15_ by uglgazeta

2012

#15

город-игра. азартная игра с метафорой, легендой, сказкой и загадкой

Городской голова чистов мудро создвал любимый мышкин

10 106

НАД ЖУРНАЛОМ РАБОТАЛИ: Выпускающий редактор Анатолий Марченко Верстка, дизайн, подготовка фотографий – Ирина Ирхина Фотографы: Сергей Метелица, Анна Ясинская, Виктор Бородулин. Корректор Ольга Кожаева Главный редактор Алексей Суслов В журнале использованы фотодокументы и копии живописных работ из собрания Рыбинского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, Угличского историко-архитектурного и художественного музея, Мышктнского народного музея. Редакция «Углече Поле» выражает благодарность Администрации городского округа город Рыбинск.

Историко-краеведческий и литературный журнал/приложение к «Угличской газете» #15 2012 год

Адрес редакции: 152610, Углич, ул. Ярославская, 50 тел. (48532) 2-06-39, тел./факс (48532) 2-12-39 e-mail: uglgazeta@rambler.ru www.gazetauglich.ru, www.uglich.ru Перепечатка любых материалов только с разрешения редакции «Угличской газеты» Отпечатано в ОАО «Полиграфия» Ярославль, ул. Республиканская, 61 Заказ 5097 Тираж 4000

2012

Учредитель (соучредители): Муниципальное учреждение «Дума Угличского муниципального района» (152615, Ярославская обл., Угличский р-н, г. Углич, пл. Успенская, д. 2); Закрытое акционерное общество «УгличТелеКом» (152615, Ярославская обл., Угличский р-н, г. Углич, пл. Успенская, д. 3, оф. 226) Газета зарегистрирована в Управлении Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Ярославской области Регистрационный номер ПИ № ТУ 76-00161

180 Для оформления обложки фото предоставил – фотограф Игорь Дьяченко

УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ! Этот предновогодний, 15-й по счету, номер «Углече Поле» мы посвятили нашему соседу – городу Мышкину. И, наверное, мы угадали с выбором, поскольку именно Мышкин ассоциируется с праздником, с карнавалом, волшебством и сказкой. Как только вспомнишь его милый и симпатичный бренд – мышку, которая приводит в восторг всех детей, да и взрослых, когда они попадают в мышиное царство в этом волжском городке, так невольно улыбаешься. «Город-сказка, город-мечта, попадая в твои сети, пропадаешь навсегда…» С Мышкиным у многих именно так и происходит. Приезжают, попадают под его очарование и влюбляются в него навсегда. Взять хотя бы героя нашего интервью, открывающего наш журнальный номер, столичного скульптора Владимира Шухова: увидел, поразился, заразился, полюбил, построил опять же сказочный не дом даже, а терем (любуйтесь им – он на обложке!) и был «затянут» в сети Мышкиным навсегда. И таких очарованных с первого знакомства людей многие тысячи. У этого классического провинциального городка не только свой особый шарм, своя уникальная аура, но еще и необыкновенно интересная история. И этот уникальный в своем роде уголок ее ой как бережет! Самый авторитетный краевед и почетный гражданин Мышкина Владимир Александрович Гречухин знает о своем городе все на свете, любит его всей душой и славит на весь мир в статьях и книгах. У него много учеников и сподвижников, которые терпеливо сидят в архивах и выуживают из глубины веков все, что происходило в историческом пространстве с их любимым Мышкиным, бережно складывают в Народный музей всевозможные находки – артефакты минувших дней. Благодаря солидному краеведческому багажу, накопленному мышкинцами, работа над номером шла, как по маслу. Стоило нам только собраться за «круглым столом» под предводительством главы Мышкинского района Анатолия Курицина (Анатолию Геннадьевичу большое спасибо за содействие) с краеведческим сообществом, разработать концепцию номера – и чуть ли не на следующий день Гречухин и сотоварищи начали снабжать нас материалами – только успевай верстать их в журнал! Что получилось от нашего совместного труда, судить вам, дорогие читатели. Мы же благодарим всех авторов за их интересные материалы и благодушное отношение к нашим порой докучливым просьбам. Перед Новым годом все подводят итоги, анализируют сделанное, радуются достижениям. Мы тоже задумываемся об этом. И нам кажется, что для журнала «Углече Поле» 2012-й год был необыкновенно удачным. Благодаря серьезной и планомерной поддержке Юрия Васильевича Ласточкина, который давно известен тем, что помогает увидеть свет хорошим изданиям, мы смогли в этом году выпустить пять солидных номеров журнала (а было время, что мы с трудом выпускали один номер в два года и думали, грешным делом, что «Углече Поле» канет в Лету). Выпустили и не собираемся останавливаться – строим планы на следующий год и хотим, чтобы новый номер журнала появлялся каждые два месяца. Кроме этого, мы расширили границы интересов «Углече Поле» и готовим теперь тематические номера про самые любопытные в историческом плане города Ярославской области (а их очень много). По этой причине у нашего «Углече Поле» есть все основания найти своего читателя не только в Угличе, Мышкине, Рыбинске, Ярославле, но и в остальных городах региона. А может быть и дальше. Это нас очень вдохновляет и подбивает делать журнал еще лучше, умнее, интереснее. Мы радуемся тому, что он, судя по вашим откликам, уважаемые читатели, нужен вам, он вас захватывает, вам хочется его читать, обсуждать, а иногда и самим откликаться на ту или иную публикацию. Это очень важно для нас, всех тех, кто его создает. И мы стараемся и будем стараться, чтобы каждый последующий номер дарил вам часы полезного вдумчивого чтения, чтобы вы удивлялись историческим открытиям, которыми делятся наши авторы в каждой статье. Мы провожаем 2012-й год с приятным чувством – «Углече Поля» выходит номер за номером и, главное, мы не оглядываемся назад, а постоянно думаем о том, что издадим в будущем. У нас есть мечты, которые имеют все предпосылки осуществиться в новом, 2013-м году. Желаем и вам, дорогие читатели, исполнения всего того, о чем вы мечтаете (для верности, озвучьте свои желания в новогоднюю ночь под бой курантов). С наступающим вас Новым годом, с наступающим новым счастьем! Желаем вам встретить этот самый любимый всеми праздник, как в сказке – радостно, весело, по-детски. А если кто-то забыл, как это происходит, отправляйтесь в Мышкин – там точно все будет по-новогоднему волшебно и сказочно. Главный редактор «Углече Поле» Алексей Суслов

СОДЕРЖАНИЕ

МЫШКИНСКАЯ СКАЗКА ВЛАДИМИРА ШУХОВА 2-9 интервью столичного скульптора Евгений ЕРМОЛИН ЛОВУШКА, МЫШКИН 10-17 Светлана КИСТЕНЕВА ГОРОД МЫШКИН. 1990-Е ГОДЫ 18-27 Анатолий МАРЧЕНКО МАМОНТЫ ВОКРУГ БРОДИЛИ… 28-30 Сергей ТОМСИНСКИЙ МЫШКИНСКИЙ ЭТЮД 32-37 Светлана ЧЕРНЕЦОВА, Олег КАРСАКОВ КУЛЬТОВЫЕ КАМНИ ОКРЕСТНОСТЕЙ МЫШКИНА 38-45 Олег КАРСАКОВ «НОВЪГРАДЪ СВИЯЗСКОЙ» – У ИСТОКОВ РУССКОГО ЦАРСТВА 46-53 Владимир ГРЕЧУХИН БЛАГОРОДНОЕ СОСЛОВИЕ МЫШКИНСКОГО УЕЗДА 54-59 Галина ЛЕБЕДЕВА ФЕДОР ОПОЧИНИН. ЖИЗНЬ И СУДЬБА 60-65 Владимир ГРЕЧУХИН ХОЗЯИН УЕЗДА 68-71 Светлана КИСТЕНЕВА «МЫШКИНСКИЙ СЛЕД» КУТУЗОВА 72-81 Юлия КУНИЦЫНА ЗА СЛУЖБУ ГОСУДАРЕВУ 82-91 Олег КАРСАКОВ ОПОЧИНИНСКАЯ БИБЛИОТЕКА И ЕЕ ПЕРВЫЙ ИСТОРИОГРАФ 92-99 Геннадий МАХАЕВ МЫШКИНСКОЕ КУПЕЧЕСТВО 100-105

Олег КАРСАКОВ МЫШКИНСКИЕ ЛОЦМАНЫ 114-119 Любовь ГРЕЧУХИНА ПОСТАВЩИК ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ПЕТР СМИРНОВ 120-125 Людмила ГРУЗДЕВА «ДАЮЩАЯ РУКА ДА НЕ ОСКУДЕЕТ!» 126-133 Павел ГОЛОСОВ ПОПЕЧИТЕЛЕМ ШКОЛЫ СТАЛ ПЕТЕРБУРГСКИЙ КУПЕЦ 134-139 Александр КОЗЛОВ РОДОМ ИЗ МЫШКИНА 140-143 Владимир ГРЕЧУХИН МЫШКИНСКИЕ КРЕСТЬЯНЕ 144-149 Виктор БОРОДУЛИН ЛЕТОПИСЬ СЕЛА СЕРА 150-157 Мария КАЙКОВА ВОЗРОЖДАЕМ МИР МЫШКИНСКОЙ ДЕРЕВНИ 158-165

2012

Владимир ГРЕЧУХИН ГОРОДСКОЙ ГОЛОВА – … МЕЧТАТЕЛЬ! 106-113

2012

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА}

МЫШКИНСКАЯ СКАЗКА ВЛАДИМИРА ШУХОВА

Любому прохожему, идущему мимо этого сказочного дома в Мышкине на улице Мира (бывшей Кладбищенской), расписанного, как настоящий терем, сверкающего под Новый год гирляндами и огоньками, наверняка хочется завернуть по расчищенной от снега тропинке к большому крыльцу с балясинами, подняться по ступенькам, постучать в дверь… И тому, кто на это решится, возможно, повезет, и дверь ему откроет сам хозяин дома – скульптор из Москвы, президент фонда «Шуховская Башня» Владимир Шухов, правнук гениального русского инженера Шухова, создателя всем известной Шуховской башни на Шаболовке. Нам повезло – Владимир Федорович был дома. Он поприветствовал нас с улыбкой и сразу повел показывать дом. Мы шли за ним и дивились прелести этого по-настоящему русского дома из давно ушедшего прошлого. По дороге мы восхищались красоте всего интерьера дома и каждой маленькой вещи в отдельности. На втором этаже попали в холл, где расположилась скромная, но настоящая картинная галерея. Что же это за необычный дом?! Ну просто мышкинское Абрамцево! Любопытство распирало нас, вопросы наталкивались друг на друга и требовали ответа, а любезный и радушный хозяин с удовольствием обо всем рассказывал.

в Мышкине. Просто так кататься даже в такой замечательный город как Мышкин рано или поздно все равно надоест. Захотелось здесь в Мышкине придумать и сделать что-нибудь необычное. Думаю: надо что-то сообразить с детьми. Детский взгляд на мир мне был всегда интересен своей необычностью и чистотой. На самом деле, у детей примерно до 7-8 лет открыты совершенно другие каналы, они вообще открыты миру по-другому. Они воспринимают энергии и какие-то неведомые нам вещи. Сами как будто из другого какого-то мира… Раньше такое с детьми было лет до четырнадцати. А сейчас – до семи, а может быть – даже до пяти. Потому что огромный поток информации обрушивается на них с самого детства, и они становятся как зашоренные лошади – видят мир в том формате, который им задают по телевизору, Интернету, радио, в школе – везде и всюду. А мне всегда было интересно увидеть и показать другим этот необычный и чистый мир детской души. В то время в Мышкине еще все было по-старому просто и ясно, и дети были с глазами шаловливых ангелов. Закончилось все тем, что я решил: если здесь есть такая благодатная почва, то надо работать. Я купил бумагу, карандаши, фломастеры, гуашь и привез это в Мышкин в Дом детского творчества. Я попросил все это раздать в школы, детские сады и кружки детского творчества. Все эти материалы вручали всем детям, кто хочет рисовать. С двух лет, даже с года. Я попросил, чтобы им разрешили рисовать все, что они захотят. Полный полет фантазии… Вот они взяли и что хотели, то и рисовали. А дальше надо было поставить вопрос, самый главный. Надо было спрашивать не что это, а как это называется, потому что здесь есть принципиальное отличие. Если спрашивать «Что это?», то дети сразу начинают искать сравнения, и все становится стандартно и скучно: кубик – это дом, или просто кубик. А если спрашивать «Как называется?», то тут – простор для фантазии, и кубик может оказаться папой или любимой собакой в конуре. Результаты были фантастические: 300 или 400 работ – простые абстрактно наивные, но все бесконечно добрые и светлые. – Но вы не ограничились одним этим проектом? – Конечно, нет. Хотелось сделать в Мышкине нечто более масштабное. В Мышкие есть местночтимый святой Кассиан Учемский. У этого святого была очень необычная и интересная жизнь. По происхождению мангупский князь из Крыма попадает в Византию, из Византии –в Грецию, из Греции – в Италию, из Италии он едет с посольством сюда в Россию, попадает в Москву, но не остается в ней, а уезжает сначала

в Ростов, а потом в Кирилло-Белозерский монастырь, принимает постриг. Возвращается уже монахом сюда, в мышкинские земли, организует здесь, в Учме, монастырь. Судьба, потрясающая для того времени. Интересная личность – значит, надо с этим работать, чтобы об этом узнало как можно больше людей. Литературу собрал. Попросил преподавателей местных школ, детских садов и Дома творчества, чтобы они сводили детей в церковь, показали иконы, рассказали, зачем они написаны, что и почему на них изображено. Детям также показали традиционные русские народные картинки – лубок. Захотелось запечатлеть образ святого на большом, монументального размера полотне. Но понятно, что детям писать на нем трудно. Я решил, что надо сделать сборное полотно, купил холстов размером 30 на 40 см – 49 штук. У себя в мастерской на стене холсты соединил вместе и закрепил. Получилось полотно размером почти 2 на 3 метра. С моими коллегами, заслуженными художниками России Сергеем Серенко и Мариной Турецкой написали фигуру святого Кассиана, большую радугу, реку Волгу и храм. После этого я все отснял на фотоаппарат, картину разобрал на 49 частей, взял с собой краски и приехал в Мышкин. Детей собрали, фотографии положили, части холстов на полу сложили в одно большое полотно. Они ходят, все исследуют. «Кто готов работать?», – спрашиваю. Как оказалось – все. Я сомневался, смогут ли писать масляными красками. Но мы поставили столики, и они начали трудиться. Работали ребята месяц. Представляя общую картину, каждый рисовал свое на отдельном холсте. Поэтому получилось, например, так: на одном кусочке цветы, а где-то ангелы. Ангелы получились очень трогательные и наивные. Старались дети очень. Появился святой Кассиан на белом коне. Но поскольку Кассиан – грек, то и пейзажи Греции появились, с пальмами. И драконы с другими чудовищами. Вышло фантастическое огромное лоскутное одеяло. Очень красивое, очень радостное. – И что вы с ним потом сделали? – Дальше получилось еще интереснее. Работа была передана в Российский фонд культуры. Там ее выставили. А когда хорошее дело делаешь, то и люди хорошие находятся. Один мой знакомый выступил в роли спонсора и оплатил поездку из Мышкина в Москву для детей – участников проекта и их родителей. Представляете, на тот момент многие жители Мышкина ни разу в Москве не были, и это было для них целое путешествие! Им организовали экскурсию по Москве и всех разместили в хорошей гостинице. А потом был большой вечер в Российском фонде культуры. Играл небольшой

2012

– Когда и как, Владимир Федорович, вы попали под очарование Мышкина? – Предыстория такова. У людей всегда есть разные мечты. У меня тоже была мечта, связанная с детством. В ту пору мы с родителями плавали на пароходе по Волге, и я всегда мечтал когда-нибудь вместе со своими детьми совершить подобное путешествие. Мечты сбываются, и в 2001 году мы с женой и детьми отправились на теплоходе из Москвы в Санкт-Петербург и обратно. Белые ночи – красота невероятная! Нам повезло – во время плавания нас сопровождала удивительная женщина-экскурсовод, не только много знающая о всех достопримечательностях и красотах волжских пейзажей, но, самое главное, безмерно любящая историю России, ее людей, ее природу. На обратном пути, уже из Питера в Москву, была остановка в Мышкине. И вдруг я вижу, как наш замечательный экскурсовод сходит на берег, торжественно неся в руках нечто невообразимое. Это был торт, искусно выполненный в виде корзинки, из которой свисали зеленые марципановые мыши. Я спрашиваю: «Это что такое, это кому?» Она отвечает: «Тут живет замечательный человек, Владимир Александрович Гречухин. Это ему подарок, ему сегодня 60 лет». Я говорю: «Хочу видеть этого героя!». Ну, мы пошли, познакомились. Смотрю, он человек какой-то особый, и взгляд у него пристальный, проницательный. Я иногда фотографирую и в тот раз сделал несколько снимков. Один был замечательный: Владимир Александрович Гречухин с «вкусной» корзинкой, из которой во все стороны лезут веселые марципановые мыши зеленого цвета. И когда напечатал я эту фотографию, понял – вот человек с нами, но и не с нами. Как человек из другого измерения – знающий и чувствующий то, что простым смертным знать не дано. И одновременно ироничный, и бесконечно добрый. Подумал – надо обязательно навестить его и подарить фотографии. Сел в машину и в первый раз поехал по российским дорогам в Мышкин. Приехал я в восемь утра. Гречухина не оказалось. Сказали, что он в архиве, в Угличе. Ну, я туда. Прокатился на пароме – получил огромное удовольствие. Добрался до архива. Захожу: «Где здесь Гречухин?» А он за стенкой сидит и все слышит. Я ему отдал фотографии, он предложил чаю попить. С булками. Так мы с этим интересным человеком поближе и познакомились. Потом поездка за поездкой, пошло знакомство с яркими мышкинцами, познакомился в том числе с супругой Владимира Александровича Гречухина – Риммой Николаевной, она тогда была директором Дома детского творчества

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА} 2012

оркестр, были сказаны теплые слова благодарности. Получилось интересное мероприятие, и все, кто на нем присутствовали, остались очень довольны, зарядились на долгое время радостными и светлыми чувствами. А Фонд культуры, в свою очередь, передал картину, посвященную святому Кассиану, на вечное хранение сюда в город Мышкин. В этом проекте в общей сложности приняло участие более ста детей и несколько взрослых. Хороший был проект и очень светлый. Позже я заказал в Ярославле написать икону преподобных Паисия Угличского и Кассиана Учемского. Мне показалось странным и несправедливым, что местночтимые святые есть, а их иконы ни в одном храме Мышкина нет. Большая икона получилась, красивая и в традициях этих мест. И когда в Мышкине открывали часовню в честь воинов, погибших в войнах за святую Русь, я ее торжественно вручил местному батюшке, отцу Александру. – Хочется поговорить о вашем замечательном доме. Наверное, он появился неслучайно: в какой-то момент вы решили обосноваться в Мышкине основательно? – Когда я начал часто бывать в Мышкине, то решил присматривать дом. Были разные предложения, прямо на

самом берегу Волги, например. Но чтото ничего не приглянулось, все было как-то неуютно, все не мое. Потом мне сказали: «Вот посмотрите домик. Он небольшой, но в самом лучшем месте города расположен!». Посмотрел – такой маленький, в два окошка, старенький, неухоженный, на краю оврага, но чем-то понравился – купил. А тут как в сказке: через несколько месяцев соседи решили продать свой дом. В то время цены были вполне доступные – вот и купил второй дом. С этого и начались всякие многочисленные приключения. Было принято решение построить дом быстро. Для того, чтобы построить дом быстро, нужно сухое дерево. Сухое дерево – это только старый дом. Нашли такой старый дом неподалеку отсюда, по дороге на станцию Волга. В этом доме когда-то была колхозная контора. Местные знатоки походили, по бревнам похлопали, бревна понюхали и сказали: «Бери!» В результате же, когда дом стали разбирать, оказалось, что он наполовину гнилой. За счет того, что это строение надо было разобрать, перевезти, а место, где стояла колхозная контора, облагородить, то этот стройматериал стал поистине мне родным и золотым. В доме, где мы сейчас с вами находимся, в хорошем состоянии была только

Над таким огромным, посвященным св. Кассиану Учемскому, полотном 2х3 метра из 49 частей мышкинские ребята работали месяц, рисуя каждый свой фрагмент на отдельном холсте. Работа была передана в Росийский фонд культуры, а после выставки вернулась на вечное хранение в Мышкин.

старая часть, сложенная лет 150-200 тому назад из отменных огромных бревен по всем правилам плотницкого мастерства, все остальное пришлось достраивать и перестраивать. Стройка шла весело и могла бы стать основой небольшого приключенческого романа. Первыми строителями были украинцы. Они сделали шикарный фундамент. Не фундамент, а просто оборонительное сооружение. Но после этого они начали пить. И пить стали, конечно, не чай, а водку. Закончилось это тем, что местная милиция сказала, чтобы в течение 24-х часов эти замечательные ребята из ближнего зарубежья покинули славный город Мышкин, а желательно и Мышкинский район, а еще лучше отправились бы назад к себе в Украину. Потом стали появ-

был человеком незлобным и достаточно образованным. Вместе с домом мне достались небольшая библиотека и какие-то личные предметы, принадлежавшие поэту Ковалеву. Все это я с удовольствием передал в Опочининскую библиотеку города Мышкина. Постепенно все ожило, и дом принял свое нынешнее обличье. В нем сложили и настоящую большую русскую печь с лежанкой. Все получилось хорошо, но все равно немного обыденно. Посмотрел повнимательней и решил, что дом нужно сделать расписным! Позвал знакомых художников. Они приехали. Один – преподаватель Российской академии ваяния, живописи и зодчества Владимир Черный, второй – выпускник той же академии Евгений Кравцов. А чтобы понять уровень мастерства этих художников, то достаточно сказать, что Владимир Черный участвовал в росписи храма Христа Спасителя, подготовил и осуществил проект всего интерьера храма Дмитрия Солунского в Москве, создал эскизы и осуществил работы по изготовлению парадных задников и занавесей Большого театра в Москве, всего и не перечислишь. Так вот, приехали они, посмотрели, загорелись этой необычной и смелой идеей и согласились дом расписать. Для росписи надо было сделать фон по всей поверхности дома. Подобрали светлую и теплую по тону краску, выкрасили в качестве образца часть стены. Человек, который в это время руководил работами, как вы правильно догадываетесь, тоже выпивал. Он сказал, что все будет отлично. Художники, все счастливые, уехали. Упомянутый руководитель работ через некоторое время сообщает: «Все готово. Дом покрашен!». Художники приезжают – и не знают, что делать. Фон получился угрюмый, и дом стал выглядеть достаточно неприветливо. В результате весь дом ошкурили и покрасили заново. В общем, к этому моменту дом для меня стал уже не золотой, а просто платиновый! Забавная история была в самом начале, когда художники только приехали. В доме был открытый погреб, стройка еще кое-где не была закончена, в погребе доски с гвоздями, пилы, топоры. Художник Владимир Черный, гордо шагая, первым летит в погреб, но как говорится, Бог сберег – в руках были мольберт, сумка, подрамники… Одним словом, застрял! Дальняя дорога, стресс от падения в погреб… Решили пойти в местное кафе слегка расслабиться. Тогда еще ресторана «Мышеловка» не было. Пошли в кафе «Каспий» прямо на берегу Волги, сидят, обсуждают, что и когда начнут расписывать. И вдруг слышат за соседним столиком – женщины и мужчины между собой говорят: «Вот смотрите, там двое сидят – они художники, из Москвы приехали,

и у этого, который там ненормальный, дом приехали расписывать. А вот тот маленький в погреб провалился, думали – помрет». Представляете, уже все известно! Мышкин – город маленький, здесь все как на ладони… Когда расписали дом, взялись за баню, маленький домик. Мотивы росписей типично русские, такие и на прялках и на сундуках и в деревянной резьбе всегда на Руси использовались. А русалки и водяные – ведь без них на Волге никак нельзя! На коньке, конечно, утка и, конечно, из корня огромной елки! И у дома рябина — традиционно русский оберег дома. Вот так славно потрудились знаменитые московские друзья-художники! – Но вот вы своим сказочным домом создали еще один интересный объект для туристов… Да и жителей радуете… – Знаете, был такой случай. Шел мимо этого дома человек, увидел расписной терем, остановился, поглядел внимательно и сказал: «Как будто в детство попал!» И с улыбкой отправился дальше по своим делам. Интересно, что когда мы этот дом построили, то все, можно сказать, оглянулись и посмотрели на свои дома. Стали как-то их потихоньку расписывать, украшать. Потом перед Новым годом мы украсили дом светящимися гирляндами и лампочками. Все подивились, а потом потихоньку, робко начали к Новому году и свои дома украшать. Смотришь, вот здесь елка стоит, лампочки на ней горят, как приятно! Приятно же идти по заснеженной мышкинской улице и любоваться! На красивые дома, на веселые праздничные огоньки. Каждый украшает свой дом в меру вкуса, в меру возможностей, но это и прекрасно – все разное, но все от души. Появились желание и потребность не только внутри жить, а жить и внутри и снаружи. Это по-философски очень важно. Потому что раньше так на Руси и было: жить и внутри и снаружи, и для себя и для людей. «И себя показать и людей посмотреть!». Потом это ушло, а сейчас опять потихоньку возвращается. – А не пытались ли вы помочь что-то обустроить в самом городе? – Конечно, пытался и даже довольно успешно. Дело в том, что девять лет назад наш Фонд развития науки, культуры и искусства подписал договор еще с предыдущей администрацией Мышкинского района о сотрудничестве по продвижению имиджа города и района. Потом пришел Геннадий Курицин – человек активный, современный и смелый и попросил помочь. Нам понравилось, что нужно не просто решение, а решение креативное, рассчитанное на серьезное перспективное развитие. Подобрали в Москве высокопрофессианальную опытную

2012

ляться другие бригады, но это уж такая российская особенность, и Мышкин здесь не исключение, кто бы здесь ни появлялся, все пили, начиная с человека, который их приводил. Был в связи с этим один замечательный случай. Нам для строительства был нужен толковый плотник. Мы об этом всех оповестили, и вот в один прекрасный осенний день приходит мужичок и говорит: «Вы плотника искали?». Отвечаю: «Искали». Он мне: « Вот я и есть самый лучший в Мышкине плотник». Ну, я, уже наученный горьким опытом, его сразу спрашиваю: «Пьешь?», а он мне в ответ: «Вот на майские бутылку пива выпил…». И не успел я подумать, что наконец-то нашел в Мышкине малопьющего работника, как он продолжает: «… и с тех пор все время и пью. Но если работу дадите, то я вмиг брошу». Наконец, через разных людей вышли на бригаду непьющих строителей. Их начальник или прораб привез людей, поселил в этот соседний маленький домик, купленный мной раньше. Они строили и не пили совсем. Но так, чтобы никто и никогда – такого же в России быть не может! Получилось, что кто-то и них все-таки выпил один раз. И закончилось это очень интересно. Прораб жестко, в прямом, физическом смысле этого слова, поговорил с провинившимся, а потом этот человек залез в багажник и был там заперт. Я спросил у прораба: «Он, что, там и поедет?». Ответ был лаконичен и прост: «А что же? Он мне в салоне должен водкой в лицо дышать?». Вот так эти вопросы решались в то забавное послеперестроечное время. Но все-таки дом построили. От старого дома XIX века на Кладбищенской улице (кстати, возможно, что бывшее название улицы тоже повлияло на меня при выборе местожительства в Мышкине – замечательный и уникальный адрес: город Мышкин, улица Кладбищенская!) остался только старый сруб, который когда-то был вторым этажом богатого старинного дома. Этот сруб и стал основой всего будущего строения. Был достроен второй этаж, где помимо двух небольших спален-мезонинов, появились большая гостиная и балкон, на котором, расположившись большой компанией летним вечером, хорошо посидеть за самоваром, любуясь панорамой Мышкина. До революции здесь жил почтмейстер Мышкинского уезда. Есть даже фотография, когда он идет на охоту. Потрясающе: стоит почтмейстер, за плечом ружье, на поясе патронташ, рядом любимая гончая, а на крыльце красавица-жена – красивое было время! После революции дочка почтмейстера вышла замуж за поэта Ковалева, который, как говорят, писал разные по смыслу, содержанию и уровню стихи, но от души и, самое главное,

6 2012

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА}

2012

Творческая дача Шухова: красива как снаружи, так и внутри.

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА} 2012

команду специалистов с мировыми именами, познакомили с администрацией района, и работа пошла. Администрация района пошла на очень смелый шаг и решила, не пожалев средств, прежде всего получить полную и обоснованную концепцию развития города и превращения его в серьезный туристический бренд. Такая работа, да еще силами лучших профессионалов России, стоила огромных средств. Это теперь всем стало понятно, что за хороший бизнес-план, за сильное креативное решение надо платить, а тогда ведь как – все были себе и архитекторы, и экономисты, и артисты, и токари и пекари, … Но риск оказался оправданным на 100%! Концепция была написана, и согласно этой концепции и обоснованию все было воплощено в жизнь. Поскольку все было продумано до мелочей, то, как показало время, решение администрации было абсолютно верным, а команда столичных профессионалов еще раз подтвердила свой профессионализм. По крайней мере, за последнее время туристический поток в Мышкин вырос ну если не в 10, то уж в 5 раз точно, а это – новые рабочие места, реальная прибыль от индустрии туризма и, в конечном итоге, развитие города и района. Теперь, спустя несколько лет, по этому пути пытаются идти и другие. Вот недавно славный городок из анекдотов советского периода Урюпинск взял и зарегистрировал в Министерстве юстиции России за собой название «Урюпинск – столица Русской провинции». – А какие были составляющие разработанной концепции? – Прежде всего, это всесторонний анализ уже сложившегося имиджа города, его инфраструктуры, его потенциальных возможностей. Во-вторых, всесторонняя оценка контингента туристов, которые город посещают и которые его будут посещать в дальнейшем. И еще транспорт, и еще гостиницы, и еще точки общественного питания. Одним словом, подход был самым что ни на есть серьезным. Было важным создать не только интерактивный комплекс мышиных палат, но и создать вокруг еще ряд мест для посещения туристами. Так со временем появились музей льна, музей валенок и множество других. Но многое, конечно, уже было и до этого. Это и краеведческий музей, и Музей мыши, и, конечно, украшение города – Мышкинская картинная галерея. Было учтено все и с точки зрения коммерческой, и с точки зрения социальной, и даже с точки зрения, я бы сказал, политической – проект был безупречный. Но единственно плохо получилось, что он убил город классической русской провинции. Это очень обидно и печально. Но время берет свое, и вместо некого уникального яв-

ления, сложившегося исторически, мы получили тоже уникальное явление, интересное на самом деле, но новое – новодельное, в стиле многих других явлений. Этому есть много примеров. Именно так раскручивались города в Америке: там легенда, здесь сказка, там миф. Это та же самая история, никакой разницы нет. Просто здесь, в Мышкине, легенда очень старая, пришла к нам из средних веков. Князь спал, к нему ползла змея, мышь его разбудила и спасла от смерти. Эта мышкинская легенда безупречно работает на бренд города. А если в официальном гербе города и ярославский медведь с топором и маленькая мышь, то можно вообще ничего не делать – к вам и так все прибегут смотреть на такое чудо. Основная наша миссия сейчас уже выполнена. Как дальше будет, я не знаю. У меня в планах (правда, до всего руки не доходят) есть проект организовать здесь особый эксклюзивный вид туризма. Эксклюзивный не по деньгам, а по тому, что можно здесь узнать и увидеть. Мой хороший знакомый Николай Владимирович Лушин, краевед, увлеченно уже на протяжении многих лет занимается уникальной старинной техникой. Начинал он в мышкинском краеведческом музее, а теперь у него свой клуб-музей ретро-техники «Экипаж». В свое время и экс-президент России Дмитрий Анатольевич Медведев во время посещения Мышкина особое внимание в краеведческом музее уделил машине-полуторке военных времен, пулемету «Максим» и теплому приему в музее Петра Смирнова. Туристам старинная техника нравится, а если на ней еще можно и прокатиться, да еще за рулем! Да еще и по самым непроходимым местам, да еще к самым уникальным и труднодоступным природным и историческим объектам, да еше и устроить пикник, с ухой на костре! Вот за это многое можно отдать. Мы уже смотрели, где могут проходить маршруты: какието уникальные природные объекты, какие-то часовенки, святые родники. Рядом масса всего интересного. Эти знания пока существуют. Существуют в голове у Владимира Александровича Гречухина, и в головах у его учеников, к которым, собственно, и относится Николай Лушин. – А какое у вас сейчас отношение к Мышкину? Ничего не изменилось с тех пор, как попали сюда? – У меня к Мышкину двоякое отношение. Мышкин, в который я приехал и в котором решил обрести дом, и Мышкин, который мы видим сейчас, – это два разных города. Это надо понимать совершенно отчетливо. Когда я сюда приплыл на пароходе – это было такое место, в котором история как будто остановилась. Я попал в безвременье.

Особенно, когда вышел на центральную площадь – к зданию мышкинского райсовета, к слегка обветшалому и уставшему Успенскому собору, рядом с которым паслась лошадь (это была лошадь Николая Кирюшина, Ночка, серая в яблоках). Трава какая-то, гдето полубурьян, где-то чуть полупроселок… Рыбой торгуют, все добрые, все улыбаются. Но постепенно город стал меняться. И если на начальном этапе это все шло не очень быстро, то потом превратилось в очень активное движение. Появляются новоделы, Дворец Мыши, например. Я уже говорил, что Дворец Мыши – и проект замечательный и явление уникальное, но вещь в облике города, сложившегося к концу XIX-го – началу XX-го столетий, инородная. Но если Дворец Мыши пусть и инородный, но в духе русских мотивов замечательный Терем-Теремок, то некоторые постройки в Мышкине, появившиеся в последние годы, мягко говоря, вызывают недоумение своей кичливостью, безвкусицей и разрушительным воздействием на облик города. И в принципе есть большая проблема (и не только в Мышкине) – это проблема дурного вкуса. Так что, город меняется и не всегда в лучшую сторону. Но, с другой стороны, на каком-то этапе удалось создать новые рабочие места, показать, что в России так или иначе может работать индустрия туризма, и это было архиважно в тот непростой период, когда из-за отсутствия необходимой инфраструктуры, из-за отсутствия рабочих мест люди массово покидали провинциальные российские города . В последнее время здесь в Мышкине существует уже порядка десяти музеев или экспозиций. А когда-то было только три. Тоже неплохо, но тогда надо подтягивать всю инфраструктуру. Потому что, если мы попадаем в Италию, например, в маленький, можно сказать крошечный, городок-страну Сан-Марино или еще куда-то, в маленькие городки Европы, то там весь город – это город-исторический памятник, это город-музей, и из него, как бы он ни был мал, уезжать не хочется! Ты просто попадаешь в Историю. А в Мышкине-городе такого очарования уже нет. Все по отдельности весело и интересно, а все вместе читается с трудом. Появились крыши соответственно из металлочерепицы, появились какие-то безумные химические цвета в раскраске домов… Мышкину повезло, он живет и за счет туризма и за счет газокомпрессорной станции, которая находится на территории Мышкинского района, а это значит, что если не одно, так другое не даст городу пропасть. А если не другое, то придумают третье – у города и района есть будущее и есть перспектива. Но те городки, которые последовали

ромная серая мышь. А вся экспозиция и интерактивная часть – внутри мыши. Можно было бы создать интересные переходы на разных уровнях, в ногах разместить одну часть экспозиции, в желудке – другую, а в голове – кафе, а на языке мыши – открытую веранду, а через глаза можно в любую непогоду любоваться Волгой. Идут теплоходы, летят самолеты – и все видят мышь, огромную, мышь, поднявшуюся над лесом. Тогда удалось бы вокруг этой мыши делать все, что угодно. Хотите сделать какие-то покатушки на старинной технике – пожалуйста. Это же не город. Дорожки можно сделать. Хочешь, покатайся на «полуторке». Сам за рулем – безумно интересно. К такой мыши ехали бы из Москвы, из Питера, да хоть и из Парижа – просто для того, чтобы ее увидеть и сфотографироваться рядом. Второе – город мог бы сохраниться именно как классический город русской провинции. Мышкин таким всегда и был. Сады, домики, храмы, так оно и было… В этом и был феномен его притягательности. Крупные города пали первыми под натиском коллективизации, индустриализации и технического прогресса, и их облик изменился за последние 70-60 лет до неузнаваемости. Здесь, в Мышкине, все компактное и маленькое – можно было бы сохранить. А теперь что получили? Феномен Мышкина остается, все приезжают, все восторгаются, но потеряли целостность. Потеряли напрочь – ее больше нет! Потому что раньше все было корректно, тактично. И какие-то забавные строения новых русских строились в основном по периферии, а центр города не трогали. А теперь все это полезло в центральную историческую часть, и классического провинциального города уже не вернешь. – А вот если бы не было у Мышкина меценатов и помощников, отразилось бы это кардинально на городе? – Я думаю, что, наверное, было бы всё то же самое. За исключением одного. Но сначала о том, что все было бы точно так же. В Мышкине есть и остается, несмотря ни на что, один феномен. Это как будто такая кратковременная простуда и, как правило, для всех. Сюда люди приезжают до сих пор, несмотря на все изменения, и они в этот город влюбляются, то есть им тут безумно все нравится. И они здесь даже покупают дома. Вот если здесь вниз спускаться к старому парому, то справа стоит дом, в котором находится милиция, а слева стоит дом, который разваливается – тоже такой красивый, с балкончиком. Вот приехал человек, купил и сказал: я тут все сделаю, у вас все будет замечательно, магазин открою, все отреставрирую. Но вот три года прошло, и дом

разваливается. И новый хозяин ничего не делает не оттого, что он плохой человек. Он понимает: если развалится дом – вообще никому не нужно будет. Просто он загорелся Мышкиным, а потом разочаровался. И таких примеров здесь много. Но, с другой стороны, люди все равно приезжают, какие-то поступки делают, что-то происходит. Конечно, сейчас меценатство пошло на убыль, помощи, к сожалению, стало меньше. Раньше были шальные деньги, и некоторым их просто девать было некуда. Давали по-русски, по-барски. А так, чтобы планомерно и целенаправленно – нет, такого не было, да и, пожалуй, в ближайшее время не будет. – А какое будущее у Мышкина, на ваш взгляд? – Я думаю, что как и в России, все должно здесь потихоньку устояться. Поток туристический, безусловно, такими темпами, как раньше, расти не будет, это уже сейчас происходит. – Мышкин теряет свою прелесть? – Нет, я надеюсь, что пока здесь живут такие люди как Владимир Гречухин, Николай Лушин и многие другие, тонко чувствующие и безумно любящие свою малую родину, Мышкин своей прелести не потеряет. И наглядное подтверждение тому – это посещение Мышкина и президентом России Дмитрием Медведевым и патриархом всея Руси Кириллом. Таким не многие города России похвастаться могут. Но в целом Мышкин свою замечательную историческую миссию выполнил, он вдохнул в души маленьких городов России надежду и показал путь к выживанию. Пусть не у всех все получается, но за это время появилась родина Колобка, родина Кикиморы, родина Бабы Яги, т.е. чего только ни появилось. И это новое тоже работает и радует людей. Теперь у туристов появился выбор. Раньше Мышкин был уникальным, сюда за уникальностью и ехали. Но сейчас, к сожалению, Мышкин, кроме «Мышиных палат» и нескольких музеев, ничего нового не дает. Знаете, по городу просто так гулять не очень интересно – в нем нет целостности, в нем нет гармонии. То, что было хорошего старого, надо было бы сохранить и облагородить. Хотя бы эти спуски к Волге. Чтобы человек мог просто погулять, посидеть, передохнуть и полюбоваться видами города и Волги. Вот вы много видели в городе лавочек или скамеек, где просто можно посидеть, поболтать с друзьями? Потом – многие туристы, которые уже не раз побывали за границей, хотят иметь возможность перекусить или плотно пообедать в нормальных, европейского уровня кафе и ресторанах. Начало положено хорошее – это ресторан «Мышеловка»: шикарное место, отличное меню, вкусно кормят, быстро

2012

мышкинскому примеру и делают основную ставку на индустрию туризма, превращаются в моногорода, не замечая этого. А, как известно, туризм – это как мода: сегодня все едут сюда, а завтра – в другие места или вообще никуда не двигаются. И тогда ситуация в таких городках может стать очень непростой – пустые гостиницы, кафе и рестораны, безработица ... – А есть еще в Мышкине нетронутые уголки? Нетронутые места того Мышкина, в который вы приехали почти 10 лет назад… – Действительно, еще есть. Вот и я попытался кое-что сохранить. Потом есть краеведческий музей, его территория. Это то место, тот родник живой воды, из которого и вырос нынешний Мышкин туристический. И тут опять-таки есть, с моей точки зрения, некая несправедливость. Потому что, не будь этого краеведческого музея, не будь Гречухина с другими подвижниками, тогда вот этого бы всего чуда не было бы. Все, что сейчас происходит, все эти туристы, деньги – все здорово. Но краеведческий музей, краеведческое движение – оно ведь теперь находится в загоне. Мне кажется, что администрации города и района, да и самой Ярославской области надо было бы обратить на это внимание и как-то поддерживать, финансировать и возрождать краеведческое движение. По крайней мере – дать зеленый свет мышкинскому народному краеведческому движению. А сейчас они выживают, как могут. Сейчас много говорят о детской преступности, о наркотиках, об интернет-зависимости. Так не проще ли перейти от слов к делу и выделить достойное финансирование для детских краеведческих программ. Это же замечательно: путешествия, приключения, находки, новые знания о своей истории, о своем родном крае – это меняет человека, делает его сильнее и чище. Это просто здорово! А по поводу сохранения города в его первозданном виде – пожалуй, время уже упущено. Или же такой проект потребует огромных вложений, как сейчас модно говорить – сравнимых с сочинской олимпиадой. Конечно, на определенном этапе нужно было не спеша подумать, внимательно на все посмотреть. Сделать, например, мышиный центр не в центре Мышкина, а рядом с Мышкиным, на берегу Волги. Я предлагал: не стройте какие-то очередные домики а ля Русь, а постройте на берегу Волги на подъезде к Мышкину огромную Мышь, полусидящую на задних лапах. Здание в виде мыши. Она должна быть, по моим представлениям, где-то от 15 до 20 метров. И она должна иметь крепкий внутренний каркас, а снаружи быть обшита вся досками и затонирована в цвет старых северных домов. Одним словом – ог-

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА} 2012

и вежливо обслуживают, грамотно решенный интерьер. Но дальше что? Этого мало! – Почему же вас, столичного жителя, так тревожит судьба провинциального Мышкина? – Меня тревожит все, куда я попадаю, и пока я здесь хоть изредка бываю, я не могу быть равнодушным. И потом – здесь есть люди, с которыми можно очень интересно общаться часами. Например, отец Александр – настоятель Успенского собора. Он свободен и светел душой, он очень интересен, он остер на язык. Владимира Александровича Гречухина вы знаете, с ним надо разговаривать очень долго, потому что сначала он лукав и весел, не очень склонен говорить о высоких и низких материях серьезно, но если его разговорить и ваше внутреннее и внешнее содержание его устроит, то он, может быть, станет чуточку серьезнее и откровенней. Тогда вы узнаете много такого, что может в корне изменить ваш взгляд на окружающий мир. Живет в Мышкине и кузнец Николай Кирюшин – это очень интересный человек, вольный. Его в кино надо снимать, его и снимают, и снимают с удовольствием. Он говорит обычно так много и так долго, что памяти в диктофонах и головах не хватает. Рассказчик потрясающий! Его очень интересно и полезно слушать. Вот вы знаете, почему во многих русских сказках иногда упоминается рубашка из крапивы? Я никогда не знал, что это и откуда взялось. А тут стоим мы как-то с Кирюшиным, разговариваем, он как обычно что-то очень живописное рассказывает, а одновременно берет в руки стебель сухой крапивы и теребит его. А потом достает из этого стебля тонкое длинное волокно и говорит: «Это Вам, любезный Владимир Федорович! Хотите – крестик повесите, а хотите – еще по осени таких насобираете и на рубаху полотно наткете — крапивье волокно ох как крепко!». Вот так невзначай я и узнал, откуда пошло выражение «рубаха из крапивы». Интересного в жизни много, а если в Мышкин приезжаешь, то здесь точно что-нибудь такое узнаешь, что потом весь год друзьям рассказывать будешь. – А вам мышкинцы нравятся? – Хорошие люди. Во-первых, что их отличает сильно от многих других российских городов – так это то, что все, как мужчины так и женщины, стараются очень красиво и аккуратно одеваться. В других городах такая черта не столь ярко выражена. Второе – то, что наиболее важно, – люди очень доброжелательны. Если кого останавливаешь, спрашиваешь – они все рассказывают: где, что, зачем и почем, а когда рассказывают – видишь, что город свой они любят. Но это

сейчас начинает меняться – люди более замкнутыми становятся. Процессы, которые сейчас происходят в стране, приводят как раз к таким вещам. Потому что если раньше жили бедно, но дружно, то теперь такого нет. Мышкин, наверное, как классический город русской провинции, является маленьким, но сконцентрированным отражением всего, что происходит сейчас в России. Кто хочет и может – пьет, сильно, беспробудно и тяжело. Кто хочет и может – тот работает, зарабатывает достаточно и живет достойно. Но, опять же – была со мной показательная такая история. Когда я уже дом здесь построил, прихожу к Гречухину в очередной раз и говорю: «Владимир Александрович, вот все построил, все вроде хорошо. Но, с другой стороны, я несколько разочарован». А он в ответ: «Владимир Федорович, голубчик, чем же вы разочарованы?» «Вот когда я сюда приезжал просто так, без особого дела – была сказка. Был Мышкин, была некая сказка о русском народе, таком загадочном, веселом, с прибаутками, работящем и умелом, умеющем выпить и погулять…» «А теперь что?» – спрашивает Владимир Александрович. «А теперь оказалось, что я жил в мире иллюзий и фантазий». «Владимир Федорович – вы счастливый человек! Вы дожили до такого возраста и только сейчас поняли, что русский народ такой же, как и все другие народы, и среди людей встречаются и бездельники, и завистники, и просто проходимцы. Но все равно мы, мышкинцы, лучше всех!». Тут я с Владимиром Александровичем согласен: как ни крути – мышкинцы лучше всех. Но что их особенно отличает, так это любопытство! Здесь все знают и должны знать все, что происходит. Вот и о том, о чем мы сейчас разговариваем, скоро весь Мышкин знать будет. И даже раньше, чем выйдет ваш журнал. Люди здесь живут очень интересные. Вот на этой же Кладбищенской улице живет семья, муж с женой, переехали из Москвы. У дамы какие-то предки отсюда, из Мышкина. А до переезда в Мышкин она была редактором газеты «Moscow News», а ее муж Игорь, он – театральный режиссер. Она здесь с детьми немножко работает. У них в доме восемь кошек и много цветов. – Владимир Федорович, вы правнук великого русского инженера Владимира Григорьевича Шухова. Не могу не расспросить о нем, о вашей семье, о ваших профессиональных делах… – Мой прадед делал все, что можно и чего нельзя. Для меня это удивительно! Дело в том, что Шуховская башня – это красиво. Ее все знают. Но мало кто знает, что Шухов, например, изобрел и построил первые российские нефтепроводы, емкости для хранения нефти,

изобрел установку для термического крекинга нефти. Он же придумал форсунку для сжигания мазута, за которую получил большую золотую медаль на Парижской выставке в 1900м году. Его паровые котлы даже здесь, в Мышкине, до последнего времени работали. Плавучие заградительные мины по личной просьбе адмирала Колчака придумал, поворотные орудия... В архитектуре тоже много всего спроектировал и воплотил. Все эти бесконечные перекрытия до сих пор стоят: дебаркадер Киевского вокзала, перекрытия ГУМа. В музее изобразительных искусств имени Пушкина все перекрытия и приспособления, чтобы хранить произведения искусства, придумал Шухов. Его еще при жизни называли русским Леонардо да Винчи. Поэтому мне до конца непонятно, как все это можно было сделать одному человеку? А еще он профессионально занимался велосипедным спортом и принимал участие в соревнованиях. Прадед был помимо всего прочего замечательным фотографом. Остался его фотоархив: полторы тысячи фотографий. «Объединенная Металлургическая Компания» в этом году издала шикарный фотоальбом его работ. – При большевиках его не подвергли репрессиям? – Нет. Его сия чаша миновала. Он умер в 1939 году. После Октября совет рабочих предприятия, где он до этого был главным инженером, попросил прадеда возглавить его. В советское время он стал почетным академиком. Несмотря на то, что два сына были в белой армии, его не тронули. Мой дед, Владимир Владимирович Шухов, был осужден в первую волну репрессий. Дело это связано было с железной дорогой, тогда 5 тысяч человек забрали. Он был начальником управления Северо-Западных железных дорог. Когда его освободили, он через два или три месяца после освобождения умер – отказали почки и сердце. Все как всегда – наверное, сильно били на допросах. Прадед же с отличием закончил Высшее Императорское техническое училище (ныне Бауманский институт). Дед закончил то же самое училище и тоже с отличием. Мой отец, Шухов Федор Владимирович, закончил то же самое заведение (но уже Бауманское училище )и тоже с отличием. (Все они закончили одно и то же учебное заведение! Вроде бы и мне надо продолжать традицию, но я закончил институт электронного машиностроения. Почему? Дело было так: я пришел после окончания школы на день открытых дверей в Бауманский институт. Ректор к нам подошел и говорит: «Володенька, на руках из аудитории в аудиторию мы тебя носить не будем, но с отличием ты

Знаменитая Шуховская башня, вид изнутри. Непревзойденный русский инженер Владимир Григорьевич Шухов был еще и заядлым велосипедистом и даже принимал участие в велогонках.

искусством, как и раньше. Участвую в различных социально-культурных проектах, направленных на укрепление связей с различными странами и государствами. Возглавляю российское отделение DO.CO.MO.MO. Internatiоnal. Это большая международная профессиональная организация, чья деятельность направлена на документирование и сохранение архитектурного наследия 20-го столетия. – В общем, Владимир Федорович, все задуманное вами воплощается в жизнь? – Да. Практически все, что хочется сделать, – реализуется. Но только – все, что хочется по-настоящему. В принципе вот вся эта история с домом в Мышкине – это некая дань уважения и попытка приобщиться к великим. Они строили усадьбы. У Мамонтова, например, было его Абрамцево. Где такие усадьбы появлялись (назову еще, к примеру, Мураново, Талашкино), то туда сразу приезжали художники творить. Там им было приятно, было хорошо и там было просто красиво. Еще в раннем детстве я побывал в Абрамцеве – мне там все очень понравилось. Особенно запомнились работы Врубеля и, конечно, выпол-

ненная по его эскизам большая скамья над прудом. Я хотел, чтобы и здесь, в Мышкине, было нечто подобное. Я не могу сказать, что это очень легко. Потому что кроме финансовой нагрузки, еще и голова должна работать постоянно. Но с другой стороны, сюда приезжают различные интересные люди из самых разных слоев общества и самых разных профессий и, конечно, мои самые любимые и желанные гости – художники: профессионалы и студенты художественных вузов. Они пишут здесь замечательные работы на пленэре. Сейчас, кстати, проходит очень хорошая выставка в Мышкинской картинной галерее. Там представлены работы художников, которые приезжали сюда, на творческую дачу Шухова, и писали картины о Мышкине и про Мышкин. Мышкинское Абрамцево или, по другому, творческая дача Шухова – это развивающийся организм. Он и создан для того, чтобы люди с самыми смелыми идеями могли воплощать их на свободе в сказочном городе Мышкине. Беседовал Алексей Суслов. Фото Игоря Дьяченко, Владимира Томилова, Сергей Арсеньев.

2012

училище закончишь». И я решил пойти в другой институт. Занимался чисто инженерной работой. Долгое время возглавлял всю техническую службу «Тошиба Медицинские Системы» в России и СНГ. – А как вы скульптором стали? – С самого детства занимался скульптурой и живописью, потом понял, что это надолго и всерьез, стал спать поменьше, а трудиться побольше и вступил в Союз художников. У меня своя мастерская в Москве. – Чем вы сейчас занимаетесь? Сейчас у меня чисто общественная деятельность. Я – президент фонда развития науки, культуры и искусства «Шуховская Башня». Занимаюсь

ЛОВУШКА, МЫШКИН

2012

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА}

ЕВГЕНИЙ ЕРМОЛИН

2012

Современный Мышкин театрален. А потому наводит на театральные ассоциации. Я вспоминаю одну из самых знаменитых сцен в мировой драматургии: принц Гамлет организует бродячих актеров и получает доказательства совершенного королем преступления. «Мышеловка». Вы назовете эту ассоциацию случайной, и я, может быть, даже соглашусь. Но город Мышкин – это вот такая же, только взятая из жизни, ловушка для сознания и опыта. О нем хочется думать. Но чем больше о нем думаешь, тем меньше однозначных выводов.

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА} 2012

Евгений ЕРМОЛИН родился в 1959 году в Архангельской области. Закончил факультет журналистики МГУ, с 1981 года работает в ярославских СМИ, с 1989 года преподает в Ярославском госпедуниверситете, заведующий кафедрой журналистики, профессор. Он также заместитель главного редактора журнала «Континент» (Москва – Париж), член Литературной академии национальной премии «Большая книга». Критик, историк культуры. Живет в Ярославле и Москве.

Может быть, ни об одном другом ярославском городе не писали и не спорили так много и так интересно в прессе. Следы этих споров – в Рунете. Процесс увлекает и в конечном счете что-то говорит не только о городе, но и о тебе самом. Разве что шекспировская тема преступления трудно рифмуется с нашим сюжетом. Так мы не детектив и пишем. Образ нынешнего Мышкина трудно поймать в сознании. Он двоится, троится... «Город классической русской провинции». «Столица лоцманов». «Город мыши».«Маленький город великой страны». «Великое в малом». По-своему об этом пишет, например, специалист по брендингу городов, руководитель City Branding Василий Дубейковский: «В моем понимании у Мышкина нет бренда города. Под «брендом города» я подразумеваю идею, которая объединяет жителей города и служит основой для общения города с внешним миром. Еще Екатерина II связала навеки Мышкин с мышью, приказав разместить зверенка на гербе города. Но <…>, несмотря на единоличный успех мыши во внешнем мире, внутри города у нее есть конкуренты. Для того, чтобы создать бренд города, необходимо очень много работать со всем разнообразием жителей Мышкина. <…>Допускаю, что мышиная идея не является тем, что объединяет сегодня большинство жителей. А, воз-

можно, смешная мышка даже кому-то из мышкинцев ненавистна». Ясно, однако, главное: город довольно успешно вписал себя в координаты современности. Дело ведь не в том, столица он или нет. Для нового века это не слишком важно. Важно найти свою нишу, свое место на карте постиндустриального мира и общества – мира и общества, где поощряются не унификация и стандарты, а разнообразие, самобытность, оригинальность. Вот этого в Мышкине даже с избытком на шесть-то тысяч населения. Что такое современный Мышкин? Это не процветающий купеческий городок, поставлявший оптом масло и яйца на столичный рынок, как было в XIX веке. Таким город уже никогда не станет. Но и с индустриальной цивилизацией Мышкин, по сути, почти не связан. Сегодня Мышкин – это маленькая мекка для туристов. Причем не за счет каких-то прекрасных видов, уникальных памятников искусства или чересчур самобытной исторической памяти. Мышкин – это город-игра. Игра с метафорой, легендой, сказкой и загадкой, вещью, с традицией, пространством и временем. Игра довольно азартная, хотя она вполне при этом вписывается в правовое поле. Не Лас-Вегас, отнюдь. Но механизм похожий. Игра предлагается в первую очередь людям приезжим, туристам,

2012

15 Мышкинский бренд работает безотказно.

которые привозят с собой ожидания и деньги, а уезжают, удовлетворив эти ожидания и с сильно полегчавшим кошельком. Однодневный тур из Москвы стоит около тысячи рублей, и это еще не предел. Вас ловят, и вы согласны пойматься. Вам это нравится. И вы даже сами себя ловите в какой-то момент на том, что вы счастливы, вот вдруг!.. И кажется, что так было всегда. Но так было не всегда. Нужны были годы и даже десятилетия, чтобы в городе

сложилась культурная общность, появились люди, далеко не во всем друг с другом согласные, но способные, как теперь говорят, к креативу, к поиску новых смыслов и новых определений городской жизни в месте, которое полвека назад казалось дырой из дыр.(Многие другие тогдашние дыры таковыми, к слову сказать, и остаются. И креативной культурной среды там нет, или она неправомочна, оттерта от власти и не имеет ресурсов влияния.)

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА} 2012

Купеческий Мышкин не принял советской власти, долго негодовал и бунтовал, а потом кто-то из аборигенов уехал, кто-то по своей или не своей воле затих – и городок пресуществился в колхозное село с присущими колхозной жизни прелестями, а потом был и вовсе полузатоплен, хотя получил весьма сомнительное повышение, став п.г.т. – поселком городского типа. Социальная травма казалась непоправимой. Однако мышкинцы ХХ-XXI веков унаследовали от земляков и предков – купцов Чистовых, Столбовых, Ситцковых– предприимчивость как своего рода социальный стандарт. Оглянемся. Активная часть местного сообщества двигалась, конечно, наощупь. Изначально, в 1960-х еще годах, речь шла преимущественно о реанимации местной памяти, воссоздании традиции краеведения и – более того – музейном воссоздании всего канувшего в Лету (или Волгу?) строя традиционной народной жизни.«Мы были полны энтузиазма, – вспоминал потом основатель народного музея Владимир Гречухин. – В нашем городе мы создадим такой музей, какого нет больше нигде: в нем будет все, что сопровождает человеческую жизнь, — от суповой ложки до конных саней». Идея эта при всех ее благородстве и возвышенной красоте не создавала, однако, почву для социальных перемен. Она объединила подвижников, но не изменила социальный ландшафт. Как, нужно заметить, и вообще российские ретро-проекты второй половины ХХ века, мотивированные любовью к про-

шлому и пытающиеся этим прошлым впечатлить (а может, и заразить) настоящее. Свидетельство о прошлом не переросло в стимул для развития. Все ж воспоминания о традиционном мирострое – не панацея, ими не лечатся болезни и травмы настоящего дня. И мышкинским энтузиастам той давней поры пришлось в этом убедиться. Однако уже тогда возникли предпосылки перелома. Были учителякраеведы с несоветским выражением лиц Александр Салтыков и Михаил Папорков, случайно уцелевшие

Живописные уголки провинциального Мышкина.

Искусных мастероврезчиков в Мышкине и сейчас хватает.

2012

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА}

обломки позднеземской интеллигенции. Появилась харизматическая личность – упомянутый Владимир Гречухин, созидатель и альтруист. А в подбор к нему встали и другие люди, и их становилось все больше.Сложилась местная социально и культурно активная среда, неравнодушное сообщество. Были одержаны первые победы, причем, что особенно важно, символические; сначала из названия поселения (Мышкино) отброшена последняя буква «о», а потом, в 1991-м, Мышкин снова становится городом. (Кстати, Борисоглеб, что под Ростовом, продолжает, мне кажется, страдать от своего поселкового статуса, притом что там не только людей живет не меньше, чем в Мышкине, но и красот-чудес довольно.)

Вообще, в современном мире постмодерна роль личной творческой инициативы велика, как никогда. И новые возможности открываются там, где их никто не ждал. Перспектива рождается в месте, о котором никто не думал. Будущее складывается не из тугих и жестких закономерностей и детерминант, в свете которых у Мышкина не было никакой такой перспективы вообще, а из поиска и риска, из случайностей, обладающих творческим потенциалом. Про затейливые обстоятельства и перипетии этого сюжета написано немало, и нет нужды повторяться, пересказывая почти фантастическую историю, в которую оказались вовлечены и тот же Гречухин с его учениками и продолжателями, и местные начальники и чиновники, и знатный московский журналист Илья Борисыч Медовой, и еще всякие-разные люди от гуру позднесоветской интеллигенции академика Дмитрия Лихачева и фокусника Акопяна до мышкинского паромщика. В итоге мышкинцам удалось построить бизнес «из воздуха», без зерна, яиц и льна. Или, скажем иначе, удалось продать свой город. При этом выяснилось, что забавным образом – по логике современной экономики – чем больше ты его продаешь, тем больше его остается. Продается-то фактически нечто неосязаемое, хотя и очень конкретное: радость. Праздник. Продается возможность попасть в какое-то милое детство, где сказочное мышиное царство, где для мальчиков технические прибамбасы, а для девочек, наверное, валенки. Где тихие восходы и закаты над Волгой, кривые улочки, дешевый супчик, смешные вывески, приветливые люди. Оказывается, уникальный товар. В других местах такого не купишь. А если и купишь, то не сразу, и нужно еще постараться и подсобрать, в нашей насупленной стране, плохо умеющей улыбаться.

Мышкину как-то впору пришлись эти игрушки, дух игры, праздника, карнавала. Они отчасти совпадают с его масштабом. Его ландшафтной топографией. В городах покрупнее мышкинские затеи выглядели бы натужно и требовали бы какой-то серьезной добавки. Взрослые парни не играют в бирюльки. А Мышкин вполне убедителен как этакий «городок в табакерке», как проекция немножко инфантильных ожиданий, таящихся в детском закоулке души. Словом, как и писал академик Лихачев, «Город, играющий и посмеивающийся над собой,– это замечательно. Мышкин– это пока единственный случай игры общегородской»…Справедливо говорят, что мышкинцы увлеченно играют в придуманную ими же игру, активно вовлекая в нее приезжих. И приезжие на эту приманку ведутся. Последнее-то как раз не очень удивляет. А вот азарт горожан нельзя не отметить и не оценить. …Конечно, постоянно жить на вершине действующего вулканчика непросто. И не всем по вкусу. Не все хотят постоянно играть. Некоторые даже горюют оттого, что оказались в таком несерьезном, шутейном локусе, где мимо постоянно ходят, занимая тротуары, незнакомые праздные идиоты, которым почему-то интересно то, что нам обрыдло вусмерть. Есть и такие, кто ностальгируют о том Мышкине, который однажды был представлен прозаиком Василием Аксеновым в его культовом романе «Затоваренная бочкотара»: – Куды завез, ирод? Это же Мышкин! Отсюда до Коряжска сто верст! Вадим Афанасьевич выглянул из кабины. – Какой милый патриархальный городок! Почти такой же тихий, как Грандо-Кабальерос. – Точно похоже,– подтвердил Володя Телескопов. По главной улице Мышкина в розовом сумраке бродили, удовлетворенно мыча, коровы, пробегали с хворостинами их бойкие хозяйки. Молодежь сигаретила на ступеньках клуба. Ждали кинопередвижку. Зажглась мышкинская гордость – неоновая надпись «Книжный коллектор»…» (Хотя никакой такой надписи никогда здесь не водилось). На местном форуме online-mouse.ru один абориген недавно очень характерно пенял: «Плохо, что однажды Медовой здесь остановился. Он и его соратники думали, что делают доброе дело, а сами, с таким как Гречухин, город изгадили. Лучше бы Мышкин оставался тихим, спокойным провинциальным городком…» Другой писал: «Я 1983 года рождения, и застал вре-

мена, когда Мышкин был без туристов, тихий, аккуратный, прибранный. Может быть, это всего лишь ностальгия по детству, но тот Мышкин мне нравился гораздо больше. Имею в виду – как мышкинцу, проживающему в нем. Вспомните книжный магазинчик, в котором работала удивительная женщина Нина Николаевна, блокадница Ленинграда. Из окна и стеклянных дверей этого магазинчика будто Питер проглядывал… Согласитесь, в туризме работает немного людей, а остальным мышкинцам комфорта туристы не добавляют». Им там столь же характерным образом возражают: город был бы «тихим и спокойным», откуда бы все уехали ещё в конце 90-х… <…> Кто и что «изгадил»? Для многих теперь продажа сувениров или рыбы – целый бизнес, даже подростки задействованы «мышами» на пристани и в музеях, это тоже плохо? Или вам не нравится то, что люди много работают в туризме, а вы нет? Так идите и присоединяйтесь, руки всегда нужны. «Изгадили» мы город сами, начиная с улиц и заканчивая дворами. Люди сетуют, что не было у нас ни гостиниц, ни боулинга, ни ресторанов, а теперь наверняка сами ходите и в «Мышеловку» и в «Саммит», и довольны по уши, а не сидите с бутылью на бывшем рынке, как это было раньше…» Конечно, есть и «другой», нетуристский Мышкин. Или тот же самый, но в совсем ином развороте. Несугубо праздничный город с простыми человеческими заботами и даже бедами. Жительствует здесь писатель и журналист Николай Смирнов, который смотрит на мир невесело и занят судьбой человека за пределами цивилизации потребления и комфорта. Да и сам Гречухин как публицист и прозаик – вовсе не апологет мышиного царства, он неизмеримо значительнее и мудрее как ревнитель и певец глубинной, исконной России. Есть в городке тихие, а то и буйные бухарики. Как везде. Есть параллельная, драматическая мифология: как и в каждом некрупном верхневолжском городе, в Мышкине уверены, что с местными реалиями связана история одной из двух самых знаменитых женщин-самоубийц в отечественной словесности, Екатерины Кабановой: якобы здесь истоки драмы Островского «Гроза», а город Калинов – это Мышкин и есть. Диалектика современной урбанистики. В ней не бывает полной гармонии и абсолютного совпадения взглядов, интересов, ценностей. Это место для диалога. Место для поиска и творчества. Такой Мышкин имеет будущее, как и такая Россия, кстати.•

2012

ГОРОД МЫШКИН. 1990-е ГОДЫ

2012

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА}

Светлана КИСТЕНЁВА

2012

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА} 2012

Это вообще очень провинциальная история – по сути и в деталях второго плана, и все-таки история не «периферийная». Когда стихают отголоски летнего оживления и дни становятся совсем уж короткими, когда снег то заметает дороги, то раскисает, и понемногу замерзает Волга, наступает время собираться в Мышкин. Негромкое «еду в Мышкин» слышится тогда в разноголосице Москвы и Петербурга, в Ярославле, Рыбинске, Угличе. И так уже шесть лет: сотрудники архивов, библиотек, музеев, преподаватели и студенты, краеведы-любители приезжают на субботу и воскресенье в старый особняк городской библиотеки. Мышкин – шеститысячный «Петербург на Волге», придуманный купцами, – регулярный, щеголеватый, живописный. Когда-то, еще в XIII веке, на этом месте некий князь задремал после охоты и был потревожен мышкой. Его вполне понятный гнев мгновенно сменился ужасом: совсем рядом была и ядовитая змея. Вспомнив потом о спасительнице, которая, конечно, давно убежала, князь, как полагается, пожаловал ей владения и приказал поставить здесь часовню. В XVIII веке эта мышь из старинного предания заняла место в городском гербе ниже ярославского губернского медведя.

«И что сказать? Что пепел лет остыл? Что страсти стали достояньем пыли? Что для величья не хватило сил? Но город – жил! Но люди его – были!» А.Д. Рогов (Мышкин, 1930-е годы) «Город сложен не из камней, но из людей…» Марсилио Фичино (Флоренция, XV век)

I. Мышкинцев всегда отличала особая живость натуры. Удачливые торговцы, знаменитые плотники и известные по всей Волге лоцманы надолго оставляли свои дома, многие отправлялись в Петербург, сохраняя и там единство между собой и связь с неблизкой родиной.

В 1776 году экономическое село стало уездным городом (в памяти мышкинцев это как-то связано с самой Екатериной II, с ее личным вниманием к их родине: иногда они прямо именовали ее «основательницей», вензель императрицы соседствовал с гербом на официальных бумагах). Впрочем, здесь, кажется, всегда жили именно горожане…

с библиотекой складывались театр и музей. Из толщи книг все время чтото прорастало и неизменно обращалось на пользу мышкинцам. После 1917 года все переменилось… Революционные солдаты из Питера сожгли архив казначейства. Старые особняки и оба собора были разорены. Из города то и дело что-нибудь увозили: в Рыбинск, как в тартарары, канули музей и оборудование крупной метеостанции, следом отправились плитки старых тротуаров, замощенных когда-то «цветным камнем в диагональную клетку». Книги Опочининской библиотеки, бережно переплетенные

А.А. Свиблов. Торговые ряды. Акварель. Из собрания Рыбинского государственного историко-архитектурного и художественного музеязаповедника. Наталья Павловна Тучкова и Галина Алексеевна Лебедева. Петербург, ноябрь, 1991 год. Фото автора.

2012

Образ Петербурга реял над новопровозглашенным городом, отбрасывал неясные тени на его коротенькие перспективы, преломлялся в оконных отражениях новой регулярностью улиц, особняками центра, огромным собором. Успенский собор был построен Мышкину «на вырост» купцом Замяткиным, доходившем при строительстве до грани разорения. Однако весьма солидный проект архитектора Иоганнеса Манфрини (не итальянец, правда, но «цесарской нации» – австриец) только чуть подправили на уездный вкус. Собору очень недостает шпиля… Купцы Ситцковы устроили городской сад с прудом, аллеями и беседками. За этим парадным фасадом таилось главное украшение города – земская библиотека, которая впоследствии стала именоваться Опочиненской – в честь главного ее создателя Ф.К. Опочинина, предводителя уездного дворянства, известного библиофила. Внушительное собрание книг (11,5 тысячи томов) по русской и зарубежной истории, по истории права, нумизматике и археологии (причем, среди них были и книги фельдмаршала М.И. Кутузова), определяло тогда лицо библиотеки. Здесь не только получали книжные новинки, но и переиздавали редкости из собственных фондов. В ее читальном зале собирались общества – книголюбов, естественнонаучное и краеведческое. Во взаимодействии

2012

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА}

и украшенные именным штампом, ехали туда же – большей частью на погибель в сыром каретном сарае. Их старомодное умение притягивать и соединять людей в новой жизни не пригодилось. Мышкин, лишаемый своих сокровищ и самих горожан, – из которых был так ладно сложен (часть увезли на барже в неизвестном направлении, кто-то успел скрыться), – подтопленный после сооружения Рыбинской ГЭС и потерявший нижние улицы, объявленный неперспективным, постепенно угасал. В 1927 году было отнято, наконец, и городское право, в «селе

Мышкино» (вокруг пустого собора, на бульваре – среди уездного классицизма) началась коллективизация. Тут уж горожане-колхозники бросились вон из этой мышеловки – без оглядки, без мысли вернуться. Тогда-то сын земского врача, преподавателя классических языков и знаток французской поэзии Алексей Дмитриевич Рогов написал эпитафию уходящему городу: «И что сказать? Что пепел лет остыл?...» Но странное дело – размощенному и обезлюдевшему негороду по-прежнему снился Петербург, только сны стали другими.

Владимир Александрович Гречухин. А.А. Свиблов. Берег Волги. Мышкин. 1932 год.

Из блокадного Ленинграда сюда эвакуировалась Милена Душановна Семиз, византолог из Эрмитажа, племянница Рогова. Днем она преподавала в местном техникуме, а вечерами шила маленьких куколок в старинной одежде – Софья, Молчалин, Чацкий из грибоедовского «Горя от ума», персонажи Тургенева и Толстого. В большом доме Роговых-Семиз еще мальчиком слушал разговоры о поэзии и брал книги Владимир Гречухин, сын сельской учительницы. Расспрашивал об античных геммах, впервые услышал фамилию «Пиотровский», здесь в глаза мальчику блеснул свет далекого Эрмитажа. Через много лет он отправится в обход городских улиц со старинным ружьем на плече и такой же саблей, чтобы собрать Мышкину другой музей, взамен утраченного. Музей без запасников, где ничто не убрано в потемки фондов, где рядом с древними монетами и книгами пестрые зонтики, пенсне, чашки и конфетные обертки, граммофон – еще теплый «пепел лет». Немногие старожилы собирали воспоминания, переписывались с уехавшими, изредка узнавали в приезжих их потомков. Одна старушка получала письма от брата из Парижа, прочные нити по-прежнему тянулись в Ленинград. Учитель А.К. Салтыков писал: «Мышкин – город несчастливый. Было всего, что и городское звание и имя отняли, и улиц множество переименовали… Но главная-то беда – потеря прежних потомственных горожан. Далеко разбросали их тяжелые времена… Бог знает где только не встретишь. Диаспора, великое рассеяние…» Что ж, значит, предстояло вновь наживать сокровища и своих «дорогих людей», но для этого нужно было опять защититься, будто стенами, городским правом. Тут, совсем как в средние века, – городской воздух нес свободу. Борьба за возвращение прежнего статуса началась почти сразу после его

утраты и шла более полувека (Мышкин был даже на грани переименования в Комаров – в честь героя крестьянского восстания). Боролись не только на общих сходах или в печати, но и на житейском уровне, стихийно: злополучное «о» в названии исчезало с дорожных указателей, маленькие междугородние автобусы несли «на лбу» таблички с перечеркнутой буквой, ее теряли, надписывая почтовые конверты. Но окончательно стряхнуть с имени этот знак уничижения удалось лишь в конце 1980-х годов, и теперь строчка, написанная когда-то Роговым, звучит в настоящем времени: «Город – есть!» Примечательно, что это почти совпало с ре-переименованием Петербурга. Дело, впрочем, не в самих прежних названиях – вновь существует то скрытое (и неполитическое) напряжение, которое, размышляя о Пушкине, отметил Георгий Гачев: «…Столицы в России суть внутри вакуумы, воззвания к Провинции: вставайте, не спите в дреме зимы, будьте, стекайтесь… А из столиц – напротив: бег в провинцию за субстанцией». «Мышкинская субстанция» – да, пожалуй, именно так.

«Столица так и осталась где-то там наверху, а в провинции… Мы почувствовали – нас много, мы чего-то стоим». О.Б. Корсаков (Мышкин, 1990-е годы)

II. Многие нынешние города привычно составлены из разобщенного населения и замкнутого руководства, а здесь у них давным-давно ведется нечто, чему трудно найти название, – какоето горожанство. Из этого феномена произошли: крупнейший на Волге Народный музей и единственный в своем роде Музей мыши, обновленная Опочининская библиотека, упорное местное книгоиздание, намеренно «домашний» театр и такое же музицирование. Опочининские краеведческие чтения тоже начались за чаем в тесной комнате прежнего библиотечного этажа над столовой. По замыслу устроителей, они должны были стать «центром общения для всех, кого интересуют вопросы истории и культуры русской провинции». Так оно и вышло, что для всех – от школьников до докторов наук. Сначала было припоминание имен и осознание утрат. Город Молога, равный Мышкину, затопленный «Рыбинским морем» вместе с кладбищем и окрестными усадьбами (среди них Иловна Мусиных-Пушкиных). Урожденных мологжан теперь все меньше, по традиции они ежегодно собираются, кто может, и отправляются

к своему городу на лодках, оставляют над ним цветы на мертвой стоячей воде. Старообрядческие центры, хранившие не только «древлее благочестие», но и домашние архивы. Моленные, ставшие прообразом провинциальных музеев. Усадьбы, их архитектура и ценнейшие историко-культурные собрания, утратившие былое единство. Семейные хроники и отдельные судьбы. На первых чтениях еще был некоторый оттенок неуверенности – «мы тут со своей маленькой историей…» Летом 1991 года в Мышкин впервые приехала из Петербурга Наталия Павловна Тучкова – правнучка сестры Ф.К. Опочинина, унаследовавшей после его смерти Шишкино. Заведующая библиотекой и организатор чтений Галина Алексеевна Лебедева повезла ее в старый усадебный дом. Там, где прежде хранились кутузовские книги и портреты, вещи братьев Тучковых и дневники пушкинского времени, давно расположился психоневрологический интернат (это было почти правилом: «повернулось колесо истории», все должно было обратиться в свою противоположность). Внезапных гостей сначала приняли за комиссию, потом охотно и сочувственно показали большую часть дома, даже предложили сделать мемориальный уголок прежних владельцев. Но, поскольку их тени, похоже, навсегда отлетели от этих много раз перекрашенных, а то и переставленных стен, уголок (вернее, небольшой музей) был определен библиотеке, где сейчас собрано 500 книг из «шишкинского наследства». Среди персонала интерната нашлась женщина, знавшая дорогу к родовому кладбищу в селе Каменка. Без провожатого мы бы точно не обошлись: от села остались только одичавшие яблони, от церкви – неприметный след фундамента, а к кладбищу пришлось долго пробираться через речку Каменку на непроходимо заросший пригорок. С трудом нашли могилу Екатерины Константиновны и Николая Павловича Тучковых, прабабки и прадеда Наталии Павловны. Памятник был повален и врос в землю, рядом крепко сидел среди крапивы оставленный кем-то лом, то ли след прежних усилий, то ли обещание новых. Больше на кладбище, где похоронен и Федор Константинович, не осталось ни одного надгробия. Наверное, от начала века людям виднее лежащие перед ними пространства. Во всяком случае, Иннокентий Анненский уже тогда знал: Падут минутные строенья, С могил далеких и полей И из серебряных аллей Услышу мрака дуновенье…

2012

Медаль Опочиненских чтений. Автор – угличанин А.А. Кулагин.

2012

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА}

Дрожат ли стекла шишкинского дома, шумит ли вырубленный парк, когда отсюда – от потерянных могил – доносится это темное дуновение?

…Местом вторых чтений стал старинный особняк купцов Чистовых, переданный библиотеке, его красный Александровский зал (в 1866 году здесь побывал будущий император Александр III). «Поздний провинциальный классицизм» этого дома дал книжному собранию, которое, подобно живому существу, имеет внутреннее строение и подвижность, прекрасную «телесную оболочку». Фасад с львиными масками, высокие печи и лепные потолки светлых комнат, а над парадной лестницей летит в облаках по бирюзово-зеленому небу Флора-Весна… Теперь трудно представить, что с конца прошлого века все это было больницей, но в 1991 году, когда в зале читались доклады и вокруг шла реставрация, из углов еще ползли больничные запахи. Вечером первого дня В.А. Гречухин, создатель обоих музеев, водил участников по заснеженному городу, показывал верхний бульвар (горожане считают его местом драматического финала «Грозы», ведь Островский бывал здесь), площадь и трактир «Роза» (где случилось нечто в духе «жестокого романса», дом фальшивомонетчиков) (они бежали отсюда как-то ночью в прошлом веке) и, наконец, привел к типовой гостинице, построенной по недосмотру не туда фасадом (это, понятно, уже «наше время»). На следующий день тайным голосованием участников и слушателей, опускавших карточки в большой глиняный горшок, впервые присуждалась памятная медаль библиотеки. Медаль третьих чтений почти единогласно отдали Гречухину за «Ненаписанную главу о народной архитектуре» (взаимодействие столичных стилей и местной плотницкой традиции). Но медаль была не только за убедительную концепцию уездного градостроения рубежа веков – тут открывалось и нечто другое, наверное, смысл самих этих съездов. Мы давно привыкли к перенесенному слову, записанному и включенному, адресованному наугад, летящему мимо. А тут – возврат к захватывающей живой речи, когда говорящий ведет слушателей по логике своей темы: они как бы вступают на его землю и видят там то же, что и он сам. Вообще в Александровском зале незнакомые только что люди зачастую оказываются соседями по теме: их владения граничат и населены одними персонажами, а вопросы-ответы их выступлений сходятся, дополняя и уточняя друг друга, как части мозаики.

Олег Борисович Карсаков, потомственный горожанин и заведующий научной частью музея (к Гречухину пришел еще школьником, теперь работает на компрессорной станции газопровода «Сияние Севера»), обычно предлагает основательные исследования по истории и археологии, проводя через все «мышкинские сезоны» с их то архитектурными, то литературными увлечениями собственную, строго документальную, четкую линию. Присутствует здесь и «мышиный жанр»: доктор искусствоведения из Москвы М.Н. Соколов представил недавно собственную работу и статью коллеги из Германии о символике мыши в искусстве старых мастеров; медаль нынешних чтений была вручена Н.В. Рождественской (Петербург, Академия театрального искусства) за разработку темы «Мышь как источник творческого вдохновения. Ходасевич и Рождественский». Помните, у Ходасевича – мышь-книжник, мышьсырник… Был упомянут и Аполлон, попирающий мышь, а также могучая героиня «Курочки Рябы» (сказки, не фильма), толстые мыши немецкой пословицы и старенькая бабушка из деревни Мартыново, которая на слова соседа-учителя «еду в Мышкин» покивала про свое: «Ох, милой, мыши-то меня совсем повалили». После каждых чтений Галина Алексеевна собирает тексты выступлений, Олег Борисович редактирует очередной сборник, ярославские банкиры помогают деньгами (там тоже есть земляки). Среди статей краеведческие сообщения школьников и присланные из Брюсселя воспоминания о шишкинской усадьбе С.С. Набокова – потомка Опочининых, материалы о местной демонологии и языческих культовых камнях, об участии уезда в ополчении 1812 года («Мышкинцы против Наполеона» С.Г. Нелиповича из Российского военно-исторического архива) и многое другое. Эти сборники запрашивают потом окрестные библиотеки, они популярны среди учителей, иногородних мышкинцев и многочисленных друзей города, которые, в свою очередь, приносят и привозят дань библиотеке – книгами. С недавних пор стали традиционными субботние театральные вечера – сначала фрагменты спектаклей по Островскому и Вл. Соллогубу («Беда от нежного сердца»), потом полностью «Праздничный сон до обеда» в подлинном купеческом интерьере того же зала, теперь вот неувядающая «Ханума» Авксентия Цагарели. Текст и музыку разыскивали в столицах, костюмы готовили сами. Поскольку сцены нет, действие бурно катится по всему залу от одной нарядной печи до другой, со всеми кня-

зьями, свахами, красавицами и слугами, с пением и «тифлисским» акцентом. Сквозь пестрый южный колорит проступает другой план – за окнами особняка темнеет громада собора и идет почти обязательный при чтениях снег, совсем рядом ощущается пустое пространство замерзающей Волги. На сюжет накладываются какие-то мелкие эпизоды в зале: к свободному месту пробирается запоздавший отец Александр, знакомые кланяются, незнакомые, не разобравшись, оживляются: у князей усилиями свах-соперниц дело идет к свадьбе. Где-то позвякивает чайная посуда. Вечер вне времени, просто – сумерки, ноябрь… Когда-то Пушкин написал стихотворение, ставшее теперь уж совсем хрестоматийным, назвав два чувства, питающие сердце, две любви – «к родному пепелищу», «к отеческим гробам»: На них основано от века По воле Бога самого Самостоянье человека – Залог величия его. Кажется, именно это вспомнил в 1930-е годы Алексей Дмитриевич Рогов, видя столь быстрое опустошение родного города: «И что сказать?... Что для величья не хватило сил?...» Рогов, по-моему, думал не только о сокрушительном «колесе истории», о его глубоко вмятой колее у манфриниевского собора. За этими словами слышен другой страх – что Мышкин не выдержит изнутри, что «маленькому Петербургу» не хватит стойкости.

Теперь поправлены на городском кладбище надгробия – Ситцковых, Чистовых, Скрипицыных (жаль, опочининскую Каменку не сберечь было), собор медленно восстанавливается, в библиотеке – «звание вечера», чтения («нас много, мы чего-то стоим»), свои книги. Прямо «градское общество» екатерининских проектов, только уже с двухсотлетним опытом – не выживания – самостояния. …Галина Алексеевна вновь звонит выступавшим, торопит со статьями, открылась возможность печатать сборник. Вот отшумит будущим летом «мышиный фестиваль», уйдут с Волги туристические теплоходы, а там снова: автостанция и первые снежинки ноябрьской метели – еду в Мышкин. Статья напечатана в еженедельнике «Русская мысль» (Париж), №№ 4122, 4123. апрель-май 1996 года.

2012

Ливрея из Шишкино. На пуговицах и шитье герб Тучковых. Первая половина XIX в. (?) УГИАХМ.

ЗЕМЛЯЧЕСКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ…

2012

{ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА}

Владимир ГРЕЧУХИН

Ах, как отозвалось в душе все, что рассказала Светлана Владимировна… Как вспомнились годы великого разорения… Как вспомнилось бесстрашное шествие сквозь беспросветный советский век трогательных борцов за честь и славу маленького отечества, возглавляемых благородным рыцарем здешнего краеведения Владимиром Александровичем Порецким… Вспомнилось и время нашей победы, когда в перестройку Мышкину возвратили и историческое имя, и городской статус! И, конечно, вспомнилось сердце, греющее тепло начальных лет Опочининских чтений… Возле той памяти и сейчас душой согреться можно… Но… Но минуло уже столько лет (Боже мой, целых два десятка…), и они, должно быть, оказались способными принести «маленькому Петербургу» немало новшеств? Истинно так и есть… И смеем сказать, что это были хорошие новшества, продолжившие избранный мышкарями путь к обретению их городом скромного, но достойного провинциального «величия». … Если вы, уважаемый читатель, не бывали в Мышкине с первых Опочининских чтений, то, пожалуй, можете его и не узнать. Городок приобрел новые уют и ухоженность, тут (словно по купеческому XIX столетию!) открылось множество всяких магазинов, выросли приличные гостиницы и рестораны, приезжему предлагается все – от местной рыбы и местных игрушек до боулингов и плавательных бассейнов. А иначе может ли быть? Ведь сегодня город ежегодно принимает до 160 тысяч туристов, показывая им двадцать пять музеев и выставок, и обладает в российском туристическом

деле хрестоматийной известностью. Но, может быть, главное и не в этом. Может быть, оно именно в нашем дружном всеедином «гражданстве». Ведь это по его причине в вопросах обустройства мышкинской жизни оказываются удивительно едиными самые разные люди – от рабочих и ремесленников до руководителей города и района. «Горожанство» это имеет много особых примет. Вот одна из них – Мышкин единственный в области кроме районной Думы и Общественной палаты имеет и свое Общественное собрание (уникальный орган, сияющий свободомыслием и любовью к родному месту!). Мышкин едва ли не единственный из малых городов России имеет свое книжное издательство («Мышъиздат»!), имеет свою краеведческую газету («Мышгород»!), свой краеведческий журнал и даже свою Академию краеведения (или как говорят приезжие – «краелюбия»)… Городок-кроха отважно смотрит в будущее, он возвел целые улицы новых, современно благоустроенных домов, построил стадион с искусственным покрытием поля, строит громадный ФОК, каждый год открывает новые экспозиции, а то и целые музеи! Он учредил и очень разборчиво вручает свою главную награду – орден Мыши, имеющий, как и положено, все четыре степени. Он учредил и очень принципиально присуждает свою премию, а именуется она, конечно, – «Золотая мышь». Этот наш «мышиный Оскар» уже обосновался в кабинетах некоторых замечательных российских ученых, писателей, художников… Город живет, и случись нашему дорогому поэту Алексею Дмитриевичу

Рогову увидать его сегодня, он расцвел бы радостной улыбкой и счастливо подивился новому бурному продвижению «маленького Петербурга». Но… Но мы едва не забыли об Опочининских чтениях, с которых начала свой душевный рассказ и которыми его закончила Светлана Владимировна! А чтения живут и здравствуют… Более того, они выросли в целую «Систему Опочининских чтений», которая объединяет много научнокраеведческих направлений. Так, в этой системе рассматривались темы истории города и края, жизни и подвигов наших святых Кассиана Учемского и Паисия Угличского, за этим следовало изучение проблем Большой Волги. Затем несколько лет были посвящены литературоведческой работе, темам жизни и творчества Ф.И. Тютчева и его окружению. А сейчас уже три года в системе чтений главное внимание уделяется вопросам этнографии и … мышкинской диаспоре! Помните, о ней так проникновенно сказал в свое время наш старейший краевед Александр Константинович Салтыков? И теперь у нас ежегодно проходят этнографическая конференция и конференция «Мышкинское землячество». Конечно, все труды их (как и разные другие книги) у нас издаются в «Мышъиздате», вручаются участникам и предлагаются всем гостям города. А как вы помните, у нас каждый год гостей бывает по ста шестьдесят тысяч. А ежели так, то широко и далеко летят по Земле весточки о «маленьком Петербурге». Об его милых и забавных трудах и успехах, об его примечательном «горожанстве», и о теплом свете окон «званых вечеров» и конференций Опочининских чтений…

Один из уважаемых горожан – кузнец Николай Александрович Кирюшин.

2012

МАМОНТЫ ВОКРУГ БРОДИЛИ…

2012

{ИСТОКИ}

Анатолий МАРЧЕНКО

А вы знаете, что лет этак сорок пять тому назад в ныне славном городке Мышкине было небольшое, с позволения сказать – заведение общепита с экстравагантнейшим для той исторической поры названием – кафе «У мамонта»? Теперешний ресторан «Мышеловка» – это что… Вот образ допотопного шерстистого слона с огромными бивнями – тут совсем другой эффект! Правда, упоминаемое кафе было, можно сказать, не очень-то и настоящим, как бы импровизированным. Краеведческий мэтр мышкинской этносоциальной округи Владимир Александрович Гречухин поведал мне буквально недавно, что в 1967 году в их поселке (вспоминается Мышкино!) на постое находился отряд геологов, которые и обставили свою «столовку», где питались, на палеонтологический лад: воткнули в землю с наружной стороны здания, где она находилась, мамонтовые бивни, над входом подвесили какую-то кость мамонта (!) и над ней намалевали, что это кафе, и уже дальше, на лопатке кости – приведенное выше название. Возникает следующий вопрос: «А откуда взялись в Мышкине кости такого ископаемого чуда – мамонта?»

и Мышкин, только от Углича вверх по водохранилищу) летом 1997 года начаты были берегоукрепительные работы, в которых принимал участие и Михаил Максимович, разгребая бульдозером песчано-гравийную смесь, добытую угличскими портовиками при углублении дна водохранилища и сгруженную против прилукского берега. Передвигает он так волжский гравиёк, передвигает и вдруг видит из окна бульдозера, как мелькнул перед бульдозерным ножом изогнутый продолговатый предмет беловатожелтого цвета. Михаил Максимович останавливает трактор, подходит к непонятному предмету, вывалившемуся

2012

Первое, что можно ответить на это: «Вопрос, конечно, интересный…» Если слова «откуда взялись» понимать как «где нашлись», то здесь все довольно просто. Например, лично я три года назад, готовя очередную передачу для угличского телевидения «Наедине с природой» (веду ее еженедельно вот уже седьмой год), в основу сюжета взял бивень мамонта, найденный жителем села Прилуки М.М. Шеленковым, обходчиком и одновременно трактористом Управления эксплуатации Угличского водохранилища. А произошло это при следующих обстоятельствах. В Прилуках (находится оно на том же берегу Волги, что

Анатолий МАРЧЕНКО родился в 1940 году в селе Кокшаровка Приморского края. До поступления на геологический факультет Московского университета два года работал бухгалтером Заволжского лесничества Угличского лесхоза. После МГУ, в 1969-73 гг., трудился учителем в Иванковской школе Угличского района, с 1974 по 1995 гг. – корреспондентом, а затем редактором многотиражной газеты часовщиков, работал (19771978 гг.) инженером-геологом в Рыбинском отделе ВерхнеВолжского треста инженерностроительных изысканий. С 1995-2002 годы – ответственный секретарь «Угличской газеты», в последующем – корреспондент этого же издания. Много лет яляется выпускающим редактором журнала «Углече Поле».

Изображения мамонтов, шерстистого носорога и диких лошадей, нарисованные первобытным художником на стене Каповой пещеры (Южный Урал, река Белая). Коренные зубы взрослого мамонта и детеныша. Украшения, вырезанные из мамонтовой кости людьми, жившими в каменном веке: подвеска в виде стилизованных женских грудей, ожерелье; стилизованная фигурка беременной женщины (материал – фаланга пальца мамонта).

Реконструкция позднепалеолитических жилищ, в каркасе которых использованы бивни и черепа мамонтов, рога оленей.

2012

Остатки кругового жилища первобытного человека, основание которого было выложено из костей мамонта. Время – примерно 40 тыс. лет назад.

из песчано-гравийной массы, и начинает понимать, что похоже – это бивень. В общем, забирает он объявившуюся нежданно мамонтовую кость, заметно поврежденную с концов, к себе домой, надевает на шпагат и вешает на стену. Так найденный М.М. Шеленковым бивень и висел на гвозде в комнате его дома несколько лет, пока не заинтересовались им я и телеоператор Иван Туркин. Теперь о том, как оказались части мамонтовых скелетов у базировавшихся в поселке Мышкино геологов. У них вышло так. Они занимались бурением и изучением пород мелового возраста (слюдистые пески и черные глины, идущие сразу же под ледниковыми отложениями) и на одном из карьеров возле железнодорожной станции Шестихино (там добывалась глина для кирпичного завода) увидели, можно сказать, чудо – по периметру карьера торчали воткнутые в грунт бивни и другие мамонтовые кости: работавшим на карьере экскаваторщикам периодически попадались эти палентоологические артефакты, и они таким путем «расправлялись» с ними. И вообще подобные редкости для территорий, окружающих Мышкин, не в диковинку. Тот же Владимир Гречухин находил неоднократно отдельные кости мамонта на ручье Атаманка, впадающем в речку Радловку (приток Волги к югу от Мышкина), на Юхоти. А задолго до этого обнаружили такие кости гончары, бравшие глину у ручья Гремец, и потом этим палентоологическим «месторождением» всерьез занимался в 1898 году известный археолог В.А. Городцов (1860-1945). Кстати, о шестихинских карьерах. Оказывается, самая первая «мамонтовая находка» в них зафиксирована была еще в 1937 году. В нижней части суглинистой толщи (а мощность последней четыре метра), содержащей прослои торфа, остатки древесных стволов и кости млекопитающих, была обнаружена нижняя челюсть молодого мамонта. А среди геологов, раздобыв-

ших мамонтовые бивни и кости для мышкинского «кафе» под вызывающим улыбку названием «У мамонта», были известные специалисты Геологического управления центральных районов С.Л. Бреслав, Е.П. Заррина и И.И. Краснов, а также профессоргеолог А.И. Москвитин, работавший в Геологическом институте Академии Наук. Откуда такое предположение? Да просто у меня как у бывшего геолога Рыбинского отдела Верхневолжского треста инженерно-строительных изысканий (между прочим, довелось мне делать разведку под расширение Мышкинской птицефабрики) есть конспектные записи на этот счет. Сделаны они были в свое время мной на основе книги работавшего до меня в том же рыбинском отделе, а потом на кафедре геологии в Ярославском пединституте В.А. Новского «Плейстоцен Ярославского Поволжья» (вышла в свет в 1975 году в московском издательстве «Наука», под редакцией упоминавшегося выше А.И. Москвитина). Так вот моя выписка из той библиотечной книги (а она довольно редка) гласит: перечисленные выше геологи как раз в 1966-67

годах осматривали действующие карьеры Шестихинского кирпичного завода. То есть, среди мышкинских постояльцев, питавшихся в кафе «У мамонта», похоже, были и лица нерядовые. К чему я пытаюсь подвести мысль читателя? Наверное, уже становится понятным, что очень-очень давно, задолго до становления современного Угличе-Мышкинского геосоциума (я бы так назвал), тяготеющего к Волге и контактирующего с Рыбинским геосоциумом (опять же – мой подход к вопросу), и даже до существования в названных поволжских местах фатьяновских и дьяковских микроэтносов, по всхолмленным приледниковым равнинам бродили стада мамонтов, питавшихся сочными травами. А с этими экзотическими, на наш современный взгляд, животными (вымерли они 10 тысяч лет назад) соседствовали (и охотились на них)самые первые люди (каменный век) наших нынешних мест. Встает еще вопрос: ну, а что было на территории Угличе-Рыбинского Верхневолжья еще раньше? Надеюсь, мы этого еще коснемся•

2012

34 2012

{ИСТОКИ}

МЫШКИНСКИЙ ЭТЮД

2012

Сергей ТОМСИНСКИЙ

{ИСТОКИ} 2012

Действительно – все, что я скажу сейчас – этюд, то есть некая подготовительная работа, которая притом имеет самостоятельное значение и может иметь (а может и не иметь) продолжение в чем-то более значительном и масштабном. Раскопки в Мышкине – давний, но яркий эпизод пятнадцатилетних исследований Угличской археологической экспедиции, памятный всем участникам сезона 2000 года – не столько результатами (в которых, увы, не было ничего сенсационного), сколько самим пребыванием в одном из самых удивительных городов на Верхней Волге.

Археологические артефакты мышкинского средневековья.

А у нас: сразу под дерном по всей площади раскопа обнаружилась плотная кладка мостовой, выложенная из булыжника различных размеров в технике, традиционной для верхневолжских городов второй половины XIX века: участки, замощенные мелким камнем, обрамлены лентами, выложенными из крупных булыжников, которые образовывали на большой площади мощения геометрические фигуры – треугольники, трапеции и т.д. Камень к камню, плотненько, на совесть. Разобрали. Сложили валуны и булыжники по всему периметру раскопа, продолжали копать и ждали, когда стенки рухнут. От страхов избавил некий мышкинец, который подошел к яме и задал традиционный вопрос: «Ребята, вам эти камни нужны? Нет? Так я на дом заберу!» И забрал – отдали без всякой компенсации, не до того было. Однако наш чистосердечный поступок тут же смутил горожан: на следующий день поползли слухи: археологи булыжники продали! Так вот, не поверите – не продавали! Под мостовой – слой коричневосерого мокрого суглинка, пробитый столбовыми ямами, и который нам предстояло лопатить. Причем с самого начала пошла грунтовая вода, которую, за неимением соответствующей техники, отчерпывали длинной «водяной цепочкой». Что нашли? Все же один комплекс эпохи раннего средневековья – яма № 40, в которой залегал фрагмент миниатюрного лепного сосудика, – мы обнаружили. После того, как была засыпана эта яма, участок пустовал аж до XVIII века, на месте уездного города Мышкина тогда находилось село, принадлежавшее Чудову монастырю, и как раз здесь началось строительство усадьбы. И началось с мощения обширного участка, 2012

Мышкин открылся нам, избалованным десятилетними раскопками в Угличе, не сразу: архитектурный ландшафт с перекличкой табличек, удостоверяющих принадлежность дома в прошлом, все необходимые точки общепита, поведенческие и речевые практики обитателей, специфическое ощущение времени – все это было постигнуто в процессе работы. И расставаться с городом было жаль, хотя на эмоции не оставалось времени: надо было срочно засыпать раскоп площадью 128 квадратных метров и глубиной до двух метров, добывать технику (в итоге на яме работал огромный «Кировец»), паковаться и грузиться, – как всегда, отъезд напоминал организованную эвакуацию Врангеля из Крыма, только без прикрытия.. Но капелька горечи все же примешалась в привычную бестолочь эвакуации. …Да-а, упомянутый раскоп… Заложен он был на Нижнем бульваре, примерно там, где на археологических картах, составленных еще до строительства верхневолжских водохранилищ в 1930-е годы, показано «селище на Нижнем бульваре», на улице Ленина, близ паромной переправы через Волгу и к северо-востоку от возведенного в первой половине ХIX века и в настоящее время руинированного дома купцов Карюкиных. Раскоп с видом на большой деревянный крест, установленный на месте Борисоглебской церкви… Хорошо было бы обрести вновь это «селище», скорее всего, посад небольшого укрепленного поселения… Не повезло. Повезло ярославским коллегам, которые не так спешили, как мы, могли подождать жаркого лета с сильным понижением грунтовых вод и заложиться ближе к Волге. Значит, так и должно было быть: памятник всегда «открывается» тем, кому – судьба.

{ИСТОКИ} 2012

очевидно – влажного и замусоренного ветками кустарника, хорошо сохранившимися по всей площади раскопа. Потом появляются дощатые мощения и первые небольшие срубные постройки хозяйственного назначения, одна из которых была установлена на вкопанные в землю столбы-«стулья», помойки – все это во второй половине XVIII века Благоустройство свидетельствует о смене социального статуса поселения: село становится городом, совсем небольшим, но крепко стоящим на волжском берегу, ибо корни уходили глубоко в прошлое – куда нам, паки повторю, проникнуть так и не удалось. Наконец, в первой половине XIX века строится тот кирпичный дом, который мы застали уже в руинах, и только в самом конце XIX века, в царствование Александра III, укладывается мостовая, последний элемент благоустройства, произведенного городской управой накануне падения

империи. В общем-то, немудреная стратиграфия, четкая и ясная последовательность строительных периодов. Все 200 лет бытия экономического села, уездного города и советского райцентра спрессованы в полтора метра антропогенных отложений, в которых мы усмотрели аж 58 разновременных и разносоставных прослоек (включая булыжные мощения мостовых) – такая вот раскопная математика. Вещи из этих отложений – осколки, обломки, обрывки (в зависимости от материала) этого канувшего в вечность бытия. Говоря языком науки: коллекция включает в себя предметы, типичные для культурного слоя русского города имперского периода, никаких сенсаций. А если перевести с этого, в общем-то «иностранного», языка на русский разговорный – мы, как всегда, нашли то, что они, мышкинцы того периода, нам оставили. Большинство предметов выброшены как поломанные или ненужные, какая-то часть

Виды на Волгу с места раскопа посада укрепленного поселения.

потеряна и почему-то не подобрана. И с каждым предметом – судьбы, навсегда неизвестные нам коллизии, мелкая россыпь бытовых ситуаций: выпили-закусили (разбили штоф), покурили-поговорили (разбили глиняную трубку), дырка в кармане протерлась (потеряли монету), каблук сносился (оторвалась подковка)… А кто и как уже в благословенные советские времена потерял медаль «За победу над Германией»? А вот она, давно лишившаяся владельца… Сапожные подковки, обрывки лаптей и сапог, обломки ларца или сундучка, дверные пробои, замки и ключи, накладки и шайбы, зонтичная спица,

как бытовые средневековья. Кажутся понятнее вещи, но сколько раз бывало: предмет из отложений XVIII – начала ХХ веков оказывается вдруг неопознаваем, а предмет Х века мы опознаем относительно легко. Такие уж особенности профессионального восприятия, глаз археолога еще не «заточен» на недавнее прошлое во всем его бесконечном разнообразии. Мы много говорим и пишем об особой ценности провинциального бытия в общероссийском культурном контексте. Но оценить в полной мере этот феномен, осознать подлинную «столичность провинции» (мне нравится это парадоксальное, на первый взгляд, определение нынешнего мышкинца В.А. Гречухина) пожалуй, время еще не пришло. Археология русской провинции, в том числе и Мышкина, должна дать новый материал для осмысления. Уникумов здесь не будет, будет медленное, но неизбежное постижение смысла их – и нашего – существования.•

2012

бронзовая гербовая печатка – много раз перемещенные перекопами свидетели некогда кипевшей здесь жизни. Археологи относительно недавно начали признавать научную ценность находок из антропогенных отложений XVIII-XX веков, но и по сей день «позднятина», которой переполнены музейные хранилища, нечасто становится объектом специального исследования. А выбросить – рука не поднимется, ибо оказывается, что недавнее прошлое обладает не меньшим, а даже большим обаянием, чем прошлое отдаленное. Причина тому – странная аберрация сознания, представляющая людей, живших в XVIII – начале ХХ веков более понятными нам сравнительно с людьми, жившими в X или в XII-XIII веках. В отдаленном прошлом – некие тени, пусть даже известные по именам, а в прошлом близком – вот они, почти такие, как мы! Это самообман: и люди были другие, и бытовые недавнего прошлого бывают столь же непонятны,

Сергей ТОМСИНСКИЙ – коренной петербуржец. Закончил исторический факультет Ленинградского университета, после чего стал сотрудником отдела истории русской культуры Государственного Эрмитажа, сначала – в должности лаборанта, затем – научного сотрудника: младшего, старшего и в настоящее время – ведущего. Является хранителем фондов древнерусского прикладного искусства и археологических материалов. Сергей Владимирович – кандидат исторических наук, в течение 20 лет занимался археологическими раскопками на территории Углича (с 1989 г. был начальником Угличской археологической экспедиции), результатом чего является его монография «Углече Поле в IX-XIII веках», вышедшая в 2004 году в С.-Петербурге (в издательстве Государственного Эрмитажа). Является также автором ряда других публикаций, посвященных древностям Угличского Поволжья и Волго-Окского междуречья, а также памятникам искусства Древней Руси и Московского царства X-XVII веков.

{ИСТОКИ} 2012

КУЛЬТОВЫЕ КАМНИ ОКРЕСТНОСТЕЙ МЫШКИНА Светлана ЧЕРНЕЦОВА, Олег КАРСАКОВ

На территории современного мышкинского р-на, как и в других местах северной и центральной России, до сих пор сохранилось немало камней и других природных объектов, особо почитаемых местными жителями. Со многими из них связан ряд интересных обрядов, суеверий, легенд и преданий. Зачастую предметом религиозного почитания становились не просто само дерево, родник или камень. Временами эти объекты были объединены в целый комплекс, при этом они усиливали и дополняли сакральную «силу» друг друга. Но, к сожалению, до нас почти не дожили почитаемые деревья, забыты и заброшены многие целебные, «святые» родники и колодцы. Камням же во многом повезло больше, так как они практически вечны… Отличительной особенностью почитаемых, то есть, культовых камней является особое отношение к ним местного населения, обычно связанное с тем или иным древним верованием. На таких камнях могут встречаться всевозможные рисунки-петроглифы, знаки в форме «следов», копыт, крестов различной формы, чашечных углублений и пр.

Дюна на берегу Волги, на которой, предположительно, находился почитаемый камень.

Старица Ксения Красавина, проживавшая в землянке близ погоста Рудина Слободка. Сакральный камень с погоста Рудина Слободка.

Одной из причин длительной сохранности поклонения камням является приписываемая им способность исцелять людей. Считается, что лечить может как сам камень – и для этого достаточно посидеть, полежать или просто прислониться к нему больным местом, – либо лечебной будет уже дождевая вода, скапливающаяся в искусственных или природных углублениях камня. Среди культовых камней в окрестностях Мышкина известны валуны, «способные» исцелять глазные и кожные болезни, зубную боль, репродуктивную систему, устранять проблемы с ногами и позвоночником. Пожалуй, самым знаменитым сакральным камнем из окрестностей Мышкина является камень с погоста Рудина Слободка. Этот интереснейший камень «грибной», то есть, практически фаллической формы, прекрасно сохранился до наших дней

и в настоящий момент украшает собой одну из экспозиций Народного музея в Мышкине. Летом 2010 года во время нашего посещения Рудиной Слободки удалось убедиться, что несмотря на вывоз камня отсюда более 10-ти лет назад народ о нём помнит и посещает место у храма, где он стоял до момента вывоза. К нему приезжали люди не только из близлежащих деревень и сёл, но и издалека. До 60-х годов ХХ века (до момента закрытия храма) у местного населения существовала традиция при посещении церкви обходить ее кругом по часовой стрелке. И непременно, в конце обхода, нужно было посидеть на камне. Он считался лечебным, его берегли. Не позволялось неуважительное отношение к нему. Доподлинно известно, что когда-то этот камень стоял в урочище на вершине кургана недалеко от храма. Данное место – на современном берегу Волги, предположительно на одной из песчаных дюн (ныне заросших молодыми соснами), примерно в одном километре к северо-востоку от храма погоста. Следует учитывать, что рельеф данной местности подвергся значительным антропогенным изменениям в ходе подъема уровня воды Волги в 40-е годы ХХ века, и эта территория бывшей Сменцевской волости на 10 % затоплена. Считалось, что камень излечивает от болезней нижней части тела (ноги, поясница, репродуктивная система). Есть сведения, что «в определённые дни к нему приходили люди с дарами, примерно так же, как это делается на Пасху». По информации, собранной В. Гречухиным и одним из авторов данной статьи, к стенам храма Во имя Тихвинской иконы Божией Матери камень был перемещён ещё в конце XIX века. На новом месте он был расположен у внешней юго-восточной стены алтарной части. Можно предположить, что местный священник тем самым пытался бороться с сакральной славой камня. Интересно, что в XVIII-XIX веках Русская православная церковь

2012

Храм, у которого находился сакральный камень.

{ИСТОКИ} 2012

не стремилась уничтожать сакральные языческие валуны, а пыталась приспособить, так сказать – «вписать» их в христианскую практику. С этой целью почитаемые камни свозились к стенам храмов и даже иногда устанавливались в алтарях строящихся храмов. Тем самым церковь пыталась перенаправлять потоки народной сакральной обрядности в нужном христианском направлении. Нельзя исключать, что инициатива переноса камня к стенам храма появилась при непосредственном участии известной в народе старицы Ксении Красавиной (1842-1940), чья землянка находилась неподалёку от погоста Рудина Слободка. Известно, что старица Ксения поселилась здесь в 60-х годах позапрошлого века и более 30 лет прожила «в затворе», изредка выходя из леса помолиться в здешней церкви. Она много общалась с местным приходским священником храма – отцом Александром (Невским). Дважды её «в затворе» посещал сам Иоанн Кронштадтский. Храм погоста Рудина Слободка был закрыт ещё с 60-х годов ХХ века. Его каменная ограда и он сам ветшали, растаскивались на кирпичи. Существовала реальная опасность навсегда потерять уникальный камень, который не входил ни в один из реестров памятников археологии, истории и культуры.

Шансы на то, что знаменитый, небольшой по размерам камень «забавной» формы украсит чью-то дачу, были весьма велики. В связи с этим руководство Народного музея приняло решение спасти его, разместив в стенах своего культурного заведения. Ещё три совершенно удивительных и примечательных камня до начала ХХ века находились на окраине деревни Могилицы, расположенной недалеко от города Мышкина, при впадении реки Юхоти в Волгу. Стояли они рядышком, образуя своеобразную группу на вершине одного из больших курганов. Эта местность в 1878 году обследовалась археологом А.И. Кельсиевым. Он зафиксировал здесь на второй террасе правого берега Юхоти большой комплекс частично распаханных крестьянами курганов XI-XIII веков. По его мнению, вся деревня Могилицы была построена на курганах, отчего и получила своё название (жители при рытье погребов долгое время находили кости). Сейчас невозможно сказать, обратил ли внимание А.И. Кельсиев на группу из трёх камней, но они стояли на кургане, который местные крестьяне трогать не решались и в полевых работах обходили стороной. Незадолго до революции 1917 года местный управляющий по каким-то

причинам распорядился перетащить камни из Могилиц в село Дубровки, где жил сам. Для осуществления задуманного были наняты мужики близлежащей деревни Кирилловки, и в результате камни были размещены в центре старой части Дубровок напротив дома, где жил сам управляющий. В Дубровках камни благополучно достояли почти до конца ХХ века. Еще ранее, в 1975 году местные жители из Могилиц успели показать археологу К.И. Комарову украшения из кости, найденные при строительстве колхозной фермы в 30-х годах, когда были срыты два последних кургана, в результате была установлена археологическая ценность находок.То же самое подтвердила впоследствии и сотрудница Эрмитажа М.Д. Семиз, проживавшая в Мышкине и неоднократно выступавшая экспертом в атрибутировании древностей, хранившихся в музеях Мышкина и Углича. По её словам, место это у местных жителей считалось «нехорошим», трогать его было нельзя. Так вот, именно Милена Душановна и обратила внимание молодого учителя и краеведа Владимира Гречухина на эти камни, охарактеризовав их как «древние и особенные, требующие сохранения». Поэтому-то, когда земля в Дубровках стала активно продаваться и застра-

Два остальных представителя из каменной «троицы». Эти три примечательных камня находились раньше на окраине деревни Могилицы, у места впадения Юхоти в Волгу.

иваться частными домовладениями, камни были перевезены в 2005 году на территорию Народного музея в городе Мышкине (один из камней был вынут уже из фундамента строящегося по соседству дома). Сейчас они являются частью экспозиции и установлены во дворе музея в том же порядке, в каком находились в Дубровках на момент их вывоза. Два валуна из этой группы – разные по размерам, характерной «грибной» формы. Они очень тщательно обработаны. Третий камень – необработанный, вытянутой формы, сильно обожжен и имеет многочисленные сколы и трещины. Особо примечательным является самый крупный «гриб». Он имеет сложную форму и напоминает четырёхгранную в основании пирамиду с двумя, соединёнными между собой, вершинами. При изображении в фас – у изваяния треугольная форма, при изображении в профиль – четырёхугольная форма. Вершина больше всего похожа на некое подобие шляпы

с небольшим выпуклым «околышем». «Гриб» поменьше имеет очень маленькую шляпку и массивную, широкую в основании, ножку. Сакральное значение этих камней для местного населения хорошо видно на том примере, что они сохранялись местным населением даже после разрушения существовавшего древнего погоста. Более 600 лет русские крестьяне добровольно опахивали место древнего кургана, не решаясь убрать эти валуны. По своей форме и технологии изготовления камни в окрестностях Мышкина очень напоминают фаллический камень из города Плес (Ивановская обл.) и знаменитый Новгородский (Шекснинский) идол. Все камни фаллической формы Ярославского Поволжья так или иначе местным населением именуются «грибами». Семантическое значение образа гриба в мифологических представлениях традиционных обществ изучено мало, но они самым тесным образом связаны со всеми тремя элементами известного комплекса см е р т ь – п л од о р о д и е – ж и з н ь. Один из самых распространённых мотивов в мифологических представлениях о грибах – деление их на мужские и женские. Грибы с отчетливо выраженной ножкой и шляпкой в виде колпачка – мужские, грибы без ножки или с ножкой, неотделимой от шляпки, или же с вогнутой шляпкой – женские. Интересно, что по народным представлениям гениталии оказывают отталкивающее воздействие на нечистую силу. В связи с этим тема грибов довольно часто отражается в связи с темой почитания сакральных камней. В этнографии

2012

Один из трех дубровских камней, вынутый из фундамента строящегося дома.

2012

{ИСТОКИ}

широко известны представления о том, что определенные камни способны оплодотворить бесплодных женщин. Более того, отзвуки поклонений и пережитки обрядов «оплодотворения» через контакт с камнем сохранялись в некоторых европейских верованиях до середины XX века. Летом 2009 года директором Музея веры и труда в селе Учма Василием Гурьевичем Смирновым был вывезен красивый камень привлекший его внимание чистым белым цветом и неожиданной правильной формой. За несколько лет до этого в лесу, недалеко от села Учма, шла проходная рубка хвойного леса, и погрузочная площадка была организована в небольшом молодом осиннике. При вытрелёвывании леса погрузчикам помешал крупный камень из светлого, почти белого гранита. Он был отодвинут в сторону на просеку, где внимание на него и обратил В.Г. Смирнов – местный лесник и он же директор музея. Несколько лет спустя, уже на территории учемского музея, камень осмотрел В.И. Ерохин, заместитель директора Угличского музея, который

«Русалкин камень» в русле реки Сутки.

«Камень желаний, доставленный с Луны». Сакральный камень, найденый в лесу В.Г. Смирновым, петрогрифические изображения на этом камне и фалический камень из города Плес. Дубровский грибовидный камень с маленькой шляпкой и знаменитый новгородский (шекснинский) идол.

заподозрил в нем образец из редкой группы сакральных камней. Это так называемая группа «камней с желобами», которые до этого времени на Верхней Волге не встречались. Вся верхняя часть этого камня имеет длинный, тщательно выполненный под наклоном, желоб, идущий вдоль верхней поверхности камня от края до края. В верхней части одной из боковых сторон камня, являющейся внешней

стенкой жёлоба, были обнаружены несколько петроглифических изображений, объединенных, по всей видимости, единым сюжетом. По характеру технологии нанесения изображения рисунки скорее напоминают древние граффити, так как они примитивно процарапаны в теле камня острым, более твёрдым предметом. Площадь нанесенных рисунков небольшая, составляет участок размером 35х12 см. В центральной части композиции явно просматривается примитивное изображение человека с неким предметом в руках. По обеим сторонам от него имеются схематичные изображения птиц, выполненных в виде простой «галочки», солярный знак и некое подобие «косых» крестов, в виде двух пересекающихся черточек. Интересен и сам желоб, который имеет небольшой уклон от верхнего края вниз. Таким образом, несмотря на его значительную глубину (до17 см), основная масса дождевой воды в нем не застаивается, а стекает вниз по передней грани камня. В то же время, небольшая остаточная часть воды в камне стоит достаточно долго и пересыхает только в случае длительного отсутствия дождя. Камень в Учме – очень интересный объект, обладающий сразу двумя

2012

Береза «Дерево жизни».

{ИСТОКИ} 2012

индикаторами сакральности. Во-первых, это наличие граффити на камне. Во-вторых, безусловно, это сам желоб. Среди культовых валунов, распространенных в северных районах России, камни с желобами встречаются крайне редко и почти всегда так или иначе связаны с женской сакральной персонификацией. В связи с этим особого внимания заслуживает местное название участка леса, где непосредственно и был обнаружен учемский камень, – Бабинская выгорода, а также старое «неофициальное» название близлежащей деревни Нижние Плостки: Бабино. Нельзя также не обратить внимания на внешнюю схожесть желоба этого камня (как, впрочем, и всех камней этой группы) с гипертрофированным изображением женских половых органов. Обращает на себя внимание и факт того, что среди местного населения до сих пор считается, что на участке леса, где первоначально располагался камень, людей «водит». Очень интересным представляется и сам топоним «Бабинская выгорода». Городьбою в старину называли любую деревянную ограду, частокол или просто плетень. У В. Даля подчеркивается, что «городьба» имеет именно круглый характер, т.е. расположена вокруг чего-то с целью защитить и обезопасить проходящего человека. Рассказывая про почитаемые камни современного Мышкинского райо-

на, нельзя не сказать о легендарном камне с гранью, имевшем название «Мардас». Упоминание о нем есть в некоторых исторических документах. Так, в документе «Перечень рыбных ловень в 1728 г.», опубликованном в Трудах ярославской губернской архивной комиссии (кн. V, т. 2),. можно найти единственный ориентир, рядом с которым находился камень, – так называемый Малынский ручей в районе села Городка. Само название «Мардас» кажется совершенно чужим для уха жителя Ярославского Поволжья, но на северо-востоке России до сих пор бытуют представления о домовом Мардасе (или Мардусе) – нежити, нечисти, которая оставляет синяки на теле спящего человека. Поверия о Мардасе обычно связывались со знаком беды. Среди краеведов сложилось мнение, что «Мардас» находился где-то в районе современного железнодорожного моста через Волгу, рядом с одноименным поселком, но выше моста на линии Рыбинск-Бологое. По устоявшемуся в краеведческой литературе мнению, камень «Мардас» пропал в конце XIX века, примерно в то же время, когда со своего места в Рудиной Слободке был «изъят» камень-гриб. Как гипотеза высказывается мнение, что исчезновению «Мардаса» способствовала очистка русла реки Волги. Тем не менее, заметим, что между Рудиной Слободкой и поселком Волга меньше 7-ми километров. Сам посёлок возник

в ХХ веке в годы индустриализации. В связи с этим, нельзя исключать, что легендарный «Мардас» и фаллический камень в Рудиной Слободке – один и тот же объект. Косвенным образом в подтверждение этой версии может служить тот факт, что древнее, зафиксированное название аналогичного фаллического камня из города Плёс (Ивановская область) – «Чиркун», а с одного из финно-угорских наречий это слово переводится как «сверчок». Дело в том, что в народных повериях считается, что домовой говорит с людьми именно голосом сверчка. Несколько почитаемых камней были расположены в бассейне реки Сутки Мышкинского района. Про комплекс камней в окрестностях деревни Цикалово мало что известно, а вот остальные связаны с романтическими дворянскими легендами. Так, у истока Сутки, в болоте, к востоку от деревни Мартыново, известной «столицы» кацкарей, лежал ещё один знаменитый в округе камень. Точнее, это были даже три огромных, грубо обтесанных камня, сложенные друг на друге в форме буквы «П». Местная барыня (время – середина XIX века), узнав о таком чуде, пожелала самолично посмотреть. Посмотрев, удивилась, а удивившись – повелела перевезти всю конструкцию к себе в усадьбу, дабы удивлять соседей. Но все попытки ее челяди даже хотя бы сдвинуть камни окончились, конечно же, неудачей. Вплоть до 50-х годов ХХ

века у местной молодежи существовал обычай прийти к нему ночью после деревенских гуляний и сплясать на нем. Но, пожалуй, самым колоритным среди мышкинских сакральных объектов можно считать «Русалкин камень», лежащий в русле Сутки по соседству с правобережной деревней Нечаевской и левобережной бывшей усадьбой дворян Степановых (от усадьбы сохранились только два каре липовых аллей). Этот внушительных размеров валун, почти скала, хранит легенду о дочке барина, которая очень полюбила крестьянского парня из Нечаевской, часто ходила к нему за реку, даже в ледоход. Отец был резко против этой связи. Страдания девушки привели в итоге к её сумасшествию и самоубийству – она утопилась, и с тех пор по ночам стала являться сидящей на камне. Трагическая история любви, тем не менее, сохраняет шлейф «нечистого» характера этого места. Мышкинский краевед А.К. Салтыков записал в 20-е годы прошлого столетия рассказ Е.И. Яблоковой о жизни в этой усадьбе: «А вон на Нечаевской тоже барин жил, воно какой сад-от остался, кедры-те старинные, а пруд-от с горушкой, толда чай на этой горушке-то баре пили. А барин-то сердитой там был, нехорошой, как цыган, черной. Жона-то у него небарского роду-те, а дочка сторожа Новосельского (из соседней усадьбы Новоселки. – О.К.). Он сошолся с ней, а лакей-то и приневолил её взять. Лакей-то тогда богатой был. Робят-то много у этого барина-те было, большие девчонки, да всё черные, нехорошие». Сохранились также совсем небольшие сведения, что в селе Охотино (Круглицы) некогда находился особый почитаемый камень, который местное население называло очень необычно: «Дядя Яков». Камень лежал в Волге рядом с берегом и, по всей видимости, был увязан в единый сакральный комплекс со «святым» деревом, росшим на берегу, и «святым» родником там же. Камня, конечно же, уже нет давно – его поглотила Волга в 40-е годы ХХ века, когда при заполнении Рыбинского водохранилища стал подниматься уровень её вод. Но уже в наши дни в этом месте произошла своеобразная «реинкарнация» сакрального комплекса. Настоящего подлинного «Дяди Якова»

уже лет 70, как нет. Но, тем не менее, почитаемый камень… есть! Да еще и с табличкой-указателем! Расположен он на самом берегу, примерно напротив того места, где на дне Волги покоится настоящий «Яков». Обычный серый гранит, вытянутой формы. И надпись краской прямо на камне имеется: «Камень желаний, доставлен с Луны». Стопроцентный новодел-самозванец! Оказывается, в 90-е годы его в качестве шутки установили испытатели дорожной техники, стоявшие лагерем на берегу неподалеку от этого места. Рядом есть и «святое» дерево – береза «Дерево жизни». Находится в 50 метрах от камня-«самозванца». Табличка при берёзе оформлена так же, как и у камня. И легенды о ней есть, и даже обрядность кое-какую проследить еще можно. В 60-70-е годы ХХ века колхозницы ходили посидеть к этому «Дереву жизни». Бабушка, которая рассказывала мне о нём (она 1923 года рождения), заметила, что пока все подруги живы... Надпись же на табличке рядом с деревом такая: «Посидевши под ним минутку – продляешь жизнь на год, но долго сидеть нельзя, ибо жизнь скоротечна». Во время урагана в 2009 году берёзу повалило, а табличку унесло... За свою историю она не раз страдала от удара молний, за что её ещё называют горелой. В большое дупло принято кидать монетки. Ни ураган, ни пожары горелую березу не берут – она жива, на ней нет ни одной сухой ветки, хотя часть корней буквально выворочена из земли. Третий компонент новоявленного комплекса – святой целебный родник Саши-пастушка, или по-другому – Березинский родник. За этими названиями, как и почти за всеми другими здешними святынями, угадывается фигура легендарного Александра Березина, практически «канонизированного» местным населением. Александр Петрович Березин (1723—1799) городской голова Санкт-Петербурга, который, будучи местным бедным подросткомпастухом, как будто уснул рядом с этим местом и увидел сон, в котором ему было дано указание свыше: работать не жалея себя, и тогда он должен будет «выбраться в люди». И ведь выбился (правда, женился перед этим удачно!). Говорят, когда вода уходит из родника – значит люди много грешили в последнее время. Сейчас в нем воды нет... Любопытно, что все место «охотинского комплекса» весьма посещаемо. Местные хорошо знают, что камень не является древним артефактом, что «святой» березе не более 100, а из родника периодически пропадает вода. Но все также регулярно принимают здесь экскурсии из соседних Мышкина, Рыбинска, Углича. Маршрут пользуется большим успехом …•

Светлана ЧЕРНЕЦОВА живёт и работает в Ярославле. А родилась она в городе Иваново в 1971 году, там же потом окончила исторический факультет университета. Ещё в студенческие годы занялась изучением феномена почитания культовых камней на Верхней Волге. С 1999 года живёт в Ярославле. Долгое время работала в городском центре развития образования Департамента образования г. Ярославля: курировала преподавание истории и обществоведческих дисциплин в школах города. Учитель и методист высшей квалификационной категории. В настоящий момент Светлана Чернецова – аспирантка кафедры отечественной средневековой и новой истории ЯрГУ им. П.Г. Демидова. Проводит активную исследовательскую работу. Результатом трех летних совместных исследований с Угличским государственным историко-архитектурным и художественным музеем стала фотоэкспозиция «Культовые камни Угличского Верхневолжья» (март 2011 г., УГИАХМ). Автор более 40 исследований по изучению объектов традиционной сакральной деревенской культуры: почитаемые камни и деревья, «святые» родники, деревенские часовни.

2012

Березинский целебный родник Саши-пастушка.

«НОВЪГРАДЪ СВИЯЗСКОЙ» – У ИСТОКОВ РУССКОГО ЦАРСТВА

2012

{ИСТОКИ}

Олег КАРСАКОВ

2012

В январе1547 года в Успенском соборе Московского кремля митрополитом Макарием было проведено торжественное венчание «на царство Русское» «по отеческому древнему преданию» благоверного великого князя Ивана Васильевича всея Руси. Новый титул ставил молодого царя и великого князя на небывалую высоту, сравнимую с византийскими и римскими цезарями, хранителя православной церкви, защитника её и покорителя всех варварских языков. Той же зимой Иван Васильевич женился на дочери Романа Юрьевича Анастасии, к которой, как выяснится потом, он единственной испытывал настоящие чувства. А весной в Москве случится опустошительный пожар, какого не бывало с древних времен, и последовавший за ним мятеж черных людей, убивших дядю царя князя Юрия Глинского, якобы виновника поджога столицы. Через год в 1548 году царь организует и первый военный поход в новом статусе на Казань, и тоже на царя – Сафа-Гирея…Так начиналось Русское царство.

{ИСТОКИ} 2012

Реконструированный вид крепости.

Мы не случайно напомнили читателю эту череду событий, так как в них заложен очень важный исторический контекст, позволяющий понять другое событие, напрямую связанное с первыми шагами православного царя, началом утверждения нового царства. Для Ярославского края периода середины XVI столетия событие уникальное, а в масштабах страны вполне сравнимое, конечно с поправкой на средневековье, со строительством Санкт-Петербурга царем Петром I. Это – строительство Ивангорода или Свияжска в 1551 году. Историки всё подсчитали. Свияжская крепость, поставленная рядом с Казанью, превосходила размерами крепостные сооружения Великого Новгорода, Пскова и даже Московского Кремля, занимала площадь в 150 гектаров, а протяженность её составляла 2550 метров. На её возведение ушло 20 тысяч кубометров строевого леса. 420 срубов-городен, засыпанных внутри землей, перекрывали мостыбрустверы с бойницами для верхнего и «подошвенного» боя. Высота стен доходила до 8,5 метра, для подъема на которые было устроено 16 мостов. Каждые 72-96 метров прерывались башнями, всего их было установлено пятнадцать, семь из которых – с воротами. Помимо непосредственно крепостных сооружений, одновременно с ними из верхневолжского леса были срублены и в 1552 году в августе заложены: церковь Рождества Пресвятой Богородицы с приделом святого Сергия Радонежского, «казенный двор», «житный двор», «выездная светлица» для царя, дворы воевод, дьяков, военного гарнизона. Перевозили Свияжск по Волге в разобранном виде на судах, которых потребовалось по приблизительным подсчетам около 600. В современной ярославской историографии это событие местной истории не снискало серьезного внимания

Копии мниатюр лицевого летописного свода XVI века.

Миниатюра из «Царственной книги».

Руси–России со времени первых владимиро-суздальских князей. Начиная с 1445 года, с трагического «Суздальского побоища», когда был позорно пленен сам Великий князь всея Руси Василий Темный, противостояние с Казанским ханством обрело какой-то принципиальный характер. Иван III, Василий III с различной степенью успеха регулярно направляли в сторону Казани военные экспедиции (как, впрочем, и казанские власти – в сторону русских). Тогда же сложились и основные принципы военной организации походов на казанцев. Их три: движение пешей и конной рати сухопутным путем преимущественно через Владимир, Нижний Новгород, по берегу Оки, формирование судовой рати на Верхней Волге и движение «обходной» рати через Вятку и Каму. При Василии III стал применяться ещё один способ – строительство опорных пунктов-крепостей, максимально приближенных к Казани. Так, в 1524 году был построен город Василь-град на реке Суре (Васильсурск). В том же походе небольшая крепость была построена на Царевом лугу, прямо напротив стен татарской

столицы. За период второй половины XV – начала XVI веков судовая рать, например, снаряжалась в 1469 году, 1487-ом, 1506-ом, 1522-ом, 1524-ом, 1530-ом, 1538-ом, 1541-ом, 1547-ом. Основной функцией судовой рати была по возможности быстрая и оперативная доставка к месту боевых действий «наряда», то есть артиллерии. Начало царствования требовало мощной легитимности своего существования, военных побед над равным себе по статусу. Молодой царь Иван IV решил скорректировать устоявшуюся стратегию, и первые походы на Казань организовал зимой 1548-49 годов и в 1550 году, и оба не привели к ожидаемому результату. Летописец красочно описывает причины неудач: «… и неким смотрением Божиим приде теплота велика и мокрота многая, и весь лёд покрыла вода на Волзе, и пушки и пищали многие провалишася в воду, многия бо вода речная на лёд наступи, и никакоже по льду никому поступити невозможно, и многие люди в продушинах потопоша, занеже под водою продушин не знати». В походе зимой 1550 года,

2012

исследователей. По сути, им никто не интересовался по-настоящему. Лишь однажды мышкинский краевед и писатель В.А. Гречухин, акцентируя внимание на установлении места, где рубили город, обратился к этой теме, обнаружив в летописном известии о постройке Свияжска немало нюансов и странностей, требующих объяснения. А толчком к его исследованию послужил труд другого мышкинского краеведа – штаб-лекаря Г.В. Кострова, обмолвившегося ещё в середине 19 века о существовании предания, согласно которому Свияжск рубили на месте Мышкина. Его поддержали известные ярославские краеведы протоиерей И. Троицкий и А.А. Титов, заметивший, что вотчины князей Ушатых, в лесах которых и срубили Свияжск, находились «без сомнения, в нынешнем Мышкинском уезде». Но, например, П.А. Критский в своем непревзойденном труде «Ярославский край. Опыт родиноведения» свияжский сюжет вообще обошел вниманием. Казанское направление – это традиционное направление политических, экономических и военных усилий

{ИСТОКИ} 2012

добравшись до стен Казани, «дожди по вся дни быша и теплота и мокрота великая; речкы малые попортило, а иные многие прошли, а приступати к городу за мокротою неугодно», а «ис пушек и ис пищалей стреляти немощно». Дальнейшие события, записанные в «Повести (…) о поставлении нового града Свиязского…», развивались стремительно. По возвращении обратно на Русь по совершенно раскисшей дороге «и нача государь съ своими бояры мыслити, како съ Казанью промышляти», «и началъ мыслити, чтобы городъ поставити на Свияжском Устье на Круглой горе; и самъ бо государь, от Казани едучи, виделъ, што то место стройно и пригоже быть городу», «и умыслилъ государь городъ постави-

ти на Свияге на устие, на Круглой горе», «и мысль свою митрополиту сказалъ». Именно после благословения митрополитом Макарием этого решения Иван Грозный и отправляет дьяка своего Ивана Григорьева сына Выродкова, «а с ним и детей боярских на Волгу в Углицкой уезд, в Ушатых вотчину (из рода ярославских-мологских князей. – О.К.), церквей и города рубити, и в судех с воеводами на Низ вести, еже и бысть». Таким образом, повесть указывает не одно, а два места рождения города Свияжска. Митрополичье благословление касалось их обоих в равной степени, т.е. придавало вполне практической военной задаче глубокое духовное содержание, которое легло в основу церковного предания об этом собы-

Олег КАРСАКОВ родился в 1963 году в городе Мышкине, который покидал только на время службы в армии. Работает в «ГазпромтрансгазУхта Мышкинское ЛПУМГ», заочно окончил исторический факультет Ярославского государственного педагогического университета имени К.Д. Ушинского. Общественный директор Мышкинского народного музея, которым «заболел» в девять лет, и председатель районной общественной организации краеведов «Мышкин». Автор пяти книг, многих публикаций в региональных краеведческих сборниках и некоторых центральных изданиях – «Новом времени» и «Памятниках Отечества». Участник многих краеведческих чтений, в том числе и Кацких. Публиковался в журнале «Кацкая летопись». Свияжск. Худ. К. Васильев.

2012

Герб Свияжска.

{ИСТОКИ} 2012

тии для каждого конкретного места, отмеченного летописью. В историографии традиционно фраза о посылке И.Г. Выродкова для постройки Свияжска рассматривалась в следующем логическом ключе: коль речь идет об Угличском уезде, то, соответственно, и вотчина князей Ушатых находилась на его территории. Историков не смущал тот факт, что князья Ушатые, согласно синхронному этому событию тексту Дворовой тетради и тысячной книги (Боярской книги 1552-1553 гг.), не значатся среди землевладельцев Угличского уезда, а являются вотчинниками в Ярославском уезде. Актовые материалы также не фиксируют эту ветвь моложских князей в Угличских пределах. Для выявления смысла интересующей нас фразы про отправление царем дьяка Выродкова в Угличский уезд, в вотчину князей Ушатых, следует обратиться к тексту летописи, и выяснить, что имел в виду автор, когда употреблял то или иное слово и их сочетание. Анализ текста позволяет значительно скорректировать смысл этой ключевой фразы. А суть вот в чем. Традиционная территориальная номенклатура, употребляемая в тексте Никоновской летописи, соответствует перечислению названий городов с названиями волостей его окружающих. Слово «уезд» применяется очень редко, и в особых случаях, если речь заходит о какой-то отдаленной от центрального города территории. Так, в 1541 году маленький Иван IV и его мать велят «поставить град в Торопецком уезде город Велижь» на самой границе с Литвой. Другой пример: «Били челом из Костромского уезда волость Корега, Ликурга, Залесье, Борок Железный, чтобы государь пожаловал, велел поставить город (Буйгород, Буй. – О.К.) того ради, что тамо волости многие, а от городов далече». Редко в летописном тексте встречается и слово «вотчина», тем более с уточнением – чья она. Этот термин чаще используется в случаях, когда необходимо отметить правовой и родовой статус землевладельца, его зависимость от верховной власти, и характерен для актовой и писцовой документации. Но и то, немногое, что попало в летопись, используется в этом же контексте. Таким образом, по сути, указ царя о постройке Свияжска следует понимать как решение в первую очередь правовое, отвечающее на вопрос не где, а каким образом и кто должен был обеспечивать его исполнение. Если верно наше наблюдение, то указание на Угличский уезд подразумевает то, что, во-первых, место непосредственных подготовительных работ,

по крайней мере их части, находилось достаточно далеко от Углича, скорее всего в его уездном пограничье, и, вовторых, определялся государственный орган, ответственный за организацию этого масштабного проекта на данной территории и её окрестностях. Этим органом после смерти в 1521 году угличского князя Дмитрия Жилки оставался так называемый территориальный Угличский Дворец. Как замечает И.А. Филюшкин, эти учреждения (их шесть: Большой, Тверской, Дмитровский, Рязанский, Угличский, Новгородский Дворцы) во главе с Казной в середине XVI века были важнейшими органами государственного управления. Во главе Дворцов стояли дворецкие, в ведение которых входили вопросы земельной политики, контроля над кормленщиками и волостелями, судопроизводство. Фактически через них шло исполнение законов и постановлений, исходящих от Государя и Боярской Думы. В разное время во главе Угличского Дворца стояли И.И. Беззубцев (1546 г.), дьяк Ю.В. Воронин-Шестак (1547 г.), окольничий Ф.Г. Адашев (1548 г.), В.С. Серебряный-Оболенский (1549-50 гг.), Л.А. Салтыков (1550 г.), дьяк Ф.Г. Выродков (1551-52 гг.), И.А. Куракин и А.И. Прозоровский (156063 гг.). Некоторые исследователи считают, что строитель Свияжска Ф.Г. Выродков стал Угличским дворецким позднее, не ранее 1557 года Где-то в этом списке должен находиться и отмеченный поздними угличскими летописцами Фома Колычев. Но необходимо обратить внимание на связь с Угличским Дворцом, помимо дьяка Выродкова, отвечающего за создание города и его доставку на Круглую гору, и других непосредственных исполнителей, принимающих город и отвечающих за его сборку и военное прикрытие. Это окольничий Ф.Г Адашев и брат боярина Василия Семеновича, Петр Семенович Оболенский. Как известно, князья Оболенские с давних пор имели связи с угличскими удельными князьями. Они же бывали и ярославскими наместниками и имели близкие связи с ярославскими князьями, в том числе князьями Ушатыми. Финансовое обеспечение и контроль строительства Свияжска курировали первые лица Боярской Думы Ю.М. Булгаков и дворецкий (глава Большого Дворца) Д.Р. Юрьев, боярин и воевода С.И. Микулинский. Перед нами, таким образом, разворачивается очень серьезная государственная акция, задействованы в которой были первые лица государства: Иван IV, митрополит Макарий, ставленник на

Казанский стол царь Шигалей с казанскими князьями, Боярская Дума, ведомства: Казна, территориальные органы управления – Большой Дворец и Угличский Дворец, наконец – строитель крепостей дьяк И.Г. Выродков. В этот перечень необходимо добавить очень важный компонент, значение которого кажется недооцененным до сих пор, – вотчину князей Ушатых. Именно её упоминание в летописи персонифицирует это благословленное митрополитом Макарием место рождения города, указывает на его хорошо известный всем участникам событий статус, месторасположение и природные ресурсы. К тому же, решение о рубке леса и черновой сборке города в родовой вотчине моложскихярославских князей (юридическая, хозяйственная неприкосновенность которой традиционно гарантировалась Великими князьями всея Руси Иваном III, Василием III и Иваном Грозным со времени присоединения Ярославского княжения к Москве в 1463 году и подтверждалась в каждом их завещании) мог принять только царь. Из чего и можно заключить: вотчина князей Ушатых в контексте летописной фразы имеет автономное значение, не связанное административным соподчинением с Угличским уездом, а являющаяся самостоятельным объектом прямого действия. Автор летописного текста был очень заинтересован в том, чтобы этот факт с уникальным указанием принадлежности вотчины был зафиксирован. В Никоновский летописный свод это упоминание было включено из произведения официальной историографии «Летописца начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси», появившегося между 1553-1555 годами. Историки приписывают авторство памятника двум персонажам прошлого: или Митрополиту Макарию, или А.Ф. Адашеву, сыну угличского дворецкого Ф.Г. Адашева и лидеру правительства «Избранной рады». Участие митрополита и особенно старцев Троице-Сергиева монастыря, по некоторым известиям финансировавшим строительство Свияжска, хорошо известно по синхронному памятнику – «Троицкому посланию», но в нем о вотчине Ушатых ничего не говорится. Однако незадолго до известных событий, в 1545 году, одна из вотчин Ушатых (точнее – Ивана Васильевича Третьяка-Ушатого) – село Коприно с деревнями – становится собственностью Троице-Сергиева монастыря. Князья Ушатые были и пострижениками этого монастыря, и его богатыми вкладчиками как до

государства. После «покорителя Югры», как называли князя Петра Федоровича Ушатого (это он принимал участие в аресте детей угличского князя Андрея Большого), «замечательным лицом в фамилии» был князь Василий Чулок Васильевич Ушатый. Известен как окольничий в 1532 году, боярин с 1544-го, конюший с 1547 по 1549 годы. В 1550 году его жена княгиня Фетинья участвовала в свадьбе Владимира Андреевича Старицкого, будучи уже вдовой. В походах на Казань князья Ушатые принимали участие с конца XV века, когда в 1487 году погиб князь Ю.Ф. Ушатый. В 1520, 1524, 1538 годах, Ушатые расписаны в разрядах на Казань, чаще в судовой рати. Значительные продвижения по службе при дворе князей Ушатых приходятся на время правления Василия III. Их роль достаточно специфична: не занимая значительных командных постов в армии, они выполняют личные поручения Великого князя, одновременно являются и поручителями за опальных лиц, имущественными и финансовыми заимодавцами. Об их богатстве говорят сделанные ими серьезные вклады в монастыри Троице-Сергиев, Симонов, КирилоБелозерский, Спасский Ярославский и многие другие. На момент строительства Свияжска вотчинами в Ярославском уезде обладали: сын боярина В.В. Ушатого Данила (где-то между 1556-1568 годами один из воевод в Свияжске), его старший и младший двоюродные братья – Данила Юрьевич и Семен Юрьевич, а также дядя Борис Васильевич. Интересно, что Семен Юрьевич находился на тот момент на службе у царицы Анастасии, входил в ближайшее окружение при царском дворе. Их владения, согласно известному актовому материалу, включали огромные территории правобережья Волги в районе сел Городок, Глебово, Ивановское (Ушатова слобода) современного Рыбинского района, а также левобережье от устья Сутки до устья Серки Мышкинского района (село Архангельское, возможно село Кривец, легендарное известие о Мышкине). Этот же район как место строительства Свияжска от-

мечает в своем исследовании и В.А. Гречухин. После окончательного покорения Казанского и Астраханского ханств Свияжск стал утрачивать свое военное, административное значение, длительное время оставаясь центром распространения и утверждения православия среди народов Поволжья. В 1564-68 годах в Посольском приказе под руководством дьяка И.М. Висковатого создается грандиозный «Лицевой летописный свод», в 10 томе которого – Царственной книге – помещены миниатюры, показывающие все этапы строительства «Новград Свияжского» – града начала царства. Сам Иван Грозный редактировал этот труд, вероятно помня, как в 1553 году во время «Кирилловского хода» в Кирилло-Белозерский монастырь проплывал по местам строительства и воочию сам оценил масштабы совершенного. В 1561 году в стенописи Успенского собора свияжского Богородицкого монастыря неизвестный художник среди многих сюжетов распишет знакомые ярославские образы «Федора Смоленского с Константином и Давидом». А в писцовой книге в 1567 году будет отмечена улица Ярославская, своеобразная память о ярославской родине свияжской цитадели и сосланных в опричнину ярославских князьях. Позднее, в середине XVII века, для Сергиевского придела церкви Троицы Власьевского прихода в Ярославле будет написана икона «Сергий Радонежский в житии». В среднике иконописец, опираясь на текст «Казанского летописца», изобразит «О Свияжском граде сказание…», среди персонажей которого, как пишет исследователь С. Саначин, «в правом углу, не используя свободного участка для отображения какого-нибудь иного эпизода, еще раз рисует группу рубщиков леса. Эти люди отделены от основного поля темно-зеленой лентой Волги. Можно предположить, что таким образом художник отобразил важный с его точки зрения факт заготовки города далеко отсюда, в «Углицком уезде, в Ушатых вотчине». Это художественный итог об историческом событии, которому исполняется сегодня 460 лет.•

Источники и литература: 1. ПСРЛ. Т.XIII. «Языки русской культуры». 2000. 2. Тысячная книга 1550 года и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI века М.-Л., 1950. 3. В.А. Гречухин Откуда город приплыл. Ярославль. 1990. 4. В.Б. Кобрин Материалы генеалогии княжеско-боярской аристократии XV-XVI вв. М. 1995. 5. М.К. Каргер. Крепостные сооружения Свияжска. Известия общества археологии, истории и этнографии.Т.32, вып. 3. Казань.1927. 6. А.В. Кирюхин. Дьяк разрядного приказа. М. 1991. 7. А.А. Зимин. Реформы Ивана Грозного. Очерки социально-экономической и политической истории России середины XVI в. М. 1960. 8. Журнал «Казань», № 2-3, 2000.

2012

передачи Копринской вотчины, так и после. Духовная власть, судя по вышеизложенному и не конкретизируя принадлежность владения, хорошо понимала, о чем идет речь, напрямую была заинтересована в реализации этого проекта при непосредственном своем участии, говоря современным языком. Авторство А.Ф. Адашева также вполне укладывается в контекст событий вокруг вотчин князей Ушатых. Адашев – серьезный государственный администратор, советник царя, один из идеологов внешней политики и дипломат. Его реформаторская деятельность по ограничению местничества, преобразованиям в армии, укреплению приказной системы управления способствовала централизации власти. А одним из ключевых направлений деятельности Адашева является решение вопроса об обеспечении землевладения служилого сословия и особенно – о сохранении крупного вотчинного землевладения за родовой аристократией (законодательно все это было включено Таким образом, упоминание вотчины князей Ушатых по отношению к деятельности митрополита Макария и А.Ф. Адашева в период начала 50-х годов XVI века, а также мероприятий по подготовке покорения Казанского ханства, выдвигает это вотчины в качестве повестки дня. Совершенно не случайно, позднее, А.М. Курбский в своей знаменитой «Истории Великого князя московского» причиной более поздних репрессий Ивана Грозного по отношению к князьям Ушатым называет то, что они владели «вотчинами великими». У Адашевых сохранялась какая-то связь с Угличем. В Пискаревском летописце указывается, что Ф.Г. Адашев и его знаменитый сын Алексей погребены в Покровском монастыре. Большинство же историков все же считает, опираясь на документальные источники, что последним местом упокоения Адашевых стал КириллоБелозерский монастырь. Это хороший повод угличским краеведам для дальнейшего исследования. Интересно, какое место занимали князья Ушатые в середине XVI столетия в составе правящей элиты

{ДВОРЯНЕ} 2012

БЛАГОРОДНОЕ СОСЛОВИЕ МЫШКИНСКОГО УЕЗДА Владимир ГРЕЧУХИН

Если воспоминательно обратиться к далекому прошлому коренных русских земель и попытаться в ушедших веках рассмотреть их людские сообщества, то всего лучше и ясней мы сможем увидать так называемое «благородное сословие» – дворянство. Такое свойственно как для всей России, так и для отдельных административных территорий страны. Свойственно такое и для Мышкинского уезда.

Михалковы и Тучковы. Конец XIXначало XX века.

шем уезде 416 душ и дворяне Тютчевы – 511 душ. Больше чем по четыреста душ имели в нашем уезде графы Мусины-Пушкины, дворяне Сухово-Кобылины, Михайловы, Супоневы, Лихачевы. Но гораздо больше было совсем не богатых, 195 таких владельцев располагали каждый меньше чем ста душами. У двадцати шести помещиков имелось не более чем по десять крепостных душ. А, например, дворянин Доронин обладал всего четырьмя душами. Мышкинское дворянское сообщество было очень разнообразным и многоликим. В нем легко увидеть самых несравнимых людей. Так, здесь «царствовали» в своих владениях весьма крутые крепостники, очень строгие хозяева – как Пономаревы и Дохтуровы, а с ними рядом – интеллигентно прекраснодушные Нелединские-Мелецкие и Апраксины. Здесь жили потомственные военнослужащие старейших гвардейских полков, такие как Селифонтовы и Томановские, потомственные «морские фамилии» – как Ниловы и Башмаковы. Здесь ярко выделялись люди, весьма приверженные наукам, как Пятунины или Костровы, а также люди, горячо увлеченные просветительской деятельностью, – как Опочинины и Тютчевы… Здесь был целый свой «мир живой, разнообразный», живший в известной дворянской атмосфере усадебной идиллии, семейных традиций, благих устремлений и … грубой реальности.

А эта реальность в начале ХХ века была вот такова. Всего населения перед мировой войной в уезде насчитывалось 115 000 человек. В городе Мышкине жило около трех тысяч, все остальные – деревенский люд. Для них главным богатством являлась земля. Кому она принадлежала? Всего удобной земли имелось 210 370 десятин, из них под пашней – 78 806, или 37,5 процента, под сенокосами – 64 254, или 28 процентов. Кому принадлежали удобные для хозяйствования земли в нашем уезде? 175 926 десятин, или 83,7 процента принадлежали крестьянам, дворяне имели уже только 8,2 процента земли, купцы – 2,5 процента, мещане – 1,6 и город Мышкин всего 0,2 процента. Правда, дворянам принадлежала большая часть строевых лесов, но в уезде их было совсем мало (1,2 процента земли). Дворяне стремительно теряли землю, с 1867 года по 1898 они продали 6 236 десятин (или 67,7 процента всей земли, переходящей по торгам в другие руки). При всех идущих в уезде распродажах главными продавцами земли оказывались они, а главными покупателями – крестьяне. Переход оставшихся у дворян-помещиков небольших земель шел мирно, и за ближайшие 15-20 лет у дворян и без революции не осталось бы ничего. Какой же в тех обстоятельствах была жизнь дворянская? Немалая часть их сообщества (более половины) рассеялась, уехав в иные места империи

2012

Искатель, приникающий к древним актам, обращающийся к семейным родословцам и к житийной литературе, во множестве будет встречать образы тех, кто издавна служил Богу, Царю и Отечеству ратной и мирной службой и был верной опорой России на всем ее долгом тернистом пути. И если мы вглядимся в документы, говорящие о началах мышкинского дворянства, то уже в XVI и даже в XV веках мы различим ряд фамилий, которые основали и продолжали мышкинские дворянские роды. Здесь Кожины, Дохтуровы, Селифонтовы, Скрыпицыны, Опочинины... Если мы обратимся к бурному XVII веку, потрясшему Русь грозными бедами и озарившему ее судьбу светом трудных побед, то средь «новых», суровыми ветрами истории занесенных сюда дворянских фамилий увидим Томановских, Желябужских, Бартлемановых, Рогульских и многих других. И они тоже влились в число здешних исконных дворян и стали частью их большого сообщества. В XVIII и XIX веках мы отметим появление целого ряда новых для нашего края, но ставших ему родными дворянских фамилий, средь которых Нелединские-Мелецкие, Мусины-Пушкины, Степановы, Римские-Корсаковы и еще немало иных. Так за несколько веков и сложилосьсоставилось дворянское общество Мышкинского уезда. Какими были мышкинские дворяне? Конечно, во всех проявлениях жизни своей они были очень разными. Эти различия начинались уже с самой основы бытия, с материального состояния. Для примера нам уместно взять 1807 год. Население уезда тогда составляло 87 300 человек. Из них государственных крестьян – 17 095, а помещичьих – 64 422 человека. Ими владели 305 помещиков-дворян. У двенадцати человек были большие земельные, а также и людские владения. Например, за князем Никитой Волконским числилось 1503 души, за графом Федором Апраксиным – 1220, за дворянами Нелединскими-Мелецкими – 1144. Дворянин Иван Гурьев был хозяином 775 душ, княгиня Наталья Голицына – 636, графы Строгановы имели в на-

Н.А. Скрипицын. Неизвестный художник. Первая половина XIX века.

2012

{ДВОРЯНЕ}

Портреты Василия Ивановича Лихачева, мышкинского предводителя дворянства (1790 г.) и его жены Елизаветы Николаевны (1790-е гг.) Художник Е.Д. Камеженков.

2012

{ДВОРЯНЕ} 2012

искать счастья в больших городах. А оставшиеся нашли себе дело на здешней государственной и земской службе. Почти все они уже с семидесятых годов XIX века служили на всех уровнях уездного чиновничьего аппарата. Это образованное сословие оказалось незаменимым хоть в управленческих занятиях, хоть в развертывании и развитии системы народного образования, медицины, благоустройства и посильного повышения уровня сельского хозяйства. Мышкинское земство всецело обязано своими большими успехами на этих направлениях обустройства уездного бытия именно дворянам. Иным ресурсом достаточно образованных людей уезд в то время просто не располагал! Дворяне принесли в земскую работу свои знания, свои корпоративные связи и свою искреннюю и глубокую любовь к родному краю. Их лучшие лидеры, как Ф.К. Опочинин и А.А. Тютчев, собрали вокруг себя и сплотили в больших увлекательных делах самые лучшие силы мышкинского образованного общества. Наше земство, руководимое дворянскими прогрессистами, добивалось выдающихся успехов в медицине, народном образовании, библиотечном, театральном и издательских делах. Можно думать, что именно этот период местного дворянского сообщества и был ознаменован его лучшими деяниями для малой родины и что он стал самым замечательным временем истории местного благородного сословия. А материальное положение большинства дворян, после реформы 1861 года оставшихся на земле предков, оказалось очень скромным. Мы уже упоминали, что к началу ХХ века у здешних дворян осталось лишь восемь процентов всей мышкинской обрабатываемой земли. В большинстве волостей (вместе с самими усадьбами) эта величина составляла значительно менее десяти процентов, а в некоторых (как в Платуновской и Прилукской) дворянской земли и вовсе ни аршина не имелось. В самом пашенном и земледельчески самом развитом уезде губернии сохранялось всегда лишь около тридцати дворянских усадеб. Что сулило будущее этим последним островкам «галантного мира?» С точки зрения материального обеспечения могли уцелеть Шишкино (Тучковых), Знаменское (Тютчевых), Подберезье (Зыковых), Родичево (Черкасовых), Кривец (Фриде), Шепели (Лихачевых и Максимовичей), Николаевка (Пономаревых). А положение таких совсем мелких усадеб как Березово (Карауловых) Блудово (Ниловых), Коряково (Тихонравовых), Благодатное (Римских-Корсаковых) и других,

еще меньших, было куда менее обнадеживающим… Очевидно, их тихое исчезновение было лишь вопросом времени. Но и этого времени история им не предоставила. Взрыв революции и ураган гражданской войны смели с лица земли последние остатки дворянского мира, и к 1918 году история мышкинского дворянства была дописана и в существовании их мира была поставлена точка. Многовековой путь сословия слуг Бога, Царя и Отечества трагически оборвался, и след этих людей почти исчез. И сегодняшним мышкинцам о них могут немного рассказать лишь разрозненные, плохо сохранившиеся документы давних лет и смутные воспоминания, дошедшие до нас от дедов и прадедов. Да одинокими огоньками во тьме прошедших лет издали светятся благие дела самых достойных и истовых тружеников далекой поры…•

Дворянин Ошанин и дворянин Тютчев. Михалковы и Тучковы в Шишкинской усадьбе. Конец XIXначало XX века. Н.Н. Тучков с четой Михалковых. Поездка в Нижний Новгород. Август 1902 год.

2012

{ДВОРЯНЕ}

ФЕДОР ОПОЧИНИН

Жизнь и судьба

Галина ЛЕБЕДЕВА

Для нас, свидетелей событий конца ХХ – начала XXI века, интерес к прошлому, потребность знать его неожиданно вспыхнули с новой силой. На новом историческом витке то, что казалось навсегда ушедшим в прошлое, вдруг стало для нас необходимым для того, чтобы сделать первые шаги по новому историческому пути. И давно ушедший мир вновь живет рядом с нами, и когда-то населявшие его люди и события помогают нам понять и почувствовать прошлое и разобраться в нашем сегодняшнем. Помогают понять нашу русскую душу и наш национальный характер. Сколько притягательного хранит в себе

прошлое!.. Порой, вглядываясь в него, мы словно открываем для себя привычки, взгляды, взаимоотношения предков, их нравственные традиции. И особый интерес для нас представляют люди из прошлого, их человеческие и творческие судьбы. Судьбы, которые являют для нас примеры стойкого и целеустремленного служения своему призванию, ниспосланному свыше. Служения Отечеству, таланту своему, своему пониманию долга перед Родиной и перед людьми. Такими личностями были великие земские деятели, просвещенные дворяне, подчинившие свои дела и дни высоким целям. Обратимся к одной из таких судеб.

2012

Мышкинская публичная библиотека имени Опочинина.

{ДВОРЯНЕ} 2012

Нынче, в августе 2012 года исполнилось 110 лет со дня присвоения Мышкинской земской публичной библиотеке имени – Опочининской. История создания библиотеки в Мышкине навсегда связана с личностью Федора Константиновича Опочинина. В биографии этого человека соединились трудное поприще русского свободомыслящего человека и просветительская практика земских дел. В ней видны и мыслительные колебания, и душевные сомнения, и в то же время твердая жизненная позиция, гражданская открытость и расположенность к людям. Видна глубокая тяга к просвещению народа, труду для него. И еще нам, потомкам, видна совсем малая толика отпущенного на все это жизненного времени. Увы, это тоже реальность судеб лучших людей девятнадцатого века. Даты жизни Федора Константиновича красноречиво подтверждают это, он родился 26 сентября 1846 года, а скончался 14 июня 1881 года, всего на 35 году жизни. Но ведь «действительная жизнь не мимолетна, она нелегка и никогда не пропадает. Каждая благородная жизнь оставляет свои нити навсегда сплетенными в дело» (Джон Рескин). Изучая человеческую жизнь, постигая суть человеческой личности, мы проходим путем деяний, помыслов, чаяний и стремлений. Мы чувствуем горение ее сердца, видим свет ее души. Мы размышляем о судьбе личности, понимая, что такой человек скорее сам создает свою судьбу, нежели следует неким иным влияниям. И здесь очень важно знать окружающую среду, семейные ценности и предания, воспоминания, семейные архивы, письма, документы… Исследованием жизни Ф.К. Опочинина мышкинские краеведы занимаются давно. В Мышкине символом культуры города, его живой легендой, пришедшей из позапрошлого столетия, стала Опочининская библиотека. Уже тогда все приезжающие в наш город считали ее уникальной достопримечательностью Мышкина. В ней было

Герб рода Опочининых. Вера Ивановна Опочинина – мать Федора Константиновича. Константин Федорович Опочинин – отец Ф.К. Опочинина. Д. Доу. Портрет генерал-фельдмаршала М. И. Кутузова. 1829 год.

2012

редкостное собрание книг, «способное сделать честь любому губернскому городу». Еще бы! Двенадцать тысяч томов, из них многие редкостные, книги с автографами великих людей, книги из домашней библиотеки великого русского полководца Михаила Илларионовича Кутузова… И такое диво в маленьком уездном городе?! Кто стоял за всем этим? Постепенно в ходе наших поисков перед нами высветились имена создателей библиотеки, давних земских деятелей. Организацию библиотек они считали важнейшим звеном просветительской работы. В тогдашнем Мышкине сложился замечательный кружок таких людей, а душой его и стал предводитель уездного дворянства Ф.К. Опочинин. Кто он? Дворянин из старинного аристократического рода, русский интеллигент, историк, археограф, собиратель исторических документов, сотрудник журнала «Русская старина» и иных столичных изданий… Это все он, Опочинин, и мы отметили отнюдь не все яркие проявления этой личности. Ее становление началось в семье, в которой понятия «Отечество» и «служение» были синонимами. Его высокопоставленные родители, деды и прадеды верой и правдой служили своему Отечеству. Отец – кадровый военный, флигель-адъютант императора Николая I – Константин Федорович Опочинин. А мать – Вера Ивановна Опочинина (Скобелева), фрейлина Двора Ее Императорского Величества. Мальчика назвали в честь деда, Федора Петровича, – блистательного царедворца времен Александра I, флигельадъютанта и близкого друга Цесаревича Константина Павловича. А прадедом Феди был не кто иной как знаменитый русский полководец М.И. Кутузов, а прабабушка его – Екатерина Ильинична Кутузова. В такой семье любовь и верность Родине не могли не быть главными гражданскими идеалами. Дом Кутузовых являлся гостеприимным (для многих – открытым), своеобразным литературным салоном. Его хозяева были духовно близки друг

{ДВОРЯНЕ} 2012

с другом. Любители чтения и театра, они привлекали в свой дом всех известнейших людей своего времени и сами были развитыми, образованными людьми. Вот один эпизод из жизни этой семьи. В кутузовский дом на Гагаринской набережной (сейчас улица М.И. Кутузова, дом № 30) пригласили В.А. Жуковского. Кроме Екатерины Ильиничны здесь собрались многие домашние и друзья, дети и внуки. На этой встрече восьмилетний Костя Опочинин с детским смущением прочитал кусочек из «Светланы» Жуковского, чем растрогал поэта… И скажем немного о старейшине этой семьи. Михаил Илларионович Кутузов в кругу семьи неизменно проявлял большую заботливость и любовь к ближним. Но судьба на такое счастливое, спокойное время отпускала слишком мало дней, государственная служба и частые войны разлучали его с семьей. А еще он был страстным библиофилом. Куда бы ни забрасывала его военная и дипломатическая служба, везде он старался покупать книги. И писал домой о купленном и прочитанном (помните, в «Войне и мире» Л.Н. Толстого адъютант вечером, накануне сражения, застал Кутузова увлеченно читающим книгу?). И все эти книги по прочтении доставлялись домой и, заняв свои места в шкафах, становились доступными всем домашним. Эта знаменитая кутузовская библиотека потом будет завещана внуку полководца, а затем перейдет и к его правнуку. Вера Ивановна Опочинина, после безвременной смерти Константина Федоровича, уезжая в опочининскую родовую усадьбу Шишкино Мышкинского уезда, увезет туда многие семейные реликвии, в том числе и кутузовские книги. Но возвратимся к более раннему времени. Дед Ф.К. Опочинина Федор Петрович, потомок древнего боярского рода, пользовался в столичном обществе всеобщим уважением. В военной службе он был при Кутузове, замечательно отличился под Аустерлицем, был вхож в дом полководца, где обрел свое счастье и любовь с младшей дочерью Михаила Илларионовича Дашей (Кутузов к нему был очень расположен и всегда похвально отзывался о нем). Опочинины все отличались обаянием, доброй славой в обществе и способностями в сфере культуры. Так, о Константине Федоровиче прекрасно отзывались А.О. Смирнова-Россет, М.Ю. Лермонтов и сам А.С. Пушкин. А современный угличский искусствовед С.В. Кистенева высказала глубокую мысль о том, что Константин Федорович мог быть прототипом образа Печорина. Однако от «героя нашего времени» К.Ф.

Опочинин резко отличался неравнодушием к действительности и развитым чувством долга. Именно движимый долгом, он не покинул охваченную тифом столицу и, посещая больницы, был поражен болезнью, из-за чего и покинул земной мир в январе 1848 года. Проводить его в последний путь пришел сам император… Не могу не упомянуть, что мать нашего Федора Константиновича Вера Ивановна, урожденная Скобелева, была дочерью военного писателя, прошедшего службу от простого солдата до генерала от инфантерии. Сама она тоже имела литературные склонности, хорошо музицировала и была очень душевным и разумным человеком. Вот с нею в мышкинскую усадьбу Шишкино и приехали доченьки Катя и Даша и сынок Федя. Уютный старинный шишкинский дом приютил семью, здесь дети получили домашнее образование и начали путь в жизнь. А жизнь дала им высокое положение. Катя вышла замуж за Н.П. Тучкова, родственника братьев Тучковых, героев 1812 года. Даша (графиня Богарнэ) состояла в браке с его Императорским высочеством Евгением Максимилиановичем, герцогом Лейхтенбергским, внуком императора Николая I. А судьба Феди оказалась иной… С детства он был влюблен в книги, которые и стали главным сокровищем усадебного дома. И тени героев Отечественной войны, образы великих граждан всегда были в его душе и памяти. С книгами Федор был дружен и дома, и в северной столице, где окончил Ларинскую гимназию, и в университете на юридическом факультете. Но учебу он оставил, находя невозможным успешно сочетать серьезное учение с серьезным занятием службой и общественными делами. А служил он очень всерьез. Вот его послужной список: с 1868 года в Государственном совете он коллежский регистратор, с 1871 года – губернский секретарь, с 1874 года – коллежский секретарь, а к восьмидесятым годам он уже имел чин статского советника и состоял в императорской свите как камер-юнкер. Однако ему было гораздо интересней работать для общества, убежденного шестидесятника тянуло к активному просвещенчеству и к разумному обустройству русской провинциальной жизни. К тому времени он уже был действительным членом в основных научных столичных обществах – Императорском Русском географическом и Императорском Русском археологическом, был дружен с известным историком М.И. Семевским и многими другими учеными и деятелями культуры. Его познания отличались замеча-

тельной обширностью – от памятников древней письменности до общестатистических исследований. Нам кажется, что Федор Константинович очень торопился жить. Он рано понял, что неизлечимо болен, и, зная это, не впал в отчаяние, а горячо занимался общественными делами. И много сил и времени отдавал самым любимым занятиям, в частности – собиранию книг и редких документов. Он успел издать книги писем русских деятелей и писем своего великого прадеда М.И. Кутузова, много помогал популяризации сведений о русском прошлом. А земский мышкинский период его трудов был редкостно плодотворен. Это было подлинное служение малой родине. С 1874 года по 1881-й он – председатель Мирового съезда, член уездного училищного совета, а затем и его председатель. Одновременно он – предводитель дворянства и председатель всех попечительских уездных обществ. Своим же главным делом Ф.К. Опочинин считал просветительство и практическую работу в местном народном образовании. Его трудами в уезде было открыто 18 школ и земских училищ и создана первичная сеть библиотек. Первое училище организовано им было в 1870 году в родном Шишкине в память о безвременно умершей любимой сестре Даше. А главным, возвышающим его память делом, стала наша библиотека. Он с самого начала поставил эту задачу в ряд важнейших общеуездных дел и провел ее через экстренное уездное земское собрание 5 декабря 1875 года. Он изначально подчеркивал, что создаваемая библиотека – это не собрание легкого чтива, а подлинно просветительское и научное учреждение. Ее главная цель – «распространение образования»! И эту точку зрения совершенно разделяли с ним все мышкинские друзья-единомышленники, а в первую очередь земский гласный П.А. Строев, взявший на себя цели научные, и адвокат К.В. Грязнов, ставший первым библиотекарем и автором местных исторических исследований и публикаций. При библиотеке был организован кружок для изучения своего книжного богатства. И было даже задумано издание своего библиофильского и краеведческого журнала «Мышкинская библиотека». Губернские власти инициаторам в этом отказали, но книголюбы нашли выход, начав переиздавать самые редкие книги нашей библиотеки, «дабы совсем не изредчали…» И на этом пути были достигнуты немалые успехи. Так, мышкинцы всегда гордились тем, что у них в городе, в типографии П. Анисимова, было осуществлено вто-

Федор Константинович, не упуская из вида весь спектр земских дел, особое внимание уделял школам и библиотекам и был настойчив и заботлив в налаживании их работы. Он сам вникал во все их проблемы и сам подбирал руководителей местных очагов образования и просвещения. Дотоле наше земство никогда не имело столь чуткого и энергичного руководителя. Он словно старался обогнать безжалостное развитие своей болезни, берясь за новые и новые дела… А его уход из жизни горестно поразил весь уезд, особенно его родных и близких. Скончался он в столице, а похоронить себя завещал на родной земле, возле любимого им Шишкина. Гроб с его телом местные жители на руках несли от усадьбы до погоста Каменка. А их прощальные слова были полны печали и скорби и великой благодарности замечательному Гражданину нашей земли. Сегодня нам уместно будет вспомнить, например, слова, произнесенные священником села Каменка отцом Николаем Алексинским и слова поучения священника отца Василия Якимовского из села Воздвиженского. «…Вся суть жизни его была – это польза народная». «…Да, недолго жил среди нас почивший, но много сделал и много оставил после себя добрых и хороших воспоминаний. А какие были у него высокие понятия о долге, о чести, о нравственности! Какое искреннее нелицемерное благочестие!» «…Он значился только на службе, как

это весьма нередко бывает, а служил и служил примерно – ревностно… А что заставляло его служить? Единственное желание принести обществу истинную пользу». Так простились мышкинцы далеких лет XIX века с одним из самых достойных сыновей своего края. А каким мы сегодня видим и помним этого человека? А видим мы его человеком удивительным как в своей гражданственности, так и в любви к малой родине. Как-то получилось так, что выходец из аристократической семьи, друг детских лет императора Александра III, кому придворная карьера была прекрасно обеспечена, избрал земскую службу во глубине России. Службу, обещавшую только большие и очень непростые труды и никакого государственного признания… Как-то так получилось, что знаток русской истории, член лучших научных обществ принялся сеять знания в самой глуби народной, открывая на селе школы и библиотеки… Как-то так сложилось, что он без колебаний оставил службу в Государственном Совете России и, трудясь в уездном земстве, ни разу не пожалел об этом… Как-то случилось так, что оставив высший свет, он в маленьком уездном городе создал яркий и деятельный кружок подлинно интеллигентных людей, занимавшийся самым практическим просветительством… Без раздумий и сожалений он жертвовал на дела просвещения, а в числе пожертвований оказалось и его лучшее сокровище – библиотека, начинавшаяся с кутузовских книг… Его приверженность к обустройству жизни русской провинции была так сильна и так страстно выражена в живых делах, что уездное общество единогласно и с восхищением признало его своим вождем, именно так и называя. (А как в России не хватает таких вождей на местах!) Удивляет его проницательная внимательность к людям. Из его писем видно, что мышкинцев он знает в громадном большинстве и среди них видит и рядовых способных тружеников, и молодых обещающих чиновников, и даже способных учеников! И сердечно трогает его заботливость о деле и людях. Буквально перед смертью он пишет в Мышкин о том, что уже приобрел некоторое оборудование для его больницы, печется о своих мышкинских добрых знакомых и о способных учениках, замечая, что купил им подарки. Вот таким сегодня мы знаем и видим Федора Константиновича Опочинина и такой свой рассказ о нем хотим передать потомкам.•

Галина ЛЕБЕДЕВА с 1975 года по 2009-й работала директором Опочининской библиотеки города Мышкина. Она публиковалась в профессиональных журналах и сборниках «Библиотека», «Библиополе», «Из истории библиотек Ярославской области», «Чтение в библиотеках России», является автором книги «Мы – были…» (2010 год). Галина Алексеевна заслуженный работник культуры, почетный гражданин Мышкинского муниципального района.

2012

рое издание «Древней российской вивлиофики» (полного собрания русских летописей). В этом деле мышкинцы стали вторыми во всей России – после знаменитого московского просветителя Н.И. Новикова. Так в Мышкине создался просветительский и издательский центр, в основе которого были книжное собрание М.И. Кутузова и богатая личная библиотека Опочининых. Так создавалась первая в губернии публичная научная библиотека, изобиловавшая книгами редкими и автографами замечательных людей. Но Федор Константинович отнюдь не желал ограничиться этим, и по его настоянию началось развертывание библиотечной сети как в своем уезде, так и в соседних местностях. В частности, городу Угличу были подарены пятьсот томов разных изданий. Сперва мыслилось создать там филиал «Опочининки», но видя горячее желание соседей иметь свой собственный хороший очаг книжного дела, эти пятьсот томов подарили с добрыми пожеланиями больших успехов и творческого сотрудничества с Мышкиным.

68 2012

2012

{ДВОРЯНЕ} 2012

Владимир ГРЕЧУХИН родился в 1941 году в селе Юрьевском Средней Кадки в семье сельских учителей. С 1955 года живёт в Мышкине. Выпускник историко-филологического факультета Ярославского педагогического института имени К.Д. Ушинского. Сорок шесть лет возглавлял отдел писем мышкинской районной газеты «Волжские зори». В 1966 году основал Мышкинский народный музей, председателем Совета которого по настоящий день и является. Известный краевед, автор двадцати восьми книг, издававшихся в Москве, Ярославле, Рыбинске, Мышкине. Много публикуется в российской и региональной прессе, участвует в научных и краеведческих конференциях и чтениях по всей стране. Член-корреспондент Петровской Академии Наук и Искусств. Заслуженный работник культуры Российской Федерации, кавалер ордена Святого Сергия III степени, имеет медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Среди прочих званий и наград – почётный гражданин города Мышкина, председатель районного Общественного собрания, кавалер ордена Мыши III степени, лауреат премии «Золотая Мышь». Участник многих Кацких краеведческих чтений и постоянный автор журнала «Кацкая летопись».

Сведения о поиске камня, переговоры с владельцами каменистых участков Волги и Корожечны, перечни цен, фамилий, расстояний, сравнительный анализ материальной выгоды и невыгоды – это живое и интереснейшее чтение о тютчевских земских буднях. Мы видим Александра Алексеевича Тютчева человеком устремленным, граждански твердым и очень строго хозяйственным, сурово внимательным к общественным и пожертвованным деньгам. Копейки и даже гроши неукоснительно соседствуют с сотнями и тысячами рублей. И рядом с командирскими качествами ясно читается сильная душевная сдержанность и высокое самообладание старейшего и ответственнейшего человека и руководителя. А самообладания надо было иметь много, потому что при глубоком знании жизненных реалий Александр Алексеевич, как и все лучше земцы России, не был чужд определенной идеалистической веры в народ. И ему доводилось переживать немалые разочарования от встречи своих светлых надежд с обыденной действительностью. Так, крестьяне, еще недавно смертельно напуганные эпидемией холеры и толпами несшие своих детей (главное богатство!) к врачам и фельдшерам, сегодня уже не хотят хоть немного поработать, так сказать, на общественных началах. Отказались от бесплатной возки камня и кирпича, и от возки песка, а соседние волости даже камня со своих рек бесплатно не дают! Вот такой оказывалась реальность… И все терпеливо преодолевалось, собирались деньги, продолжались

Тютческий дом в городе Мышкине, центр всей краеведческой деятельности города, в том числе работы по тютчеведению. Храм Знамение Господне в селе Знаменском, построенный дедом великого поэта Н.А. Тютчевым. Господский дом в Знаменском и его план. Дом тоже построен Н.А. Тютчевым.

встречи с мужиками, и дело шло трудно, но – шло! И вот едва ли не главная радость – крестьяне, еще недавно отказывавшиеся от бесплатного участия, уже идут на это. Богородская волость жертвует 190 рублей 72 копейки. Хоробровская – 744 рубля 15 копеек,

Юрьевская – 761 рубль 90 копеек. И в числе пожертвований встречаются очень трогательные и социально очень ценные вклады. Так, Карповское сельское общество, не имеющее никакого отношения к строящейся больнице (слишком далеко она от Карпова), тем не менее жертвует на нее деньги – вот она, пробуждающаяся гражданская сознательность! А это ведь так важно… Это так трогает сердце земского руководителя… И больница, первоклассная по тем временам, принята с высокой оценкой! А крестьяне уезда, разбуженные и увлеченные громадными общественно полезными делами, сами берутся за

развертывание еще лучшей сети больниц. Они сами строят амбулатории и квартиры врачам в Ново-Никольском и Прилуках. Преодолено-таки равнодушие людское! И крестьяне обращаются в уездное земство с прошением увековечить имя Тютчева в памяти потомков и присвоить его стационару новой больницы в Рождествене. И ведь была в России больница, стационар которой носил имя Тютчева, Славное имя – за великое дело. … Когда присматриваемся к трудовым дням Александра Алексеевича, то видим его подвигателем всего уездного

2012

земского люда на смелые решения и осмотрительным вразумителем несогласных, а также скрупулезным налаживателем «технических деталей» очередного серьезного дела. Он умел и найти денежки, и найти тропиночку к душе возможного помогателя или жертвователя, и умел поставить работу строго и … душевно. Если его родственник, великий поэт откровенно смущался и боялся неоглядного пространства России и неоглядного «пространства» ее простонародного населения, то его племянник был способен на реальное улучшение русской жизни и жить не мог без конкретных добрых свершений! Так кто же он, Александр Алексеевич Тютчев? Настоящий русский интеллигент? Человек, осиливший главный и проклятый вопрос нашей интеллигенции «Что делать?» Свой среди культурного общества и свой в крестьянском пространстве? Кажется, последнее суждение – самое верное. И… И, может быть, это и успешный пример подлинной интеллектуализации русской управленческой системы в одном отдельно взятом месте? Конечно, в бескрайней России были и другие, подобные нашему подвиги и прорывы, но их число оказалось не таким уж большим. И мы видим пример мышкинских земцев во главе с Тютчевым одним из таких редких замечательных случаев. И таким людям и их делам хочется низко поклониться. Ведь отнюдь не вина Александра Алексеевича Тютчева и его друзей, что сегодня на наших сельских просторах, которые заботливо обустраивали они, вновь царствуют неуют, нежиль и одинокость…•

«МЫШКИНСКИЙ СЛЕД» КУТУЗОВА Штрихи к историческому портрету

2012

{ДВОРЯНЕ}

Светлана КИСТЕНЕВА

Подмосковное Бородино, 26 августа – памятный день сражения: «Слишком 170 000 человек, 20 лет искусившихся в войне, живших только войною, под предводительством полководца, не знавшего поражений, бились со 113 000 русских, не хотевших пережить порабощение отчизны. В продолжение 15 часов все устремлено было к взаимному сокрушению армий» (А.И. МихайловскийДанилевский). Сколько раз при этом взаимном сокрушении, при громовых соударах, русский главнокомандующий смотрел на циферблат своих часов? С нетерпением, с надеждой, с сомнением – «В этом деле мне надобно полагаться только на самого себя, каков бы я ни был, умен или прост». «Старому лису Севера», как называл его Наполеон, оставалось немногим больше полугода земного времени…

ИМЕНИЕ ШИШКИНО 3 сентября 1912 года газета «Угличская мысль» сообщала: «Угличский предводитель дворянства Н.Н. Тучков принес в дар музею траурную колесницу, на которой в 1813 году было перевезено в Петербург для погребения в Казанском соборе тело скончавшегося в Бунцлау фельдмаршала русской армии… Ввиду приближающегося столетия двенадцатого года, считаем нелишним сообщить, что дом Н.Н. Тучкова полон реликвий, среди которых первое место нужно отвести собственным часам «Светлейшего», по которым шел знаменитый Бородинский бой, и боевым, пробитым пулями мундирам генералов Тучковых, павших в бою 26 августа под Бородиным». «Дом Н.Н. Тучкова» находился довольно далеко от Углича – на берегу левого притока Волги, речки Пукши, в сельце Шишкино, и на конвертах раньше, должно быть, писали: «Ярославская губерния, Мышкинский уезд…». Под крышей дома волей обстоятельств соединились реликвии Кутузовых, Опочининых и Тучковых. Михаил Илларионович был счастливым отцом пяти дочерей, младшая из

которых, Дарья, около 1805 года вышла замуж за Федора Петровича Опочинина, их сын Константин был воспитан вдовой фельдмаршала и унаследовал дом деда на Екатерининском канале в Петербурге. Канал, собственно говоря, тоже был отчасти «фамильным», его проектировал военный инженер Илларион Матвеевич Кутузов, имевший шутливо-уважительное прозвище «Разумная книга». После смерти Константина в 1848 году молодая вдова с тремя детьми покинула столичный свет. Кажется, тогда из дома на Французской набережной в мышкинские края, в родовое имение Опочининых, потянулся целый обоз с вещами. Тогда же сюда впервые попала маленькая Екатерина Константиновна – будущая наследница имения, будущая жена Н.П. Тучкова и мать предводителя дворянства. Через семь десятков лет из усадьбы отправится другой обоз. К осени 1919 года произошло много чего – Шишкино было социализировано («на полном ходу с живым и мертвым инвентарем») и стремительно разорено («…имение пришло в страшный упадок. Постройки не ремонтировались, отчего крыши на некоторых строениях провалились и даже целые постройки (…) На остальных же видны следы разрушения и поголовного хищения…»). В актах ревизии, которые хранит городской архив, есть опись имущества «большого барского дома». Здесь все еще цело и, как будто, на своих местах, но в опечатанном доме два года хозяйничали мыши и моль. Теперь предметы считают

«Траурная колесница» в Угличском музее. Журнал «Нива», 1913 г., № 17 (апрель). Иллюстрация на стр. 338. Н.Н. Тучков. Фото начала XX века.

Светлана КИСТЕНЁВА родилась в городе Балаково Саратовской области. Закончила исторический факультет Саратовского университета, а также отделение истории и теории искусства Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. С 1980 года работает научным сотрудником Угличского историкоархитектурного и художественного музея. Публикуется периодически в журнале «Мир музея» и в газетах, до недавнего времени регулярно помещала свои историкокультурные статьи в еженедельнике «Русская мысль» (Париж). Член Союза журналистов России.

2012

«Тут Север с Западом сражался И ударялся гром о гром...» Г.Р. Державин

2012

{ДВОРЯНЕ}

как-то механически: в кабинете «шкафов с книгами 4, ящиков с негативами 3, фонарь волшебный…», в моленной «23 больших иконы, … 39 икон средних, 21 мал. … 5 восковых свечей, … три мундира поедены молью, … орденские ленты», в детской «ноев ковчег со зверями 1, коробок с детскими игрушками 26, большой игрушечный медведь 1, маленьких 3, кукол детских 3». Вещи братьев Тучковых, по словам угличанки М.И. Черемовской (ровесница века, тогда – барышня Маруся, вчерашняя гимназистка и начинающий счетовод), сожгли во дворе. Исчезли и часы «Светлейшего», отмерявшие минуты великой битвы. Успел ли их забрать вместе с несколькими миниатюрными портретами сам Н.Н. Тучков или они безвестно канули в открывшуюся прореху разорения и «поголовного хищения»? Что-то из вещей отобрали и для музея в Угличе. Подводы и лошадей взяли в селе «по верстке», крестьяне же рассудили по-своему – кто-то доехал до города, за тридцать километров, а кто-то свернул к карьеру кирпичного завода. Но и того, что было доставлено в маленький угличский кремль, в Музей древностей, с основания которого еще не прошло и двух десятилетий, могло хватить на отдельный музей, разнообразный и непростой. Фамильное собрание мемориальных вещей и предметов искусства (а кроме того, фарфор, курительные трубки,

монеты, несколько костюмов XVIII-го и начала XIX века) не может быть названо коллекцией в строгом смысле слова. Единственной системой его формирования стали события частных жизней членов семьи – здесь было собирание знаний, впечатлений, чувствований и воспоминаний. Нематематическая сумма за свою более чем двухсотлетнюю историю претерпела ряд превращений – сначала это органичная составляющая уклада петербургского дома, потом «слепок» со столичной жизни в сельской усадьбе, а потом и вовсе – поклажа нескольких подвод, миновавших искушения Фуртовского карьера. И, наконец, часть музейного фонда, разделившая его судьбу с пожаром 1930-х годов, с изъятиями по идеологическим и прочим причинам, с делением и вычитанием… 143 предмета, представленные в юбилейный год в двух залах бывшей городской думы, это и есть прообраз «отдельного музея» усадьбы Шишкино, пусть несколько – как бы это сказать? – мнимого и совсем не полного, но уже живущего своей жизнью – жизнью «любимой общности вещей», к которым возвращаются единство, внутренние связи и смысл, в таком соседстве более явный. Выставка посвящена памяти Кутузова, сожалению о его потерянных часах и еще способствует осознанию того, что мы все наследники и «потомки Старого Большого Времени».

Барабан с Бородинского поля. (Музей-панорама «Бородинская битва», взят из Углича в 1945 году).

БОРОДИНО В сентябре 1945 года, когда на востоке еще шла война, в Угличе явился «старший инспектор Управления Музеев комитета культурно-просветительских учреждений при С.Н.К. Р.С.Ф.С.Р.» И.А. Рачук. Он должен отобрать для Бородинского музея предметы, связанные с фельдмаршалом Кутузовым (дело не терпит отлагательства, инспектор сетует на неисправность местного телеграфа, нет связи с Москвой). В разгар войны появились новые награды – орден Суворова, орден Кутузова (между ними, кажется, делалось неявное различие, второй был более «штабным»), исторические имена приобрели даже, будто, и некоторый советский оттенок. Вот и в ордер, в список забираемых вещей, внесены «часы

Эфес кавалерийской сабли. Франция. XVIII в. УГИАХМ.

Князь ГоленищевКутузов Смоленский. Гравюра с рисунка В.Д. Орловского. (Музей-панорама «Бородинская битва», взята из Углича в 1945 г.).

2012

{ДВОРЯНЕ} 2012

бронзовые, каминные, из дома Кутузова в Ленинграде» (за, увы, отсутствием карманных, – впрочем, о них инспектор вряд ли знает). Фельдмаршал в этом идеологическом строю как-то подтянулся, оставил пресловутую избыточную полноту и своим новым, собранным и мужественным, образом как-то потеснил другого себя – хрестоматийный образ романа «Война и мир». Впрочем, исторический портрет, кажется, по определению должен быть каким-то многоликим. Кутузов Льва Толстого – мудрый фаталист против ослепленного собственным величием прагматика Наполеона (все, что говорили перед сражением «было дельно и умно, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что-то другое, что должно было решить дело, – что-то другое, независимое от ума и знания»). Князь Андрей, непререкаемый авторитет романа, рассуждает: «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, но все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что-то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной воли». Посмотрите третий том романа в любой школьной библиотеке, – именно эти слова нещадно отчеркнуты рукой безвестного школяра в помощь всем последующим. Их захватят на экзамен, в сочинение по теме, они же, взятые очень приблизительно, так и свяжутся навсегда с именем Кутузова. И еще другие: «Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий…». Как и описание его внешности – после Бородина, в ноябре, в начале сражения у Красного: Кутузов едет «с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке». И дальше: «При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге … Кутузов, казалось, чем-то озабочен…» Не списано ли это прямо с популярной гравюры по рисунку Орловского? Такая была и в «списке Рачука», среди увезенного из Углича. …Больше реликвий 1812 года здесь будто бы и нет. Разве что обломок французской кавалерийской сабли, он значится в инвентарной книге «из старых поступлений». Конечно, есть доля вероятности, что эфес с частью клинка оттуда, с Бородинского поля и из шишкинского дома, но, по большому счету,

«Императорский шаг». Карикатура, XVIII в. (Музей-заповедник «Царицыно»). Султан Селим III. Гравюра 1794 года в книге «Reise der Russisch-Keiserlichen ausserordentlichen Gesandtschaft (…) im Jahr 1793». St.-Pb. 1803. Торжественное шествие Императорского Российского посольства через Киатгану в Перу близ Константинополя. Гравюра Кошкина по рисунку Майера в книге «Reise ...» 1803.

он и современные ему русские сабли и палаши – это просто вещи, которые течение времени случайно выбросило рядом на музейный берег. Но это и знаковая вещь почти плакатного свойства: сила нашествия «двунадесяти языков» сломана о Бородино, остался «эфес», направлявший удар, – Наполеон, генералы, часть армии, дальше неровный край – и всё… То, что после Бородина, – только вопрос времени, бегство, когда французы ищут случая сдаться в плен, а высшие чины русской армии требуют наступления, крови, славы. У Толстого один Кутузов противится этому: «Зачем сраженье, и загораживание дорог, и потеря своих людей, и бесчеловечное добивание несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла треть этого войска?». Тут трагедия Смоленской дороги и бессилие Кутузова остановить машину войны: «…Он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем». Загадочный «золотой мост», pont d`or, старое словечко из той же Франции – счастливое стечение обстоятельств, ведущее к успеху. Французам – уйти, русским – проводить их издалека, без ненужной жестокости, которая губит победителей чуть не больше, чем побежденных, да еще и отвлекает французов от главного, от движения на запад, заставляет их сопротивляться отчаянно и слепо. Проводить и вернуться домой живыми. Вот оно – одно из любимых выражений Кутузова, уж он-то, потомственный военный инженер, всегда знал толк

в этих полезных сооружениях, умел их находить или строить и блестяще использовать. И не заслонил ли «толстовский» Кутузов еще другого себя, того, кто мелькнул за коротким словечком? Старомодным, из восемнадцатого века, – его, кстати, никто и не услышал. Что ж, «бородинские реликвии» вычтены из шишкинской суммы, но музею оставлены прямые иллюстрации к другому эпизоду жизни «Светлейшего», – сам он вспоминал эпизод с удовольствием, а сувениры его бережно хранил в своем архиве. О назначении Кутузова к армии А.И. Михайловский-Данилевский писал: «Никогда голос империи не был столь единодушен и решителен… Поколение 1812 года выросло, возмужало в громкое, волшебное царствование Екатерины; от вождя времен ея ждало оно победы и заранее венчало бессмертием…» Туда, в екатерининское время, возвращают зрителя акварели военного видописца прапорщика Гавриила Сергеева, созданные в Османской империи. И там, в Турции, Север должен был сразиться с Западом, только как-то бесшумно – как в шахматах. ДВАДЦАТЬЮ ГОДАМИ РАНЬШЕ В нашей истории «лис Севера» совсем другой – ему сорок шесть, он азартно играет и опасно рискует. Его специализация – турецкое направление русской внешней политики. За двадцать лет было все – два тяжелых ранения в голову, которые медики посчитали смертельными, служебные казусы и военные успехи, гибель друзей, признание Суворовым – «Ой, умен!

2012

Екатерина II в дорожном платье. Копия с оригинала М. Шибанова. 1787 г. (Рыбинский музей-заповедник).

Карта Босфора. XVIII в. М.И. Кутузов в мундире полковника Луганского полка. 1780-е гг. (Музей-панорама «Бородинская битва»).

2012

{ДВОРЯНЕ}

Вид Константинополя со стороны Перы. Гравюра Кошкина по рисунку Сергеева в книге “Reise…”

Ой, хитер! Никто его не обманет!» (историк Е.В.Тарле: «Кутузов обнаружил такое умение обходиться с людьми, разгадывать их намерения, бороться против интриг противника, не доводя спора до кровавой развязки, и, главное, достигать полного успеха, оставаясь с противником в самых «дружелюбных» отношениях, что Суворов был от него в восторге»). И школа Потемкина, опыт организации разведки с агентурой и голубиной почтой (тылы турок на Дунае), знание языка и дипломатическая практика – переговоры с крымским ханом. Он готов к большему. После смерти Потемкина императрица ищет новую ключевую фигуру в своей большой геополитической игре. Уже сделаны успешные ходы – Причерноморье, Крым (с новыми городами и верфями), Черное море. Здесь тоже уже гремело – новый флот салютовал императрице и ее гостям, которые долго ехали в Крым мимо «потемкинских деревень», чтобы увидеть им же постро-

енные города. Екатерина еще не вполне оставила свой большой «Греческий проект», цель которого – Босфор и выход на просторы Средиземного моря. В Турции салют услышали, в Европе флот и планы пришлось принять к сведению. Появилась злая политическая карикатура: Екатерина, разгоряченная седая фурия, отталкивается от Крыма и метит носком башмака в мечети Стамбула. Теперь ей нужен как раз строитель «золотых мостов» – из обстоятельств, мнений, точных знаний, расчета, риска и личного обаяния. Кутузов неожиданно для двора получает новое назначение. В рескрипте на его имя от 5 ноября 1792 года императрица пишет: «Михайло Ларионович! Вознамеривая отправить Вас чрезвычайным и полномочным послом к Порте Оттоманской, повелеваем для получения надлежащих наставлений поспешить Вашим сюда приездом». Весной следующего года посольство в 650 человек покидает Петербург. Посол должен подтвердить пункты Ясского

мирного договора, но главное – преодолеть антирусские влияния на Селима III, оценить ситуацию в стране и при дворе султана, рассчитать перспективы. Его свобода маневра ничем не ограничена, есть и право – в числе очень немногих людей: по своему усмотрению действовать именем Екатерины. Кутузов – ферзь в ее игре (шахматная энциклопедия: «Ферзь – турецкое ferz, от персидского ферз, полководец, …является сильнейшей шахматной фигурой, …ходит по вертикали, горизонтали и диагонали на любое число ходов»). Полководец, разведчик, дипломат, он одинаково уверенно контролирует все направления своего нового поприща. И что же? Официальный Петербург недоволен, турки смеются. Въехав на османскую территорию, неповоротливый посольский караван вязнет в маленьких городках, вместо недели до Стамбула едут три месяца, посол устраивает приемы, офицеры свиты болтаются без дела и «что ни день поминают

жители, зрители этого величественного спектакля. (Несколько лет назад тема посольства 1793 года стала предметом короткой переписки с Владимиром Александровичем Гречухиным (это его слова, что мы все «потомки Старого Большого Времени»). Он написал: «Посольство двигалось медленно, как величавая туча, уже своей неспешностью и роскошно-веселой жизнью ясно говоря ожидающим, что само по себе и само для себя оно как раз и есть нечто великое. А прибытие в Стамбул – это лишь делу надобная условность, которая рано ли, поздно ли, а будет достигнута (турки и подождут, пока великий посол великой Правительницы изволит неспешно шествовать!)». Это как раз близко духу гравюры. Именно «величавая туча», клубящаяся разнообразной деятельностью, явной и скрытой, единая в своем медленном движении, и молнии там – имя Екатерины, быстрый и острый ум Кутузова.) СТАМБУЛ В османской столице Кутузов успешен и популярен, в ноябре он пишет жене: «С султаном в дружбе, то есть он, при всяком случае, допускает до меня похвалы и комплименты… Дворец его, двор его, наряд придворных, строение и убранство покоев мудрено, странно, церемонии иногда смешны, но все велико, огромно, пышно и почтенно. Это трагедия Шекспирова, поэма Мильтонова или Одиссея Гомерова…» Получает портреты ее и дочерей, отправляет им свой: «Как ты, мой друг, обрадовала меня портретами. Я заплакал; что за работа прекрасная, и какие сходства. Где ты взяла этакого живописца? … Я посылаю к вам силуэт мой; сказывают похож…» («силуэт» был потом в Шишкине и в музее – до 1930-х годов). В декабре он уже готов подвести некоторые итоги: «Хлопот здесь премножество; нету в свете министерского посту такого хлопотливого, как здесь,

особливо в нынешних обстоятельствах, только все не так мудрено, как я думал… Дипломатическая карьера сколь ни плутовата, но, ей Богу, не так мудрена, как военная, ежели ее делать как надобно». Его «как надобно» выглядит, по правде говоря, довольно странно. Посол все время испытывает свое положение и расположение к себе на прочность – то спорит о деталях церемонии, то приближается к военным объектам (фон Реймерс: «мы прошли на веслах в порт стамбульского лимана, мимо стоящего там турецкого флота, который состоит из девяти линейных судов и одиннадцати фрегатов, и увидели при этом хорошо построенные судовые верфи, где как раз находились на стапеле готовые к спуску на воду два новых военных корабля», дальше описаны сами корабли), то полковник, опытный инженер, отправляется вдоль Босфора в кибитке с измерителем пути и, разыгрывая безобидного чудака с душевным расстройством, осматривает крепости по обоим берегам. Сам посол совершает нечто совсем уж скандальное – во время прогулки по городу поворачивает коня к султанскому саду и вторгается в гарем. Ему в лучшем случае грозил Семибашенный замок (русские послы сиживали там не раз и подолгу), стража готовилась к неотвратимой казни. При этом он громко возглашал имя императрицы – «Пред которою ничто не вянет, а все цветет! Которая ныне милует вас миром!». Такая авантюра, такое нелепое применение монаршего имени! Или это опять так задумано? И влиятельная валиде-султан (мать султана), а также другие «госпожи» получили весомый привет от Екатерины? (прилежный фон Реймерс уже сообщил друзьям: «Подарки, которые были даны послу императрицей для султана, министров …, составляют по стоимости 660 444 рубля 87 1/2 копейки»). Кутузов все обернул на пользу дела: получил

2012

царя фараона» – играют в картишки. Тут же, подле них, секретарь-переводчик Генрих фон Реймерс с большим рвением пишет на немецком языке длинные письма друзьям. И тайна «ленивого посольства» уходит в частные руки: «Как вы помните из одного из моих первых писем, в свите нашего посла находятся некоторые офицеры, которые были приданы ему руководством в соображении того, чтобы одни снимали планы суши, другие – порт Константинополя. Этому приказу первые точно следовали, и как с дорог, по которым мы продвигались, так и с каждого места лагеря, где мы задерживались после пройденного марша, сделали верные карты. Эти карты, которые нарисовали с такой тщательностью, что на них повсюду отмечены даже источники и колодцы, должны быть при нашем возвращении представлены монархине и потом переданы в архив. Кажется, что будто бы еще не оставлен план, при возможности когда-нибудь захватить Константинополь, и тогда правильно нарисованный маршрут облегчит путь туда для марша русской армии. Другие наши офицеры должны снять глубину и ширину порта, его мели и наилучшие места швартовки и т.д., чтобы тем самым также оказать помощь будущим экспедициям русского флота» (здесь и далее перевод С.К.). Вояж посла – это еще и блестящая операция штаба с отчетом лично императрице (сделанные карты и промеры будут в ходу и в следующем веке, впереди русско-турецких войн еще пять), все остальное – картишки, безделье – только оптические хитрости в духе «потемкинских деревень», ширмы и всякие там декорации. В 1803 году фон Реймерс издал свои письма на средства императора Александра I, среди иллюстраций гравюра «Торжественное шествие посольства», где вереница пеших, всадников и карет вьется от горизонта до горизонта, а по сторонам дороги сидят местные

{ДВОРЯНЕ} 2012

поддержку из запретных покоев дворца, а стража, готовая к плахе, была награждена султаном, всяческое «цветение» и мир умножились и принесли новую славу имени Екатерины. Вообще, послу явно нет дела до того, что о нем говорят при обоих дворах, он как-то в другом измерении. Он увлечен всей этой игрой и городом, который каждое утро разворачивает свои пространства перед его взглядом: «Над моим домом есть бельведер. Взойдешь на него и увидишь все положение Константинополя: Сераль, гавань превеликая, покрытая беспрестанно судами и лодками, которых, конечно, во всякое время глазом увидишь тысячу…» Он описывает жене панораму – «прекрасная София», мечеть Сулеймание, кварталы Галаты, Фанари, Перы, Босфор Фракийский, за ним предместье Скутари. «… И множество, множество других мест – все это видно вдруг. Сии чудеса увидя, не рассмеешься, а заплачешь от чувства нежности…» То же настроение захватывает здесь фон Реймерса, он перечисляет все то же и добавляет: «… Солнце поднялось выше и тут я увидел за кипарисовой рощей позолоченную верхушку покрытой свинцом башни того зала султанского дворца, где заседает Диван, ярко блестевшую в лучах солнца. Все вокруг меня было тихо, и я отчетливо услышал, как муэдзин, заткнув большими пальцами оба уха, кричит громким голосом «Ла илахи иль Аллах!» («Есть только один Бог!») с галереи минарета мечети в Топ-Хане». А в примечании сообщает: «Находящийся при посольстве художник, господин прапорщик Сергеев, очень одаренный и талантливый воспитанник Санкт-Петербургской Академии художеств, снял для меня эту прекрасную местность и подарил мне рисунок». «Рисунок», вернее акварель «Вид Константинополя со стороны Перы», в книге стал гравюрой, и точка, откуда они все трое – посол (сквозь слезы нежности), секретарь с замыслом этой самой книги и «господин прапорщик» с кистями и красками – смотрели на воды Босфора, город, морские дали, эта точка теперь доступна и читателю. Прапорщик, предположительно, включен в состав посольства самим Кутузовым, они могли быть знакомы по Очакову. Сергеев сопровождает посла по дорогам Балкан и Турции, потом, уже после его отъезда, посещает Египет. Его многочисленные акварели есть в музеях Москвы и Петербурга, но есть они и в Угличе – из Шишкина, из дома «на Гагариной пристани», из личного архива фельдмаршала. Роль Сергеева при посольстве стоит особого разговора. С одной стороны он военный картограф, его отчет о работе сопровожден отличной картой Босфора (Отдел картографии ГИМа), с указа-

нием точек «откуда снимаемы были виды». Он нужен там, где не может появиться офицер с инструментами для съемки местности, ведь видопись в большой моде и вне подозрений. В его работах есть признаки системного подхода – от выбора точки до построения композиции с четким выбором ориентиров, гор, минаретов, линии берега. С другой стороны, он – художник, который увлечен этой яркой незнакомой натурой. И оперативный интерес то и дело ослабевает перед живой жизнью Востока. В чем-то он повторяет самого посла, – или, может, выражает дух всего этого странного посольства. Все направлено на достижение успеха – во внешней стороне миссии, в ее скрытой составляющей, но нигде не видно враждебности к чужой стране. Посол и художник открыты «сим чудесам», захвачены их величием («все велико, огромно, пышно и почтенно») и даже как-то едины в способе их восприятия. Зрители, рассматривая на выставке османские акварели, эти панорамы, которые так любил Кутузов, эти листы, хранящие прикосновение его рук, может, что-то поймут о нем, чего нет в официальных биографиях. Столько лет воевавший с турками, дважды тяжело раненый и оплакавший погибших друзей, «лис Севера» свободен от ненависти – порождения войны. Может, поэтому Екатерина и вручила военному этот инструмент превращения войны в мир – дипломатию… *** Стамбул, как и весь турецкий опыт, многое дал Кутузову для будущего противостояния. Впрочем, он уже был тем, чем был, все только испытано еще раз и перепроверено. Время еще есть, но какой-то отсчет уже пошел, Наполеон отказался от мысли о службе в России, путь выбран. А там и «французский эпилог» жизни Кутузова: «Все действия совокупились во вновь прибывшем 67-летнем полководце. Последуем за каждым его шагом, за каждой его мыслью, так как все распоряжения происходили от него одного. Он был враг советов, не требовал мнений посторонних и был совершенно свободен в своих действиях. При отправлении его из Петербурга ему не было дано письменного операционного плана: император разрешил ему вести войну по собственному усмотрению» (А.И. Михайловский-Данилевский). Что ж, Александр повторяет «кадровый ход» бабушки, Кутузов во второй раз в жизни из рук монарха получает право собственного усмотрения. Тогда-то и будет сказано вслух то, чему он следовал всю жизнь, – «В этом деле

мне надобно полагаться только на самого себя, каков бы я ни был, умен или прост». Ему опять рисковать, «подставляться», строить оптические хитрости, становиться медлителем, искать «золотой мост»… После Бородина он берет на себя ответственность за сдачу Москвы, не боясь мнения двора и самого императора. Острие армии Наполеона сломано, но сам он об этом как-то еще не очень знает, разведка ищет русскую армию и не находит ее. «Старый лис» путает по забывчивости: Рязанская дорога, Калужская дорога, войска, обозы, провиант… Там где-то в путанице дорожных пересечений знаменитый фланговый марш, и все сходится, где задумано. Наполеон выигрывает сражения и проигрывает войну – просто наваждение, так не бывает. Потом «беспричинное бегство» (Л.Н. Толстой) Наполеона из Москвы, неудержимое рассеяние великой армии, – будто тот самый обломок сабли, эфес без лезвия, падает и падает в пустоту.•

Г.С. Сергеев. Вид города Бухарест (?) 1790-е гг.. Бумага, акварель, гуашь. УГИАХМ. (Фрагмент).

2012

Г.С. Сергеев. Вид на Босфор и Константинополь со стороны Скутари. 1793 г. Бумага, акварель, гуашь. УГИАХМ.

{ДВОРЯНЕ}

ЗА СЛУЖБУ ГОСУДАРЕВУ

2012

Юлия КУНИЦЫНА

Дорога от Углича до Мышкина недолгая. Она петляет среди полей, ныряет под горки, пересекает ручьи и овраги. Она вьется серой лентой между деревнями, у которых такие обычные незамысловатые названия. Люди, проезжающие по своим делам, не задумываются о том, что еще лет сто назад пейзаж был другим. Многолюдные деревни обступали дорогу, путешественников провожал звон колоколов, а глаз иногда выхватывал среди деревьев крышу барского дома, ухоженный парк или часть яркого цветника.

2012

Юлия КУНИЦЫНА родилась в 1966 году в Мышкине. Окончила Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского (исторический факультет). Научный сотрудник Угличского историкоархитектурного и художественного музея. Имеет публикации в сборниках материалов научных конференций, проводившихся в Угличе и Ростове.

2012

{ДВОРЯНЕ}

«Сей город <Мышкин>… вновь учрежден в 1778 году из прежде бывшего экономического села», – сообщается в «Материалах историко-статистических описаний по Ярославской губернии» в начале XIX века. Во вновь учрежденный уезд вошли земли, издревле принадлежавшие Угличу. И далее в том же источнике читаем: «В <Мышкине> живут два сословия: дворянство и священнослужители». Дворянство в основном мелкопоместное. Кто они, и как появились здесь – эт «господа средней руки?» Документы доносят до нас фамилии и имена Опочининых, Строевых, Тютчевых, Скрипицыных, Змеевых, Лодыженских, Кашкиных. Это мышкинские дворяне, владеющие землей и усадьбами, их предки числятся в списках по Угличскому уезду еще в начале XVII века. Первые сведения о служилом сословии Угличского уезда появляются в XVI веке, т.е тогда, когда государство в лице царя и великого князя за службу стало даровать поместья на неспокойных юго-восточных окраинах страны. Свои владения новые землевладельцы обносили валом и рвом, которые не только отмечали границы, но и служили защитой от не всегда мирного коренного населения. Вал и ров так и остались в обустройстве усадьбы. Даже в XIX веке. Большинство известных светских владений располагалось на левом берегу Волги в пределах Городского, Елоцкого и Кацкого станов. Это были

и богатое (еще недавно «числилось» по Мышкинскому району, а сейчас совсем исчезло), Богородское, существующее до сих пор, – когда-то оно принадлежало Елене Ольгердовне, жене Владимира Андреевича Храброго (Серпуховского).

обжитые, заселенные земли, менявшие владельцев достаточно часто. С конца XIV века, когда Угличское княжество стало связано с Москвой, его территории становятся своеобразным доменом, собственностью великокняжеской фамилии. Великие князья завещали села и деревни своим женам, родственникам, младшим детям. Земли Угличского края – источник, из которого жалуют лиц, послуживших Отечеству и Государю. Например, Иван Грозный в своей духовной отписал Кацкую волость Ульяне, вдове брата Юрия, отписал с «ямскими и с приметными денгами и со всякими доходами тоя волости». Среди сел – Хороброво, большое

Дворянская конница. XVI век. Автор Герберштейен. Герб рода Кашкиных. Запись рода Кашкиных в синодике Угличского Воскресенского монастыря. Портрет Е.Д. Кашкина из собрания Угличского музея.

2012

86 2012

{ДВОРЯНЕ}

Герб рода Яминских. Запись рода Яминских в синодике Угличского Воскресенского монастыря.

Дмитрий Жилка, младший сын Ивана III, имел все внешние атрибуты княжения: войско, казну, челядь. Своих ближних слуг он награждал поместьями. Постельничьи Федор Кокошкин Малов и Андрей Белкин, казначеи Василий Дмитриевич Нефимонов и Тихон Федорович Михалков, имели поместья, подаренные им угличским князем. Таким образом, в начале XVI века поместная система хорошо известна в Угличском крае и вписана в отношения «князь – служилые люди». Во второй половине столетия свободные земли оказываются в руках поместных владельцев, вышедших из земских (городских) вотчинников, таких как Раковы, известные в Угличе с XVI века (Русин Раков числился в 1591 году городовым приказчиком). Род Раковых прослеживается на протяжении XVI-XVII веков. Если владение землей на поместном праве случались уже в правление Дмитрия Жилки, то массовым явлением оно стало в конце XVI столетия – начале XVII, после Смуты, которая сыграла роль катализатора в процессе раздачи земли. Известно, что отличившиеся в боях офицеры получали в качестве вознаграждения земли. Как, например, получил их Карцев Иван Борисович, который был пожалован поместьем за «московское осадное сидение» 1616 года. Среди пожалованных землей

неожиданно много оказалось «иноземцев». Они тоже служили русскому правительству. С течением времени их иноземное происхождение выдавали только фамилии, заканчивавшиеся на «ский», и то не всегда. Например, в 1615-1616 годах существовала вотчина Татьяны Булгаковой, владевшей землями отца, а до него принадлежащих Жигимонду(!) Николаеву. Среди иноземцев лидирующее положение удерживали поляки. В Москве существовал даже Панский приказ, который управлял делами иностранцев, конкретнее – польскими. Но среди угличских владельцев поместьями числятся еще «гречины», «немчины», «угренины» и «литвины». В начале XVII столетия иностранцев-помещиков становится все больше. Они получали земли по государевым грамотам за службу. Так произошло и с Федором Михайловичем Лодыженским, который получил по жалованной грамоте земли в Угличском уезде, в Городском стане в 1625 году. Лодыженские обосновались здесь, пустили корни. Их род прослеживается по архивным документам и в XVIII, и в XIX веках. Федору Михайловичу наследовал сын Юрий, который «собирал» земли, и поместье отца было увеличено. Довольно приличных размеров имение перешло к Андрею Юрьевичу, а потом к его дочери

2012

Церковь в селе Знаменское. Бывшее имение Тютчевых.

88 2012

{ДВОРЯНЕ}

Парк в бывшем имении Томановских.

Елене, которая вышла замуж за Николая Степановича Шемякина. Н.С. Шемякин – генерал-майор, герой русско-турецкой войны, из дворян Московской губернии. В 1773 году он с тремя ротами оказал мужественное сопротивление туркам, которые были опрокинуты русскими солдатами и обращены в бегство, а в 1775 году получил за свои боевые заслуги орден Св. Георгия IV степени. Упомянутое имение Шемякиных находилось на современной границе Угличского и Мышкинского районов. Еще один известный род (не только местного значения, но и общероссийского) происходит от грека Корбуши, выехавшего в Россию в 1473 году в свите царевны Софьи Палеолог. Это Кашкины. Представители рода служили Царю и Отечеству, в основном, на военном поприще.

Фёдор Иванович был осадным головой в Гремячем (1615 г.). Стрелецкий голова Тихон Кондратьевич составил писцовые книги по Лебедянскому и Новосильскому уездам (1640— 1648), был воеводой в Кокшайске. Именно Тихон Кашкин записан в синодик Угличского Воскресенского монастыря, а в Писцовых книгах по Угличу значится Василий Тихонов сын Кашкин, за которым значится «место дворовое пусто». Пётр Гаврилович Кашкин (в каком он родстве с Тихоном и Василием – пока не установлено) был вице-адмиралом, членом Адмиралтейств-коллегии и директором Адмиралтейств-конторы. Его сын Евгений Петрович – государственный деятель Российской империи, генерал-аншеф, предводитель угличского дворянства, затем в 1793-1796 годах генерал-губернатор Ярославского наместничества, владел сельцом Бурмасово в окрестностях Углича. Его сын Дмитрий Евгеньевич (1770 – ок. 1835) – генерал-майор, участник суворовского похода в Северной Италии. Им был выстроен каменный храм во имя Преображения Господня (не сохранился). Он был женат на Елизавете Ивановне Воейковой. После выхода в отставку в 1800-х годах вместе с семьей переехал в родовое имение Бурмасово. В деревне занимался литературой и музыкой, а для развлечения местного общества организовал театр. Знал иностранные языки, любил литературу, в доме были хорошая библиотека и портретная галерея. Дворянский род Яминских восходит к началу XVII века, записан в VI часть родословной книги Ярославской губернии. Упоминания о Яминских оставлены в «Угличских Актах», изданных М.А. Липинским. Там помещена датируемая 1617 годом грамота воеводы П. Дашкова, который удовлетворил челобитную еще одного иноземца, Василия Луневского и отобрал у «Ондрюшки Яминского» поместье Прямково с деревнями и «пустошьми». Отобрали деревню за разбой, в котором уличили Яминского Тихон Сытников да «Микитка Опачинин». На поместье были претенденты из клана Яминских: «Ненила, вдова Михаила Яминского с сыном Сенькой да с двумя дочерьми». Таким образом, можно предположить, что Яминские обосновались в Угличском уезде в еще более раннее время, успев обзавестись женами и детьми. В Синодике Угличского Воскресенского монастыря (л. 47 об.) помещена поминальная запись Ивана Иванова сына Яминского. К концу XVII столетия Яминские

2012

Запись рода Томановских в синодике Угличского Воскресенского монастыря.

2012

{ДВОРЯНЕ}

успокоились, прочно обосновались на отвоеванных землях, стали солидными уважаемыми людьми. Василий Федорович Яминский – действительный статский советник, владелец села Котово – уже «жительствовал в Санкт-Петербурге». Дворяне Томановские никуда не отъезжали. В 80-х годах XVII века Матфей Томановский, первый известный из этого рода, владел в Моложском стане деревней Поповкино. Он, как и вообще помещики, очень активно занимался земельными сделками: покупал, выменивал, сдавал в аренду. Так Томановские стали владельцами поместья Желтино.

Закончились потрясения Смуты. Наступила мирная жизнь, и новое сословие, появившееся в столь непростое время, стало обустраиваться. Отстраивались дома, разбивались сады и парки, собирались библиотеки. Возник совершенно удивительный уклад жизни, который сформировался в допетровской Руси и соответствовал формуле «…с чадами и домочадцами» и перешел в XIX век. В те времена понятие «семья» было подобно римской фамилии, в нее входили не только близкие родственники, но и люди родством не связанные. Это были особые отношения, особая система ценностей, при которой сильные и большие заботились о слабых и младших. Дворянин был тесно связан с усадьбой, особенно после указа «О вольности дворянской». Он становился помещиком, со всеми вытекающими отсюда патриархальными отношениями. Барин – «отец» своим крестьянам, чувствовал ответственность за судьбы вверенных ему людей. Владельцы усадеб должны были думать о своей экономической самостоятельности. От деятельности помещика, от его пристрастий, личных вкусов, положения зависел его доход. Поэтому в некоторых имениях рачительные хозяева устраивали образцовые хозяйства, улучшали породы скота и заводили небольшие мануфактуры. Вот как выглядит перечень усадебных построек и угодий: сады, овощные огороды, рыбные пруды, скотные дворы, конюшни, житницы, птичники, псарни, погреба, ледники, амбары, гумно с овинами и ригой. В итоге провинциальная усадьба к концу XIX века стала экономическим центром провинции. Труд и семья – главные составляющие усадебного быта. Порядок бытия во многом определялся личностью владельца, хотя сельская жизнь тоже накладывала свой отпечаток. Она давала возможность жить в ладу со всеми

и с самим собой, обрести душевное равновесие, утраченное в светских салонах Москвы и Петербурга. Об укладе поместной жизни с любовью и нежностью писали в романах и с ностальгией в мемуарах. И вот видимо таким отрадным местом было и Елизаветино. Принадлежало имение Погожевым и находилось на берегу Волги, недалеко от села Княжево. Погожевы — дворянский род, происходящий, по сказаниям древних родословцев, от литвина Василия Воргоса с прозвищем “Погожий”, выехавшего к Дмитрию Донскому с “Ольгердовичи”. Семейство было развет вленным, служило великим князьям. Один из них был на Угличе воеводой, имел «двор в Кремле». Федор Погожин командовал отрядом при освобождении Москвы от поляков. В начале XX века Погожевым принадлежало имение «Елизаветино». До национализации поместье было вполне процветающим. Сеяли овес, лен, сажали картофель. Имелись хорошо устроенные оранжереи, теплицы, парники, фруктовый сад. В доме была невиданная роскошь – водопровод. Во главе имения стоял управляющий Фриц Тавлик. К 1919 году – моменту, когда имение было национализировано, оно представляло жалкое зрелище: «В барском доме выбито 6 стекол, выломано 4 двери, в кухне отрезано от водопровода около трех аршин свинцовой трубы и вывернут медный кран». Другой дом тоже был разрушен. В саду яблони и вообще фруктовые деревья…самым варварским манером были поломаны окрестными крестьянами и их детьми, от которых буквально не было спасенья. Чтобы спасти имение, пока имелась такая

Портрет семьи Зыковых. Дом Зыковых. XIX век. Шале (дача) в Родичеве. Начало XX века.

возможность, пока не все растащено было по домам окрестными крестьянами, проверяющий имение тов. Мануилов предлагал восстановить в должности управляющего Фрица Тавлика, «так как он и садовод, и огородник». Усадьба подарила нам прекрасных писателей и поэтов, музыкантов и художников. Она была хранительницей семейных ценностей и традиций. Это уникальное явление в русской культуре, особая форма организации жизни, возникшая с появлением дворянства и исчезнувшая с ним же. Печальна ее участь: после революции усадьба подверглась истреблению. Память о бывших дворянских гнездах постепенно стирается, меняется ландшафт, и даже их расположение установить трудно. Уходят в безвестность люди, семьи, роды. Многие из них были гордостью не только Угличской-Мышкинской земли, но и России. Что осталось? Немногие вещи, портреты, забавные безделушки, посуда. Мемуары, романы. И неясные ощущения то ли сожаления, то ли грусти о той особенной жизни, где дамы были прекрасны, а мужчины – благородны.•

2012

ОПОЧИНИНСКАЯ БИБЛИОТЕКА И ЕЁ ПЕРВЫЙ ИСТОРИОГРАФ Олег КАРСАКОВ

2012

{ДВОРЯНЕ}

В 1885 году в Мышкин переезжает молодой калязинский мещанин Петр Макарович Анисимов, сразу же открывший частную типографию 2 января 1885 года. Менее чем через год типография получает серьезный заказ на переиздание книг мышкинской земской публичной библиотеки. Кажется, именно для осуществления этой необычной для провинции программы был найден знающий и увлеченный человек, а в крохотном городе началось свое печатное дело. Первоначально типография размещалась в двухэтажном доме мышкинского мещанина Андрея Тимофеева Пименова по улице Рыбинской (в 15 квартале, дом № 107). Занимала одну комнату, в которой стояли две машины: печатная и наборная при двух рабочих, самого хозяина и помощника (уже в советское время П.М. Анисимову помогал сын). В 1887 году оборот типографии составлял 800 рублей, из них прибыль 50%. Перед революцией типография П.М. Анисимова переезжает на улицу Алексеевскую в дом Огурцовых, который уцелел до настоящего времени.

…А всё началось с учреждения Публичной земской общественной библиотеки в Мышкине в 1875 году – во время, характеризуемое исследователями как мировоззренческий перелом, связанный с секуляризацией гражданской жизни и культуры. Отцы-основатели Ф.К. Опочинин, К.В. Грязнов, П.А. Строев предельно ясно определили её цель – распространение в местном населении образования. Особый упор делался на культурную задачу библиотеки, её подлинно общественный, а не декларативный статус. В него же вкладывались две функции: посредничество между умственными (научными) центрами и производительными силами народа, донесение до общества научных сведений,

идей и понятий (с мотивированием умственных потребностей, объединяющих народное развитие) и создание библиотеки-храма, книгохранилища общественного достояния, народной памяти, культуры и национального характера. Создатели четко отделяли мышкинское библиотечное начинание от того, что было им знакомо на тот момент времени. Так, общественные провинциальные библиотеки, управляемые кружком из среды самих читателей, «явление заурядное», потому что единственной целью их становится «часто одно только удовлетворение потребности чтения, чтобы убить скучное время», для этого организуются и соответствующее в них управление и книжный

фонд. Не ставят перед собой никаких культурных задач и библиотеки частные, «преследующие обыкновенно коммерческие цели» и подверженные опасности произвола хранителя. Отталкиваясь от ключевого понятия «хранилища» (либо «древлехранилища», как в Ярославле при ЯГУАК, либо «книгохранилища», как в Мышкине), К.В. Грязнов, выпускник Московского университета, мышкинский нотариус, первый историограф библиотеки, подмечает фактическую тождественность значения Мышкинской библиотеки с музеями, открывающимися в конце XIX столетия. Например, в 1883 году открывается Ростовский музей, который стал примером культурного прорыва в ярославском крае и ориентиром для

2012

{ДВОРЯНЕ} 2012

мышкинских просветителей. «Старинные музеи и библиотеки становятся своего рода храмами, где общество преклоняется перед памятью тех, кто создал эти храмы. Общественные библиотеки и музеи особенно ценятся, тогда как хранилища общественного достояния, неупотреблявшегося давно, давно вышедшего из моды, но не уничтоженного и неиспорченного. (…) Им пользуются как материалом для восстановления народной памяти, для определения народной культуры и характера. И нет ничего ценнее в этом материале, как его серьезность и полнота». Сравнивая библиотеки и музеи с храмами, мышкинские земцы-просветители на практике предпочтение всё же отдавали библиотеке, как наиболее демократическому средству распространения знаний, и научный потенциал её ставили, конечно, выше потенциала музея во многом потому, что библиотеки и музеи на тот период времени находились на разных исторических ступенях осмысления. Земцы, особенно Константин Васильевич, необычайно идеализировали книгу, но именно на этом пути пришли к интересному, чисто музейному, ценностному определению книги как «памятника старины», а библиотеки как «музея книги». «Собрание и восстановление памятников старины в настоящее время составляет одну из усиленных забот не только правительства и ученых обществ, но и всех просвещенных людей, интересующихся историей народной жизни. Производятся археологические изыскания, делаются раскопки, ищут и собирают старинные вещи, одежду, монеты; разбирают старинные архивы – и всё это для того, чтобы по ним изучать внутреннюю жизнь народа, его духовные потребности, и степень гражданского развития в известный период его существования. К числу

Кафельные плафоны печей в Опочининской библиотеке. Музей Федора Константиновича Опочинина в той же библиотеке. Брошюра профессора физики Российской Академии Наук Георга Вольфганта Крафта «Полное и обстоятельное описание Ледяного дома…», изданная в 1741 году и переизданная в Мышкине в 1887 году.

2012

таких памятников между другими принадлежат, несомненно, и памятники народной литературы». В формирование книжных фондов Мышкинской библиотеки были заложены, в результате осмысливания книги как памятника культуры, не-

сколько основных «музейных» принципов, зафиксированных в Уставе: - научность: основу книжного фонда составляли труды по различным отраслям научного знания, и читатель такой библиотеки представлялся человеком, занимающимся «серьезным умственным трудом», способствующим формированию гражданского общества; - историчность: по мнению К.В. Грязнова, именно книги по историческим дисциплинам определяли высокое качество библиотеки; - редкость или уникальность: библиотека создавалась как «хранилище книг редких», в каталог такие книги заносились с пометкой «редка»; библиотека ориентировалась и на комплектование фонда рукописных памятников; - ценность: она подразумевала замену утраченного издания точно таким же, а также наличие книг с автографами; - под коллекционность: подразумевался исторически сложившийся характер комплектования за счет дарений учредителей и других лиц, в том числе, а также по возможности систематический характер комплектования по разделам и темам.

{ДВОРЯНЕ} 2012

Сюда же закладывалась мысль не только о сохранении книжных памятников через библиотеку, но и о возможности их ретрансляции во времени, то есть переиздание. «Каждая книжка, каждая записка или изустное сказание, искаженное иногда, с заботою восстанавливаются». Для поддержания и развития столь высоких требований к книжному фонду и миссии библиотеки, в 1886 году, после незначительного прекращения в её работе в связи с предписанием губернатора, К.В. Грязновым – новым её хранителем и библиотекарем, при поддержке председателя земской управы А.А. Тютчева, предпринимаются шаги по созданию своего печатного органа, ежемесячного журнала «Мышкинская библиотека». Программа журнала рассчитывалась на переиздание более редких книг Опочининской библиотеки, сопровождающееся библиографическими комментариями, перечнями литературы по темам, аутентичными иллюстрациями, если такие имелись в первоисточнике, именными и предметными указателями. В такой форме издание не было разрешено, но в виде полных сочинений с научным справочным аппаратом, как в наши дни печатают редкие книги репринтным способом, издательство при библиотеке заработало. Первенцем стала брошюра профессора физики Российской Академии Наук Георга Вольфганта Крафта «Полное и обстоятельное описание Ледяного дома…», изданная в 1741 году и переизданная в Мышкине в 1887 году. История создания «Ледяного дома», ставшего апофеозом забав правления императрицы Анны Иоанновны и последним служением её кабинет-министра Артемия Петровича Волынского, по доносу вскоре и казненного, хорошо знакома по книге И.И. Лажечникова «Ледяной дом». Свой интерес к этому изданию К.В. Грязнов постарался дать в довольно подробном предисловии. Первое, на что обратил внимание Константин Васильевич, это рассмотрение истории происхождения и бытования книги, её уникальность. Не без гордости он замечает, что, в отличие от единичных и неполных сохранившихся экземпляров в столичных библиотеках и антикварных магазинах, «в Мышкинской земской публичной библиотеке есть вполне хороший экземпляр». Современную ценность издания Грязнов усматривал в научном её значении, и вслед за Крафтом, описавшим удивительную постройку дома как полезный пример в области знаний природы и свойства льда, прямо отсылающий свой труд к

«охотникам до натуральных наук», дополнил во вторую часть предисловия свои размышления и наблюдения по вопросу о пластичности льда. Следующим, как бы сегодня назвали – крупным, и, пожалуй, главным проектом переиздания книжных редкостей стала работа по публикации наследия российского просветителя Н.И. Новикова – «Древней российской вивлиофики». Этот первый отечественный свод исторических документов, целью создания которого было стремление распространения знаний о русской истории, прививание любви к науке и чтению, был опубликован первым изданием с 1773 по 1775 годы, продолжен во втором издании с 1788 по 1791 годы и дополнен приложением, выходящим до 1802 года. Просвещенческие идеи и цели, заложенные в этом издании, при всей своей исторической обусловленности, спустя 100 лет оказались необычайно родственны мышкинским просветителям и взяты ими за основу собственной культурной программы. До второй половины XIX столетия «Вивлиофика» не переиздавалась, хотя потребность в ней для науки сохранялась в силу разнообразия и редкости материалов, содержащихся в ней. В типографии П.М. Анисимова «Вивлиофика» печатается в пяти томах тиражом 300 экземпляров. «При воспроизведении в новом издании Мышкинской земской библиотекой сделано отступление в том, что раз-

бросанные по разным книгам одне и те же статьи, для удобства, соединены в которой нибудь одной книге, как это было сделано впоследствии и самим Новиковым во втором издании «Вивлиофики» в 1788-91 гг., значительно умноженном и приведенном в хронологический порядок». Проводится огромная работа издателей по адаптации указателей и выполнению, в совершенно скромных условиях крохотной провинциальной типографии, крайне сложного набора текстов исторических документов, не нарушая узнаваемости оригинального издания. Грязнов дополняет издание библиографическим списком литературы, куда сразу же помещает и информацию о мышкинском издании, тем самым включая его в научный контекст современной культуры. В переиздании приложения к «Древней российской вивлиофике» в двух частях, в которое вошли «Правда Русская и Судебник царя и великого князя Ивана Васильевича, с примечаниями В.Н. Татищева» (1899 г.) и «Новгородский летописец» (1899 г.), Константин Васильевич пошел несколько дальше предшественников. Как он сам заметил: «Это издание составляет в настоящее время библиографическую редкость, большую, чем самая «Вивлиофика», как неповторяющееся уже». Историки давно обращали внимание на то, что с археографической точки зрения издание «Приложения», осуществленное Академией Наук, выполнено слабее первых новиковских томов. В нем отмечалось отсутствие справочных сведений, довольно путаное размещение отсылок к другим спискам источников. Для удобства чтения Грязновым предпринимается некоторая модернизация

2012

Мышкинское переиздание «Вивлиофики» в 1788-91 гг.

{ДВОРЯНЕ} 2012

структуры издания. «В настоящем издании «Приложения» сделано отступление от прежнего в форме изложения «Судебника» (…) В издании Академии «Судебник» помещен в одном списке Попова, а в этом списке в виде подстрочных выносок включены поправки по двум спискам Татищева, усложненные ещё «примечаниями» его. При чтении это крайне неудобно. Я поместил здесь список Попова без выносок, татищевские же списки воспроизвел и напечатал целиком параллельно с первым». Таким образом, в мышкинском переиздании Грязновым проведена серьезная библиографическая и редакторская работа, во многом уникальная для того

времени. Например, параллельное размещение на развороте, напротив друг друга двух вариантов списка документа широко стало применяться только во второй половине уже следующего, XX столетия. Ростовский историк А.Г. Мельник как-то заметил, что лет двадцать назад, ещё до появления Интернета, если в Российской государственной библиотеке вы закажете «Древнюю российскую вивлиофику», то получите для работы мышкинское (!) её издание. Ещё одним направлением издательской деятельности стала работа по публикации литературы учебно-образовательного направления. В 1887 году выходит мышкинское издание (всего их было 48, в том числе одно рыбинское) книги протоиерея Успенского собора в городе Мышкине П.Ф. Преображенского (Агафодора) «Элементарный курс Закона Божия для начальных народных училищ разных наименований и ведомств», сыгравшей, как и её автор, значительную роль в развитии православной педагогики в России. В 1892 году тиражом 100 экземпляров в типографии П.М. Анисимова напечатана была книга Кузнецова «Исторический очерк Романо-Борисоглебского городского училища» – одно из первых в Ярославском крае исследований по истории местных образовательных учреждений. Издание библиотечных каталогов вылилось в совершенно особую форму

был издан её первый каталог. Затем в 1887 и 1890 годах к нему выходят два мышкинских дополнения. Наконец, в 1903 году также из типографии П.М. Анисимова выходит полный на тот момент времени «Каталог книгам Опочининской публичной библио-теки при Мышкинском земстве с портретом Ф.К. Опочинина», который исследователь Т.А. Третьякова справедливо идентифицировала как «научный справочник». Помимо фотографии основателя, в издании был помещен обширный очерк истории библиотеки, написанный Грязновым, и текст устава. Сравнивая это издание с предыдущими каталогами, можно хорошо видеть, как изменилась структура издания, сколь внимательно составитель выстроил тематические блоки с помощью различных вариантов шрифтов, как он сделал нумерацию удобной для нахождения нужной книги, указал ценность (автограф, редкий экземпляр или богатое оформление) отдельных книг. Само чтение каталога своим необычайным книжным богатством даже сейчас вызовет неподдельное читательское наслаждение и восхищение. Вот оригиналы книг XVIII века, которые, «дабы совсем не изредчали», Грязнов и Анисимов воспроизводили в Мышкине. Где-то угадывается присутствие книг М.И. Кутузова (по крайней мере, издания, вышедшие до 1812 года, вполне могли принадлежать полководцу). И особенно обращают внимание на себя блок литературы «опочининской», основная тема которой – история Отечественной войны 1812 года, книги русских и французских историков о Наполеоне и Кутузове, об истории французских революций, книги по «восточному» турецкому вопросу – непреходящая семейная память и слава рода. Мышкинские переиздания позволили создать обменный фонд, помогающий комплектованию библиотеки современными изданиями, и, конечно же, краеведческими. Константин Васильевич Грязнов хорошо понимал уникальность книжного фонда библиотеки, особенность её исторического становления как важнейшего гражданского и культурного института, музея книги, способствующего развитию Мыш-

кина в преодолении его малости, локальности. Он хорошо видел социальные язвы местного общества, объективные особенности местной жизни и в пре-дисловии размышлял о том, куда и с помощью чего нужно двигаться, чтобы избежать «безместности», культурной и социальной замкнутости. Сторонник материалистического учения, вполне распространенного направления второй половины XIX века, он оставался верным продолжателем просвещенческих идей, распространения научного знания, «охотником до натуральных наук». Работа с каталогом стала для него важным инструментом познания и воспитания гражданственности, способствующим формированию (безусловно, если мы обратимся к составу книжного фонда) высокой культуры, культа книги. Как интеллектуальная и духовная модель, деятельность К.В. Грязнова по переизданию книжных редкостей была обусловлена серьезным опытом теоретизирования и уникальной издательской практикой в области науковедения, источниковедения и библиографической мысли XIX – начала XX веков. В сущности, у Грязнова получился не обычный каталог, а научный свод-указатель книжных памятников культуры. В начале 20-х годов XX столетия к переизданию ценных в научном отношении книг обратились члены мышкинского отделения Ярославского естественно-исторического общества. Тогда им удалось небольшим тиражом в национализированной типографии П.М. Анисимова перепечатать брошюру профессора Михельсона «Краткий сборник научных примет о погоде» (1921 г.). В 90-е годы XX века переиздание книжных памятников в Мышкине, Угличе, Рыбинске, Ярославле, Ростове и других городах России сосредоточилось на воспроизведении редких краеведческих изданий о местной истории и культуре. И в наши дни мышкинский издательский проект К.В. Грязнова, осуществленный в Опочининской библиотеке города Мышкина, не утратил своего по-настоящему фундаментального культурного посыла, остается классическим, во многом недосягаемым примером общественного и научного служения.•

Литература: 1. Т.А. Ваганова (Третьякова). История организации и комплектования фонда Мышкинской Опочининской библиотеки (аналитический обзор по каталогам) // Опочининские чтения. Вып. 4. Мышкин.1995. 2. О.Б. Карсаков. Типография П.М. Анисимова и издательское дело в Мышкине (1885-1919 гг.)// Опочининский вестник. Вып. III. Мышкин. 2000. 3. О.Б. Карсаков. Книгохранилище – музей книги: транформация просветительства в Мышкинском крае на рубеже XIX-XX вв.//Сообщения научных конференций Угличского музея 2002, 2003, 2004 гг. Углич. 2005. 4. В.П. Козлов. Колумбы Российских древностей. Изд. 2-е. М., «Наука». 1985. 5. В.Н. Козляков, А.А. Севастьянова. Культурная среда провинциального города // Очерки русской культуры XIX века. Т.1. Общественно-культурная среда. М., изд-во Моск. ун-та, 1998.

2012

исследовательской деятельности К.В. Грязнова, напрямую связанной с задачами переиздания книжных памятников и популяризации научного знания. Правительственные требования в области функционирования общественных библиотек предписывали обязательное наличие каталога книжного фонда, которое оговаривалось в уставе, иначе власти вправе запретить работу библиотеки. И даже в случае вполне легальной деятельности – библиотеки находились под негласным надзором полиции, что крайне сковывало свободу действий. Огромную роль в таких случаях играло покровительство библиотеке со стороны высших чинов, например – губернатора. Но чаще покровительствовали Предводители дворянства уезда и земской управы, как это и было в Мышкине, опеку библиотеки которого взял на себя А.А. Тютчев. Заведывание библиотекой было поручено К.В. Грязнову, юристу по образованию, что очень помогало в юридической защищённости библиотеки. Земцы хорошо помнили и о том, что имя основателя библиотеки Ф.К. Опочинина также является едва ли не главным гарантом её благополучия. Ведь Федор Константинович был близким другом юности тогда еще цесаревича Александра Александровича, будущего Александра III. Это ведь на встречу с Ф.К. Опочининым – предводителем мышкинского дворянства, в места его общественного служения, удивительным образом совпавшими с родными местами первой наставницы и учительницы наследников русского престола Николая и Александра Александровичей – мышкинской дворянки Веры Николаевны Скрыпициной, приезжал в 1866 году в Мышкин будущий российский император. С Верой Николаевной Александр Александрович тогда встретился, они беседовали, пили чай, играли в карты, вспоминали. Но вот с Опочининым встреча не состоялась, так как друг был «отчаянно болен». Кажется, в этой несостоявшейся встрече таится некая потаенная дань уважения и доверия этих личностей друг к другу. Такое высокое сердечное покровительство редко где можно встретить. После возобновления работы библиотеки в 1885 году в Ярославле

{КУПЦЫ} 2012

100

Начиная рассказ о мышкинских купцах, хотелось бы обратиться к началу мышкинской уездной столичности. Тогда, в конце XVIII века, купцов в Мышкине было уже больше семидесяти человек. Да, ничего не скажешь, городок крошечный, а столько купцов! Откуда их столько появилось? А многие коренные мышкари и раньше промышляли торговлей, а к ним присоединились многие смелые предприимчивые выходцы с шереметевской Юхотщины. Шереметевские мужики, воспитанные в ловком добывании денежек на барский оброк, в конце концов выкупались на волю и спешили в Мышкин, в купеческое сословие.

МЫШКИНСКОЕ КУПЕЧЕСТВО

2012

Геннадий МАХАЕВ

101

… Публика перед магазином купцов Кощаковых в «Железных рядах» на улице Студеный ручей.

102 2012

{КУПЦЫ}

Купец II гильдии Иван Капитонович Махаев, предок автора статьи, краеведа Г.И. Махаева. Старая застройка на улице Рыбинской (К. Либкнехта). Снимок первых лет ХХ века.

В торговых купеческих делах активно участвовали и женщины. И хотя таких было и не слишком много, но в делах они преуспевали! Вот вдова Марфа Васильева Петрова успешно продолжила торговое дело покойного мужа, вела крупную оптовую торговлю хлебом и состояла во второй гильдии с солидным для конца XVIII века капиталом! А кроме крупной оптовой торговли, конечно, велась и торговля мелкая. Уже в самом начале XIX столетия здесь успешно торговали лесом, корзинами, веревками, табаком, трубками, пряниками, сургучом, карандашами, перьями, лаптями. Да разве перечислишь все, что продавали здесь на двух годовых ярмарках (Борисоглебской и Введенской) и еженедельных базарах?! Каковы были межгородские связи наших купцов? А они были обширными, от Моршанска на Оке до Торжка и Вышнего Волочка на речной системе, ведущей к Петербургу. И, конечно, успешно торговали они в самой северной столице. И были связи чисто семейные. Так, Аким Епифанович Замяткин был женат на Дарье Ильиничне Тюменевой, рыбинской купеческой дочери. Женились и на дочерях купеческих из Романова-Борисоглебска, Кашина, Калязина, а Чистовы были в близком родстве со знаменитыми ростовскими купцами Кекиными. Каким был домашний быт наших купцов? А весьма разным. Некоторые из них, особенно вчерашние выходцы из деревни, жили весьма скромно, совершенно не имея каких-либо богатых дорогих вещей. А более «продвинутые» жили с комфортом. Пожалуй, наиболее примечательным в этом был дом купца Петра Евгеньевича Чистова. В 1868 году известный публицист и общественный деятель князь В.П. Мещерский отмечает роскошь его громадного дома, где вся мебель «от Тура». В комнатах и залах дома действительно было много роскоши и столичного (туровского!) вкуса, великолепием удивляло все, вплоть до помещений для прислуги. Прекрасен был и сад с редкими растениями и оранжереей, где выращивали арбузы, дыни и виноград. Князь подмечает, что роскошь здесь стала для купца потребностью жизни. К середине века заметно повышается тяготение купцов к образованности, детям все чаще дают хорошее образование, отправляя их в Ярославль, Москву, Петербург. Так, купец Клушин отдает своего сына Петра в СанктПетербургский технологический институт, а купец Раевский дает детям педагогическое образование. Занимались ли наши купцы благотворительностью? Да, занимались.

2012

Семья мышкинских купцов Свешниковых. Их дом стоял на улице Никольской, а торговали в «Красных рядах» на Успенской площади.

Яркий пример того – купцы Чистовы, появившиеся из юхотской деревни Лучкино, впоследствии это богатейшая купеческая фамилия города. Братья Орешниковы, Николай и Флавиан, которые еще будучи крепостными графа, владели на Юхоти хорошей мельницей, а тут сразу вошли в крупную хлебную торговлю. И таких случаев было много. Немалое пополнение получило мышкинское купеческое сообщество из Углича и Рыбинска, некоторые приезжали и из более дальних городов и находили здесь добрую торговую удачу. Но чем же торговали наши купцы, что за торговля в городе, где жителей было всего 692 человека? А главная торговля была хлебом. И отсюда, и со средней Волги везли его в Санкт-Петербург, а там он требовался в больших количествах, да немало и за рубеж шел. Мышкинские купцы бойко торговали яйцами (отправляли их до шести миллионов штук в Питер, собирая на большом пространстве от Мологи до Кимр), русским маслом (собирая его даже в неблизких Даниловском уезде и соседних вологодских). Торговали мануфактурой, добираясь даже до Карелии. А еще была торговля лесом, рыбой, крупой местного изделия, гончарной посудой… Рыбу, а особенно стерлядь, в живом виде возили в северную столицу в специальных «прорезных» барках. Для купца торговля – дело главное. Но! Но в их важные заботы входили и дела общественные, то есть отправление городских служб по выбору. Купцы избирались в городскую Думу гласными, городскими головами, служили сотскими, десятскими, смотрителями при разных городских трудах. Так, в 1800 году смотрителями к соляным магазинам выбраны были купцы Яков Большой Новиков и Федор Дрозжеников, «оба они состояния и поведения хорошего». В том же году купец Евдоким Москательников городской Думой посылается в Ярославль смотрителем при строительстве воинских казарм, где пробыв целый год, возвратился в родной город с прекрасной характеристикой что « в течение сего года вел себя добропорядочно и дело смотрел весьма добро». Благополучие города держалось в основном на купцах: сборы и налоги в городскую казну, создавались рабочие места, появлялись новые предприятия. Предприятия эти не крупные, но весьма нужные. Так, купец Иван Оболенский построил мельницу, Константин Столбов – кирпичный завод, купеческий сын Федор Клевцов – солодовню, купец Роман Пожалов – салотопню и лесную биржу.

103

2012

{КУПЦЫ}

Геннадий МАХАЕВ – родился в 1947 году , и большую часть жизни прожил в Ленинграде – Петербурге. Трудился на заводах города, в геодезических экспедициях и на благоустройстве северной столицы. Потомок мышкинских купцов второй гильдии Махаевых, в годы гражданской войны покинувших Мышкин и нашедших приют в Петрограде. С ранних лет интересовался историей и краеведением, собирая материалы о прошлом Петербурга и Мышкина. В пенсионные годы возвратился в город своих предков и много лет работает в Народном музее, создатель общественного объединения «Мышкинское землячество» и инициатор создания музея купеческого быта «Махаев двор». Автор четырех книг о прошлом Мышкина и сборника работ, посвященных истории отдельных районов Петербурга. Печатался в «Петербургских ведомостях», петербургском альманахе «Фонтанка», газете «Северный край» и в местных районных и городских сборниках, газетах и журналах.

104

Так, мышкинский второй гильдии купец А.А. Муравьев построил в селе Ново-Александровском церковь, школу и дом для священнослужителей. Купец Н.И. Зайцев построил церковь иконы Божией Матери «Утоли моя печали», Чистовы построили Всехскорбященскую церковь. Зайцевы дарят городу каменный дом на улице Никольской. И таких случаев отнюдь не мало. Купцы на свои средства мостят улицы города, помогают библиотеке, основанной Федором Константиновичем Опочининым, устраивают праздники для детей, елки, спектакли. Наверно, всему этому способствовало то, что город был очень мал и его жители в большинстве оказывались родными, близкими, добрыми знакомыми,

партнерами по предпринимательству. Отношения в городе были едва не семейными, еще И.С. Аксаков отметил, что город спокойный, дружный, «не кляузный»! Мышкинские купцы часто жертвовали деньги в помощь Отечеству в разные трудные времена его судьбы и за эти благие поступки имели правительственные награды. Так, купец Михаил Николаевич Столбов дважды награждался медалями «за отличную усердную службу и полезную деятельность» в 1909 – 1912 годах: серебряной медалью на Станиславской ленте и серебряной медалью на Анненской ленте. Купец А.Н. Свешников был награжден трижды – золотыми медалями на Станиславской, Анненской и Александровской лентах. И нельзя не отметить, что купцы играли главную роль в трудах городской Думы. Например, в 1912 году состав Думы включал 25 человек, из них купцов было 17, крестьян – двое, мещан – трое, дворян – тоже трое. Как видим, купцы решительно преобладают, да, к слову сказать, и названные крестьяне и мещане через несколько лет тоже переходят в купеческое сословие! Да ведь современники и город-то наш назвали не как-то по иному, а именно купеческим! Тут без лишних пояснений понятно, что в этом живом торговом месте управлять всеми городскими делами всего сподручней и было торговым людям, ведь сбор налогов, сиротские суды, раскладочные и промысловые сборы – все это в первую очередь связано с вопросами финансовыми и тут, как говорится, купцам и карты в руки. Но… Но, к сожалению, и городское самоуправление, и дела купеческие в тогдашней России «чувствовали себя» все ж таки весьма стесненно. Законы Российской Империи весьма ограничивали людей в их хозяйственном творчестве и в гражданском обустройстве жизни, и молодая часть купечества с интересом и некоторой надеждой прислушивалась и к вольнолюбивым высказываниям русской интеллигенции, и к прямой революционной пропаганде. Они надеялись, что воплощение этих начинаний очень поможет оживлению деловой жизни России. Увы, этим надеждам не суждено было сбыться, и октябрь 1917 года уничтожил торговое сословие России навсегда. Такой же была и судьба мышкинского купечества. А та торговая поросль, что появилась в родных местах сейчас, – уже современные люди и это … совсем иная тема.• Южный фасад Успенского собора.

105

2012

ГОРОДСКОЙ ГОЛОВА… МЕЧТАТЕЛЬ!

2012

{КУПЦЫ}

Владимир ГРЕЧУХИН

106

Идея «градолюбия» для Мышкина, кажется, постоянна и неизменна. В местном дворянском сообществе ее лучшими носителями были Федор Константинович Опочинин и его соратники. А каким может быть образ мышкинского «градолюбивого» купца и каково его отношение к градолюбивой идее? В нашем понимании лучшим выразителем таких качеств был Тимофей Васильевич Чистов.

107

2012

Произошел Т.В. Чистов из шереметевских крепостных крестьян с реки Юхоть, немало тяготевших к участию в мышкинском хлеботорговом деле. Торговые дела их семья начала в Угличе, но там не прижилась, и с 1825 года Чистовы уже предпринимательствовали в Мышкине. Здесь они с самого начала были успешны и очень деятельны. Тимофей еще при жизни отца был признанным главой семьи и руководителем их общего миллионного капитала. И он же почти девять трехлетий возглавлял мышкинскую городскую Думу. Присмотримся к этому купцу поближе, с разных позиций.

2012

{КУПЦЫ}

В торговых занятиях – это крупный делец, ведущий сугубо оптовые операции. Его коммерция – «хлебная торговля по судоходству в Санкт-Петербург». Единственное предприятие, которое он держит здесь, –арендуемая у Шереметевых мельница на Улейме. Она нужна ему для размола «низового» хлеба, чтобы насыщать местный рынок. Остальные усилия – на торговлю в северной столице. Мышкинская резиденция Тимофея Васильевича столь богата и эффектна, что ее исчерпывающе характеризует, например, одна короткая цитата: «О доме этом довольно сказать, что

108

На «графских развалинах... » – так в шутку говорят мышкари про единственный неотреставрированный уголок усадьбы Т.В. Чистова.

2012

в нем всегда останавливались особы императорской фамилии, преосвященные и начальники Губернии». Из этого уровень благосостояния уже понятен. В заботах о капитале своего рода он так деловит и рачителен, что не смущается отобрать, взять в опеку средства племянника Александра Капитоновича, поведшего жизнь «легкомысленную». И хоть многих денег, бриллиантовых вещей и экипажей уже не вернешь, но на остальное ложится властная рука Тимофея Васильевича, дабы «положить преграду дальнейшему расточительству имения». Но этот властный командир своих капиталов и радетель обширной родни оказывался весьма радетелен и о городе и предприимчив в использовании скромных городских денежек. Так, именно он решился свободные думские средства (всего три тысячи рублей серебром!) «…для приращения городских доходов» дать в ссуду под проценты мышкинским купцам Ершовым, в тот момент очень удачно ведущим дела. Явно ожидалась прибыль! И не ошибся. И потом не раз так поступал.

109

110 2012

{КУПЦЫ}

2012

Малые городские деньги Чистов смело направлял в финансовые операци и и одерживал победы в этих играх. Так, в конце пятидесятых годов он угадал удачную деловую конъюнктуру и истратив всего восемьсот рублей городских денег построил за год сразу сорок восемь городских лавок, прибылью от их работы резко сократив дефицит мышкинского бюджета. Уговорил Думу свободные деньги направить на приобретение большой водяной мельницы. Ее сдавали в аренду на восемь лет, и дефицит бюджета еще убавился… В этом крупном дельцеY и владельце роскошных апартаментов, близко знавшемся с губернатором К.И. Полторацким, была жива крестьянская

Часть делового двора усадьбы – мельница и хлебные амбары. Домовая часовня усадьбы Т.В. Чистова. ... И старое дерево и кованное железо – словно весточки из XIX века.

111

{КУПЦЫ} 2012

112

бережливость к каждой копейке. Многие документы Думы времен правления Чистова способны у потомка не только пробудить уважение перед значительными финансовыми решениями городского головы, но и удивить и даже растрогать копеечной бережливостью Думы. Вот Дума приметила залежавшуюся в городской больнице оловянную старую посуду и рачительно продает ее … за пять рублей. Вот за кожу павшей пожарной лошади выручили аж четыре рублика. Вот после починки деревянного моста осталось «некоторое количество старого материала». И городской голова тут же распоряжается освидетельствовать и выгодно продать. А чтобы городу не случилось даже и малого убытка, пусть придут присяжные городские оценщики и усмотрят правильную цену! Городская Дума времен Чистова – это зоркий хозяин городской казны. Тут раскручивались жаркие аукционы за городской выгон, за работы по благоустройству. Тут даже траву с больничного огорода продавали с торгов. Не случайно в старом Мышкине память о тех торгах была крепкая, и долго бытовало красноречивое присловие: «Бы-ы-ыли рога в торгу!» Кстати, городские торги, проводившиеся при Чистове, – это подлинный блеск финансовых интриг и целый маленький театр напряженных действий. Ярким случаем явился аукцион на продажу земли по улице Мологской, который под разными хитрыми предлогами повторялся несколько раз. Например, «… за отлучкой по коммерции некоторых граждан нынче в городе находится их малое число, через что городу не лишиться бы пользы!» А в решающую стадию торгов Тимофей Васильевич подключил своего брата, богатейшего Евгения Васильевича, который и взвинтил цены до прямо-таки невозможных! И купцы Зевакины, крайне заинтересованные в этой земле, вынуждены были назначить еще большую, прямо заоблачную цену… При этом моменте первогильдеец Евгений Васильевич театрально отступил: «Больше давать не возмогу!» Дума с удовлетворением заключила, что цена «статочная, вполне достойная, и город своей выгоды не лишился!» Городская Дума Тимофея Васильевича – хороший образец распорядительности и организованности. Вот один из примеров: 16 октября 1842 года приняли решение чинить все деревянные мосты, а 20-го уже определен подрядчик и закуплен весь материал. Четыре дня на все проблемы! Позавидуешь такой сверхоперативности.

Однако не стоит думать, что Чистов, правивший городом почти 27 лет, был неким жестким, суровым властителем. Его позиция всегда властна, но тактична, его любимое обращение к Думе: «Благоволительная Дума! Городской голова находит выгодным и потребным…» Голова постоянно подчеркивал исключительное значение Думы и высокую значимость служения в ней. И эта значимость для него самого была так дорога, что высшей наградой за свое долгое служение городу он посчитал предоставление ему права особого и трогательного – «о позволении ему в отставке носить мундир градского головы» (таково было необычное прошение Потомственного почетного гражданина Тимофея Васильевича Чистова, рассмотренное мышкинской Думой уже при другом голове). Вот в чем усмотрел для себя лучшую честь богатейший купец и многолетний вожак горожан… Эта честь была заслужена. При Чистове в городе построены были первые каменные мосты, возведено около половины всего числа каменных домов, приобрели и расширили прекрасный каменный дом для Думы, при нем энергично мостили мостовые, улучшали фасады, возводили капитальные постройки – взять тот же Успенский собор или Всехскорбященскую церковь. И в этом велико было участие самого городского головы, на городские дела он нередко направлял собственные средства. Вот один такой случай. Для возведения Успенского собора было запасено кирпича с избытком, но с деньгами однажды оказалось не вполне благополучно. Чистов купил весь кирпич для своего дома за цену, много превышавшую обычную. А поздней на свои деньги построил соборную колокольню. Одна из наград головы – золотая медаль «За усердие» – была вручена ему именно за пожертвования для города, когда он с племянником Петром Евгеньевичем построил Всехскорбященскую церковь. Благие дела Чистова были множественны, еще одна награда нашла его за пожертвования в помощь раненым Крымской войны. Мы решимся утверждать, что Чистов сознательно и граждански мудро старался объединять горожан и фор-мировать гражданское общество. Так, на все здешние сколь-либо значительные дела он проводил денежную раскладку, кровно заинтересовывавшую людей и в заботливом расходе этих средств, и в большой причастности к начатым делам. Хоть по копейке, но каждый горожанин должен внести на общее дело, тогда

Городская усадьба Чистовых младших, ветви его брата Евгения Васильевича. Фасад главного дома.

оно будет и его собственным делом! Дума, и в первую очередь ее вожак, были серьезно заинтересованы не только в крепости городского бюджета и в единстве горожан, но и в крепости морального городского общества. Вот пример – ходатайство городского головы в крайне жестком наказании сильно распустившегося мещанина Рупасова. Оно завершается такими словами: «… одним словом, сделался в обществе такой член, который совершенно не может быть терпимым столько по поведению, а и потому дабы он развратной жизнью не мог послужить соблазном другим…» Моральное здоровье горожан для Чистова очень важно. Обратим внимание на факт, являющийся предметом немалой гордости головы. Цитата: «Благоволительная Дума должна знать, в продолжении минувших трех лет никто из купцов и мещан города Мышкина судим по земскому суду не был». Голова очень горд таким показателем добрых нравов! И Дума под таким предводительством явно тоже воспитывалась к лучшему. И даже в вопросах предпринимательской… справедливости! Беспринципный протекционизм против любого иногороднего до Чистова был почти правилом, а при нем, похоже, честность конкуренции старались ввести в порядок дня. И вот пример: левобережные крестьяне стали создавать здешним купцам некоторую конкуренцию в торговле хлебом. Купцы поспешили в Думу за помощью, за протекционистским решением! Однако… Однако Дума вынесла решение, полностью поддерживающее … крестьян. Честность коммерции и законы империи не позволяют их утеснять! Вот таким выглядит городской голова Мышкина в период, близкий к лучшим делам дворянского предводителя Ф.К. Опочинина. Таковы его деловые и гражданские качества. Но хотелось бы разглядеть и качества душевные, чисто человеческие. Что нам удается рассмотреть? Судя по документам, у него хороший слог изложения мыслей, это

2012

один из самых грамотных наших городских вожаков, у него прекрасный, замечательно отработанный почерк. И он – заботливый глава семьи и отец, очень любящий своих детей, особенно своего наследника – Максима. И это очень… чувствительный человек. В Мышкине до сих пор живет воспоминание о том, как при встрече Александра III он так расчувствовался, что забыл все приготовленные слова приветствия, а лишь восхищенно упал на колени и в слезах подал блюдо с хлебом-солью. А при встрече в Рыбинске Алек-

сандра II наш голова, сидевший как раз против его Высочества, за обедом не притронулся ни к одному блюду, а лишь плакал от радости и душевного волнения! … И коснемся отзывов его авторитетного современника. Известный тогда писатель и «серый кардинал» русских императоров князь В.П. Мещерский оставил любопытные воспоминания о Мышкине и его городском голове. Тимофея Васильевича он увидел … мечтателем и как бы поэтом своего градостроительского дела. Он с добродушной иронией отмечал, что

старик «опоэтизировал» свое городское дело и уверен, что мудро создает любимый город Мышкин, видя у него большое и доброе будущее. Господи, какая симпатичная фигура вырисовывается: потомственный почетный гражданин, купец первой гильдии, миллионщик, градосозидатель, заботник о моральном здравии общества, человек любящий, сердечный и мечтательный! Да уж не слишком ли ангельский образ возник из-за перекатов лет? Бог весть, но видимые нам дела Чистова нарисовали нам его вот таким…•

113

МЫШКИНСКИЕ ЛОЦМАНЫ

2012

{КУПЦЫ}

Олег КАРСАКОВ

114

2012

Старинная Волга была удивительно демократичным пространством жизни. Дух большой реки манил к себе какой-то метафизической мощью движения, непревзойденной красотой её водных гладей, могучих берегов, волей-вольницей. Массы русских людей, особенно с XVII и по XX столетия, связывали с Волгой свою жизнь, торговый, трудовой и духовный интерес. И.С. Аксаков писал: «Чудная река. Она кормит, дает жизнь и значение всему столпившемуся около неё народонаселению», а «если взять в соображение одно производство барок, канатов и снастей, так огромность цифр испугает нас». Особое место занимали волгари – приволжские жители, воспринимаемые современными исследователями субэтносом, со своим укладом жизни при большой реке, особой средой обитания, менталитетом и профессиональными наклонностями. Для волгаря, будь то бурлак или лоцман, строитель барок или купец, слияние с духом Большой реки, её стихией обретало характер необычайного душевного подъема, личностного соприкосновения с Божественным творением. Тот же Аксаков, говоря о волжских купцах, например, восклицает, что они «до такой степени свыкаются с своим занятием, что торговля ему делается необходима иногда даже вовсе не ради барыша. Эта постоянная лотерея, это состояние между страхом и надеждою, этот «риск», как они говорят, становится для него второй природой».

115

{КУПЦЫ} 2012

116

Приволжские города стали важным связующим звеном профессионального самовыражения и специализации. Пожалуй, самым известным занятием, воспетым И. Репиным и В. Гиляровским, столицей которого называли Рыбинск, были, конечно же, бурлаки. В исторических анналах о мышкинцах-волгарях память закрепила звание лоцманов, и у него сложились свои исторические и экономические обоснования. Традиционно считается, что появление этой профессии связано с преобразованиями Петра I и характеризует род деятельности морских лоцманов и лоцманов, отвечающих за проводку судов через пороги: Боровичские, Мстинские и Селецкие. Рост экономического значения новой столицы – Санкт-Петербурга, строительство Вышневолоцкого, Тихвинского и Мариинского каналов создали условия для активной деятельности по доставке российских товаров, особенно хлеба, холстов, масла, леса на столичные и европейские рынки. Значение речного флота, «Великого волжского пути» и речных профессий необычайно возросло. Екатерина II в 1781 году утверждает «Устав купеческого водоходства» и «Формуляр присяги лотца» – документы, которые официально закрепляют должность лоцмана и определяют его обязанности. Они заключались в регламентировании ответственности лоцмана за проводку судна до места назначения и за сохранность груза. Под этой простой формулировкой скрывается целый мир знатоков речных просторов. Знание сезонных особенностей режима уровня воды в реке, местоположение естественных преград – песчаных перекатов, каменистых гряд, кос, мелей-опечек, «ворот» – проходов между теснинами отмелей или порогов, утопленных деревьев – придавали лоцманской работе первопроходческий характер. Например, на верхнем волжском плесе от Селижарова до Рыбинска было зарегистрировано 50 порожистых мелей и каменистых перекатов, а на нижнем, от Рыбинска до Саратова, – 35, поэтому работа лоцмана, от которой зависел успех всей перевозки товара, а соответственно – его и хозяйская прибыль, обретала первенствующее значение. Итак, отправной точкой нашего исследования можно считать эпоху матушки Екатерины, время сложения в Мышкине, городе «вновь утвержденном» в 1778 году, корпорации купцов, специализирующихся на оптовой торговле хлебом (зерном). А именно в этих операциях, замеченных в Мышкине внимательным корреспондентом первого провинциального журнала

Вид на пристани Мышкина. Фото первого десятилетия XX века.

«Уединенный пошехонец», необходимо присутствие лоцмана (хотя есть документы, подсказывающие, что схожие занятия были присущи мышкинцам по крайней мере лет на сто ранее). Происходившие в Мышкине, начиная с рубежа XVIII–XIX веков, процессы экономического подъема серьезно повлияли на становление собственного рынка капиталов, рабочей силы. Возросла и потребность в лоцманах. Казалось бы: коль по соседству находится центр верхневолжской хлебной торговли – Рыбинск, то и весь мышкинский интерес в перемещении товаров должен быть связан именно с ним. Но получилось гораздо сложнее. Корреспондент статистического комитета замечает: «По положению своему при судоходной реке Волге, удобству сообщения с торговыми городами Рыбинском и Санкт-Петербургом, и впадению против Мышкина реки Юхоти, замечательной по множеству устроенных на ней крупчатых мукомольных мельниц (указаны ещё губернатором А.П. Мельгуновым в качестве экономического пригорода Мышкина. – О.К.) этот по учреждении город привлек внимание опытных торговцев-капиталистов из сословия сельских соседственных обывателей Рыбинского и Угличского уездов, особенно занимающихся производством торговли хлебным товаром, которые постепенно начали перемещаться в Мышкин и приписываться к сословию Мышкинского купечества». Сюда можно отнести роды купцов Замяткиных, Зевакиных, Тройниковых, Чистовых, Дундуковых, братьев Орешниковых. Не отставали и коренные мышкинские купцы: братья Ситцковы, братья Сухановы, Цыпленковы, Зимины, Москательниковы, братья Клевцовы, Серебряковы, Пожаловы, Долинкины, Самознаевы, Дрозжениковы. Целые частновладельческие вотчины (как, например, графа Мусина-Пушкина в селе Сменцеве и статского советника Пономарева в селе Воскресенском на Сити) поставляли рабочую силу на мышкинский рынок. Причиной интереса к Мышкину торгующего крестьянства и купечества послужил один очень важный нюанс. Мышкинский уезд, самый пашенный уезд в губернии, располагал собственными коммерческими запасами хлеба, предназначенными на вывоз. В Мышкине в итоге сошлись два хлебных потока, которые после переработки

117

2012

{КУПЦЫ}

отправлялись в Петербург, – внешний, транзитный – из Поволжья и внутренний, местный. Любопытно, что некоторые мышкинские купцы предпочитали не останавливать свои барки в Рыбинске (соответственно – не платить налоговые сборы), а добираться до родного Мышкина. Источники отмечают, что экономическая привлекательность Мышкина в то время заключена была в удобстве этого места для приращения капиталов и соблюдения хозяйственных расчетов. «Самые инопоселенцы при открытии навигации толпами стекаются в Мышкин, чтобы участвовать в подъемном судоходстве, и принимают на себя при этом различные должности, как-то лоцманов, судорабочих и коноводов», – писал мышкинский краевед Г.В. Костров в середине XIX века. Так, рядом с Рыбинском обосновался самостоятельный центр, где были организованы хранение и расфасовка зерна, его переработка на мельницах, погрузка на барки (в том числе и местной постройки), рынок рабочей силы и лоцманское сопровождение.

118

Лоцман считался хозяином всего судоходного подъемного и сплавного дела, хотя в состав артели из судорабочих и бурлаков он не входил. На Волге его называли «дядей», а ещё – «коренным». При найме на работу перед лоцманом ставили «три спроса», или условия: знание дела, опытность, честность. «Ежели соответствовать не можешь», по воспоминаниям костромских лоцманов, тогда – «иди гуляй…». В его обязанности входил не только контроль за движением судна по безопасному фарватеру, но и промер глубин перед носом судна. По замечанию С.В. Максимова, «ему хозяин дороже платит и больше всего уважает; он лицо привилегированное и повелевающее». В практике волжского судовождения лучшими считались лоцманы из вольнонаемных, это были люди из разных сословий, кого хозяева судов хорошо знали. Их ещё называли «просбенными» (ударение на «о» – от слова «просить», в смысле упрашивать. – Ред.), в отличие от «очередных», то есть казенных, которые назначались начальниками водных дистанций Округа путей сообщений. На барке у лоцмана было свое место, «казёнка» – небольшая каютка на корме. Во время движения лоцман находился в носовой части судна. Французский романист Теофиль Готье, путешествуя по Волге, записал, следуя высокому литературному стилю: «Лоцман сидит на некоей площадке с рубленными топором перилами, на верхней палубе возвышаются каюты, имеющие форму беседок, и покрашенные и позолоченные маковки с флаг-

штоками». Свою яркую картинку о вышневолоцком лоцмане дает и Сергей Максимов: «Стоит он ближе к правой передней потеси, хладнокровно, у всех на виду в такой позе, что хоть бы обстрелянному полководцу в жарком бою так и в пору». По этому специальному настилу или полатям во время движения лоцман мог передвигаться от одного борта к другому и выкрикивать команды бурлакам, например, «Проступи, други, проступи!». Началу движения каравана с хлебом сопутствовал обязательный обряд, записанный все тем же С.В. Максимовым. «Рано утром позвали священника. Пришёл он с крестом и молитвой перед образом, который отпустил с товаром сам хозяин. Служат молебен Спасителю, Божьей Матери и Николе Угоднику, которого считают покровителем плавающих. После молебна бурлакам водочное угощение. На другой день опять на судне хозяин: – Готово ли? – Готово. – Ну, в добрый час! – Спасибо, хозяин! – отвечает за всех лоцман. Становится он на своё место и кричит громким и певучим голосом: – По местам садись! Бурлаки идут на своё место, каждый к своему гребку. – Молись Богу! – кричит опять лоцман. Все молятся на восход солнца. Судно снимается с места: обряд исполнен».

Отойдя от пристани, караван судов попадал в довольно плотный поток таких же караванов и отдельных кораблей различных конструкций и названий, идущих вверх к Рыбинску и Твери или же вниз к Нижнему Новгороду, Самаре или Астрахани, под парусами, веслами, бурлацкой силой или силой лошадиной, так называемые коноводки. Испытания речной стихией – шквальным ветром или неожиданным напором воды – начинались буквально сразу же. «Мышкинский купец, почетный гражданин и городской голова А.А. Ситцков с восторгом, бывало, вспоминал как в тридцатых годах (XIX в.) во время бурь он управлял на Волге судами, на которых ходил лоцманом между Петербургом и Рыбинском», – писал в 1906 году в газете «Угличанин» мышкинский адвокат и краевед К.В. Грязнов. Существовали правила очередности движения, нарушение которых зачастую приводило к кораблекрушениям, посадкам на мели, разбиванию судов о камни, столкновениям с другими судами. В материалах Угличского филиала Государственного архива Ярославской области сохранились свидетельства, обнаруженные Т.А. Третьяковой, о крушениях барок непосредственно возле Мышкина, приведшие к смерти коренных – рязанского крестьянина Григория Григорьева, утонувшего при отталкивании застрявшей барки от берега, и крестьянина из деревни Выползово Григория Иванова, выпавшего за борт и утонувшего при столкновении

Мышкинская переправа. Фото первой четверти XX века.

с другой баркой. Нередко столкновение с другим судном заканчивалось всеобщей дракой между двумя артелями и их хозяевами, как однажды случилось с мышкинским и рыбинским караванами между Романо-Борисоглебском (Тутаевом) и Рыбинском. Инцидент пришлось разбирать в суде. Рассматривались в судебном порядке и другие случаи кораблекрушений, по результатам расследования которых нередко следовало наказание лоцману: лишение оплаты, запрет на работу в течение года либо арест. Ещё одним препятствием движения по Волге были разбойники. Устрашающий клич «Сарынь на кичку!» (что означало: «Бурлаки, на нос судна!» – Ред.) хорошо был известен мышкинским купцам и лоцманам с конца XVIII столетия, когда был включен в рукописный сборник «Мышкинс-

кий месяцеслов». Его автор записал правило поведения при нападении: «Бурлаки в этом случае или ложились на судно, или сражались с разбойниками». При мирной встрече на реке мышкинцы говорили: «Бог на помочь вам». «Бог на помочь», – отвечали. А если разбойники, то отвечали: «Нам Бог на помочь». Записал неизвестный автор и разбойное ретирадное слово (произносившееся как знак к отступлению. – Ред.): «Вода, вода». Проводка судов у лоцмана занимала все теплое время года, но большей частью в весенний и осенний периоды, пока Волга и каналы не покроются льдом. Если лоцманствовал сам хозяин товара, купец, то баркой управлял он самостоятельно. Мышкинские лоцманы нанимались на весь маршрут движения от города Моршанска Тамбовской губернии (река Цна, бассейн Оки. – Ред.) и пристани села Лыскова Нижегородской губернии, где грузился хлеб, до Санкт-Петербурга. Единственным местом, где волжский лоцман покидал свой мостик и уступал его местному вышневолоцкому лоцману, были печально знаменитые Боровичские пороги на реке Мсте. Но были и короткие маршруты движения: от низовых приволжских губерний до Рыбинска или Мышкина, и от Мышкина до Санкт-Петербурга, когда удавалось проводить несколько рейсов

за навигацию (при достаточном уровне воды в реке). Особенно это получалось тогда, если в трюмы барок был загружен скоропортящийся товар, например – куриные яйца (мышкинцы были непревзойденные лидеры в оптовой торговле этим товаром): по каналам такие барки и лодки пропускались вне очереди. В приверженности к лоцманскому промыслу у мышкинцев проявлялся их «волгарский» дух, который сохранялся на всю жизнь. И ещё очень важное наблюдение сделал К.В. Грязнов, заметивший, что в среде мышкинских лоцманов этот волжский промысел в итоге проявился в новом качестве – в общественной гражданской деятельности. Он писал: «А про купца Замяткина рассказывают, что тот не оставлял этого занятия, служа городским головою. Когда ему доводилось проходить на судах на Волге мимо Мышкина, думский сторож выходил на берег с бумагами для подписи, и оне подписывались Замяткиным, не сходя с судов. Если бумаг не было, сторож кричал ему: «Ничего нет, с Богом идите дальше!». Удивительно колоритная картинка из прошлой жизни мышкинских лоцманов, их рискованной и в какой-то степени «аристократической» профессии, о которой расскажут вам в Мышкине, в «Музее столицы лоцманов».•

Литература: 1. И.С. Аксаков. Письма из провинции. М.: «Правда». 1991. 2. Т. Готье. Путешествие в Россию. М.: «Мысль». 1990. 3. В.А. Гречухин. Большая Волга и волгари. Верхневолжье: судьбы реки и судьбы людей. Труды 1-ой Мышкинской региональной экологической конференции. Вып. I. Мышкин. 2001. 4. К.В. Грязнов. Бывшее село Мышкино; Мышкин город. (Газета «Угличанин», 1906 г., №№ 3, 11, 18). 5. Г.В. Костров. Описание Мышкинского уезда, 1855 года (сообщ. Яросл. стат. ком.), ЯГВ. 1859. Ч. неофиц., № 26-39. 6. С.Л. Макарова. Лоцман.2. // http://imha.ru/2008/01/17/locman._2.. html 7. С.В. Максимов. Куль хлеба и его похождения. М. 1998. 8. Т.А. Третьякова. Ходили по Волге барки… (Опочининский вестник. Вып.II.). Мышкин. 1999. 9. В. Хохлов. Сусанинский тракт. Рассказы о земляках. М.: «Современник».1987.

2012

Дом лоцмана – купца Замяткина.

119

120 2012

{КУПЦЫ}

Храм Вознесения в Охотине.

«…ДАЮЩАЯ РУКА ДА НЕ ОСКУДЕЕТ!»

К великому сожалению, и у моих сверстников, и у людей более молодых поколений, понятия о купцах, прямо скажем, невысокие. В их представлении купцы – это лишь беззаветные «рыцари» наживы, люди без чести и совести, да еще и дремуче некультурные. Не спорю, были и такие, да и немало их было… Но гораздо большее число людей этого сословия отличалось совсем другими качествами. А в их числе были отличающиеся и истинной добротой, и глубокой честностью, и подлинной набожностью, и интересом к общественным делам. Вот о таком человеке я и хочу рассказать читателям «Углече Поля». Человек этот – купец 1-ой гильдии, бывший городским головой «северной столицы», Александр Петрович Березин.

2012

Людмила ГРУЗДЕВА

121

{КУПЦЫ} 2012

122

Для этого рассказа обращусь к известному краеведческому воспоминанию – произведению потомков нашего героя «Сокращенная жизнь покойного санкт-петербургского купца первой гильдии А.П. Березина…», а также к воспоминаниям моих земляков, жителей села Еремейцева, к трудам нашего заволжского краеведа отца Павла Миролюбова,

сообщению Епархиальных Ведомостей, работе О.Б. Карсакова и иным краеведческим публикациям. Согласно этим материалам, Александр Петрович Березин родился в 1732 году в селе Еремейцеве. Детство его прошло в крайней бедности, с восьми лет он вдали от дома служил пастухом. В тот памятный год он пас скотинку в уединенной мест-

ности под названием «Круглицы», на берегу Волги. И вот когда он пас стадо в лесу, вдруг некий сверхъестественный свет озарил его душу, неописуемый восторг согрел его тело; внимание его ожидающе обострилось, и он услышал чудесные слова: «Господь тебя за труды поставил; не тужи, молись Богу и будешь богат и счастлив».

Никольский собор в Мышкине, с приделами Бориса и Глеба и своего духовного покровителя Александра Невского.

Вот так рисует семейная легенда тот приснопамятный случай. Но до исполнения чудесного обещания было еще очень и очень далеко, и зимой с сестрами Ефимией, Василисой и Ульяной будущий богач за имя Христово просил милостыню. А с зимы другой, когда ему стало десять лет, он уже занимался плетением лаптей и делал это с таким усердием,

2012

что некоторым образом мог заметно поддерживать свое семейство. А по летам ежели не получал подряда на пастьбу, то с усердием косил и жал. И на любом деле трудился с большим прилежанием, приходил на свой труд до зари, непременно раньше всех! За такое отношение к делу он всегда заслуживал доверие и уважение, а для матери с сестрами все больше становился надежной опорой. Пятнадцати лет Саша отправился в Петербург, устроился слугой у чиновника, потом – в торговое заведение, и прошел весь нелегкий путь от подсобного рабочего до приказчика и управителя делами. А дальше и началось исполнение святого пророчества – Александр Петрович открыл свое дело, и оно хорошо пошло в гору. А после счастливой женитьбы на купеческой дочери сила его капитала и еще крепко возросла. Но при этих успехах, которые могли бы вскружить голову вчерашнему пастушонку, Березин никогда не кичился удачей и никогда не забывал своего сурового трудового начала. И на первые же заработанные деньги он купил новый сруб и в Еремейцеве построил дом своей матушке. И был нищелюбим, много помогал нуждающимся и попавшим в беду людям. И Господь Бог за такую доброту и душевность помогал ему в торговых делах, А.П. Березин уверенно вышел в богатейшие купцы Петербурга и стал поставщиком императорского Двора, обретая полезные связи со многими значительными людьми при Дворе. Купцы Петербурга, оценив и деловой талант Александра Петровича, и его любовь к делам общественным, избрали его своим вожаком. Дела его фирмы шли настолько хорошо, что его авторитет в деловом мире столицы был непререкаем. Дочку свою Пелагею он выдал за энергичного купца Петра Туфанова и жил с молодыми в ладу и согласии. Нравственные идеалы его самого и всей его семьи были замечательно высоки. Кроме постоянной заботы о нуждающихся и обиженных горькой судьбой, Березин решил совершить для Господа Бога и более значительные дела. Желая воздать за святое откровение об успешной будущности, которое случилось ему в детстве, он принял решение: на том самом месте в пустоши «Круглицы» построить большой и богатый храм. Да, не в родном селе Еремейцеве. А как раз там, где было ему дивное откровение. И власти церковные и светские тоже отнюдь не одобрили намерения строить храм на месте совершенно пустом, но Березин преодолел их несогласие, его придворные связи

123

{КУПЦЫ} 2012

124

сделали свое дело, и из Святого Синода в духовную консисторию поступил указ, требующий не препятствовать в благом деле. И подобный Указ прибыл и из Сената для властей гражданских! Так все затруднения были устранены. И щедростью и большими трудами Александра Петровича в 1788-89 годах в Круглицах была построена церковь Вознесения Господня. А кроме храма он выстроил и дом священнослужителей, и большую и хорошо устроенную богадельню. И все эти постройки он соединил крытыми галереями, создав некое совершенно особенное поселение, вся жизнь которого, очень хорошо обустроенная, должна была быть посвященной делам Веры и Человеколюбия. Нужно добавить, что для Березина очень много значили семья, почитание предков и простые и скромные

семейные реликвии. Так, гривенник, данный ему матушкой на дорогу в Питер, когда-то бережно им сохраненный, стал семейной реликвией! (К нему приделали ушко и цепочку и передавали этот знак начала семейного капитала старшему ребенку в семье…) И при таких понятиях мог ли Александр Петрович упустить из вида тот факт, что когда-то его бедный родитель заложил в Мышкине семейную икону?! Убедившись же, что она цела, он поспешил ее выкупить. (Через много-много лет!). И этим отнюдь не ограничился, Мышкин стал ему близок и дорог. Коль здесь много лет сохранялась и сохранилась-таки родовая святыня, то он не мог не отблагодарить это место. И сделал это, в 1764 – 66 годы построив в Мышкине новый Никольский собор, с приделами Бориса и Глеба и своего духовного покровителя Александра

Вознесенская церковь в Санкт-Петербурге. Фото начала XX века. Разрушена.

с мыслями о том, что женщинам простого звания грамотность ни к чему. Крупный предприниматель, пришедший к такому успеху, считай, едва ли не из нищенства, смог не возгордиться и не погнаться за чинами и почестями. Известно, что императрица Екатерина II, хорошо знавшая своего поставщика и городского голову столицы, очень высоко ценила его труды и желала поощрить его. Речь шла о пожаловании ему дворянства. Но Березин был решительно против всякого сословного и чиновного возвышения и сумел деликатно довести до сведения правительницы о своем полном нежелании таких награждений. И она, будучи женщиной, прислушалась к мнению своего городского головы, желавшего остаться в своем сословии. Очень важное качество личности Березина подчеркнуто в работе о нем О.Б. Карсакова. В ней указывается, что благотворительность для Березина – отнюдь не снисходительное подаяние, это – христианская обязанность. И перед смертью он завещает своим потомкам: «Помните, что дающая рука да не оскудеет…» Вот таким мы видим нашего земляка, славного купца Березина, который, как все самые лучшие представители этого сословия, соединял в себе деловой талант и высокую душевную просвещенность.•

Людмила ГРУЗДЕВА – заведующая кафедрой ,работает в ГУЗе с 1980 года. До начала 1982 года она работала по совместительству на кафедре почвоведения и сельскохозяйственной мелиорации, а с января 1982 года была принята на постоянную работу на должность доцента. В 90-е годы кафедра почвоведения и сельскохозяйственной мелиорации преобразована в кафедру почвоведения и экологии. С 1992 г., после защиты докторской диссертации, на данной кафедре Л.П.Груздева работала профессором до сентября 2005 года. Она активно вела научную и научно-методическую работу. В 1991 году под редакцией Л.П.Груздевой и А.А.Яскина опубликован учебник «Почвоведение с основами геоботаники» – Агропромиздат, где Л.П.Груздевой написан раздел геоботаники и главы по почвам и растительности тундровой, лесной и лесостепной зон, а также глава по мелиорации почв. Л.П.Груздева участвовала также в написании практикума по «Почвоведению». Ею изданы учебные пособия «Изучение флоры и растительности» и другие. Общее количество публикаций Л.П.Груздевой в настоящее время более 150. До ГУЗа Л.П.Груздева работала в Институте водных проблем РАН (1976-1981), а ранее (до 1976 г.) в Тверском Государственном университете.

Храм Вознесения в Охотине. Фото начала XX века.

2012

Невского. И в новый собор внес эту самую родовую икону для вечного сохранения и поклонения. А благодарные мышкинцы решили в этот день всегда проводить чествование образа и устраивать крестный ход. Нужно не забыть, что Александр Петрович построил храмы не только в городе Мышкине и селе Еремейцеве. В Петербурге им воздвигнут величественный храм Вознесения, для которого он много благотворительствовал. Но все, что я перечислила, – это во многом внешние черты деятельности и образа старинного купца. А ведь цель наша в том, чтобы показать и качества душевные. А они вот таковы. Александр Петрович был очень благочестив, и эта благочестивость отнюдь не показная. Он искренне и глубоко был предан вере Господней и жил по ее правилам, соблюдая честность, совестливость, отзывчивость и справедливость во всех торговых отношениях. Купечество столицы хорошо знало его качества, и с полной надеждой вверяло ему свои корпоративные дела и заботы. Березин, сам в детстве не смогший получить образование, очень заботился об его развитии и именно ему принадлежит высокая честь основать в России начальное женское образование. Именно им в столице открыта первая школа для девочек, которую он всецело содержал. Он был категорически не согласен

125

126 2012

{КУПЦЫ}

ПОСТАВШИК ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ПЕТР СМИРНОВ

Есть в городе Мышкине музей, посвящённый крестьянину, ставшему миллионером, знаменитому русскому водочнику Петру Арсеньевичу Смирнову. Мы гордимся тем, что этот незаурядный предприимчивый человек родился именно у нас, в деревне Каюрово Мышкинского уезда. Кстати, последний дом деревни Каюрово сейчас находится… в городе Мышкине – он является экспонатом музейно-мемориального комплекса, посвящённого легендарному мышкарю. Сотрудники Мышкинского народного музея перевезли его из умершей деревни, чтобы сохранить как добрую память о детстве Петруши Смирнова – будущего водочного короля.

2012

Любовь ГРЕЧУХИНА

127

{КУПЦЫ} 2012

Этикетки Торгового дома Смирнова.

128

ПРОЩАЙ, КАЮРОВО! Каждый гость Мышкина, пожелавший заглянуть в давнее крестьянское прошлое человека, чье имя венчало Олимп русского предпринимательства, может сегодня увидеть в музее П.А. Смирнова прежде всего вещи из исчезнувшего Каюрова: фонарь, спинки кроватей, детские саночки и иные давние вещи. Они – ровесники тех далёких времен, когда Каюрово насчитывало 29 домов, было крепкой, бодрой деревней. Есть среди этих вещей, например, опечек

– деревянный фундамент печи, взятый из каюровского дома. По местному преданию, сидя как раз на такой печке, Петруша Смирнов узнал о своём отъезде и сильно опечалился: не хотелось покидать родных, цветущие яблони, дорогое Каюрово. Однако же, помолясь в храме соседнего села Потапово, засобирала его матушка в отход. Мог ли он помышлять тогда, что спустя годы его имя в родных местах будет вселять уважение и гордость. Десятки мужиков будут называть себя «смирновскими», будут стремиться попасть

в рабочие к Петру Арсеньевичу. А в селе Потапово будет заново построен сельский храм на деньги Петра Смирнова (на что архиепископ Ярославский и Ростовский Ионафан скажет: «Жертва для церкви громадна.») Отхожий промысел тогда (да и сейчас) был очень популярен в наших местах. Дети, молодёжь и зрелые мужики уходили в Питер, в Москву подработать. Заработки были разные: мебель делали, варенье варили, дома строили. Дядя и отец Петра Смирнова, оставив хлебопашество, занялись

В таких изящных бутылках продавалась продукция завода Смирнова.

Любовь ГРЕЧУХИНА родилась в 1977 году в городе Мышкине. Окончила Ярославский педагогический университет им. К.Д. Ушинского, является исполнительным директором Мышкинского народного музея. Любовь Владимировна имеет публикации в газетах «Северный край» и «Вечерняя Москва», а также в ряде журналов: «Библиополе», «Туризм», «Forbs” и другие.

РОЖДЕНИЕ «СМИРНОВСКОЙ» В 1860 году Пётр Арсеньевич уже купец 3-й гильдии. В этом же году ренсковый погреб отца он переоборудует в небольшой водочный завод, на котором работали 9 человек. Приказчиком на нем был его отец, Арсений Алексеевич.

2012

В 1860 году Пётр Арсеньевич уже купец 3-й гильдии.

распространённым тогда делом – «сдабриванием» кизлярских и ренсковых (виноградных) вин. Еще будучи крепостными, Яков и Арсений Алексеевы обосновались в Москве, и к моменту появления Петруши стали управлять одним из ренсковых погребов – небольшим питейным заведением, где до отмены откупов продавались «распивочно» и «на вынос» виноградные вина, спиртовые настойки, наливки, а также закуски. Так что Петя, в отличие от других, пришёл не на пустое место, а его честность, послушание и увлечённость сделали своё дело. Из «мальчиков» он вырос в ловкого, сметливого, щеголеватого приказчика, который, лихо управляясь за прилавком, прекрасно разбирался в винном ассортименте. И, как говорится, его день пришел: после смерти дяди Ивана лидерство в фамильном винно-водочном производстве перешло к нему – Петру Арсеньевичу Смирнову. В ноябре 1857 года в церкви Святого Максима Исповедника на Варварке 26-летний Пётр Смирнов обвенчался с дочерью московского купца Натальей Таракановой. К этому времени Пётр Арсеньевич был уже вдовцом. Его первая жена Надежда Егоровна, крестьянка из Каюрова, умерла от горячки, не оставив ему потомства.

129

2012

{КУПЦЫ}

Интерьеры Музея водочника Петра Смирнова в Мышкине.

130

Деловая хватка П.А. Смирнова, принципы порядочности, от которых он никогда не отступал (жизненным кредо он выбрал собственные слова «Честь дороже выгоды!»), быстро зарекомендовали его как преуспевающего предприимчивого человека. В 1863 году Пётр Арсеньевич уже купец 2-й гильдии, владелец нескольких ренсковых погребов и водочного завода в доме купца Шихобалова в начале Пятницкой улицы, число работников на котором доходило до 25 человек. А в одном из ренсковых погребов, кстати, приказчиком был крестьянин Мышкинского уезда Кирилла Яковлев, надо сказать, Пётр Арсеньевич всегда помогал своим. Десятки мышкарей получили московскую «прописку», твёрдую дорогу в жизни и надёжную руку помощи на протяжении всего жизненного пути. В 1867 году П.А. Смирнов покупает дом у своей дальней родственницы Харитины Андреевны Морковкиной (уроженки деревни Чановой Угличского уезда Ярославской губернии). Этот дом – знаменитый «Чёрный утюг» на Пятницкой. Дом № 1, расположенный напротив моста через водоотводный канал Москвы-реки, войдёт в историю как Смирновский «дом-штаб», «дом-лаборатория». Сегодня в этом здании «у чугунного моста», как и 100 лет назад, тоже располагается «дом-штаб», но уже

американских последователей дела нашего великого земляка. Здесь обосновался «Торговый Домъ по возрождению традиций поставщика Двора Его Императорского Величества П.А. Смирнова», специалисты которого работают над восстановлением некоторых оригинальных рецептур великого нашего земляка и производят сегодня порядка 10 видов «горячих напитков», в основе которых, по их мнению, лежат разработки Петра Арсеньевича. Однако нам кажется, что сегодня уже невозможно сделать продукт, аналогичный «Смирновской». Потому как основа продукта от Петра Смирнова – чистый ржаной спирт. Да плюс еще к этому трёхразовая очистка через активированный уголь и каустическую соду. А все эти присадки, отдушки, авторами которых был П.А.Смирнов. Как это восстановить сейчас? Увы! В России нет больше в промышленных масштабах ржаного спирта, есть взамен ему – кабардино-балкарский и другие так называемые «спирты». Поэтому сложно сегодня говорить о создании водки, которая была бы приготовлена в точном соответствии с рецептурой П.А. Смирнова. До сих пор в Мышкине бытует мнение, что в подвальных помещениях своего роскошного московского особняка Пётр Арсеньевич специально орга-

низовал небольшую лабораторию, в которой методом проб и разработал уникальную, собственную рецептуру вин. А в остальном, что касается виноделия, особых секретов у Петра Арсеньевича не было, он использовал, как и все прочие виннозаводчики того времени, исключительно доброкачественный спирт, полученный из хлебных зёрен (в редких случаях – из свеклы). В летние месяцы на Москвереке можно было увидеть огромные баржи с надписью «Вода для завода П.А. Смирнова» – так на предприятие Петра Арсеньевича доставлялась ключевая вода. Подобной «роскоши» конкуренты, гонявшиеся за дешевизной, себе не позволяли. Для производства ликёров и наливок Пётр Смирнов использовал только

натуральные ягоды и фрукты, хотя это ему приносило немало хлопот. По воспоминаниям его сына Владимира Петровича, в летнюю пору с раннего утра и до глубокой ночи по всем улицам, ведущим к заводу, непрерывным потоком двигалась вереница телег, гружёных корзинами с ягодами, а воздух на Пятницкой становился ароматным, как ягодный сироп. Ягоды свозили со всего Подмосковья, и не только. Качество же ягод и фруктов П.А. Смирнов всегда проверял сам. Хорошо чувствуя их тончайшие вкусовые особенности и оттенки, он пытался отыскать что-нибудь новенькое, необычное. И отыскивал! Так, однажды ему попалась исключительная по своим вкусовым качествам сладкоплодная рябина, которую привезли из села Невежина,

что под Суздалем. Жил по преданию в селе Невежине известный печатник Андроник Невежа, он-то якобы и вывел этот сорт рябины. «Интонация» и вкус ее не обманули Петра Смирнова. На основе этой рябины и было создано одно из главных его винодельческих «произведений» – чудесная рябиновая настойка «Нежинская рябина». Но почему же «Нежинская»? А дело в том, что создать «шедевр» – этого Смирнову было недостаточно. Он должен был еще и конкурентов сбить со следа: Суздаль совсем рядом – набегут туда конкуренты за рябиной. А тут… Ну что ж, пускай себе мчатся в Нежин, на Украину! Вообще надо заметить, что Петр Арсеньевич сильно опередил свое время. Сегодня и начинающий предприниматель знает, что любой, даже самый качественный товар, может иметь успех только при надлежащей «раскрутке». А вот во второй половине XIX века многие удачливые торговцы, со временем превратившиеся в «зубров российского предпринимательства», только интуитивно чувствовали, как нужно продвигать свою продукцию. Пути выбирали разные. Что касается Петра Смирнова, то тут снова всплывает интересная легенда. Согласно оной, однажды молодой, но тщеславный заводчик, имевший грандиозные планы ознакомить со своими напитками весь честной народ России, выбрал довольно-таки нестандартный по тем временам способ саморекламы – скандал. Сейчас-то он хорошо известен, но в те времена, когда не было ни телевидения, ни радио, затея Петра Смирнова кому-то могла показаться сомнительной. Но только не ему – человеку, который хорошо знал, чего он хочет добиться в жизни. Как гласит один из негласных законов коммерции: «Кто не рискует – тот не пьет шампанского!». Вот и Смирнов – рискнул. Как-то он пригласил к себе группу студентов, перед которыми поставил вполне конкретную задачу: ходить по московским кабакам и ресторанам, заказывать там еду, а когда дело дойдет до выпивки, то требовать исключительно «Смирновскую». Стесненные в средствах молодые люди, понятное дело, согласились. Принялись они за дело ретиво. Поначалу московские кабатчики и рестораторы лишь недоуменно руками разводили: что

2012

Павильон торгового дома П.А. Смирнова на Всероссийской Нижегородской выставке.

131

2012

{КУПЦЫ}

за напасть – горластые студенты пытаются вытрясти с них то, чего у них и в помине нет! Потом призадумались. Мол, непорядок – люди хотят, а в их заведениях этого не подают. И стали покупать водку у Смирнова. А у горячих студентов поначалу неприятности нет-нет да и возникали, даже в кутузку попадали за свои дерзости. Но Петр Смирнов обещал их вызволять из любых щекотливых ситуаций. И, нужно отметить, слово свое держал. Особой заботой Петра Арсеньевича, как впрочем и других крупных винопромышленников, уже тогда стала защита от подделок. «Они (то есть мошенники. – Л.Г.), – говорил Петр Арсеньевич, – ухитряются наклеивать на бутылки своих напитков поддельные под нашу фирму ярлыки, пломбируют их, также как у нас, белой смолой». Поэтому и защищал он, как мог, свою продукцию – «Смирновская» продавалась в оригинальных неординарных бутылках, которые трудно было фальсифицировать. Бутылки для разлива вина были настоящими произведениями декоративно-прикладного искусства. Они изготавливались, например, в виде фигурных цветных медведей, бюста А.С. Пушкина, Эйфелевой башни, изящного рога изобилия, глиняных и стеклянных кувшинов.

132

СЕМЬЯ И ОН САМ В 1874 году, спустя год после смерти своей второй жены, Пётр Арсеньевич женится в третий раз – на Марии Медведевой, дочери своего покойного друга, разорившегося купца Николая Медведева. Венчание состоялось 28 апреля 1874 года в церкви Иоанна Предтечи, что под Бором. От Марии Николаевны у П.А. Смирнова было четверо детей: трое сыновей – Владимир (1875-1934), Сергей (1885-1907), Алексей (1889-1922) и дочь Александра (1877-1950). Хорошо образованная, живая, любознательная, Мария Николаевна «растормошила» патриархальный уклад смирновского дома. Она сама очень любила театр, верховую езду. Их дети выгодно отличались своей образованностью, эрудицией, широтой интересов. Тогда в целом вся купеческая молодёжь соответствовала всеобщему явлению – жажде знаний, открытий, вкуса жизни. В России началась эпоха стремительного социального, культурного и нравственного обновления страны. Пётр Арсеньевич сам был настоящим героем своего времени. Этот подлинный самородок обладал удивительно цепким, восприимчивым умом и колоссальной трудоспособностью, что позволяло ему с лихвой покрывать недостатки образования: до конца

своей жизни он так и не научился правильно писать! Главное – Пётр Арсеньевич отличался высокой нравственностью. Свои дела он строил на совести, ответственности и честном купеческом слове, которое сам держал крепко и требовал того же от деловых партнёров и всех своих работников. Надо заметить, очень помогал ему в делах, был «серым кардиналом» за его плечами дядя Николай Венедиктович Смирнов. Рабочие на заводах его боялись, а сам он не допускал никакой фамильярности с Петром Арсеньевичем. Будучи старшим директором, стоя докладывал ему обо всех делах, обращался к нему на Вы. Фирму он поставил на большую высоту. При приёме на работу Пётр Арсеньевич испытывал надёжность будущих работников, предлагая всякий раз рюмочку водочки (на столе он держал специально для этого графинчик). И, по воспоминаниям сына Владимира Петровича, звучало это примерно так. «– Иван Фомич, желаете? – Нет, Петр Арсеньевич! Упаси господь! – А может всё-таки..? – Увольте, Пётр Арсеньевич! Не пью-с! Отстанет хозяин от кандидата, а потом снова: – Эх, Иван Фомич, зря отказываетесь: водочка уж больно хороша! – Ох, Пётр Арсеньевич, вы и мёртвого уговорите. Наливайте!» Естественно, после такого угощения следовал хозяйский отказ: «Как я погляжу, дел-то с вами иметь нельзя – слово своё не держите!» На всех заводах Петра Арсеньевича рабочие знали два требования: «Не воровать!» и «Не спиваться!». Знали и выполняли – слишком дорожили работой. МИРОВОЕ ПРИЗНАНИЕ Столовые вина фирмы П.А. Смирнова впервые «переплыли» океан в 1876 году и «в компании» с другими его спиртными напитками завоевали в 1877 году на выставке в Филадельфии «Медаль высшей награды». Завод П.А. Смирнова впервые получил право изображения на этикетках и рекламах государственного герба Российской Империи. В 1878 году на Всемирной выставке в Париже водки и ликёры его завода получили сразу две золотые медали. И впоследствии французы снова продемонстрировали свою любовь к продукции П.А.Смирнова: в 1886 и 1889 годах наградили ее ещё тремя золотыми медалями. Второй государственный герб завод

П.А. Смирнова получает за новую серию водок, вин и наливок превосходного качества. Замечательному водочнику была пожалована личная награда – золотая медаль высшего ранга на ленте Св. Андрея Первозванного. А в 1886 году Пётр Арсеньевич удостоился звания поставщика Высочайшего Двора его Императорского Величества. Триумфом для П.А. Смирнова стала Всероссийская промышленно-художественная выставка-ярмарка в Нижнем Новгороде 1896 года, посвященная коронации Николая II и Александры Фёдоровны. Итогом выставки явилось то, что фирма Петра Арсеньевича получила право изображения четвёртого герба на своих этикетках и вывесках, а её владельцу был вручен орден Святого Владимира четвёртой степени. О большой популярности «Смирновской» говорит тот факт, что на торжество по случаю упомянутой коронации водка приобреталась только у Петра Арсеньевича Смирнова. Слава великого водочника росла и множилась, к числу его поклонников и потребителей, конечно, официально присоединились Швеция, Норвегия, Испания, отдельные смирновские фирмы были открыты в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, водку «Смирновскую» можно было встретить в Риме, Токио, Мадриде, Шанхае, Харбине и других крупных городах мира. Фирма Петра Смирнова прочно обосновалась на мировом рынке. «ПО ЩЕДРОСТИ ВАШЕЙ ДА ВОЗДАСТСЯ ВАМ…» Душевную опору П.А. Смирнов находил в благотворительности. Он был членом и организатором многочисленных комитетов попечительства бедным, беспризорным детям, училищам, входил в число «особых жертвователей» – нескупящихся. Пётр Арсеньевич – почётный попечитель Московской глазной больницы, Алексеевской психиатрической больницы. Сам содержал нескольких стипендиатов. На своей малой родине в селе Потапово Мышкинского уезда он отстроил новый, огромный храм о пяти главах, на сооружение которого пожертвовал более 108 тысяч рублей. На храме было установлено 10 колоколов общим весом 608 пудов, язык одного из них демонстрируется как экспонат в музее П.А. Смирнова в городе Мышкине. Там же хранятся кирпичи, дверная петель и язык колокола. Это всё, что оставило нам время от дел и свершений нашего великого земляка, водочного короля России Петра Арсеньевича Смирнова в родных краях. Но главное – другое:

КОНЧИНА К концу своей жизни П.А. Смирнов имел 13 детей (5 сыновей и 8 дочерей),15-миллионное состояние и тяжесть на сердце. Государственное новшество (1895 год) о введении государственной винной монополии ударило по процветающему бизнесу Смирновых и взяло мертвой хваткой за горло. Введение винной монополии, запрещающей производство водки частным фирмам, положило начало закату смирновского дела. И потрясло здоровье Петра Арсеньевича. 29 ноября 1898 года (по старому стилю) от паралича сердца ушёл из жизни водочный Наполеон России. Менее чем через полгода после смерти Петра Арсеньевича умирает от воспаления мозга его жена Мария Николаевна, в возрасте 41 года. Управление фирмой переходит к старшим сыновьям: 32-летнему Петру, 26-летнему Николаю и 24-летнему Владимиру. В составе директората продолжает находиться Николай Венедиктович Смирнов, а в Санкт-Петербурге «бразды правления» на долгое время перешли к Мартыну Ивановичу Краузе, уроженцу Риги. Но это уже была вовсе не эпоха знаменитой фирмы… ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ «СМИРНОВСКОЙ» Товарищество, возглавляемое братьями Смирновыми, терпит убытки и ликвидируется, Братья разделили паи. Пётр Петрович стал обладать пакетом в 100 паёв, Николай Петрович – в 96, Владимиру достался 121 пай, Сергею и Алексею – по 125 паёв. Младшие сыновья Сергей и Алексей вложили в недвижимость средства отца, а старшие, Пётр, Николай и Владимир, совместно выкупили имущество бывшего товарищества, присвоенные ему права и награды. Увы, торговый дом братьев не просуществовал и трёх лет. Николай стал вести расточительный и разгульный образ жизни, ему была выплачена денежная сумма его пая, и он покинул торговый дом. Владимир Петрович и Пётр Петрович разошлись во взглядах, собственником смирновского дела остался один из них – Пётр Петрович Смирнов, в компаньоны он берёт себе жену Евгению Ильиничну. Он был деловит, напорист, благодаря чему фирма держалась при нём «на плаву». Но 25 апреля 1910 года Пётр Петрович скоропостижно скончался, и Торговый дом переходит в единоличную собственность Евгении Ильиничны. Делами торгового дома она занималась мало. А в 1917 году, сочетавшись

браком с послом Италии и Японии, принимает итальянское подданство и навсегда покидает Россию. В 1918 она разводится с мужем, оставаясь без средств к существованию (умерла в 1961 году, похоронена под Ниццей). После революции все заводы и рецептуры Смирновых были национализированы. Конечно же, жизнь смирновских предприятий в 20-х годах могла быть спасена или продлена, пусть под новым названием (лаборатории, мануфактуры), но ни дети, ни иные потомки П.А. Смирнова не воспользовались возможностью хотя бы временно возобновить в России его дело. Волею судьбы спасти фамилию Смирновых и восстановить дальнейший ход столетнего семейного дела суждено было третьему сыну Петра Арсеньевича – Владимиру Петровичу Смирнову. В 1920 году он эмигрировал из России в Константинополь, где основал небольшое водочное производство, которое просуществовало всего несколько месяцев. Пытаясь наладить дело, Владимир Петрович зарегистрировал во Львове фирму по производству водки «Ste Pierre Smirnoff Fls», которая также не стала успешным предприятием. В 1933 году Владимир Смирнов объявляет себя правопреемником П.А. Смирнова и обладателем прав на использование семейной марки и … продает «исключительное право и лицензию на производство и продажу алкогольных напитков фирмы «Ste Pierre Smirnoff Fls» на территории США, Канады и Мексики» американскому бизнесмену Рудольфу Кунетту. Спустя пять лет, Рудольф Кунетт перепродает эти права американской компании “Heublein” (современная UDV North America Inc.). Так начинается история появления американской водки Smirnoff, уже не имеющей ничего общего ни с Россией, ни со Смирновыми. Сделка же по продаже Владимиром Смирновым прав на торговую марку американцам и ее правомочность до сих пор является предметом спора между наследниками П.А. Смирнова и американской компанией Diageo. Нужно отметить, что американцы подошли к делу основательно. Поначалу слово «водка» по большому счету никому ни о чем не говорило. Пришлось хорошенько постараться, прежде чем водка под маркой Smirnoff стала завоевывать мир. Поначалу, правда, продавали русский национальный напиток как «белое виски», и в результате удачных и умелых рекламных акций и компаний американский потребитель «проникся» – полюбил напиток, но только… в составе коктейлей.

«СМИРНОВСКАЯ» ВОЗВРАЩАЕТСЯ Спустя очень много лет, на Родине в России потомки Петра Арсеньевича перезнакомились и объединились. Произошло это в 70-80-х годах уже XX века стараниями внука П.А. Смирнова, Олега Сергеевича. Им же впервые была проделана гигантская работа по написанию истории фирмы. «Исследование материалов истории русской фирмы по производству и торговле водочными изделиями и русскими и иностранными винами, основанной в Москве П.А. Смирновым» состояло из трех томов. Так в роду Смирновых появился семейный историк, исследователь, благодаря которому мы имеем такую живую, фактически точную картину прошлого. Ну, а современную историю «Смирновской» в России начинает праправнук Петра Арсеньевича – Борис Алексеевич, который в начале 90-х начал возрождать семейный бизнес. Соседство с заокеанской «сестренкой» в России восприняли очень болезненно – между русской «Смирновской» и американской одноименной водкой развернулись настоящие баталии. Непросты их взаимоотношения до сих пор. На сегодняшний день Борис Алексеевич, как и славный его прапрадед, производит «Столовое вино № 21»! А также Б.А. Смирнов с успехом производит замечательные водки «Золотой Смирнов», «Городовой», «Арсенич». Водка «Арсенич» на выставке в Англии в 2006 году завоевала Большую золотую медаль и признание лучшей в мире водки в своём классе. Труды Б.А. Смирнова отмечены высокими наградами – орденом Константина Великого и орденом Святого князя Александра Невского II степени – за большой вклад в дело укрепления Российской государственности. В Мышкине по большим праздникам ставят на стол «Смирновскую» от Бориса Алексеевича, а по малым поводам «Мышкинскую Косорыловку», чего и Вам, читатель, предлагаем отведать в славном городе Мышкине. Мы, мышкари, поддерживаем земляка таким вот способом. Как бы то ни было – «Смирновская» бессмертна! Современники отмечали, что почти все виноделие и виногрдарство Кизлярской области Дагестана в конце XIX века зависело от состояния дел у «обоих Смирновых» – Ивана Алексеевича и Петра Арсеньевича. В Петровске (Дагестан) имелся собственный «Смирновский» склад, а также собственный коньячный завод.•

2012

остались его всероссийская слава и любовь преданных земляков.

133

{КУПЦЫ} 2012

134

ПОПЕЧИТЕЛЕМ ШКОЛЫ СТАЛ ПЕТЕРБУРГСКИЙ КУПЕЦ Павел ГОЛОСОВ

2012

Начну я с фактов, касающихся истории нашей, Ординской, основной общеобразовательной школы. Но цель данной статьи – не школа сама по себе, а тот человек, который давно очень, в пору становления учебного заведения в селе Ордине (а тогда, в конце XIX века, оно относилось к Мышкинскому уезду), внес большой вклад в развитие церковноприходской школы в Ордине. Поведаю я, конечно, и о его купеческих корнях.

135

Улица в селе Ордино в начале 20-го века. В конце улицы здание школы (отмечено стрелкой)

Священник и заведующий школой П.Е. Покровский. П.Е. Покровский с матушкой Александрой Ивановной и дочерьми Анной (слева) и Елизаветой (справа). Обе дочери – учительницы в этой же школе. Здание Ординской начальной школы, бывшей церковно-приходской, в начале 80-х годов XX века, перестроенное под детский сад.

2012

{КУПЦЫ}

Ученики Ординской начальной школы в 40-е годы XX века.

136

на в 1882 году продан по дешевой цене, деньги пожертвованы на украшение местной церкви». Земство с устройством школы не справилось, и тогда этот труд берет на себя церковь. Заботами местного священника в 1888 и 1889 годах школа была построена, и 2 октября 1889 года в ней начали обучение 42 мальчика и 11 девочек. Через 12 лет это помещение стало мало, потребовались вторая классная комната и квартира для учителя, поэтому было решено построить новое здание. На строительство было потрачено 3000 рублей, из них 800 рублей выделил Святейший Синод, 1200 руб. собрал священник и 1000 руб. пожертвовал петербургский купец 2-й гильдии Дмитрий Савельевич Чекушкин (вот он, наш благодетель!), который стал попечителем школы. «А откуда такая забота со стороны купца, проживающего в столице?» – спросите вы. Объясняется же все просто: его отец, Савелий Ефремович Чекушкин, был выходцем из села Ордина.

Павел ГОЛОСОВ родился в 1950 г. в д. Трухино Угличского района (близ села Ордина). Закончил Рыбинский авиационный техникум. После армейской службы стал работать учителем физики (преподавал также физкультуру) в Ординской школе. Потом, с 1980 по 1991 гг., был освобожденным секретарем парторганизации местного колхоза «Победа». В 1991 г. снова вернулся в школу – преподавателем истории и географии, с 2004 года – директор Ординской основной школы. Павел Николаевич давно уже пишет стихи, в 2006 году в г. Мышкине вышел его поэтический сборник.

2012

Ординская церковно-приходская школа открылась в 1889 году, но начиналась она как школа земская. Об этом местная летопись говорит так: «В приснопамятное время радетеля народного образования по Мышкинскому уезду Мышкинского предводителя дворянства господина Опочинина под его добрым влиянием в селе Ордине задумали устроить земскую школу и попутно дом для жительства священника». Для сбора средств на строительство ввели подушное обложение «по 50 коп. с оброчной души». Население Ординского прихода составляло тогда 2100 человек, но собранных денег было недостаточно. Поэтому ординский волостной старшина был отправлен в СанктПетербург и Москву для сбора средств среди проживающих там местных крестьян. Собранных тогда денег хватило, чтобы закупить лес и срубить два сруба: для школы и дома священника. Дом для священника достраивался на церковные деньги, а сруб для школы простоял два года и «после смерти двигателя народного образования г. Опочини-

137

{КУПЦЫ} 2012

138

В конце XIX века крестьянин С.Е. Чекушкин уехал в Санкт-Петербург и там стал держать в собственном доме ломовой извоз. Сочувствуя своим ближним, Савелий Ефимович создал «Общество пособия рабочим, пострадавшим при извозных работах», первое собрание которого состоялось 17 декабря 1899 года, на нем присутствовало более 100 человек, председателем правления был избран С.Е. Чекушкин. К концу первого года в обществе числилось 357 членов, а бюджет на 1900 год составил 8 650 рублей. В течение 1900 года пособия в общей сумме 190 рублей получили 7 человек, в 1901-ом пособия от 10 до 50 рублей, на сумму 485 рублей, получило 19 лиц. Такой же уровень расходов на благотворительные цели сохранялся и в последующие годы. Савелий Ефимович безвозмездно предоставил свой дом (Васильевский остров, 25-я линия, 6) для размещения конторы общества. Членом этого общества был и младший сын Савелия Ефимовича – Андрей, он тоже держал ломовой извоз в Чекушах, на Косой линии, был записан купцом 2-й гильдии. Андрей состоял членом «Общества пособия рабочим…» и после смерти отца, до 1917 года, но после революции в списках ленинградских извозчиков он отсутствует.

Однако вернемся к Дмитрию Савельевичу Чекушкину. Он появляется в адресной книге Петербурга в 1892 году – совладельцем, вместе с купцом Иваном Кузьмичом Нижегородовым, фирмы «Чекушкин и Ко», которая перешла ему от отца, живет в одной из квартир доходного дома по Садовой, 38, где располагается и его магазин аптекарских и косметических товаров. Дом находится рядом с Сенной площадью, самым бойким торговым местом в городе. После смерти Дмитрия Савельевича дело наследовала его вдова, купчиха 2-й гильдии; она перерегистрировала фирму на себя с капиталом в 61 тысячу рублей. Вероятно, дела шли неплохо, каждый год Елизавета Федоровна снимала новую квартиру в хороших доходных домах в престижных районах города. Сын ее, Николай Дмитриевич, 1895 года рождения, в 1915 году проживает отдельно от матери, но чем занимается – неизвестно. После революции ни об одном из Чекушкиных сведений не имеется. Теперь о сестрах Чекушкиных. Надежда вышла замуж за мологского уроженца И.К. Нижегородова, Гликерия – за купца Сергея Васильевича Пашкова. Он имел две лавки в Гостином дворе, торговал ювелирными изделиями и золотыми вещами.•

Похвальный лист ученика Кукличева Сергея. Свидетельство об окончании школы С. Кукличева.

139

2012

РОДОМ ИЗ МЫШКИНА

2012

{КУПЦЫ}

Александр КОЗЛОВ

140

В начале восемнадцатого века в России построили первую искусственную водную систему, названную Вышневолоцкой. Система начиналась у Рыбной слободы, тянулась по Волге до Твери, затем по небольшим рекам и озерам, между которыми прорыли каналы. Конечным пунктом системы был Петербург. Рыбная слобода, посад Молога, село Мышкино и город Углич оказались «нанизанными» на волжскую часть системы.

2012

Вышневолоцкая система стала основным путем доставки грузов с низовьев России к столице империи. Вверх по Волге до Рыбной слободы шли крупные, глубокоосадочные суда. Необходимую глубину реки обеспечивали два крупных притока, Молога и Шексна, впадавшие в Волгу в районе Рыбной слободы. В слободе грузы перемещали на небольшие, мелкоосадочные суда, способные пройти по неглубокой Вышневолоцкой системе до Петербурга. И вот этот водный путь как раз и дал возможность рыбнослобожанам, мологжанам, мышкинцам и угличанам заняться весьма прибыльным делом: доставкой грузов по воде из Рыбной слободы в Петербург. В верхневолжских поселениях начинается интенсивный рост численности купечества. Когда в 1777 году Рыбную слободу, посад Мологу и село Мышкино по указу императрицы Екатерины Второй преобразовали в города, в этих поселениях уже наличествовало сложившееся торговое сословие и начали зарождаться купеческие династии. В девятнадцатом веке в городе Мышкине ведущую роль во всех сферах жизни играли династии купцов Замяткиных, Зевакиных, Пожаловых, Ситцковых, Столбовых, Чистовых. Эти предприниматели занимали должности в городском самоуправлении, вели благотворительную деятельность, строили лучшие в городе здания. В том же девятнадцатом столетии в городе Рыбинске таковыми были династии купцов Григорьевских, Журавлевых, Миклютиных, Поповых, Тюменевых. В 1840-х годах на рыбинских пристанях вели торг мышкинские купцы Лаврентий Дондуков, Иван Ершов, Иван Григорьев, Аким Замяткин, Василий Голуткин, Осип Зевакин, Тимофей и Капитон Чистовы. В Рыбинске мышкинцы покупали крупные партии зерна и отправляли его водным путем в Петербург. В Рыбинск мышкинские купцы привозили льняное семя, купленное ими у крестьян Мышкинского уезда, и продавали его на Рыбинской бирже. В 1911 году привезли и продали 9800 пудов, в 1912 году – 5100 пудов, в 1913 году – 22 775 пудов, в 1914 году – 3550 пудов. В 1842 году в Рыбинске по указу императора Николая Первого создали Биржевой комитет, возглавивший деятельность Рыбинской биржи. К началу двадцатого века Комитет стал одной из авторитетнейших коммерческих организаций России. Основным товаром на бирже был хлеб в виде зерна. Ни одно решение в стране по вопросам хлебной торговли правительство Российской империи не принимало без консультаций с Рыбинским биржевым комитетом. В 1911–1914 годах членами Рыбинского биржевого комитета являлись мышкинцы Петр Васильевич Сонинский и Федор Николаевич Столбов. Тесное общение мышкинцев и рыбинцев в коммерции не могло не перенестись на личные, родственные отношения. Мышкинский купец Яков Романович Пожалов женился на рыбинской мещанке Пелагее Ильиничне. Его сын Иван Яковлевич Пожалов в 1857

141

2012

{КУПЦЫ}

Н.И. Тюменев (1823-1827).

142

году вступил в брак с мещанкой города Рыбинска Анной Александровной Виноградовой. Второй сын, Михаил Яковлевич Пожалов, в 1861 году венчался с крестьянкой села Никольского Рыбинского уезда Александрой Ивановной Васениной. Мышкинский купец Аким Епифанович Замяткин женился на рыбинской купеческой дочери Дарье Ильиничне Тюменевой. Его сын, царскосельский второй гильдии купец Николай Акимович Замяткин (? – 1873) взял в жены рыбинскую купеческую дочь Екатерину Михайловну Тюменеву. Мышкинский купец Лука Иосифович Зевакин в 1853 году женился вторым браком на рыбинской купеческой дочери Марии Ивановне Эльтековой. С рыбинскими купеческими дочерями венчались также представители мышкинских купеческих династий Ситцковых и Столбовых. В 1840-х годах дочь мышкинского купца, потомственного почетного гражданина Капитона Васильевича Чистова, Ираида, вышла замуж за потомственного почетного гражданина из Рыбинска Николая Ионовича Тюменева (1823 – 1897). Крестной матерью их первых трех детей стала

И.К. Тюменева (1829-1897).

Дом Тюменевых в Рыбинске, который его хозяева подарили детскому приюту (в советское время был отдан пионерам).

мать Ираиды Анна Петровна Чистова. Н.И. Тюменев же вошел в историю Рыбинска как крупнейший благотворитель, за эту благородную деятельность он имел благословения Святейшего Синода. При жизни супруга Ираида Капитоновна оставалась в тени своего мужа. Но когда Н.И. Тюменев скончался 18 февраля 1897 года, Ираида Капитоновна, как и он, занялась благотворительностью, за что в августе 1897 года ее избрали почетным членом Рыбинского братства Святого Креста. Но «развернуться» в полной мере Ираида Капитоновна не успела. 1 сентября 1897 года она скончалась. В ее завещании, опубликованном в газете «Ярославские епархиальные ведомости», было написано: «В Рыбинский Софийский женский монастырь 10 000 рублей, в Югскую Дорофееву пустынь Рыбинского уезда 500 рублей, в Покровский женский монастырь Мологского уезда 1000 рублей, в Рыбинскую градскую Георгиевскую кладбищенскую церковь 14 000 рублей, на устройство в Рыбинске церковно-приходской школы имени Николая Ионовича и Ираиды Капитоновны Тюменевых 25 000 рублей, в Мышкинскую

Александр КОЗЛОВ родился в 1951 году в городе Щербакове (ныне Рыбинск) Ярославской области. Трудовой путь, после окончания школы, начал слесарем по ремонту приборов на Рыбинском электротехническом заводе. В 1974-1976 годах проходил срочную службу в рядах Советской Армии, после демобилизации вернулся в Рыбинск. Александр Борисович работал редактором заводского радиовещания и заводских многотиражных газет, был на освобожденной партийной работе, одновременно заочно окончил философский факультет Ленинградского университета. В 1990-2010 годах трудился заведующим отделом истории, затем заведующим экспозиционным отделом в Рыбинском музеезаповеднике, а достигнув пенсионного возраста продолжал работать там же научным сотрудником. Специализируется А.Б. Козлов на изучении истории Рыбинского края XIX-XX веков.

2012

Иконостас домовой церкви Рыбинского детского приюта имени А.Г. Баскаковой и Н.И. Тюменева.

градскую кладбищенскую церковь 11 000 рублей». Свой дом в Рыбинске (улица Мологская, 25) Ираида Капитоновна завещала дочерям Александре, Анне, Екатерине и Марии. Дом был построен по проекту великого архитектора К.И. Росси (1775 – 1849). Дочери, в свою очередь, подарили дом Рыбинскому детскому приюту имени А.Г. Баскаковой и Н.И. Тюменева, который испытывал недостаток в помещениях. Приют открыли в 1894 году на средства, завещанные уроженкой Углича, рыбинской купеческой вдовой Александрой Григорьевной Баскаковой (в девичестве Буториной), скончавшейся в 1880 году. В приюте воспитывались подкидыши и незаконнорожденные дети. Даря приюту родительский дом, дочери Тюменевых поставили условие, чтобы в новом приютском здании открыли на их же средства домовую церковь во имя Николая Чудотворца и святой мученицы Ираиды. Эту церковь, оформленную в неорусском стиле, освятили в 1903 году. Художественное оформление храма выполнила артель Строгановского училища. Проект иконостаса был дипломной работой выпускника училища 1900 года В.Е. Егорова. За свой диплом он получил от училища золотую медаль. Впоследствии Владимир Евгеньевич Егоров стал крупным художником театра и кино, лауреатом Сталинской премии. Искусствоведы считают домовую церковь приюта имени А.Г. Баскаковой и Н.И. Тюменева «ярким памятником неорусского стиля». К сожалению, он не сохранился до настоящего времени. В решении судьбы родительского дома не участвовала еще одна дочь Тюменевых Ираида, так как и отец, и мать «обошли» ее в своих завещаниях. В 1871 году Ираида-младшая вышла замуж за потомственного почетного гражданина из Углича Илью Ивановича Зимина, который переехал на жительство в Рыбинск. В 1894 году супруги развелись: Ираида Николаевна обвинила мужа в дерзком, неуживчивом характере, супружеской измене и сбежала к бежецкому мещанину И.О. Прибыльскому, жившему в Петербурге. Возможно, это и стало причиной лишения ее наследства. И.И. Зимин же заявил, что жене не изменял, всю жизнь ухаживал за ней как за больной, и что она страдает скрытыми запоями. При бегстве от мужа Ираида Николаевна прихватила личное имущество общим весом 120 пудов. И уж вовсе не горевала она о родительском доме, в котором советская власть вместо детского приюта открыла Дом пионеров.•

143

МЫШКИНСКИЕ КРЕСТЬЯНЕ

2012

{КРЕСТЬЯНСТВО}

Владимир ГРЕЧУХИН

144

Исторически сложилось так, что созданный в XVIII веке Мышкинский уезд в своей большей части расположился на издревле распаханных землях Углече-Поля. Эти обширные территории волжского левобережья сотнями поколений крестьян последовательно освобождались от лесов и вводились в земледельческое использование. Мышкинский уезд уже в начале XIX века был самым безлесным и самым пашенным в Ярославской губернии.

Здешние крестьяне накопили большой опыт работы с землей и хозяйствовали успешно. К середине XIX века большинство их принадлежало помещикам. В уезде было всего лишь 1080 свободных крестьян (вольных хлебопашцев), 8218 «душ» принадлежали государству, и 28 426 наших мужиков-земледельцев находились в собственности дворянпомещиков. В земледельчески самом продвинутом уезде помещиков издавна жило очень много. И даже после реформы 1861 года, принесшей крестьянам освобождение от крепостного права, здесь еще оставались 263 помещика, и жили они все еще по старым обычаям, пытаясь сохранить свои усадьбы, свои порядки и даже прежнее число дворовых. Их в нашем уезде имелось 1879 человек, то есть в среднем по семь дворовых на одного барина, и это было высшим показателем по губернии. Немало было у местных дворян и временно обязанных «пашенных мужиков», то есть крестьян, трудившихся на земле: на одного помещика в среднем сто человек. Это пятый показатель по губернии,

Парни в праздничной одежде.

2012

Крестьянские барышни в праздничной одежде.

145

{КРЕСТЬЯНСТВО} 2012

146

то есть старые дореформенные порядки здесь еще ясно ощущались. Как мы же отмечали, в Мышкинском уезде был достигнут высочайший уровень ведения земли в хозяйственном использовании. Так, лесов здесь оставалось лишь 13 437 десятин, в то время как в Угличском уезде их осталось 105 тысяч десятин, в Мологском – 136 тысяч, а в Пошехонском даже 196 тысяч. Как же использовали мышкинские мужики эту землю, начавшую переходить от помещиков к ним? А использовали похозяйски: под пахоту пошло 117 276 десятин, под покосы – 44 792, под выгоны – 42 500 и под усадебное использование – 5901 десятина. Все исследователи сельской Ярославии отмечают замечательную активность наших крестьян в приобретении земли: земельный рынок здесь был столь же оживленный, как в подгороднем Ярославском уезде. И здесь, на удивление статистиков, на землю держались столь же высокие цены. Крестьяне шли на большие затраты, на большое напряжение семейных бюджетов, но неотступно старались прикупить еще и еще земли-матушки. Они были глубоко привержены к трудам на ней, и знатоки ярославской деревенской жизни в «Памятной книжке Ярославской губернии» за 1862 год с уважением отмечали, что здесь «…и до сих пор большая часть крестьян занимается хлебопашеством и только теми промыслами, которые тесно связаны с земледелием». А какими еще особенностями обладали мышкинские крестьяне? Начнем с очень важной цифры. В Мышкинском уезде сложилось самое благоприятное по губернии соотношение мужчин и женщин – на сто мужиков здесь приходилось 107 женщин. Для сравнения приведем Любимский уезд,

там на сто мужиков оказывалось … 128 женщин (гораздо более проблемное соотношение!) Может быть, исходя в немалой мере из таких обстоятельств, наше крестьянское население являло весьма похвальную нравственность. Для подтверждения такой характеристики вновь обратимся к современникам наших высоконравственных крестьян. Вот пример. В 1862 году действитель-

Крестьянская семья Селезневых. Коновал. Крестьянин с сыновьями. Старик-косарь правит косу-горбушку. Старуха в обычной для возраста одежде. Зажиточный крестьянин в повседневной одежде.

А к 1914 году со «сторонним» (пришлым) населением крестьян в уезде было почти 112 тысяч человек. На одну версту удобной земли приходилось 47 жителей, по плотности населения уезд был четвертым в губернии, уступая только Ярославскому, Ростовскому и Рыбинскому. А если сравнивать с европейскими показателями, то плотность населения была несколько повыше, чем в Румынии. Самое густонаселенное место уезда – это Прилукская волость, где на квадратную версту удобной земли приходилось 78 жителей (куда Румынии до Прилук!) Немного отставали от этой волости Рождественская и Юрьевская. А в среднем на каждое крестьянское селение приходилось по 1124 жителя. В самых крупных деревнях Аристове, Ушакове, Пантелееве жило по пятьсот человек. Как они жили? А жили они по-разному. В уезде было несколько малоземельных селений, и по уровню жизни они уступали остальным. По-крестьянски очень самодостаточными считались волости массового разведения местного брагинского льна, особенно – Крюковская,

Архангельская, Рождественская, Оносовская. Вполне обеспеченными признавались волости южной части уезда. А вот угол северо-западных волостей очень уступал остальным территориям мышкинского края и по материальной обеспеченности, и по уровню грамотности, и по культуре быта. Здесь испокон веков не хватало удобной земли, а массовый гончарный промысел, не выдерживая конкуренции с фабричной посудой, уже не выручал. Но в целом жизнь крестьянского населения уезда к концу XIX и к началу ХХ веков ощутимо улучшилась. И этому очень хорошо помогала большая и целенаправленная работа мышкинского земства. Его сотрудники много занимались совершенствованием местного сельского хозяйства, настойчиво улучшая семеноводство, внедряя использование первых машин, знакомя крестьян с новейшей агротехникой. Особенно успешно это шло в срединных волостях, а самой передовой по модернизации своего хозяйства стала Оносовская волость. Ее крестьяне не только массово вводили новые агротехнические

2012

ный член Ярославского губернского статистического комитета капитан Генерального Штаба Дмитриев-Байцуров, анализируя нравственность населения Ярославской губернии, делает вывод в целом весьма печальный: «… после всего сказанного картина нравственности Ярославского народа представляется весьма непривлекательной…» Но тут же произносит оговорку: «…Исключая Мышкинский уезд, где крестьяне до сих пор еще с любовью занимаются земледелием и теми промыслами, которые тесно связаны с земледелием, а потому они и по характеру и по образу жизни не похожи на крестьян других уездов губернии и в нравственном отношении стоят выше их». Что и говорить, «аттестация» нашим предкам была выдана завидная! Но жизнь на месте не стоит, и давайте посмотрим, какими они стали в предреволюционный период. И самое первое – сколько насчитывалось крестьян в те годы? Цифра же такая: к 1903 году в нашем уезде было 94 816 человек. Громадная армия! Они жили в 742 своих селениях и в 29 поселках.

147

С внуком. Свадьба. Совет да любовь!

2012

{КРЕСТЬЯНСТВО}

Небольшой перерыв в работе конной косилки.

148

приемы и выделяли землю для опытничества, но и систематически вели зимние занятия по новым способам хозяйствования на земле и даже организовывали и проводили уездные выставки сельских достижений. Большое оживление пришло в льноводство и молочное производство, и замечательным, качественно новым явлением нашей деревенской жизни стало кооперативное движение. Сельскохозяйственные товарищества появились во всех сельскохозяйственных развитых волостях уезда, а самыми сильными и деятельными были Абатуровское льноводное товарищество, Цикаловское и Теренское молочные товарищества и Карповское машинное товарищество. Они работали, объединяя большие группы селений, и смело входя в самые разные сферы сельской жизни – от чисто производственных до бытовых.

Товарищества создавали целые комбинаты по обработке сельской продукции, строили пекарни, магазины, открывали чайные, избы-читальни, даже детские сады. И начали работу по электрификации ближайших к комбинату селений. Мышкинская деревня, заинтересованно восприняв успешные кооперативные начинания, все смелей шла по пути добровольной коллективизации и имела немалые надежды на добрые успехи в недалеком будущем. Но в этом будущем оказались мировая война, революция, война гражданская и … коллективизация. Но уже принудительная, которая привела деревню не к ее мощному развитию, а к долгой мученической гибели. Не суждено было воплотиться мечтам смелых и талантливых вожаков кооперативного движения и надеждам всех наших крестьян…•

149

2012

{КРЕСТЬЯНСТВО} 2012

150

ЛЕТОПИСЬ СЕЛА СЕРА Виктор Бородулин

СЕЛО СЕРА И ЕГО ОБИТАТЕЛИ Местность всего прихода ровная, несколько волнистая, открытая, только к реке Волге пересекается глубокими оврагами. Вся местность испещрена болотами. За неимением рек, жители довольствуются колодезной и прудовой водой, довольно плохого качества. Обстановка прихожан посредственная; ни в домах, ни около домов чистоплотности не наблюдается, вследствие чего часто местность посещают повальные болезни, от которых страдают преимущественно дети. Смертность детей, особенно летом, всегда сильная. Уход за детьми всегда грубый, вследствие недосугов родителей, потому что переделившись (имеется в виду – после отмены крепостного права. – В.Б.) все стали одинокими. На разделы какая-то мания, хотя после и сознают, что одиночество тяжелее. Вследствие болотистой почвы, часто до середины лета стоит невылазная грязь, портящая воздух. По занятиям своим крестьяне – земледельцы. Занимаются земледелием по старинному способу, не внося в свой труд никаких улучшений, – и внушаемое трудно принимается и редкими прилагается. Даже смены семян не было. Некоторые семейства одними и теми же семенами обсевались по 20 и более лет и даже гордились такой стариной, и только в последние годы мало-помалу, когда увидели осязательную выгоду, стали заниматься улучшением семян – меною. После земледелия главное занятие жителей сапожничество. Тому причина, что одна земля, по своему плохому качеству и малоскотному хозяйству, дает скудные урожаи, не прокармливающие семьи. Многие домохозяева довольствуются купленным хлебом и большая часть обсевается магазейным. Между тем как сапожное мастерство не отрывает хозяина вдаль, дает ему возможность добывать, хотя небольшую, деньгу и самому обрабатывать землю. Деятельный и проворный мастер вышивает до 3 руб. в неделю, на хозяйском хлебе, работая в день по паре. Плату все сапожники получают с пары. Большая часть берет работу на дом. Во всяком доме – сапожник. Некоторые хозяева производили от 500 до 1000 пар сапогов, получая доход от 400 руб. до 1000 руб., а может быть и более. Кто же не сапожник, тот плотник; все тоже

Виктор БОРОДУЛИН родился в 1960 году в Угличе. Работает инженеромконструктором на одном из угличских предприятий. Среди многих его увлечений особое место занимает фотография, которой он занимается с детства. Участник и дипломант нескольких фотовыставок персональных и коллективных. В 2008-2010 годах осуществил масштабный фотопроект «Сельские храмы Верхневолжья», с успехом представленный во многих городах России. Другое его немаловажное увлечение – изучение истории и природы родного края. Постоянный автор журнала «Углече Поле». В 2012 году получил грант президента России для деятелей в области культуры на продолжение работы по своим проектам.

2012

«...В 12 верстах от Мышкина, и в 17 верстах от Углича, на ровной местности, недалеко от Волги, на небольшой речке Серке располагается старинное село Сера, Березово тож...» – Так начинается один очень любопытный документ, который хранится в Угличском филиале Государственного архива Ярославской области. Полное его название – «Летопись Церковноприходская села Серы, Березово тож», и принадлежит он к тому типу документов, что сейчас уже не создаются, потому что в наше бурное информационное время они вроде как уже и потеряли свою актуальность – к летописным собраниям. Испокон веков летописание велось при монастырях, и то были записи, отражающие какие-то глобальные, подчас эпохальные исторические события и явления. Но иногда более интересными оказываются заметки местного, если так можно выразиться, характера – о городе, где мы родились, о селах и деревнях, что нам хорошо известны и знакомы. В конце восемнадцатого века настоятелям сельских приходов было вменено в обязанность вести летописи их приходов, куда, помимо официальных статистических сведений, – рождений, смертей, браков, отчетов о церковной деятельности, – полагалось вносить и все события, сколь-нибудь значимые и замечательные. Позже в эти летописи стали заноситься и наблюдения за природой и погодой, цены на продукты, урожайность… Практически все, что могло заинтересовать сельского жителя. Некоторые летописи велись крайне скудно, некоторые не велись совсем. Нам же достался документ, составленный, по крайней мере, довольно тщательно и усердно. Основной состав записей принадлежит двум священникам села Сера – Дмитрию Красотину (до 1890 года) и Дмитрию Присёлкову. Документ интересен и сам по себе, и как источник многих статистических данных на то время, и как повествование, отражающее повседневную жизнь наших не таких уж далеких предков. Сейчас многим нашим согражданам былая жизнь предков представляется, подчас, «в розовом свете» и одним сплошным праздником – милые селянки-пастушки, удалые молодцы – пахари и сеятели, счастливые босоногие дети играют гурьбой на зеленом косогоре у синей речки… Сплошная идиллия. Так ли это – каждый может решить для себя сам, прочитав эти заметки. Конечно, стиль и размеры этой журнальной статьи не позволяют привести здесь все, что заслуживает внимания в этой замечательной Летописи. Возможно, когда-нибудь она, как и множество других не менее интересных документов, хранящихся в наших отечественных архивах, будет напечатана полностью и станет достоянием широкого круга читателей. Пришлось из этой Летописи выбирать для публикации только немногое и самое, на мой взгляд, интересное. Я по возможности сохранил стиль оригинала, а коегде – и орфографию. Это позволит вам, читатели, почувствовать весь колорит Летописи, окунуться в неповторимую атмосферу прошлого, почувствовать себя сопричастным Истории.

151

Буквица с заглавного листа летописи. Рисунок свящ. Дмитрия Красотина.

2012

{КРЕСТЬЯНСТВО}

Покровская церквь села Сера. Современное состояние.

152

Никольская и Покровская церкви в селе Сера. Рисунок священника Дмитрия Красотина, 2-я пол. XIX века.

*** Немного позже в Летописи снова появляются рассуждения о вреде пьянства – и тогда эта беда была губительна для нашей страны: …С душевным прискорбием глядишь на существование при селе Сера питейного заведения в руках человека весьма худых качеств. Велик корень этого зла, а плоды – злы и весьма велики, и эти злые плоды поедают благие плоды нашей деятельности. Господи! не доброе ли семя сеем на селе Твоем? и откуда имаем плевелы? Откуда являются в детях – непочитание к родителям и другие пороки? Но как почитать родителей грубых, пьяных, расточительных, ругателей, разорителей и осквернителей своего домашнего очага. Да ведь всетаки, всматриваясь в жизнь прихода, трудно подыскать примера, когда бы доброго, ласкового и любящего отца, трезвого, хорошего, заботливого семьянина-отца не любили бы дети, не почитали его и не помогали ему. Нет – это пустая сказка! СТИХИЯ Мы часто жалуемся на непогоду – то сильный ветер, то засуха, то мороз. И уже привыкли называть все, что выбивается из средних климатических показателей, катаклизмами. Посмотрим, что пережили наши предки, и тогда решим, так ли уж нам плохо сейчас. *** (1823) Страшным ударом молнии на колокольне отшибло шпиль и расшибло шатровый осьмерик; на

Никольской Церкви опалило всю позолоту на иконостасе, не причинив других повреждений ни церкви, ни предметам; в священнической усадьбе расщепило на мелкие куски громадную вековую березу. Удар был такой силы, что в домах никто не мог устоять. Обстоятельство это произошло 25 Июня. (1881) Март. Волга вскрылась в 5 ч. 45 м. 14 числа, вода была так велика, что старожилы незапомнят такой высоты; много несло строений. Под с. Коковиным остановился масляный завод с р. Корожечны, из-под с. Краснаго; льдом разрушило ограду в Покровском Монастыре и вода влилась в самый Монастырь, при чем утонул больной монах. (1882) Октябрь. 4 числа Волга имела столько льда, что незамерзшим был один фарватер; в реках, прудах и болотах воды нет. Ожидается на зиму безводица к ужасу жителей. 22 числа видна была комета с хвостом к верху в 5 ч. утра Тот же год. Ноябрь. 5 числа наблюдалось северное сияние с 7 ч. вечера до 6 ч. утра. При ясной погоде явление сие казалось более величественным: белый, багряный и ярко-красный цвета постоянно чередовались между собою. Народ был очень напуган сим явлением и шли толки: не к добру… Главные признаки зимы – глубокий снег, бури и бездорожье. Народ страдает безводицей и почти все пользуются водою с Волги... На Волге ведром достают дно. Вместо всех промыслов народ всю зиму возил воду. (1891) Неурожай от засухи в 12 губерниях, в тех губерниях, которые считались до сего времени «житницей России»; именно: Нижегородской, Самарской, Симбирской, Воронежской, Тульской, Саратовской, Тамбовской, Казанской, Пензенской, Рязанской, Орловской и Курской. Голод тех губерний заставил всю Россию подать братскую помощь. Все и вся, чем только могли, отозвались помощью. Сборы помощи были довольно значительны. (1897) Продолжительная засуха только вредно отозвалась на запасах воды для зимы, благодаря чему пришлось воду с октября месяца добывать с Волги и из других источников. Волга летом была настолько мелка, что в некоторых местах скот уходил за Волгу. Против местности между д. Олениным и с. Кабановым было видно сухое дно Волги, кроме какихнибудь 10-15 сажен фарватера на той стороне. Никаких движений по Волге судов не было видно все лето. (1898) Бог постиг прихожан в сем году градом. Это случилось 23 Июня в шесть часов вечера. Туча шла

с Юго-Запада на Северо-Восток и разразилась ужасным градом и ливнем, если можно сравнить, «тропическим». Охватила туча не один уезд. Град выпал, и такой град, что в полях трудно было увидать – какой был посеян хлеб. Величина града доходила до спичечной шведской коробки. Град выбил не только стекла по ветру тучи, но испортил даже щепные крыши. ПОЖАРЫ Страшное бедствие представляли из себя в то время пожары. При почти полном отсутствии противопожарных средств, при несоблюдении правил пожарной охраны и полностью деревянной застройке сел и деревень, они приводили, порой, к совершенно фатальным последствиям. Вот только несколько записей о пожарах в Летописи. *** (1873) От неосторожного обращения с огнем 19 сентября в селе Сера сгорело несколько домов и огуменной постройки и только вследствие быстро поданной помощи от соседей, пожар был прекращен, причем в большой опасности от огня находилась Никольская церковь. Вследствие этого прискорбного случая селяне положили навсегда в этот день принимать в свои домы Св. Иконы и праздновать весь день. (1878) 17-го сентября, в Воскресенье, в 9 ч. дня, выгорела вся деревня Крутец со всей огуменной постройкой, сгорело 16 домов. А так как народ в это время почти весь находился в отсутствии, то у всех почти сгорело и имущество. Пожар произошел от неосторожного обращения с огнем. Так как в это время стояла сухая, жаркая погода, то вся деревня обратилась в кучу пепла в два часа. Бедствие ужасное, тем более, что дело было к зиме, тем более ужасное, что сгорел обмолоченный хлеб и собранное сено. Хотя строения были застрахованы, но по ничтожной обязательной норме и выдача помогла приобрести лес для домов. Скученность строений много также помогла огню. Пожарных труб нет. (1879) В течение года в приходе было два случая пожаров по неизвестной причине, но, впрочем, независимых от хозяев домов – в д. Мосягино один дом посредственно жившего крестьянина и в д. Кунягино два дома – оба достаточные. У одного из сих крестьян сгорел двухэтажный крытый тесом дом со всем имуществом и скотом на сумму до 5000 р. (1882) 18 июля под г. Угличем, по злобе крестьян одного селения за отказ пользоваться выгоном в казенном лесу, загорелся лес. Жаркое лето

2012

владеют топором, как дратвой. Но только плотничное мастерство не славится, как сапожное, потому что плохого достоинства работа. Некоторые более предприимчивые живут в Москве и в Петербурге – там преимущественно мясники и рыбники. Есть имеющие и свои лавки, но мало; более же живут в услужении, получая от 15 до 60 руб. в месяц жалования. Казалось бы, при таких прибыльных мастерствах народу надобно жить в довольстве; но, после отмены крепостного права, стало развиваться пьянство. Этот яд заразы уничтожает плоды многих недель. Пьянство развивается особенно около деревни Варваринской, от того, что тут стоит питейный [дом], как язва, поражающая все более и далее здоровые места, всевозможным облегчением ищущим пьянства. Но впрочем, что касается церкви и праздников, народ внимателен и усерден. Храм Божий посещается и не оставляется посильными жертвами, что и дает возможность содержать два храма, довольно массивные.

153

{КРЕСТЬЯНСТВО} 2012

154

и сухая до крайности земля дала страшную пищу огню; пожар принял такие огромные размеры, что дошел до Учмы и дальше. На пространстве в 25 верст в длину и 10 верст в ширину сгорело лесу, преимущественно строевого, до 5000 десятин. Сначала не было принято мер к остановке пожара, а затем уже никакие меры не могли пресечь бедствие. Для тушения согнаны были крестьяне и нашей стороны (всех было собрано до 1000 ч.). Огонь подходил к самым деревням по Волге, с большими усилиями отстаивали поля и селения. Но все усилия были бы напрасны, если бы на помощь человеку не пришло небо. 24 июля утром, повторившийся 25 и 27 ч. проливной дождь прекратил пожар, хотя в земле еще долго тлелось. Пожар изрыгал море огня, так что искры летели через Мышкин до Никольского-Нового. Сторона, и без того обездоленная лесом, еще более стала нуждающейся. (1882) 28 Июля в д. Васильевской на полосе крестьянина Луки Елисеева молния ударила в крестец ржи, от чего подняло его от земли к верху и объяло пламенем; усилиями возле жавшего народа пожар был потушен в самом начале. После такого случая народ прекратил работу и положил на будущее время сей день освящать церковною молитвою. (1891) Летом во время грозы от

молнии загорелась изба в деревне Голоушкине. Выгорел, среди тесного строения, только дом, принадлежащий крестьянину, не пользующемуся репутацией хорошего человека. Божья воля! ЛЕДИ МАКБЕТ МЫШКИНСКОГО УЕЗДА Кроме всего прочего, в Летопись заносились и сведения об умерших, а также причины смерти. Читая эти строки, нельзя не ужаснуться полным отсутствием какого-либо здравоохранения. Смертность, в нашем понимании, запредельная, особенно среди детей. Инфекционные заболевания буквально десятками выкашивали людей. Вот подборка мартиролога из Летописи. *** (1824) Умерших: м.п. 40, ж. 50, об.п. 90; из коих: неизвестною (болезнью) – 39, от 1 м. до 60 л., оспою – 31, от 1 м. до 10 л., в августе; опухолью – 1, горячкою – 3, старые – чахоткою. Год оспенный. (1842) … чахоткою – м. 5, ж. 14, неизвестною – м. 22, ж. 10, ударом – м. 1, простудой и кашлем – м. 5, ж. 4, поносом и рвотою – м. 3. (1847) … чахоткою – м. 4, ж. 5, оспою – м. 3, ж. 1, неизвестн. м. 8, ж. 6, уда-

Жилой дом в селе Сера. 2012 год.

ром ж. 1, водяною м. 2, ж. 1, простудой и кашлем – м. 16, ж. 13, горячкою м. 1, ж. 1, поносом и рвотою – м. 7, ж. 1, лихорадкою – ж. 1, от старости м. 2, ж. 2, от ушиба м. 1. (1856) …родами – 4, от удара – м. 1, от разслабления жил – ж. 1. (1869) …чахоткою – м. 3, ж. 6, от морозу – м. 1, от уродливости – м. 1. (1873)… Год оспенный, но большинство выздоровело, и при том без всяких медицинских пособий. Много было больных возрастных от 17 до 50 л. (1879) … Преимуществовали болезни горловыя. (1890) …Скоропостижно умерших 2. Один умер от солнечнаго удара и один был отравлен женою. Вместе с мужем, как после она созналась, незадолго ею был отравлен и четырех-недельный сын. Случилось это в деревне Анфимове. (1892) Год холерный. Смертных случаев об.п. 48, из коих м.п. 30, ж.п. 48, причем умерших до 10-летнего возраста было 31. (1896) ….Из смертных болезней более замечалась – кровавый понос, воспаление легких, паралич, а у детей

ОДИН ГОД ИЗ ЖИЗНИ ПРИХОДА СЕЛА СЕРА Чтобы составить себе почти полное представление о записях в этой Летописи, приведу несколько страниц полностью, за один только год. В конце главки будут приведены необходимые разъяснения к непонятным местам. Итак, год 1880-й. *** В сем году в пределах прихода было жителей – м.п 747 душ, – ж.п. 1028 д., обоего пола 1775 д. В течении года было: а) рождений об.п. 92 ч., из коих м.п. 44, ж.п. 48; особенностями рождений были 5 двойни б) браков совершено 10 в) смертных случаев 88, м.п. 45, ж.п. 43; из коих от простуды – м.п. 22, ж.п. 21; от старости м.п. 4, ж.п. 12, от чахотки м.п. 4, ж.п. 21, от скарлатины м.п. 3; скоропостижных м.п. 3, от обжегу ж.п. 1; от воспаления легких ж. 1;от молосницы м.п. 2; от родов 1. Болезни преимуществовали горячечные. Состояние температуры в течении года было вообще не очень благоприятное. Зима особенно к концу была обильна ветрами и метелями. Весна имела температуру непостоянную, более «облачно», – самая высшая температура по Реомюру показывала 220 (27,50 С) градуса (и то в июне +200); высокая температура встала с 20 июня до 15 августа (minimum 110 maximum 350) (от 140С до 440С) Лето было красное, теплое, уборка сена спокойная, удачная; от этого сено вышло доброкачественно, но пышно. Хозяева глядя на полные амбары в зиму припустили скота сверх прежняго, в надежде иметь доход весною от продажи его. Осень была ветряная и бурная. Зима встала с 3 октября (с 17 октября по новому стилю – В.Б.). 8 октября над всей местностью с С.-З. пронеслась ужасная буря и свирепствовала до 10. Следствия ея были разрушительны. Порвано было множество крыш и огородов, даже было несколько случаев падения це-

лых строений. Перепутано было много льну, постланного в полях и открытых местах, что было причиной многих недоразумений между владельцами; у некоторых унесло их неизвестно куда. Температура была от 0 до 20 тепла. Этой бурей причинено повреждение крыше на трапезе Покровской Церкви. Не смотря на все усилия причта спасти крышу от совершеннаго разрушения, часть крыши – южную – сорвало и со стропилами, так что каменная кладка обнажилась, частию сплошь сорвало железо одно на северной стороне, против колокольни; остальную же часть крыши изорвало по листно, и раскидало листы по всему погосту. Убытку, без окраски починенных мест, причинило на 150 руб. Урожаи хлебов были средние по намолоту и нижние по нажину. Рожь пришла сама 3-9; овес – 1-3; семя – 25 1/2 и даже более. В последнее время усилилось разведение льна, в ущерб овса, по причине большого спроса на рынке при достаточно-высокой цене. Обработка льна патриархальная: нет лиц и учреждений, в которых мог бы народ перенимать лучшия способы обработки льна! Цены на все жизненные продукты стояли высокия, особенно к концу года. Рожь доходила до 1 р. 55 к. за пуд; овес до 85 к. за пуд; семя до 1 р. 65 к. за меру (1 п. 5 ф.); лен был не в спросе и цены колебались между 3 и 5 р. за пуд, мука ржаная доходила до 1 р. 80 коп. Из пожертвований в пользу церкви выдается пожертвование крестьянина - собственника деревни Корчмина Ивана Григорьева в количестве 65 р. на отсеребрение паникадила в Покровской Церкви. - Пожертвований в пользу Церкви поступило 225 р. 60 к. - Доходу Церковнаго получено 786 р. 80 к. - Расходу Церковнаго произведено 776 р. 40 к. Между статьями расхода выделяется на отсеребрение лампад, подсвещников и паникадила, а также перекрытие крыши на трапезе Покровской Церкви, вследствие повреждений от бури 8-10 Октября. Остатка Церковной суммы в билетах и наличных 683 р. 70 к.; из коих в билетах 550 р. Причтового капитала в билетах имелось 400 р. Причтового доходу было: о Пасхе 531 р. 80 к. В течение всего года 1181 р. 26 коп. Церковных служб в течении года совершено 228. Совершений Св. таинства Елеосвя-

щения над болящими было 17. В течение года было: а) Исповедавшихся и причастившихся м.п. 349, ж.п. 789 д. б) Неисповедалось: по отлучкам м.п. 233, ж.п. 70, по нерачению м.п. 14, ж.п. 10, по малолетству м.п. 151, ж.п. 159 Расколу и других сект нет в настоящее время в черте прихода; но (так называемого стараго) двуперстнаго сложения креста держатся. Это – остаток бывшей некогда в приходе Федосеевской секты. При д. Офушинской даже существовало для сектантов особое кладбище. Особыя случаи и обстоятельства жизни народа освящают Церковной молитвою, в религии верны и усердны. Священник Дмитрий Красотин Диакон Михаил Попов Дьячек Иван Орлов Пономарь Алексей Тихомиров (далее запись карандашом): Летопись эта составлена полностью согласно с Правилами, указанными в Епархиальных ведомостях для составления летописей. Труд автора только добросовестный. Летопись эту читал 1881 года Июня 9 дня Член Ярославской Духовной Консистории, Ярославской Всехсвятской церкви Протоиерей Флегонт Морев. (ниже приписка чернилами): 1881 года 15-го Июня. Летопись свидетельствована. Благочинный Мышкинского Собора Иерей (подпись неразборчива – Асигкрит Ребров) *** Необходимые пояснения. «м.п., ж.п.» – мужского пола, женского пола «Молосницей» в то время называли грибковое заболевание, известное сейчас как молочница. При отсутствии современных нам противогрибковых препаратов оно представляло достаточно серьезную угрозу для жизни детей, особенно с ослабленным иммунитетом. Вероятнее всего, двое умерших от этой болезни – новорожденные младенцы. «По Реомюру» – на температурной шкале Реомюра нулю градусов соответствовала точка замерзания воды, температура ее кипения была принята за 80 градусов. К концу девятнадцатого века термометрами Реомюра пользовались уже очень редко, а в начале века двадцатого они были почти полностью вытеснены более удобными термометрами со шкалой Цельсия. «Порвано было множество крыш и огородов» – здесь огородами называют то, чем огораживают: заборы, изгороди, плетни и тому подобные

2012

– понос. Смертность всего сильнее была в Июле-Августе. (1898) …Скоропостижно умерших было два случая и оба случая от злоупотребления вином: Кирилловского крестьянина Семена Иванова нашли утонувшим в болоте в Серском Болховском поле «Ляпуницах» на пути из питейного дома в деревню. Другого крестьянина дер. Васильевской Павла Лукина нашли осенним холодным утром на дороге из Серы в Мышкин близ села; шел он тоже вечером из питейного.

155

{КРЕСТЬЯНСТВО} 2012

156

ограждения. «Семя до 1 р. 65 к. за меру» – льносемя, маленькое и сыпучее, измеряли не по весу, а по объему. «Билеты» – Государственные казначейские билеты, в которые вкладывались денежные средства. Правда, билеты эти были не самым надежным платежным средством, и в те времена за один рубль золотом отдавали полтора рубля билетами. «Существовало для сектантов особое кладбище» – в середине 1850-х годов вышел запрет хоронить «сектантов»-раскольников, или старообрядцев, как сейчас их называют, на отдельных, «своих» кладбищах. Флегонт Семенович Морев (18301895) – член Ярославской духовной Консистории, протоиерей Всехсвятской церкви в Ярославле, на то время – делопроизводитель Епархиального Миссионерского Комитета и член Епархиального следственного и судного Стола. Автор около пятнадцати печатных сочинений, среди которых выделяются сборники проповедей и книги – «Рыбинский Софийский женский монастырь» (1886) и «Жизнь и деяния прозорливого старца отца Петра Томаницкого»(1894) По существовавшему тогда заведенному порядку эту летопись должен был проверить и засвидетельствовать правильность ее составления сначала Благочинный округа, а уже потом – епархиальное начальство. Но получилось совсем наоборот, и, вероятно, о. Благочинный получил соответствующий нагоняй, чем и объясняется и краткость его «свидетельствования», и неразборчивость в подписи – наверное, Асигкрит Николаевич Ребров, Иерей и Кавалер, был не в самом лучшем настроении. *** Заносились в Летопись и некоторые другие примечательные случаи и интересные факты, что говорит о разносторонности интересов составителя. Вот два из них с комментариями. ГРОЗА ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА Мы уже привыкли, что последняя военная гроза отшумела над нашими местами уже давно, лет четыреста назад. После того, как отсюда были изгнаны ляхи и литовцы, ничей чужой сапог не вступал на нашу землю. И нашествие «двунадесяти языков» – война с наполеоновскими армиями – была где-то там, достаточно далеко. Но так ли это? Вот что можно прочитать в Летописи о 1812 годе: «… 1812 год. Год оспенный … В сем году притч с прихожанами, в виду неприятельского нашествия

на Москву и разъездов фуражиров их по окрестным местам, имения свои собрали для уборки по лесам, чтобы недостались неприятелю. Причт уже приготовил и сухари. Для уборки церковного имущества под Никольской церковью была уже вырыта яма. Но неприятель скоро оставил, после чего жители успокоились». Как близко был неприятель – не сообщается, но наверное, не слишком далеко, раз уж пришлось принимать такие экстренные меры. И вот примечательная деталь – «Причт уже приготовил и сухари». Уж не для того ли, чтобы, при случае, вести партизанскую войну с французами? Один интересный факт по поводу французских фуражирных отрядов. Не всегда они брали силой продовольствие и корма для своих нужд – по большей части они предпочитали расплачиваться с местным населением российскими же деньгами, чтобы попусту не ожесточать русский народ

против себя. И еще в 1810 году Наполеон у себя во Франции наладил печать «настоящих русских ассигнаций» – видимо, уже тогда вынашивались планы похода на Россию. Да вот незадача какая вышла – «французские русские деньги» по качеству исполнения были лучше наших, да и бумага тоном отличалась – голубоватая, а не серо-коричневатая. К тому же парижский гравер Лалль, изготовивший медные клише для фальшивок, не силен был в русском языке, в результате чего на «наполеоновках» красовалась надпись: «ОБЪЯВИТЕЛЮ СЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ АССИГНАЦИИ ПЛАТИТЪ АССИГНАЦИОННЫЙ БАНКЪ ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ РУБЛЕЙ ХОЛЯЧЕЮ МОНЕТОЮ» И если французам было все равно, какая монета – «ходячая» или «холячая», то в наших городах народ, что пограмотней, старался не брать к оплате такие «ассигнации». Вот и снабжали те самые фуражирные отряды подделками, надеясь на

то, что крестьяне малограмотны и не обнаружат подвоха. Результат мы все знаем – крестьяне не были склонны к проведению подобных торговых операций: мужики или просто разбегались по лесам, или брались за топоры и вилы. Всего же Наполеон «вбросил» на российские просторы фальшивых ассигнаций более чем на двадцать пять миллионов рублей – сумма по тем временам более чем астрономическая.

ковина имеет полость, разделенную перегородками на камеры, соединенные друг с другом трубочкой (сифоном). И фиг. 2 есть оттиск той же раковины. Таких ископаемых во всех музеях очень много, много их вымывается и под Москвою. С совершенным уважением и преданностью имею честь пребывать покорный слуга – Анатолий Богданов Москва 23-го ноября» Анатолий Петрович Богданов (1834-1896) – известный зоолог, член-корреспондент Петербургской Академии Наук, профессор Московского университета. В то время он заведовал Зоологическим музеем при том же университете, а также состоял директором отдела прикладной зоологии в Московском музее прикладных знаний. Выбор адресата был очевиден – никто в России тогда не мог дать более авторитетного заключения по находке, чем он. Только вот удиви-

А.П. Богданов, профессор Московского университета.

тельно, что среди трудов своих и забот не оставил он без внимания письмо неизвестного ему сельского батюшки из ярославской глубинки, хоть и в пятнадцати строках на четвертушке почтовой бумаги – но ответил, не забыл. Остается только уточнить, что слизняками раньше называли всех моллюсков, а шесть саженей – это примерно тринадцать метров. Глубоки были колодцы в деревне Мосягино. *** Автор благодарит директора Угличского филиала ГАЯО Татьяну Третьякову за консультационную помощь и предоставленные материалы и иллюстрации из фондов архива.•

2012

ИСКОПАЕМЫЙ СЛИЗНЯК «В сем[1879] году крестьянин деревни Мосягина Андрей Миронов, при рытье колодца на глубине 6 саж., нашел раковину уже окаменелую и камни, в которых была заключена раковина. Раковина и камни, по определению Профессора Московского Университета Богданова оказались из породы слизняков, определяющим местность Серскую в доисторическое время морским дном. При сем прилагается приблизительный рисунок раковины» Здесь же, прямо в тексте, помещен прекрасно выполненный чернилами небольшой рисунок окаменелой раковины. А для того, чтобы точно определить, что это такое, в Москву, в университет, было отправлено письмо с подробным описанием находки. Мы не знаем текст того письма – можно только предполагать, что оно содержало еще как минимум два рисунка необычной находки, а вот ответ оттуда сохранился. Листок с автографом профессора Богданова аккуратно подшит в летописную тетрадь: «Милостивый государь Дмитрий Васильевич. Прошу извинения у Вашего Высокопреподобия, что запоздал ответом по случаю нездоровья. Ископаемое, о коем Вы изволили говорить, судя по рисунку есть несомненно раковина аммонита, древних слизняков, обитавших в значительном количестве некогда в бывших морях средней России. Ра-

157

ВОЗРОЖДАЕМ МИР МЫШКИНСКОЙ ДЕРЕВНИ

2012

{КРЕСТЬЯНСТВО}

Мария КАЙКОВА

158

Музей – понятие очень широкое и многогранное. За свою жизнь человек посещает большое количество музеев, удивляясь либо находчивости дизайнеров, либо богатству экспонатного ряда, либо невиданным доселе изобретениям человечества, либо… Изобилие современного музейного мира поражает, рождая в уме и душе самые разные чувства. Это, безусловно, хорошо, ибо человек, идущий в музей, так или иначе идёт за знаниями. Музей, по нашему глубокому убеждению, это самая интересная, нескучная форма познания. Интересней её может быть только игра, живая контактная игра-общение. А если совместить музей с игрой или с какимлибо действом, то результат будет обязательно положительный, посетитель уйдёт от вас в понимании того, что вы хотели донести.

159

2012

{КРЕСТЬЯНСТВО} 2012

160

Пожалуй, самое забытое и потерянное в умах и душах современного посетителя действо – это то, чем занимались его недавние предки ещё 50-70 лет тому назад. Я говорю о ежедневном будничном труде самой большой социальной группы нашей страны ещё того периода. Я о крестьянах и о колхозниках. Удивительно, но современный обыватель, пусть даже не мегаполиса, а обычного областного центра, утратил всякое знание о сельском хозяйстве. Как коротка память у тех, кому всего лишь пятьдесят! Впрочем, они в этом мало виновны сами, виновата страна, которая за кратчайший период своей истории ликвидировала то, чем жила сотни лет до современности. Мы – жители провинции, очень сильно сомневаемся в правильности произошедшего в истории страны и уже не один десяток лет пытаемся сохранить в своей памяти, в своих музеях ушедшую историю ушедшего громадного класса российского общества. Вы знаете, что крестьян сейчас нет? И, что, видимо, уже никогда не будет в том изначальном понимании этого слова. Если уважаемый читатель когда-то интересовался темой крестьянства, то он поддержит меня в том, что крестьянин – это человек большого ума и большой доброты. Он сохранитель и приумножатель. Он неутомимый созидатель, он хранитель вечных понятий о правильности бытия. Он – начало всего на своей земле, он – её суть. И вот его теперь нет. Согласитесь, как много мы потеряли. Мы потеряли самое важное. А теперь обернитесь на свою жизнь и посмотрите, есть ли в ней выше мною перечисленное? Мы, провинциальные музейщики, всё же счастливые люди! Мы работаем с этим утраченным выше перечисленным! Сознавая весь трагизм истории Родины, мы каждый день руками трогаем это крестьянское и волей-неволей

Многочисленные экспонаты Музея крестьянского быта.

уподобляемся им, крестьянам. Мы так же бережем, так же сохраняем, мы так же несём вечное. Мы очень много работаем руками и головой, иногда заново изобретая предметы крестьянского труда, а потом удивляясь: надо же, вот нашли в пустой деревне инструмент, который сами придумали. Мы так же не шибко богато живём, но всё у нас своё, пусть и тяжело добытое, но на жизнь хватает и нам и гостям нашим и дров и огурцов. Мы в солнце и в дождь трудимся в своём музейном хозяйстве. Мы надеваем для работы, что не жалко, а к гостям выходим в чём не стыдно. Правда, посетители, видя нас в рабочей одежде, говорят: «Хоть на музейного бомжа поглядим!» Но мы не обижаемся! Мы не бомжи, мы – крестьяне современного музейного мира. Так мы себя позиционируем, так живём, так нам комфортно жить. А о наших предках-крестьянах очень многое можем рассказать и показать. В нашем музейном комплексе изначально существовал отдел крестьянско-

го быта. Он располагался в большущем купеческом амбаре XVIII столетия. Амбар был двухэтажный и красиво стоял на взгорочке посреди всего музейного комплекса. Это был самый любимый отдел всех сотрудников и экскурсоводов музея. Богатые коллекции прялок, самоваров, росписи, гончарной посуды, одежды, сельхозорудий, прекрасный интерьер крестьянского магазина тоже там был… Много всего было… Амбар сгорел со всем, чем был богат, в январе 2007 года. Потери мы понесли глобальные. Трудно передать это словами, ведь у каждого из нас как будто часть души выгорела. А крестьянину сидеть да горевать некогда, в любой ситуации поворотливый выигрывает. Вот и тут так же. За сутки разобрали, да веничком подмели пожарище и уж на его месте готовы Масленицу играть! А чуть лето – на колёса да по деревням остатки экспонатов собирать. Время-то не прежнее, не 70-е не 80-е, когда деревни только что оставили их жители. В начале 21-го века деревни

обобранные стоят. Все, кому не лень, в пустые деревни наведываются, кто за добром, кто за шифером, кто за срубами, кто за дровами, кто развлечься да пару домов спалить. Но даже среди этой беды, что брошенной деревней зовётся, для музейщика много полезного есть. Даже смотреть на этот полуразрушенный, осиротевший быт полезно – многое понимаешь в его устройстве, радостно открываешь для себя очевидное, внут-

ренние дремлющие в тебе хозяйские инстинкты шевелиться начинают. И думаешь: все бы эти шкафчики самодельные, дверочки распашные, лавочки да грабли ломаные, всё бы вместе с домом этим, с его золотыми брёвнами взял, да к себе в музей и переставил. Что бы жило, а не гнило. Всякий раз, уезжая из такой деревни, думаешь: пусть ещё постоит, пусть похранит в себе этот другой мир другой жизни.

2012

Мария КАЙКОВА живёт в городе Мышкине, где и родилась в 1972 году. После окончания Рыбинского лесохозяйственного техникума работала в Доме детского творчества и заочно училась на филологическом факультете Ярославского государственного педагогического университета имени К.Д. Ушинского. С 2008 года работает методистом в Мышкинском народном музее. Круг её увлечений: краеведение и активный туризм – пешие и водные походы по родному краю. Участница Кацких краеведческих чтений, печатается в «Кацкой летописи».

161

{КРЕСТЬЯНСТВО} 2012

162

Скоро всё это станет Атлантидой, которую, глупо тыкаясь в навигаторы, будет искать очередное потерянное поколение нашей страны. Вот тогда останемся только мы. К счастью, музеи были и будут всегда. А последние, кто видел живой мир русской деревни, – сегодняшние сорокалетние фольклористы, историки, краеведы и, конечно, музейщики. Мы последнее поколение тех, кто знает, кто своими руками трогал лён и зерно, кто видел, как работает комбайн, кто знает, чем корову и поросёнка накормить, кто помнит, как поля колхозные с картошкой велики. И в этом тоже есть счастье! Мы это знаем, мы умеем это, мы это можем, потому что мы вышли из последних крестьян догорающего социализма. Так вот! Мы собрали новый музей, посвящённый мышкинскому крестьянству. Каков он? Он очень хорош! Потому что всё в нём настоящее. От здания до ткани на стендах – всё сделано руками крестьян. Мы только перевезли и поставили, объединили по темам экспонаты, вложили наши знания в экскурсионные тексты. Это самый правильный музей из всех, что есть в нашем комплексе и в нашем городе. Он состоит из подлинников, здесь нет ни одного предмета-новодела, здесь у каждого экспоната груз времени и память о руках хозяина. Поэтому входящий сюда посетитель сам порой не может объяснить, что же это так давит-то на него, что так поражает его в первые секунды. И если человек не пустой, то своим «вау!» он подсознательно выражает почувствованную им энергетику окружающего пространства. А те, кто постарше да поумнее, формируют свои впечатления в более конкретное: «Вот это да! Вот это по-настоящему! Вот это круто!» Человек сам толком понять не может, что его тут поразило, но древний инстинкт шелохнулся и в нём, и этот урбанизированный, задавленный компьютерами и пробками мозг обнаруживает в себе щёлочку к пониманию другой стороны жизни. И хочется потрогать эти выглаженные мозолистыми руками веретёна и превозмочь собственную брезгливость, чтобы послюнявить пальцы и закрутить льняную ниточку из кудельки на кривенькой прялочкебашенке. Почти каждый третий посетитель начинает вспоминать, как бабушка ему рассказывала, и как у дедушки в сарае я это видел, и что такие сундуки мама-то моя на помойку и свезла, а ведь как клёво смотрятся! С таким народом непременно вступаешь в диалог и в сотый раз рассказываешь и показываешь, как пряли, как лён растили, как овец стригли да шерсть били. У музея нашего два направления сложилось. Мы рассказываем о крестьянской обработке шерсти и льна. Это

потому, что за последние годы подобрался неплохой экспонатный ряд именно по этим направлениям. От снопа до готового изделия в нашей экспозиции мы прослеживаем весь цикл крестьянского труда: обить, перемять, вытрепать, прочесать, потом прясть будем, размотаем, покрасим прядиво, ну, вот и до ткацкого стана добрались. Благо ткачиха в нашем комплексе отменная, о своём труде прекрасно рассказывает и показывает. Станы у нас 18-19 столетия, копаные, поскрипывая да покряхтывая, километры тканья толково производят. Всё в народ уходит, процесс беспрерывный. Труд тяжёлый. Нет, не физически. Ремесленники от говорильни устают. Ведь по сто раз за день приходится объяснять, что делаешь. Уж вроде так тебе надоело на всякие нелепые вопросы отвечать, а подумаешь, что если не ответишь, уйдёт от тебя человек, даже элементарного не поняв. Уйдёт обратно в свой нелепый мир, вехи которого столь ничтожны, что истории и зацепиться не за что. А вопросы у входящих начинаются прямо с порога. Потому что войти без поклона в наш музей невозможно. Дверные проёмы очень низкие. Это потому, что музей располагается в хлебном амбаре, он же колхозным зернохранилищем назывался. В амбарах и житницах никогда больших дверей не делали. И вот распрямится вошедший и обязательно замрёт на минуту в своём «вау!», потому что снаружи не кажущийся большим амбар, внутри исполинские размеры имеет. И вокруг тебя вещи странные, непонятные и пол под тобой грубый, дощатый, а над головой чудеса да и только! А ведь это прялки! Только многие из них замерли в положении вниз головой, так тоже они хранились. Вот прялки в нашем музее главенствующую роль имеют. Прялка объединяет и лён и шерсть. Всё пряли: шерсть, лён, пух. Во всяком доме прялка не одна была, а в целой компании себе подобных. У нас большая коллекция прялок. Не постесняемся заявить, что она одна из самых крупных в Ярославской области. Не всё сгорело в злосчастном пожаре, около 200 штук выставляем в экспозиции мы сейчас. Ни одной одинаковой нет! Прялочных экспедиций в 70-80-е годы наши сотрудники совершили много, привозя из Вологодской, Тверской, Костромской, Кировской, Новгородской, Архангельской областей и даже из Карелии «фонарики», «лопаты», «царевны», «гребни», «окна» и, конечно, наши ярославские «теремки». Всё это многообразие мы показываем в своём амбаре. Стендовой тканью для музея мы выбрали крестьянские тканые наматрацники, мешковину, да половики. Конечно, они выстираны 25 раз и потеряли всякую новизну. Это нисколько не сму-

тило нас. Наоборот, когда завершилось выстраивание экспозиции, всё вошло в гармоничное сочетание: вытертые детали ткацких станов, устройства для размотки ниток, льняная пряжа, валы от льномялок, тулупы и дублёнки, худые валенки, вальки и колотушки для обработки сырого валенка и черные, блестящие на сундуке стоящие галоши! И вот, заканчивая формировать экспозицию, мы очень поблагодарили художника Фёдора Григорьевича Солнцева, привет от которого открылся нам в Интернете, пройдя сквозь столетия. В 1832 году этот крестьянский художник, академик живописи, побывал в наших деревнях и написал немалое количество чудесных акварелей, которые были обозначены так: «Крестьяне Мышкинского уезда Ярославской губернии». Вот они и глянули с экрана компьютера на нас своими умными, добрыми, сосредоточенными или задумчивыми лицами, как бы говоря: «Так вот, такие мы и были. Возьмите нас в свой музей!» И эти чудесные портреты в цветных платьях, в ушанках каракулевых теперь рядом с нами. Очень приятно и гордо нам показать, как же выглядели эти великие труженики, сумевшие вывести методом своей крестьянской селекции лучший в России лён. В деревне Брагино Мышкинского уезда, привезя хорошие семена из Новгородской губернии, крестьяне смогли вывести Брагинский лён. Тот самый, очень урожайный, длиннорослый, с прекрасными качествами семени и стебля. Этот сорт долгие годы в нашем районе выращивали. И обо всём этом мы рассказываем. А можно и почитать – на стендах рассказу о всех операциях льнообработки тоже места хватило. Музей «Холста и овчины», посвящённый мышкинскому крестьянству, самый новый в нашем комплексе. Открылся он осенью 2011 года. И как только он открыл свои ворота для посетителей, сразу стало понятно, что он тут главный, самый гармоничный, самый целостный, самый подлинный. И уже у многих опять самый любимый. Мне пришлось много поработать с экспозицией этого музея. Работали в холоде, в пыли, в грязи. Ведь ни одна вещь не попадает на стенд в том виде, в котором её нашли. Она должна почиститься, помыться, сбросить с себя грусть забытости, и уж потом, подсохнув на осеннем солнышке, скромно улыбнуться своему новому «Я». Не сомневайтесь, у каждой руками сделанной вещи оно есть! И работая с этими одухотворёнными предметами, замечаешь, что тепло от них, и радостно за них, и улыбаешься ты вместе с ними, и взаимно проникаешь в эту старую, удивительную жизнь, она становится твоей в своём новом течении.•

163

2012

164 2012

{КРЕСТЬЯНСТВО}

2012

165

Прялки мышкинские, сицкие и … костромские.