с лестницы открывалась прямо в кухню. Она очень бедствовала. В квартире ничего не было, стены пустые. Чарская давала детям читать свои произведения — но не книги, а рукописи. Книг никаких в квартире не сохранилось,

в том числе и собственных. Была она оч очень худая, лицо просто серое. Одевала лась по-старинному: длинное платье и дл длинное серое пальто, которое служило ей и зимой, и весной, и осенью. Выглядела и для тридцать шестого года необычно но, люди на нее оглядывались. Человек из другого мира — так она воспринимала лась. Была религиозна, ходила в церковь, по по-видимому, в Никольский собор. А по ха характеру — гордая. И вместе с тем — че человек живой, с чувством юмора. И не хн хныкала, несмотря на отчаянное положе жение. Изредка ей удавалось подработа тать — в театре в качестве статистки, ко когда требовался такой типаж», — вспоми минала ее соседка. Обожавшая тайны писательница остала лась верной себе до конца. Где ее последни ний приют — загадка. Могила Чарской вр вроде бы находится в Санкт-Петербурге на Смоленском кладбище, однако есть на этот счет и другая версия: осенью 19 1936-го, после смерти третьего мужа, она уе уехала к своим дальним родственникам на Кавказ, в поселок Чкаловский (ныне Ад Адлерский район Сочи). Весной следующе щего года умерла и была похоронена на оп опушке леса, на горном склоне. Петербургский литератор Владимир Ба Бахтин несколько лет занимался поиска ками ее могилы и наконец сумел найти лю людей, которые показали ему место близ Ку Курортного городка. Они уверяли, что ра раньше там была небольшая, пропавшая в начале 1990-х плита с надписью «Лиди дия Чарская — писательница + 1937». По оф официальным данным, в том месте погр гребена некая Елизавета Анемодистовна Ка Калачева, что якобы подтверждается переданными потомками документами. В общем, загадка по-прежнему остается неразгаданной. Литературная чаровница возвратилась к читателю в новейшие времена, в XXI веке книги Лидии Алексеевны активно переиздаются. Хотя писала она не ради славы и денег, а для того, чтобы «вызывать добрые чувства в юных читателях, поддерживать их интерес к окружающему, будить любовь к добру и правде, сострадание к бедным, священное пламя любви к родине». Детям нужен идеал, причем настоящий, а не в виде «человеков-пауков» и тому подобных «суперменов». От прочитанных в детстве книг зависит очень многое, они действительно определяют судьбу, и в этом, право же, не следует сомневаться.

февраль 2020

Корневая система

Какая ж песня без наряда Елена Мачульская Одним из главных символов этноса, важной частью его культурного кода всегда была национальная одежда. Но чем дальше народы и цивилизации отходили от своих корней-истоков, тем агрессивнее проявляла себя городская мода. В первой четверти ХХ века на нашу страну обрушились великие потрясения, результатом которых стала потеря основных ориентиров, духовных и эстетических. В конце того столетия в Россию хлынул низкопробный масскульт, а вместе с ним соответствующая «экипировка»: наряды диких, аляповатых, кислотных расцветок, изодранные — по-другому не скажешь — джинсы, коротенькие, убогого вида штанишки унисекс... Сегодня уже вполне очевидно: обращение к родной истории и национальной культуре — единственный шанс не увязнуть в глобальной трясине, куда стремительно скатывается современное общество.

февраль 2020

КОРНЕВАЯ СИСТЕМА

ИБИРСКИЕ мастерицы Татьяна Куликова (Новосибирск) и Марина Сигарева (Барнаул) создали замечательную коллекцию костюмов алтайских староверов, которая в начале ноября прошлого года была показана в Москве, на XII Международном общественно-культурном форуме «Живая традиция». Дефиле на подиуме сопровождалось исполнением песен, записанных в селах, где доселе живут старообрядцы. Ранее презентация коллекции проходила на омском фестивале «Русский костюм. Сибирская версия», после чего алтайские наряды отправились в путешествие по Сибири. — Нам в России нужно это видеть, слышать и знать, чтобы оставаться самими собой, — утверждает фольклорист-исследователь, руководитель ансамбля «Утешная канарейка» Марина Сигарева. — Традиционная культура — уникальный, самобытный комплекс, где песню от костюма отделить трудно, почти невозможно. Одно без другого не живет. Поселения старообрядцев, в особенности расположенные в труднодоступной горной местности, и поныне остаются островками, настоящими заповедниками национальной самобытности. Одежда староверов кое-где сохранила формы, свойственные еще периоду Московского царства. А три столетия назад желание русских людей следовать завещанным предками канонам парадоксально совпало с указаниями «сверху»: царское правительство специальными указами предписывало исповедникам древлего благочестия сохранять верхнюю одежду старого кроя. В изданном в 1722 году указе Петра I говорилось: «А раскольникам и бородочам, какого звания они не были, носить же указанное платье, чтобы оное по тому во всех местах явным было». Старинные одеяния сохранили они и по переселении в Сибирь. В

Горном Алтае староверы надеялись не только укрыться от преследований, здесь они искали легендарное, таинственное Беловодье. Выделились тогда две большие группы: кержаки — выходцы из Архангельской губернии, Поморья и других северных районов и «поляки», перебравшиеся из Польши, Белоруссии, южнорусских губерний.

Костюмы поселян отличает архаичный крой — детали простых геометрических форм в виде прямоугольников и ромбов. Возникают совершенно неожиданные параллели: при ближайшем рассмотрении выясняется, что выкройки одного из вариантов сарафана и средневекового испанского платья совпадают практически полностью, разве

февраль 2020

КОРНЕВАЯ СИСТЕМА что проймы у иностранного наряда шире. Более того, у кержаков часто встречается сарафан «с хвостом»: заднее полотнище на 3–4 см длиннее переднего. Другая отличительная черта — чрезвычайно богатая отделка. Рукава рубах, и женских, и мужских, закладывались в мелкие складки, которые закреплялись яркой полоской ткани, украшались вышивкой «по счету нитей» либо в иных техниках. Поражают многообразием и головные уборы. Самый обычный платок, оказывается, может быть очень разным. В церковь женщины надевали его «в роспуск»: подворачивали кромку и закалывали на булавку; получалось нечто похожее на европейское покрывало, такие в Средние века носили знатные дамы. В обычной жизни платок закрепляли на голове иначе, это был уже аналог чепца, который когда-то надевали европейские крестьянки и горожанки, причем везде — и в доме, и в храме. У нас же в порядке вещей была этакая ситуативно-визуальная «смена статуса». Кроме того, у староверов Алтая платки служили материалом для изготовления аналогов дорогих головных уборов. Кокошник в селе Сибирячиха Солонешенского района заменяли сложенной из ткани кичкой. Платок был и частью сложного головного убора. Его основа — шашмура, прикрывающая заплетенные волосы шапочка. Косы, уложенные короной — старинная прическа замужней дамы. Поверх шашмуры надевали кичку — выполненную из атласа или бархата шапочку с плоским, вышитым золотой нитью верхом и плотным очельем. Вся конструкция дополнялась позатыльником, прямоугольной бархатной или шелковой полоской — ее вышивали золотной нитью, бисером, украшали позументом. Поверх очелья наматывали сложенную шелковую шаль (что образует некоторое сходство с чалмой). Самой необычной и живописной деталью

февраль 2020

женского костюма были нарукавники — плечевая одежда, надеваемая поверх сарафана с рубахой, украшенная всеми возможными способами. Черные «крылатые» с вышивкой — своеобразная визитная карточка староверов Алтая. К черному цвету у них отношение особое. В одежде темных тонов в соответствии с соборным уложением они веками приходили на повседневные церковные службы. В то же время сшитый из черного шелка и украшенный полихромной вышивкой (или иной отделкой) костюм считался праздничным.

КОРНЕВАЯ СИСТЕМА

В наши дни традиционная одежда используется как моленная, ритуальная. Староверы, как никто другой, помнят, что для сакрального пространства храма нужен особенный наряд. Представленный в коллекции Куликовой и Сигаревой моленный костюм по сей день бытует в Заринском районе, в селе Тягун: косоклинный (с четырьмя клиньями) сарафан не имеет складок ни спереди, ни сзади; к фигурной спинке часто пришивают разноцветные полоски ткани, в которые вставляются скрученные бумажки с написанными на них словами молитв. Современные сарафаны шьют из джинсы, но сохраняют при этом традиционный крой и отделку. По фотографиям и письменным свидетельствам давно минувших эпох видно, что чаще всего моленный костюм состоял из белой рубахи и темного сарафана, что создавало строгий, исполненный предельной сдержанности образ. Но были у женщин из семей староверов и весьма нарядные, вышитые золотом головные уборы, разноцветные одеяния из китайского шелка, бисерные воротники, тяжелые бусы. У поляцких девушек головные повязки из платков дополнительно украшались цветами. Большая часть коллекции Татьяны Юрьевны и Марины Николаевны создавалась по образцам из

Восточно-Казахстанского этнографического музея. — Когда мы работали в этом музее, удивлялись разнообразию и яркости праздничной одежды. Для нынешних староверов это оказалось неожиданным, они даже принялись с нами спорить. Утверждали, что старообрядцы не носили, к примеру, столько бус, — рассказывает Марина Сигарева. Откуда же подобное «дизайнерское» обилие и такое богатство цвета? Алтай граничит с Китаем и Монголией, через эти земли проходил Шелковый путь. Суровый горный климат не позволял выращивать привычный лен, проще было купить иноземную ткань — приверженцы старого обряда жили богато. Так причудливая восточная палитра плавно перешла в эстетику местного костюма. Приемы традиционного пошива при этом бережно

и строго сохранялись — архаичный крой этнографы восстанавливают сегодня как раз по алтайским нарядам. Необычайное соединение старинного с продиктованными географическим соседством новшествами придало одеждам переселенцев уникальный вид. Сохранились на Алтае и архаичные приемы отделки, например поддевчатый шов, выполняемый вертикальными стежками, обвитыми поперечно идущей нитью. Получается интересный геометрический узор в виде ячеек. Применяли также вышивку «набором»: шов имитирует узорное (бранное) ткачество, один из самых древних видов отделки. Узор набирается своеобразными стежками («вперед иголку»), проложенными из конца в конец, плотно прилегающими друг к другу рядами. — Народ без истории — не народ. Но надо не просто изучать историю своего края, необходимо знать его архитектуру, кухню, обычаи. Одежда тоже относится к этому историческому пласту, — итожит Татьяна Куликова. В планах мастериц — создать коллекцию «Староверы от Урала до Байкала», которая представляла бы народное искусство Сибири, и возвратить наконец в российское культурное пространство малоизвестную в наши дни красоту. Ведь отдельные элементы и эстетические принципы старинного костюма вполне применимы и в производстве современной одежды.

февраль 2020

В спектакле «Человек из Ламанчи»

Стоп-кадр

10 ФОТО: МИХАИЛ ФОМИЧЕВ/РИА НОВОСТИ

февраля

105 лет со дня рождения

Дон Кихот ему под стать Николай Ирин В перестроечные времена у нас разрекламировали, последовательно внедряя в умы лукавую формулу в виде вопроса «Легко ли быть молодым?» — по названию тогдашнего, скорее поверхностного, документального фильма. Таким хитроумным образом ставилась под сомнение, кроме прочего, ценность старших поколений, готовилась ревизия прошлого. Пропаганда имела в виду то, что конформистам прежних времен жилось вполне комфортно: умеренная сытость была гарантирована в обмен на полную лояльность, а честной молодежи горбачевского призыва оказалось не в пример труднее. Другое, на сей раз «забавное», клише «От Ильича до Ильича без стресса и паралича» стало модно примеривать к любому деятелю культуры, не терявшему в социальном весе и физической форме на протяжении многих советских десятилетий. Народному артисту, лауреату Сталинской премии, прославившемуся вдобавок ко всему ролью в картине Ивана Пырьева (его перестроечная ревизия низвела до статуса главного сталинского лакировщика) Владимиру Зельдину было тогда уже за семьдесят.

февраль 2020

СТОПКАДР

«Карнавальная ночь»

ФОТО: ВЯЧЕСЛАВ ПРОКОФЬЕВ/ТАСС

НОГИЕ его ровесники (ну, или почти сверстники) — актеры, режиссеры, писатели — страдали от такой переоценки, подвергались глумлению, причем некоторые из них, резко понизив планку, натворили антихудожественных дел и до времени ушли в мир иной. Другие переметнулись в лагерь погромщиков, наделали делишек иного рода, однако с неизбежностью, как уготовано всякому человеку, также покинули нас, пусть и несколько позже. Зельдин дожил сначала до 95, а потом, не покидая сцены, иногда снимаясь даже в телесериалах, отпраздновал столетие. Стало принято за него по-болельщицки переживать: хотелось, чтобы этот мировой — в плане активного театрального долголетия — рекордсмен покорял все новые и новые вершины. Владимир Михайлович, что называется, до последнего демонстрировал ясность ума, бодрость духа, утонченность манер и творческую наполненность — уникальная судьба, в особенностях которой надо бы разобраться. Родился он еще в Российской империи (за два года до ее крушения) в Козлове Тамбовской губернии. Отец был дирижером военного ор-

В спектакле «Человек из Ламанчи» кестра и закономерно видел сына музыкантом. Володя освоил ряд инструментов, однако едва семья обосновалась в Москве, замыслил стать артистом балета, поступал в Государственную школу Большого театра на отделение характерных танцев. Родитель пошел тогда на хитрость и, предварительно поговорив с преподавателями, добился, чтобы сына не приняли. Буквально на следующий год, когда юноше было всего тринадцать, Михаил Евгеньевич умер, а его друзья взяли Зельдина-младшего в оркестр, после чего он еще не однажды менял

намерения — например, собирался стать военным моряком. В результате пошел в драматические актеры, отправился сдавать экзамены в производственно-театральные мастерские при театре МОСПС (с 1938 года Театр имени Моссовета). «У меня не было никакой напряженки: на экзамене прочитал стихи Александра Безыменского и рассказы Натальи Кончаловской, в качестве вокального номера спел «Интернационал», — рассказывал он позднее. Руководителем курса был знаменитый театральный актер Евгений Лепковский, а одним из однокурсников — будущий гений отечественного киноэпизода Николай Парфенов. Влившись в труппу МОСПС, задержался там ненадолго, перекочевал в Театр транспорта (Театр им. Гоголя), где сыграл несколько весомых ролей классического репертуара, а также — грузина Гоглидзе в спектакле «Генеральный консул». С этого момента у Владимира Зельдина началась совсем иная жизнь. За давностью лет или по причине того, что сентиментальность и восторженность не были ему свойственны, этот этап представляется довольно ровным, беспорывным. Ранняя смерть родителей здесь, похоже, единственное сильное впечатление. Зельдин много лет спустя

февраль 2020

СТОПКАДР цам Зельдин не имел: мать — русская, отец — еврей. Не будь в его послужном списке образа энергичного, волевого грузина, скорее всего, в картине Пырьева поучаствовать бы не довелось. О чем свидетельствует сей жизненный эпизод? О том, что человек-стайер не брезгует проходными ролями в пьесах-однодневках, не спешит «интересно жить», оставляя судьбе право самой распорядиться его до поры скрытыми возможностями. «Без стресса и паралича», говорите? Почему бы и нет. Темпераменты-характеры, соответствующие девизу «Пришел, увидел, победил», чаще губительны, особенно когда на их основе формируются судьбы. Владимир Зельдин — актер чрезвычайно талантливый, но не гемимоходом вспоминал изобилие продуктовых лавок эпохи НЭПа, огромную очередь под душ в коммуналке, а кроме того — почти ничего. Возможно, причина этому скрытность, нежелание впускать в святая святых, закоулки памяти и потемки души, даже самых благожелательно настроенных собеседников. На такую трактовку намекает его сдержанность в рассказе о единственном ребенке, внезапно заболевшем и умершем на руках первой супруги, но и тут — ни имени, ни подробностей, ни сантиментов на публике. Что ж, он представлял людей иного поколения — тех, чья молодость пришлась на такую эпоху, когда понятие «личное достоинство» что-нибудь да значило, а приватность внутреннего пространства ценилась особенно, как бы в противовес стандартам официальной идеологии, требовавшей полного отчета о социальном проис-

хождении, образе мыслей и привычном для индивида наборе чувств. Что бы то ни было, ассистентка Ивана Пырьева, готовившего кинопостановку «Свинарка и пастух», предположила, что пластичный, музыкально одаренный артист, играющий на сцене Театра транспорта пограничника Гоглидзе, достоин того, чтобы попробоваться на роль знатного пастуха Мусаиба Гатуева из горного аула Дагестана. Никакого отношения к кавказ-

февраль 2020

ниальный. Его творческий диапазон не безграничен, зато велико доверие реальности, прекрасно несуетное служение, заразительна манера существования. Лишь тому, кто не стремится ломать назначенную судьбу о колено, где-то там, наверху, разрешают пережить и почтенный возраст, и глубокую старость — не скрючившись, не озлобившись, не потеряв ясности ума и силы благородного таланта. Только о профессии Владимир Михайлович рассказывал открыто, подробно и взволнованно, остальное, повторимся, будто бы утаивал. Зельдину нравилось то обстоятельство, что играть Мусаиба его «назначил» женский коллектив съемочной группы — в сущности, первые зрительницы, типичные выразительницы народных предпочтений. По воспоминаниям актера, на эту роль в основном пробовались молодые грузины из ключевых тбилисских театров, и все они были хороши статью, лицами, голосами. Пырьев сделал пробы и попросил милых дам выбрать того, кто показался им наиболее подходящим. Они единогласно выбрали Мусаиба в исполнении Владимира Зельдина. Подобный итог был обусловлен еще и тем обстоятельством, что яркие тбилисцы актуализировали существовавшую разницу в стиле игры. На первый план у них выходили

СТОПКАДР

ФОТО: ВЯЧЕСЛАВ ПРОКОФЬЕВ/ТАСС

он аплодировал Маяковскому, танцевал очередное танго Оскара Строка в момент его выхода, на пике популярности. Зельдин много и регулярно играл в любимом, фактически родном для него Театре Советск Армии, с теплотой вспомиской н его великого руководителя нал А Алексея Попова. Отдельно восх хищает неподдельное простодуш артиста, которое он некогда шие п передоверил Мусаибу Гатуеву. Э Это качество пленяет во всех ег интервью позднего периода: его р ровный тон красивого, по-на-

ФОТО: ФРЕД ГРИНБЕРГ/РИА НОВОСТИ

социокультурные особенности, и условный, почти сказочный сюжет фактически превращался в этнографическую зарисовку. Профессионально состоятельный для того, чтобы убедительно сыграть кавказца, и в то же время остававшийся представителем русской актерской школы исполнитель идеально вписывался в славную компанию московских звезд: Марины Ладыниной, Николая Крючкова, Осипа Абдулова... «Нестареющая роль» и «неувядаемое кино» — в данном случае не штампы, но объективные характеристики. Человек спокойного нрава и долгого дыхания, Зельдин в своем звездном кинодебюте с поразительным мастерством возгоняет романтикулирику до стадии «бури и натиска». По сути, ту же задачу — грамотно, тонко, правдиво показать чрезвычайно темпераментного инородца — актер станет выполнять и позже, когда более тысячи раз сыграет с аншлагами в Театре Советской Армии испанца Альь демаро. «Учитель танцев» выйдет в 1946-м, сразу после страшной, опустошительной войны, и будет оставаться в репертуаре Владимира Зельдина до 1975-го, снискав всеобщее обожание: артист трепетно ведет любовную линию, виртуозно смешит, бесподобно танцует, восхитительно поет. Однажды после первого акта за кулисы пришла Анна Ахматова. Остановившись в дверях гримерки, пристально смотрела на человека, который был очень красив, умопомрачительно изящен, фантастически профессионален. Зельдин — с его точным расчетом дыхания, эмоциональными взрывами там, где это особенно нужно, — являлся чудом послевоенной театральной Москвы. Он всегда стирал и гладил собственную одежду. Заостряя внимание интервьюеров на подобных бытовых мелочах, размазывал тем самым свою значимость, стирал ее отпечатки, бросал якорь в море повседневности. «Вы были звездой?» — «Звезды — это Николай Крючков, Борис Андреев», — в таком ответе на привычный вопрос проглядывает не кокетство, а все то же постоянное стремление уйти с поля высоких, зачастую выматывающих энергий в тихую гавань. «Самое главное — не дать себе устать!» — мудро заметил один из его персонажей. Интересно и поучительно находить в репликах, жизненных ходах Владимира Михайловича следы того сознательного или бессознательного бегства, которое в итоге обеспечило ему максимально долгую жизнь в искусстве и вообще на белом свете. «Я никогда никому не завидовал. Хотя наша профессия связана с конкуренцией, завистью, с какими-то негативными вещами», — так он объяснял постоянную работу над собой, стремление понизить градус негативных эмоций, которые артистическая московская жизнь предписывает человеку «с характером». Наблюдая за его игрой в популярных телесериалах новейших времен «Счастливы вместе» (2007) и «Сваты» (2010–2011), забавно осознавать, что мальчишкой

февраль 2020

СТОПКАДР

с стоящему музыкального голоса ссочетается с искренней заинтер ресованностью в собеседнике. С Старика по возрасту, но не по ввиду и духу, спрашивают о пусстяках, а он искренне рад тому, ч что о подобных мелочах уже в ссотый раз приходится распространяться Во всех ди страняться. диалогах, даже с далеко не самыми изобретательными визави, видна подлинная красота человеческого общения: он еще жив, он знает цену этой жизни и этой беседе. Зельдин наслаждается спокойным режимом разговора, хочет, чтобы и мы, сторонние наблюдатели, прониклись значимостью совсем, на первый взгляд, незначительного, попытались впоследствии повторить за ним мыслительную и поведенческую несуетность. Андрей Кончаловский пригласил его в свою картину «Дядя Ваня» (1970) на роль профессора Серебрякова, поскольку Владимир Михайлович внешне напо-

февраль 2020

минал тогда кинорежиссера Сергея Герасимова: актер должен был (сам не зная того) великого постановщика спародировать. Но случилось художественное чудо: он сыграл отрицательного, в сущности, Серебрякова настолько сильно и проникновенно, что почти обнулил тайный замысел Андрея Сергеевича. Получился полнокровный образ, один из лучших в истории чеховских экранизаций. «Он мне очень помог тогда», — признается Кончаловский, имея в виду ту самостоятельную внутреннюю работу, которую осуществил на площадке Зельдин. Снова его простодушная натура таинственно прорвалась и устремилась, миновав опасные территории, к предельной выразительности. Последний абсолютный триумф на сцене — перенесенный на подмостки Театра Российской армии бродвейский мю-

зикл «Человек из Ламанчи». Премьера состоялась в день 90-летия артиста, непрерывные аншлаги с 2005 д г года и почти до самой кончины продлили процесс счастливого профессионального служения. Вечный Дон Кихот был ему под стать, исключительно точное п попадание в образ подтвердило правильность и прав ведность его метода: брать от жизни свое и только свое, не претендуя на чужое-лишнее, дышать ровно, общаться непринужденно. За то, что не отказывался от рутины, будь то на сцене, в кино или быту, судьба наградила Владимира Михайловича работами-эмблемами, образами-символами. У Зельдина есть даже персональная, точно впаянная в его личность песня невероятной мелодической красоты: «Не забыть мне очей твоих ясных и простых твоих ласковых слов...» Его вспоминают со спокойной, благодарной радостью — крайне редкое в нашей жизни последействие. Народная память о нем ничем не омрачена, она светла, как ручей в высокогорье Дагестана.

Эпикуреец с камерой

15 февраля фе

ФОТО: PHOTOXPRESS

лет со дня рождения

С Н. Михалковым

МАСТЕРСКАЯ

Николай Ирин Наши представления о мире в значительной степени изменили создатели квантовой физики — когда переосмыслили функцию наблюдения. По мнению Нильса Бора, окружающая среда представляет собой всего-навсего вероятностную форму, и лишь с приходом «смотрящего», «наблюдателя» образуется конкретная, данная нам в ощущениях, реальность. Запутанная, неочевидная для обывательского сознания теория проясняется в общих чертах, если применить к ней художественный метод Павла Лебешева. Он придумал и осуществил в своих лучших картинах такую систему съемки, которая присутствию человека с киноаппаратом придает совершенно особый, поистине демиургический статус. Оператор при этом остается вне поля нашего зрения, не отражается в каком-нибудь зеркале или стекле, однако его манера «быть здесь и сейчас», наблюдать актеров в сопутствующем им антураже настолько активна, изобретательна и продуктивна, что оказывает сильнейшее влияние на саму суть картины.

АЗАЛОСЬ бы, любой мастеровитый кинооператор целенаправленно обслуживает сценарную и режиссерскую идеи, укрупняя значимые детали и не беря во внимание те, что на фабуле, настроении эпизода никак не сказываются. Но в том-то и дело, что Лебешев не «обслуживал»: топографически и ритмически выверенная слежка за действующими лицами продумывалась — в тесной компании с режиссером и художником — так же тщательно, как и сценарные ходы с мизансценами. У его камеры со сверхширокоугольным объективом всегда было много работы, что позволяло проецировать на экран невероятно сложные, порой причудливые, но в то же время четко сбалансированные амплитудные движения. Налицо парадокс: постоянно ощущаемое присутствие оператора-наблюдателя, с одной стороны, обнажает условность игрового сюжета, а с другой, обеспечивает едва ли не хроникальный характер съемки. Созданное большим художником на-

февраль 2020

пряжение дополняет весьма эффектная, сугубо эстетская двойственность. В биографии мастера были картины, где авторам, причем весьма талантливым, создать понятную для зрителей систему координат почему-то не удалось. Тогда Павел Тимофеевич ставил перед собой задачу прикрывать смысловые прорехи, и теперь, по прошествии многих лет, бывает, совершенно не помнишь ни проблематики, ни коллизий, ни героев, зато изобразительное пиршество имени Лебешева по-прежнему явлено внутреннему взору и все так же волнует. Он и в Южной Америке, при ином свете солнца, в другой воздушной среде и совершенно чужой социальной обстановке делал привычную работу: показывал человеческую вселенную как предельно осязаемую данность, хотя и со сновидческими обертонами. В знаменитой работе теоретика кино Зигфрида Кракауэра вынесено в заглавие ключевое понятие — «Реабилитация физической реальности». Метод Лебешева характеризуется этим термином очень точно. Первой полностью самостоятельной работой стала для него короткометражка Андрея Смирнова «Ангел». Режиссера на тот момент завораживало аномально достоверное черно-белое оформление бергмановских картин, и он стал искать для экранизации рассказа Юрия Олеши профессионала, который был бы готов снимать «на натуре, только без света». Имелись в виду источники искусственного освещения, без коих даже на природе лица людей обычно не снимают. Все подряд операторы от такого эксперимента отказывались, и только молодой Павел Лебешев согласился, даже не поморщился: «Да хоть без пленки!» В дальнейшем он доведет свое умение до совершенства. Сергей Соловьев, удачно сотрудничавший с ним во время работы над «Спасателем», «Наследницей по прямой» и «Ассой», отмечает: «Его световые решения исходили из крайне низких величин освещенности, поскольку он стремился сохранить всю красоту и прелесть естественного освещения, всю красоту и пре-

МАСТЕРСКАЯ ких потешных эпизодах и, наконец, выдал блистательный набор глубоко новаторских приемов. На какое-то время расставшись с Михалковым, был нарасхват у таких мастеров, как Георгий Данелия («Кин-дза-дза», «Настя»), Роман Балаян («Леди Макбет Мценского уезда») и Сергей Бодров-старший («Кавказский пленник»). Воссоединился с Никитой Сергеевичем в дни съемок «Сибирского цирюльника», при этом уверенно освоил новую для себя аппаратуру, сохранив в полной мере легкое дыхание и уникальное зрение, удивив в очередной раз и постановщика, и просто понимающих толк в киноискусстве людей. «Дар Божий — он был им переполнен. И он не профессионал в холодном смысле слова. Эпикуреец, который, однако, на площадке умел полностью сконцентрироваться на пластике, на образе картины», — эта емкая характеристика отнюдь не выглядит дифирамбом. Родион Нахапетов говорил, что на съемочной площадке фильма «Раба любви» он вообще не замечал оператора. Ясное дело, ведь Лебешев с легким сердцем тушил агрессивно бьющий по глазам луч осветительного прибора — лишь бы артистам было удобно. В его лексиконе не было стандартных операторских фразочек наподобие «Туда не вставай!», «Там не останавливайся!». Самый невероятный трюк заключался в том, чтобы расставить как положено аппаратуру, аккуратно и

В. Путин вручает П. Лебешеву Государственную премию за фильма «Сибирский цирюльник». 2000 циалист по обработке пленки, припоминает: «Звонил и спрашивал: «Ты материал видел?» — «Да». — «Ну как, это «наше» изображение?!» То есть в точности по Бору — Гейзенбергу: тонкий, зоркий, изобретательный «наблюдатель» добивался совершенно определенной картины мира! В профессию его привел отец, Тимофей Павлович, большой, известный в нашем кинематографе специалист. На съемках «Тишины» Владимира Басова Павел был ассистентом Лебешева-старшего, а в команде, трудившейся над лентой «Щит и меч», уже вторым оператором. Самостоятельно прославился всего через пару лет, сделав с Андреем Смирновым легендарный «Белорусский вокзал». Впрочем, фирменный стиль там еще не проявился. Настоящий прорыв был осуществлен в фильмах Никиты Михалкова: «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Пять вечеров», «Несколько дней из жизни И. И. Обломова», «Родня» — шесть огромных творческих удач всего за семь лет. Оператор там не только решил все поставленные режиссером художественные задачи, но и придумал гениальный, по-советски хитрый способ: предварительно засвечивая дешевую отечественную «Тасму», подтянул ее до уровня дефицитного «Кодака». Более того, снялся в несколь-

ФОТО: PHOTOXPRESS

ФОТО: ВЕЛИЧКИН СЕРГЕЙ, РОДИОНОВ ВЛАДИМИР/ТАСС

лесть того, как живет свет вместе с нами в этом своем пространстве». Гипертрофированное внимание Лебешева к естественному порядку вещей позволяет отнести его к романтикам (в строго искусствоведческом смысле слова), ведь романтизмом утверждается культ натуры, чувств, природного начала в человеке. Манера этого кинохудожника всегда узнаваема именно потому, что твердость характера обеспечивала незыблемость его мировоззренческих установок даже при взаимодействии с режиссерами средней руки, не особо интересовавшимися тонкими материями. Эдуард Гимпель, много лет сотрудничавший с ним как второй оператор, спе-

надежно все вокруг подсветить, но буквально за полсекунды до команды «Мотор!» дать решительную отмашку ассистентам: «Гасите!» Те в тревожном недоумении выполняли, а Павел Лебешев снимал дальше на честном слове, интуиции, импровизации, согласуясь во всем с новой, вдруг возникшей атмосферой, которую он внезапно ощутил, глянув в глазок кинокамеры. Если бы подобную штуку выдал кто-нибудь другой, про него, вероятно, сказали бы: «Самонадеянный фанфарон и бракодел». После проявки материала результат, к изумлению съемочной группы, всегда получался потрясающе выразительным. Посему окружающие, как правило, ограничивались банальным словечком «гений»...

февраль 2020

Трапезная

Солянка на первое. И на второе Максим Сырников В русских поваренных книгах XIX столетия, а также в произведениях наших классиков название этого традиционного блюда встречается часто, причем в двух вариантах. Где-то его называют «солянкой», в других местах — «селянкой». Оба наименования верны и обозначают либо похлебку на крепком бульоне с соленьями, либо тушенные на сковороде овощи (свежие и соленые) с мясом либо рыбой, либо грибами. В наше время наиболее распространена мясная солянка, приготавливаемая в качестве первого блюда.

февраль 2020

ТРАПЕЗНАЯ

ФОТОГРАФИИ: PHOTOXPRESS

ЛЯ БУЛЬОНА зальем говядину 2,2 л холодной воды, поставим на средний огонь, доведем до кипения, уменьшим огонь, снимем пену. Положим в кастрюлю морковь, лук и петрушку (целые или разрезанные пополам). Будем варить, не давая бурно кипеть, 2–2,5 ч. Вынем готовое мясо из бульона, который затем процедим. Куриную грудку для солянки смажем маслом и запечем в разогретой до 180ºС духовке в течение 12–15 мин. Потом вынем, накроем листом фольги и оставим на 10 мин. Снимем филе с кости. Капусту отожмем и мелко порубим. Лук нарежем тонкой соломкой. Капусту с луком станем тушить в масле на сковороде на небольшом огне 30 мин. Огурцы очистим от кожицы, разрежем пополам, удалим дряблую серединку, а мякоть очень мелко нарежем. Положим капусту, лук и огурцы в кастрюлю. Зальем горячим бульоном, доведем до кипения и будем варить на небольшом огне 30 мин. Нарежем средними кубиками вареную говядину, куриную грудку и домашнюю колбасу, все это положим в кастрюлю. Добавим лавровый лист, красный и черный перец по вкусу. Вольем предварительно доведенный до кипения и процеженный огуречный рассол, будем варить похлебку еще 10 мин. Досолим по вкусу. При подаче — по желанию — положим в солянку сметану, сливки, каперсы и лимон.

Солянка На 6–8 порций: Для бульона 1 кг говяжьей лопатки или подбедерка 1 средняя луковица 1 средняя морковка 1 средний корень петрушки Для солянки:

1 куриная грудка 200 г домашней колбасы 1 стакан квашеной капусты 2 средние луковицы 2 крепких соленых огурца 1 стакан огуречного рассола 4 ст. л. топленого масла 1 лавровый лист Красный острый перец Молотый черный перец Соль Сметана, оливки, каперсы и лимон для подачи

ФЕВРАЛЬ 2020

Ф. ВАСИЛЬЕВ. «В КРЫМСКИХ ГОРАХ». 1873