Deesis French-English translation by Harry Hennessy

titular genius. There is perhaps nothing more audacious than endeavouring to overcome our postlapsarian Total Depravity in union with Christ to achieve ultimate salvation. ENGLISH Deesis

translated by Harry Hennessy

Wholly present and affectionate Since kindling his tendered hearth Whether Winter’s roar or Summer’s murmur, The vessel staunched to pacify our fervour, Mystic of the cloisters as the garth, He is the transubstantiate.

Yet affectionate, and yet to be, Lo, streamers of his ecstasy, Which flash and flicker ‘cross the thund’ring sky, And we but blithely glimpse, preoccupied By furies, frets and fusses ‘neath These ardours of our devotee.

He is love which modulates to culminate his cadence, Hark chromatic consonance in perpetuity: Oh petrifying instrument, oh mystic rhapsody!

We’ve imbibed the ichor of his agonising grievance, And too have swilled the pungent smack of our own bitter brine: Oh, a toast, then, to depravity, our Lust for the divine!

His eyes fixed on our salvation, as we crowd him but to preen, His love for us, in any case, increases exponentially…..

This winter night, from cape to cape, From Polheim squalls to banquet halls, From the serried throng to the shore’s escape, With each gaze held fast in each other’s thrall, Let all passions and all tenderness turn stupefied And behold Him, now hail Him, track his redemptive rise!

From ‘neath the fecund ocean tides To the barren snowcapped heights, Heed his Judgement, his Spirit, his Flesh and his Gore! Let us follow him through to the day of the Lord.

Fyodor Dostoevsky

Every genius has a flip side. While reading Fyodor Dostoevsky’s letter to his wife, Anna, one might see an arrogant, presumptuous person and inveterate gambler.

10 Saxon les Bains. 18 ноября 1867. Понедельник.

Аня, милая, бесценная моя, я все проиграл, все, все! О, Ангел мой, не печалься и не беспокойся! Будь уверена, что теперь настанет, наконец, время, когда я буду достоин тебя и не буду более тебя обкрадывать, как скверный, гнусный вор! Теперь роман, один роман спасет нас, и если б ты знала, как я надеюсь на это! Будь уверена, что я достигну цели и заслужу, твое уважение. Никогда, никогда я не буду больше играть. Точно то же было в 65-м году. Трудно было быть более в гибели, но работа меня вынесла. С любовью и с надеждой примусь за работу, и увидишь, что будет через 2 года.

Теперь же, ангел мой, не беспокойся! Я надеюсь и рвусь к тебе, но до четверга двинуться не в состоянии. И вот почему: узнай все.

Я заложил и кольцо и зимнее пальто и все проиграл. За кольцо и пальто надо будет заплатить 50 франков, и я их выкуплю - (увидишь как). Но теперь не в том дело. Теперь три часа пополудни. Через полчаса я подам это письмо и пойду взять на почте твое, если есть (утром толкался на почту – никого там нет, никто не сидит). Таким образом, мое письмо пойдет завтра – или в 5 часов утра, или в одиннадцать – не знаю. Но во всяком случае ты завтра его получишь. Но в [это] отеле за все это врем” я задолжаю, и выехать мне будет нельзя. И потому умоляю тебя, Аня, мой ангел-спаситель: пришли мне, чтоб расплатиться в отеле, 50 франков. Если в среду, утром рано или завтра, во вторник, вечером успеешь послать, то я получу в среду вечером и в четверг, утром, или в 6-м часу вечера, буду у тебя.

Друг мой, не печалься, что я разорил тебя, не мучайся за наше будущее. Я все, все поправлю!