Газета ЗА ИСКУССТВО #1 (2010)

Специальный проект 1 Уральской индустриальной биеннале современного искусства

Смотрите современное искусство в Екатеринбурге с 9 сентября по 10 октября в здании типографии «Уральский рабочий» и на заводах ВИЗ-Сталь, ОЦМ, Уралмаш и Свердловский камвольный комбинат Наталья Пастухова. Конкретный мир заводов

Искусство — к проходной завода

Человек из пота и крови Привычка оглядываться на рабочий класс как на двигатель экономики никуда не исчезает даже в нашу эпоху эффективных менеджеров и кре­ ативных компьютерщиков. Некогда индустриальная Россия, где главны­ ми героями были труженики шахт, сталелитейных предприятий и строек века, сегодня тщательно избегает обсуждать интересы и потребности рабо­ чего класса. А у молодежи тем временем сложился устойчивый образ рабо­ тяги с завода, не имеющего ни денег, ни широких интересов. Но какой же он на самом деле — современный рабочий? Размышляет Дмитрий Москвин.

2

Человек с бо­родой Стереотипы живучи и объ­ единяют самых разных лю­ дей. Подвыпивший собесед­ ник на свадьбе признается, что любит Шишкина? Кто его не любит!? А знают ли и любят совре­ менное искусство? Кто там был после Малевича? Ка­ кой он — художник сегод­ ня? Кристина Абрамичева исследовала представления российской публики о со­ временном искусстве.

2

Наталья Пастухова. Завлекающий мир искусства

77 лет назад, 15 июля, начал работу Ураль­ ский завод тяжелого машиностроения. Уралмашзавод разрабатывал и выпускал экскаваторы, буровые установки, прессы и другие машины для множества произ­ водств в различных регионах мира. С заво­ дом связаны жизнь одного из городских районов и культурная история Екатерин­ бурга в целом. Когда-то в его цехах выступали оперные певцы, устраивались книжные ярмарки, а заводские художники создали своеобраз­ ную эстетику оформления завода. Цеха со­ временного Уралмашзавода вскоре станут одной из площадок 1 Уральской индустри­ альной биеннале современного искусства. В сентябре 2010 года здесь состоится кон­ церт Уральского академического филармо­ нического оркестра, разместятся произве­ дения художников и временно откроется для публики бывший цех 82 с расписанны­ ми в конце 1980-х годов цеховым художни­ ком Геннадием Власовым шкафчиками для инструментов. Создание нового — это всегда риск, но Уралмашзавод с энтузиазмом и любопыт­ ством готов стать фабрикой искусств.

— Хотелось бы идти на работу и видеть искусство. Прям на проходной. Человек сей­ час настолько занят, настолько забит рабо­ той, не успевает сходить в музей, надо при­ близить искусство к людям! Здорово было бы, когда идешь на работу, видеть картины, например. Это подымало бы настроение! — заметила Татьяна Белозерова, заместитель начальника цеха 61. Екатерина Постовалова, начальник про­ токольного отдела Уралмашзавода, говорит о том, как современное искусство может из­ менить представления о заводе: «Мне замы­ сел биеннале кажется очень интересным и очень нужным. Надо полностью отойти от идеи закрытости предприятия. Я как че­ ловек, не связанный с производственным процессом, наблюдая за подготовкой биен­ нале, посмотрела другими глазами на завод. Можно и нужно воспринимать завод как ар­ хитектурный объект, реально это красиво». Уралмашзавод сегодня активен на культур­ ной сцене Екатеринбурга, теперь же предпри­ ятие само станет территорией искусства.

#1

2

#1

3

1

1

Человек из пота и крови

Человек с бородой

Роман с производством. Лучшее для чтения

Художник… При этом слове у рядового человека скорее все­ го возникнет образ бедного бородача в блузе и берете с ки­ стью в руке, романтического героя с пылающим взором — этот яркий образ навеян еще искусством XIX века, закреплен историями художников с Монмартра и никак не желает из­ меняться до представлений о вполне преуспевающем че­ ловеке за монитором, каковым чаще всего выглядит или хотел бы себя видеть участник современного художествен­ ного процесса. Вот как описывали «художника классическо­ го», назовем его так, мои собеседники: «мужик лет сорока, худой и бородатый, в берете, с заляпанным масляной кра­ ской подо­лом бархатного жилета», «борода, берет, вельвето­ вые штаны в краске, очень худой», «мужчина в возрасте, лет 50–60-ти, бородатый, упитанный», «эпатажный интроверт, тонко чувствующий, с бородой». Когда я спрашивала, изме­ нится ли их образ художника, если бы мы добавили к слову «художник» слово «современный», мне отвечали, что не ви­ дят принципиальной разницы. Художник в представлении публики — это прежде всего мужчина средних лет. Участво­ вавшие в опросе женщины подчеркивают особенности его внутреннего мира, его чувствительность; тогда как в пред­ ставлениях мужчин-зрителей большее значение играют внешние черты, в том числе одежда, те приметы, что ясно могли бы обозначить социальный статус художника. «Художник классический» настолько врос в сознание пуб­ лики потому, что ассоциируется с эпохой, когда художники еще писали масляными красками по холсту. Именно тогда, по мнению многих, искусство было «настоящим» — в массо­ вом сознании есть некоторые Сердцу зрителя милее цельные представления об эпо­ национальные пейзажи, хе Возрождения, передвижни­ а искусство воспринимается ках или импрессионистах, но как красивая картина все, что происходило в искус­ на стене стве после «Черного квадрата» Малевича, остается для многих загадкой, неким обрывом истории искусства. Отчасти это объясняется историческими причинами: искусство русского авангарда к 1930-м годам ока­ залось под запретом, а вот репродукции реалистических, по­ хожих на жизнь пейзажей Исаака Левитана или Георгия Нис­ ского попали в буквари и школьные учебники. В советской системе образования и печати в массовое сознание были за­ ложены главные стереотипы относительно модернистского искусства, которые в полной мере не удается преодолеть и со­ временному зрителю, — о том, что произведение современ­ ного искусства, все эти видеоработы и инсталляции, создать, да и понять, — легко, а классическую картину — гораздо сложнее. Десяток прохожих на улице вполне уверенно назо­ вет имена художников Шишкина, Саврасова, вспомнит Айва­ зовского, в крайнем случае, Малевича, Пикассо и Сальвадо­ ра Дали. Но кто они — современные, работающие сегодня художники? Такое положение дел легко было бы объяснить пробелами в российском школьном образовании, но дело не только в этом — именно искусство ХIХ-го века воспринимает­ ся простым зрителем как исконно «русское», последнее «рус­ ское» перед веком сложных направлений в искусстве. Сердцу зрителя милее национальные пейзажи, а искусство воспри­ нимается как красивая картина на стене. Это не означает, что любители современного искусства не судят о модернистском искусстве по тем же критери­ ям, что и консервативная часть публики. Часто поклонни­ кам всего нового тоже хочется, чтобы искусство предлагало нечто небывалое, но в то же время было таким же понят­ ным, как и привычный реализм. Все как и раньше: хоро­ шее искус­ство требует усилий и публики, и художников.

Урал издавна славился своими богатыми недрами и многочисленными заводами. Однако «опорным краем державы», по выражению Александра Твардовского, он стал благодаря мощной индустриализации конца 1920-х — начала 1930-х годов. Тогда же было написано большинство литературных произведений, показавших Урал и его предприятия широкой общественности Советского Союза и всего мира. Пятерку лучших текстов первой половины столетия представляет Юлия Подлубнова

В 2009 году Фонд общественного мнения опубликовал результаты исследования на­ строений рабочего класса в России. Оказа­ лось, что 41 % работников промышленно­ сти, транспорта, добывающих отраслей не боятся потерять работу, чувствуют себя за­ щищенными от произвола, ощущают воз­ можность мобильности, открыты новому опыту и готовы к получению дополнитель­ ного образования. Социологи не без интере­ са опросили представителей некогда имев­ шего глобальные амбиции пролетариата, каким им видится свое место в новом мире. Ответ был категоричным: «Рабочий класс — это основа любого общества, государства, то, на чем все строится. Не будет рабочего класса — не будет ничего». Однако ХХI век — это эпоха постиндустри­ альная, где «белые воротнички» и воспитан­ ная в идеалах «поколения Х» молодежь ори­ ентированы на самореализацию в сферах, далеких от станков и заводских труб. Счи­ тается, что до 75 % вакансий сегодня — это рабочие места в традиционных отраслях экономики. Но отнюдь не за них разворачи­ вается борьба на рынке труда. Каждый меч­ тает быть средним классом, ездить на соб­ ственной машине, жить в собственном доме молодежь и поражать знакомых и кол­ не скрывает своего лег загаром из солярия и но­ вой маркой сотового теле­ скептического отношения к рабочим фона. Никто уже не верит в глобальную гегемонию профессиям обычного рабочего парня. Мифы революционного подполья Кажется, мало изменилось лицо рабочего старого российского завода: все такое же усталое, сурово вглядывающееся в окру­ жающие предметы, уверенное в своих си­ лах. Но почему-то больше не вдохновляет оно режиссеров снимать эпические лен­ ты, художников — создавать героические образы, политиков — обсуждать будущее страны. Да и представить в 2010 году бью­ щих касками брусчатку Горбатого мости­ ка в Москве шахтеров почти не возможно. Означает ли это, что рабочие сдались, что угас их когда-то так превозносимый рево­ люционный пыл? Оказывается, да: только каждый седьмой заводчанин готов идти бастовать ради за­ щиты своих прав. Большинство предпочи­ тает классические, давно опробованные на Западе, механизмы согласования интере­ сов с работодателем. Романтический иде­ ал бунтаря остался в далеком прошлом. За­ метно потускнел поэтому идеологический шаблон ХХ века о безымянном труженикереволюционере. Может быть, это и к луч­ шему… Хотя не появились у нас эффектив­ ные профсоюзы, нет социал-демократов, готовых лечь на амбразуру ради пролетари­ ата, не ратуют за свободы вожди.

Юноша — предприниматель, девушка — модель Молодежь не скрывает своего скептиче­ ского отношения к рабочим профессиям. Быть дизайнером, маркетологом или пи­ арщиком сегодня кажется не только мод­ ным, но и гарантирующим обеспеченную жизнь. В 1990-х годах на фоне тотальной бедности бизнес-карьера, выстраиваемая всеми возможными средствами, казалась общим идеалом. Однако в 2000-х годах ак­ цент сместился на требующие образования профессии — банкир, экономист, юрист, менеджер. Поиски подростка, мечтающего о каждодневном труде в цехах, на стройке или на разрезе по добыче ископаемых, пре­ вратились в почти бессмысленную затею.

— Для специальности рабочего нужен технический склад ума, а его у меня как раз нет, — объясняет свой профессиональ­ ный выбор студент юридического факуль­ тета Илья. — Конечно, у меня есть неплохие навыки математика, физика и чертежника, но они все на дилетантском уровне. Но, са­ мое главное, я считаю специальность ра­ бочего скучной и муторной. Это только кажется, что творчества там много. Одно­ типная работа меня угнетает, а она обяза­ тельно присутствует в любой технической специальности. Подобный подход широко распространен в вузах гуманитарного профиля. Действи­ тельно, молодому человеку, привыкшему к широким возможностям для самореали­ зации и свободному образу жизни, тяжело вписаться в ритмичный и жесткий график заводской жизни. «От гудка до гудка» — это не тот стиль, который востребован в эпоху сверхскоростей. Однако есть и более резкие суждения, как, например, у молодежного парламента­ рия Екатеринбурга Ивана Колотовкина: — Если бы я был рабочим, то мне было бы стыдно. В первую очередь потому, что у тебя низкая зарплата, ты все время пья­ ный и грязный. Еще в детстве у меня сло­ жилось такое мнение под воздействием СМИ и благодаря нашему обществу, кото­ рое без уважения относится к рабочим. И в моей школе преподаватели нередко с упреком говорили: «Будете так плохо учиться, пойдете дворы подметать или на завод работать. Рабочие тоже нужны на­ шей стране». Есть основания полагать, что непригляд­ ным образ рабочего будет оставаться недол­ го. Неизменна в российском обществе цен­ ность труда, хотя столь же неизменна его постоянная недооцененность. Момент ис­ тины настанет в тот момент, когда весь мо­ дернизационный потенциал страны вновь окажется в намозоленных руках обычного безымянного работника. И тогда его гор­ дость победит предубеждения общества.

«Были горы Высокой» В 1930-е годы Максимом Горьким был запу­ щен масштабный проект «История фабрик и заводов». 26 предприятий СССР стали объ­ ектами изображения в литературе. Однако уже скоро к проекту были подключены и многие другие предприятия, в том числе уральский рудник на горе Высокой, что око­ ло Нижнего Тагила. Автором «Былей горы Высокой» высту­ пил целый коллектив, «сто действующих лиц, работавших на горе Высокой в раз­ личные эпохи, начиная от демидовщины и кончая нашими днями». Среди писавших книгу были известный на Урале писатель Алексей Бондин, журналист Григорий Бы­ ков, нижнетагильские рабочие и пенсионе­ ры. Все рассказы были изданы под редак­ цией самого Горького, который совершенно

1. Неизвестный художник. В литейном цехе, 1950-е. Холст, масло. Из коллекции Эльвиры и Сергея Пудовых. Во время 1 Уральской индустриальной биеннале современ­ ного искусства «Белая галерея» представит коллекцию публике

2. Але­ксандр Бурак. Плавка выдана, 1956. Холст, масло. Из коллекции Эльвиры и Сергея Пудовых. Во время 1 Уральской индустриальной биеннале современного искусства «Белая галерея» представит коллекцию публике 1

точно назвал книгу «документом растуще­ го массового героического эпоса». Ставка на жанр «живого» рассказа сделала матери­ ал доходчивым и простым для понимания: «…в книге самое замечательное: никакой нарочитости, отсутствие деланности, про­ стая передача будничной конкретности ге­ роической борьбы масс», — писал Горький. Сама книга была для уральской литера­ туры уникальна. Впервые простые люди вполне осознанно заговорили об исто­ рии — за преданиями и легендами, вос­ поминаниями и конкретными случаями из жизни рудника угадывалась попытка представить свое место, место рудника и даже региона в ней.

«Горное дело мы от отцов и де­

дов переняли. Двести с лиш­ ком годов у горы Высокой ко­ паемся. Сноровка подходя­щая накопилась. И на Медном, и на Железном, и в шахтах, и в вы­ работ­ках поробили. Научились, поди, с рудой справляться. И те-­ перь эта наука шибко рабочему классу идет на пользу»

2

«Я люблю» Александра Авдеенко В 1920-е в русской литературе стали появ­ ляться автобиографии рабочих, а к 1930-м процесс их создания приобрел массовый ха­ рактер. Именно автобиографические про­ изведения сделали всесоюзно известными таких уральских писателей, как Агриппи­ на Кореванова («Моя жизнь»), Борис Горба­ тов («Мое поколение»), Александр Авдеенко («Я люблю»). Каждый из героев подобных произведе­ ний проходил похожую школу жизни, ко­ торая начиналась с сиротства и нищеты, нужды и тяжелого труда при царском ре­ жиме и завершалась перерождением че­ ловека после революции, вхождением его в ряды ударников, лучших представителей нового общества. Часто пролетарские ав­ тобиографы после выхода в свет книг ста­ новились такими же героями эпохи, как стахановцы, папанинцы, герои-летчики, герои-пограничники, герои-пионеры. Вот и Александр Авдеенко благодаря своему ав­ тобиографическому роману остался в вос­ приятии читателей как беспризорник, пе­ ревоспитанный советской властью, один из лучших ударников Магнитки.

«Я каждый день вижу солнце.

Я смотрю на падающий поток чугуна из домен в обгоревшие ковши и не нахожу другого срав-­ нения. Я тысячу раз вижу, как льется металл, и не скучно мне. Я смотрю на него, не моргая, не отрыва­ясь, с жадность­ю, до бо­ ли, до слез в глазах. В его тугих и мягких, смелых и спокой­ ных волнах — вот сила! Я подъ­ езжаю на своем паровозе поч­ти вплотную к ковшам, а солн­це манит еще ближе, теснее»

«Кружилиха» Веры Пановой Об Урале охотно писали не только ураль­ цы, но и столичные писатели, попавшие сюда волею судеб. В конце 1943 года в Пермь, которая тогда носила имя Молотова, при­ ехала драматург и писатель Вера Панова. Здесь были завершены первые ее круп­ ные произведения: роман «Спутники», пьеса «Метелица». Через несколько лет, вернувшись в Ленинград, Панова написа­ ла роман «Кружилиха», за названием кото­ рого нетрудно угадать знаменитую Мото­ вилиху, завод и рабочий поселок недалеко от Перми. Непростая жизнь советского заво­да оказалась в центре производствен­ ного романа Пановой.

6

«ЗА ИСКУССТВО» попросил нескольких художников показать, какими они и со­ временное российское общество видят миры завода и современного искусства. Обслуживание нефтепровода — вместо производства заводов и фабрик. Усталость рабочего. Вытеснение всего заводского из культурного пространства. Индустриаль­ ный мир вызывает у нас самые разно­ образные чувства: и уважение, и печаль, и презрение. Что же искусство? По-прежнему главный герой нашего современного искусства — Казимир Малевич (1878 –1935) — свое глав­ ное произведение создал в 1915 году. С тех пор жизнь общества сильно изменилась, но смысл «Черного квадрата» в общественном сознании остался непроясненным. Кажется, что славные дела российских заводов и искусства — дело прошлое. Мо­ жет быть, пересечения индустрии и искус­ ства, технологий и художественного вооб­ ражения изменят эти два мира? Сергей Айнутдинов Нефтезавод

Сергей Айнутдинов Черный квадрат искусства

Евгений Стрелков Рабочий

Евгений Стрелков Художник

Виктор Корьякин Как мы представляем рабочих

Виктор Корьякин Как мы представляем современное искусство

4

#1 Работницы Камвольного комбината трудятся над даблоидами Леонида Тишкова Фото Тимофея Ради

#1

5

Леонид Тишков. Инсталляция «Даблоиды» 8–23.06.2010. Выставка «Существа» в галерее «Окно» (Челябинск). Фото Леонида Тишкова

Камвольный сюрреализм «Цех по производству даблоидов» работал в августе 2009 года на Екатеринбургском камвольном комбинате. Во вре­ мя фестиваля «Арт-завод» художник Леонид Тишков нанял нескольких бывших работниц комбината для изготовле­ ния даблоидов из ткани. Даблоид — выдуманное Леони­ дом Тишковым в 1990-е годы существо, маленькая головка на большой ноге, герой его рисованных книг, спектаклей, картин и видеоработ. В даблоиде воплощаются образы под­ сознания, коллективные желания и страхи. Как писал сам художник о замысле своей работе на фестивале, «трудясь осмысленно на ниве воспроизводства даблоидов, рабочий воплощает в его смешной и немного странной форме все, что наболело, что мешало ему жить, что свербело и мучило его закабаленную обстоятельствами душу». В июне этого года в Челябинске на персональной вы­ ставке в галерее «Окно» Леонид Тишков представил ин­ сталляцию «Даблоиды»: старый платяной шкаф, из кото­ рого россыпью бегут по комнате даблоиды, сшитые по выкройкам прошлого года работниками Камвольного комбината и театра-студии «Манекен». Итогом годовых производственных работ в сентябре станет возвращение даблоидов на Камвольный комбинат в Екатеринбурге. «Фабрика найденных одежд» в Перми Фото Екатерины Федоровой

Жизнь платья На балконе Музея современного искусства PERMM весь июнь работала «Фабрика найденных одежд». Это инициатива двух питерских художниц Глюкли и Цапли по созданию «неправильной» одежды. Много лет в разных музеях они рассказывают истории о жизни людей через истории платьев и штанов. На этот раз, в Перми, в вы­ ставочном пространстве разместили большой раскройный стол со множеством принадлежностей для шитья, тканя­ ми, пуговицами, тесьмой, бусами. За ним трудилась худож­ ница Алена Petite, а любой желающий мог в часы работы музея принести свои вещи и вместе с ней сделать свое соб­ ственное произведение. Музей заработал как фабрика — фабрика по производству сугубо индивидуальной одежды из одежды массового пошива. Марине 17 лет. Она принесла для лаборатории мамино платье со словами: «Оно 33 года назад видело море, а я — никогда». Для уральской девушки, с удивительно подходя­ щим к ее истории именем (Марина на латыни «морская»), море стало грезой, которую она видит, но не имеет возмож­ ности пережить. Вместе с Аленой они вшили внутрь пла­ тья ракушки, которые можно ощущать, но нельзя увидеть. Опредмечивание переживаний происходит через руко­ дельный труд. Современные художники организуют для публики пространство физической работы и размышле­ ний о жизненном опыте — произведением искусства ока­ зывается производственный процесс. Его цели отличны от обычных заводских, и музейная фабрика призвана вы­ являть в вещах уникальное. Кажется, что сама жизнь ста­ новится производственным процессом, ведь важной ча­ стью «Фабрики найденных одежд» является этап ношения нарядов. Агата Иордан

Сверху: Ольга Киселева Кадр из видеоинсталляции «Красное знамя», созданной на одноименной трикотажной фаб­рике в Санкт-Петербурге в 2003 году Слева: Ольга Киселева и Мария Безногова, Полина Ганзина, Вадим Гурьянов, Семен Ефимов, Анна Загорная, Агата Иордан, Мария Киндлер, Дарья Костина Кадры из видеоинсталляции «Жизнь_Завод», созданной в 2010 году на Екатеринбургском камвольном комбинате и Уралмашзаводе

Все тот же завод Сегодня художники снова приходят на заводы и фабрики. Иногда заказчиком серии картин выступает предприятие, иногда произведения искусства о рабочих и заводах создаются по инициативе самих художников. Может казаться, что производственная тема не актуальна для современной культуры, но когда работа — это наша жизнь, производственный роман или индустриальный пейзаж будут тоже про жизнь. Об опыте работы художников на Уралмашзаводе и екатеринбургском Камвольном комбинате рассказывает Дарья Костина Город-завод как основной тип уральского поселения, начиная с XVIII века определял не только облик территории, но и созна­ ние местных жителей, которые мыслили себя не в качестве полноправных горожан, а в качестве рабочих определенного заво­ да, членов конкретного трудового коллек­ тива. Деформация, выражавшаяся в доми­ нировании завода над городом, начинает выправляться только сейчас, но процесс этот не последовательный и не однород­ ный. Исследованию эволюции образа заво­ да в жизни города посвящена видеорабо­ та «Жизнь_Завод», созданная этой весной художником Ольгой Киселевой и группой студентов и аспирантов двух уральских ву­ зов — Уральского государственного универ­ ситета им. А.М. Горького и Уральской госу­ дарственной архитектурно-художественной академии. В июне она была показана в Па­ риже на выставке «Урок истории», а в сентя­ бре будет представлена на выставке в УрГУ им. А.М. Горького. Творческая группа создала шесть филь­ мов. Три из них смонтированы из фраг­ ментов классических советских кинолент, пропагандирующих труд как главную со­ ставляющую человеческого существова­ ния, как основу воспитания личности, как единственный путь эмансипации женщин. Три других — итог документальной съем­ ки на современных российских фабриках

и заводах. В них тщательно выстроенной советской утопии противостоит современ­ ная индустриальная реальность. «Жизнь_Завод» — это произведение о лю­ дях, таких, какими они были или хотели быть в период советской эпохи, и таких, ка­ кие они сейчас. Фрагменты фильмов в со­ вокупности создают многогранные образы «лучших людей советской страны», но вы­ резанные из целостного повествования по­ учительных советских историй, они не­ ожиданным образом рисуют образы людей вообще, вне времени и эпохи. В набросках современности, сделанных с помощью ви­ деокамеры, проглядывает жизнь, которая изменилась не так сильно, как можно было ожидать. На стенах все те же лозунги «Как ты любишь труд, так тебя и чтут!», за стан­ ками — поглощенные работой люди, зна­ ющие свое дело и не задумывающиеся над вопросом, в какую эпоху они существуют, индустриальную или постиндустриальную. Герои советских фильмов — ударники производства в рубашках в клеточку и фу­ ражках — часто противопоставлены «мар­ гинальным элементам» или просто недоста­ точно сознательным персонажам, которые неизменно к финалу перевоспитываются и «духовно вырастают». Мотив влияния мас­ сы на единицу — один из ключевых в со­ ветском кино 1930-х — 1960-х годов и часто служит основой сконструированного мифа

об идеальном советском человеке. Но этот миф не был бы так привлекателен для зри­ теля, если бы персонажи фильмов «Путевка в жизнь», «Весна на Заречной улице», «Вы­ сота», «Семь нянек» не были наделены про­ тиворечивыми чертами. Именно характе­ ры отдельных героев, их мимика и жесты воспринимаются в видео первой части про­ екта «Жизнь_Завод», оставляя в тени инду­ стриальный фон. Герои смеются, сердятся, женщины кокетничают, мужчины спорят и много курят. Внимание к индивидуаль­ ности персонажей усиливают кадры из от­ тепельного кино «Женщины» и «Старые стены», где самими режиссерами фокус сме­ щается на частную жизнь и личные драмы героев. Присутствие личных драм можно разгля­ деть и за портретами современных работ­ ниц трикотажной фабрики «Красное зна­ мя» в Санкт-Петербурге, где Ольга Киселева сняла видео, положившее начало проекту «Жизнь_Завод». Некогда крупная фабрика, где работало 30 тысяч человек, сегодня она производит тельняшки и обеспечивает ра­ бочими местами всего три сотни сотрудни­ ков. Подобная участь постигла и Свердлов­ ский камвольный комбинат, численность работников которого сократилась с не­ скольких тысяч до нескольких сотен чело­ век. В основном это женщины, для которых появление людей с видеокамерой в их осво­ енном рабочем пространстве становится настоящим событием. Они заинтересован­ но оглядываются, недоумевая, что может

быть особенного в их монотонной работе, которую они давно выполняют машиналь­ но. Им немного неловко за пыльные полу­ пустые помещения, старое оборудование и нехитрым способом с помощью занавесок и приклеенных на стену картинок с кон­ фетных коробок одомашненное простран­ ство. Почти наверняка они, как и рядовые рабочие завода Уралмаш, где тоже проходи­ ли съемки, не знают таких привлекатель­ ных и модных слов, как информационное общество, креативная экономика, эластич­ ный спрос. Между тем эти понятия харак­ теризуют постиндустриальную эпоху, такую неизвестную и такую желанную в традици­ онно промышленном Екатеринбурге. В 1990-х годах, после спада в России про­ мышленного производства статус инду­ стриальных предприятий понизился и об­ раз «города-завода» перестал доминировать в городском пространстве Екатеринбурга. Развитие сферы услуг и информационных технологий наметили начало движения к постиндустриальности в городе, стремя­ щемся уйти от своего пролетарского про­ шлого и активно, но пока безрезультатно ищущем свое лицо. Мечта о «светлой» по­ стиндустриальной эпохе здесь пока не сбылась, и фильмы второй части проекта «Жизнь_Завод», смонтированные из кусоч­ ков документальной съемки внутри кам­ вольного комбината и завода Уралмаш, это ярко отражают. Посредством видеокамеры создатели ви­ деоработы сделали то, что в советское время

требовалось от худож­ников социалистического реализ­ На стенах все те же лозунги ма, то есть зафиксировали «Как ты любишь труд, так и даже оживили индустри­ тебя и чтут!», за станками — альные пейзажи. Однако к поглощенные работой удивлению участников про­ люди, знающие свое дело екта, ожидавших ошелом­ и не задумывающиеся над ляющего конт­раста между вопросом, в какую эпоху они социалистической реально­ существуют, индустриальную стью и реальностью совре­ или постиндустриальную менной, большой разницы не обнаружилось. Как не обнаружилось су­ щественных различий и между советски­ ми и со­времен­ными рабочими, а панорам­ ные съемки индустриальных советских гигантов вовсе не оказались преувеличе­ нием. Дымящие трубы, льющийся раска­ ленный металл и работающие ткацкие станки со временем практически никак не изменились. Удивительным образом и пафос инду­ стриального труда остался прежним: газе­ та Уралмашзавода «За тяжелое машино­ строение» пестрит заголовками «Буровые изготавливаются по графику», «Уралма­ шевцы победили», «С Уралмашем навсег­ да». Но они, как и по-прежнему вися­ щие на стенах социалистические лозунги и прочие агитационные материалы, уже давно не работают, и в этом самое глав­ ное отличие советской производственной атмосферы от современной. Изменилось само отношение к труду на заводе, кото­ рый уже не озарен сверхидеей, а стал те­ перь для всех просто работой.

6

#1

#1

7

3

Роман с производством. Лучшее для чтения

Город-сад Фалькенберг. Берлин, Германия Источник: http://irisdienhardt.wordpress.com (Wordpress)

Город-сад Фалькенберг. Берлин, Германия Источник: http://irisdienhardt.wordpress.com (Wordpress)

«По

гудку к проходным устремляются люди. Одни пришли пешком из поселка, другие приехали трамваем, большинство — поезда­ ми. Длинные поезда подвозят и подвозят лю­ дей к полустанку — из города, из пригородов. Только остановится поезд, народ высыпает из вагонов и спешит к заводу — и приливает, приливает, приливает толпами к проходным. Тулупы, ватники, кожанки, шинели, штат­ ские пальто, меховые шубки. Платки, ушанки, шлемы-буденовки, вязаные шапки. Мужчины и женщины, брюнеты и блондины, высокие и малорослые, веселые и печальные, озорные и скромные, — десять тысяч людей добрых всякого роду-племени сошлось на завод на дневную смену. Гудок утихает медленно, он словно спуска­ ется с высот — ниже, ниже, припадает к зем­ ле, распластывается по ней, замирает где-то в нед­рах глухой басовой нотой. Протекли, раз­ лились по цехам людские потоки. Только охра­ на осталась в проходных... Смена началась»

«Время, вперед!» Валентина Катаева В 1930-е годы советские писатели просто устремились на Урал, ибо он превратился в громадную стройку, мощней­ ший индустриальный эксперимент. Так, летом 1932 года в Свердловск, чтобы увидеть своими глазами работу ураль­ ских заводов и создать большой роман, приехал Борис Па­ стернак. Пастернак ничего не написал, но написал «День второй» Илья Эренбург, который в августе 1932 года вер­ нулся из Парижа и тотчас же отправился в путешествие по Уралу и Сибири. Однако настоящим бестселлером эпо­ хи стал роман «Время, вперед!» Валентина Катаева, провед­ шего много дней в Магнитогорске. «Время, вперед!» — не просто роман о мировом рекорде по замесу бетона бригадой строителей Магнитки. Главные герои, инженеры и бетонщики, как точно определяют ис­ следователи, «видят смысл своей жизни в труде, опережа­ ющем время и преображающем жизнь»:

«Он подождал, пока барабан вывалил порцию

бетона. Тогда он стал шепотом, стараясь не то­ ропиться, считать секунды: — Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь... Чтобы не сбиться со счета, он загибал после каждого десятка палец. Когда он загнул все де­ сять пальцев, а потом еще два, барабан опять перевернулся. Сто двадцать секунд. Две минуты. Это время показалось бригадиру со сто­роны очень долгим. Однако оно обозначало, что ерма­ковцы делают в час тридцать замесов. Ста­ ло быть, в смену — двести сорок. До сих пор на строительстве еще никто ни­ когда не сделал двухсот сорока»

«Екатеринбург—Свердловск» Владимира Маяковского Мало кто знает, что название роману Катаева придумал поэт Владимир Маяковский. Сам Маяковский побывал на Урале в 1928 году, много выступал перед рабочими Сверд­ ловска и был вдохновлен увиденным, например, тем, что город активно строил многоэтажные дома. Именно благо­ даря Маяковскому Свердловск получил некий культурный статус города-стройки, города-завода, во многом актуаль­ ный и на сегодняшний день: Тулупы, ватники, кожанки, шинели, штатские пальто, мехо­вые шубки. Платки, ушанки, шлемы-буденовки, вязаные шапки. Мужчины и женщины, брюнеты и блондины, высокие и малорослые, веселые и печаль­ные, озорные и скромные, — десять тысяч людей доб­ рых всякого роду-племени сошлось на завод на дневную смену

«У этого

города нету традиций, бульвара, дворца, фонтана и неги. У нас на глазах городище родится из воли Урала, Труда и энергии!»

Музей по требованию

Жилищный вопрос Традиционные и зачастую кажущиеся никчемными индустриальные постройки однажды превращаются в объекты культурного значения. Заводы становятся музейными комплексами, в водонапорных башнях открывают кафе и выставочные залы, даже самые обыкновенные дома рабочих могут превратится в нечто более ценное, чем обветшалое жилье. Две истории про жилые дома и заводы рассказывает Дмитрий Москвин Город-сад Фалькенберг. Берлин, Германия Источник: http://irisdienhardt.wordpress.com (Wordpress)

С 15 по 19 июля на выставке «ИННОПРОМ 2010» будет рабо­ тать Интерактивный культурный центр с площадкой инте­ рактивного виртуального музея V_Museum, в котором для публики откроются одновременно девять художественных выставок. В течение XX века художники освоили разнообразные инструменты создания произведений искусства. Фотогра­ фия, телевидение, робототехника стали технологиями ис­ кусства. Видеоработы соседствуют в музейных залах с кар­ тинами. Демократизация художественной жизни и все большая популярность походов в музей на досуге ставит перед менеджерами музеев и выставочных залов те же за­ дачи, что и перед менеджерами фабрик: технологии, мар­ кетинг и логистика оказываются в центре внимания и тех, и других. Производство и экспонирование произведений современного искусства может быть также технологично и капиталоемко, как производство машин. Все стены V_Museum’а — экраны для видеопроекций, но непривычно другое. Попадая внутрь, по замыслу устроите­ лей, зритель должен оказаться в пространстве, где выставки сменяют одна другую нажатием кнопки. Зритель сам может выбрать выставку из каталога выставок, словно бы телепор­ тируя ее из виртуального пространства в медиапространство зала. Такой мобильный во всех смыслах музей можно разме­ стить хоть где: в бывшем цехе, университетской аудитории, в водонапорной башне и т. д. Екатеринбургская премьера со­ стоится в выставочном терминале «Чкаловский». Культурно жить можно 2018 год. Район Уралмаш внесен в список всемирного культурного наследия ЮНЕ­ СКО… Думаете, утопия? Жители рабочих поселков Берлина считали также, однако год назад чудо свершилось: решением ав­ торитетной международной организации шесть районов, застроенных с 1913 по 1934 год для рабочих немецких заводов, были признаны культурными памятниками. «Эти поселки представляют собой новый тип со­ циального жилищного строительства на­ чала ХХ века. Впоследствии они оказали большое влияние на развитие архитекту­ ры и градостроительства», — так обоснова­ ла свое решение ЮНЕСКО. Наверное, в свое время «мастер архитек­ туры цвета» — немецкий проектировщик Бруно Таут — закладывал опережающий эпоху смысл в свои творения в Берлине. Не­ спроста же построенные им кварталы от­ личались буйством красок, выверенностью объемов и линий; он впервые проработал новые для рабочего класса условия быта. Нечто похожее в Свердловске делали кон­ структивисты, создавая кварталы наподо­ бие «Городка чекистов». Давайте более пристально посмотрим на квартал Уралмаша, прозванный в наро­ де «Дворянским гнездом», на специфику застройки центральной улицы Химмаша, на циклопические дома района ЖБИ. Все это сейчас кажется настолько надоевшим и неинтересным, стоит многие десятки лет и пережило несколько поколений рабочих семей. Однако, возможно, наступит тот мо­ мент, когда на стенах этих домов будет ви­ сеть табличка «Охраняется государством. Памятник архитектуры», наступит тот мо­ мент, когда совершенно иным возвышен­ ным смыслом будут наделены старые та­ блички «Дом высокой культуры быта».

Джеймс Бонд и квартиры в бочке Зиммеринг — индустриальный район Вены, обеспечивавший в ХХ веке столицу Австрии газом. Именно здесь находится один из цент­ ров притяжения туристов и любителей исто­ рии архитектуры — газометры. Это четыре возвышающихся на 70 метров цилиндриче­ ских постройки, каждая объемом в 90 ты­ сяч кубических метров, служившие с 1899 по 1986 год резервуарами для хранения кок­ сового газа. В начале ХХ века венские газо­ метры были крупнейшими в Европе. Надоб­ ность в них отпала после перехода Австрии на привычный нам природный газ в конце 1970-х годов. Как следствие, эти сооружения полтора десятка лет использовались то как концертные площадки из-за великолепной акустики, то как зрительные залы для кино­ фестивалей. В бывших газомерах развора­ чивалась одна из многочисленных схваток агента Ее Величества Джеймса Бонда в филь­ ме «Искры из глаз» 1987 года. Все изменилось после объявления влас­ тями Вены конкурса проектов на альтерна­ тивное использование газометров. В ито­ ге с 2001 года эти строения, сохранившие внешний облик, приобрели полностью но­ вой содержание: в каждом резервуаре были выделены зоны для жилья, офисов, мага­ зинов и прочей инфраструктуры. В общей сложности было создано 615 квартир, от­ крылись киноцентр, конференц-зал, дет­ ские сады, школа, удалось даже разместить городской архив. Район стал настолько при­ влекательным, что рядом вырос необыч­ ный квартал «Ville Verdi» из пяти наклонен­ ных жилых домов зеленого цвета. Жить можно в любом месте, особенно, если у него есть история. Уральцам сложно пред­ ставить освоенные под элитное жилье быв­ шие цеха машиностроительных гигантов. Од­ нако чем современная культура не шутит…

Новые герои искусства Биеннале — выставка, проходящая раз в два года. Как пра­ вило, так называют крупные и важные художественные собы­тия, во время которых публика знакомится с тен­ денциями в мире искусства. Не менее важно и то, что современ­ное искусство стремится говорить о жизни и из­ менять окружающий нас мир. Уральская индустриальная биеннале современного искусства вдохновляется именно этими возможностями: чтобы старые промышленные про­ странства были не только выставочными залами, декора­ циями из триллера для размещения объектов художников, но становились фабриками искусства; чтобы образы инду­ стрии, завода и рабочего снова стали значимы для россий­ ского общества. С идеей и замыслами 1 Уральской индустриальной би­ еннале современного искусства можно познакомиться на выставке «ИННОПРОМ 2010». В выставочном терминале «Чкаловский» Екатеринбургский филиал Государственного центра современного искусства представляет интерактив­ ный проект «Кажется ближе, чем кажется» калининградской группы «Double Trouble», цикл картин «I am James Bond!» Вла­ димира Наседкина и инсталляцию «100 стахановцев» Глеба Косорукова.

8

Д

ля французов «La Fée Électricité», что для нас — «Бурлаки на Волге» или «Не ждали»... Картину не просто знают, она — неотъемле­ мая часть жизни. У нас употребительно восклицание: «О! Кар­ тина маслом. „Не ждали“». Фран­цузы, увидев что-нибудь мало-мальски впечатляющее и свя­ занное с электричеством, восторженно кричат «Ла Фи Электрисите»! Написал картину с та­ ким названием замечательный французский художник — Рауль Дюфи. Изящная «стенография» Дюфи Рауль Дюфи (1877–1953) — французский живописец, график, декоратор и керамист. Картины Дюфи — легкая, ясная живопись. Светлые прозрачные пятна жидкой краски он накладывал на холст быстрыми легкими мазками, и эта его манера получила назва­ ние «стенографической». Визитная карточка художника — живой, изящный рисунок, как бы «завитый» ара­ бесками, плюс пятна чистых красок с чет­ кими границами-контурами. На своих ак­ варелях и живописных полотнах Дюфи изображал сцены из суетливой и шумной жизни морских курортов, праздничные скачки в Довиле. Гимн электричеству Кто бы мог подумать, что этот Дюфи — изящ­ ный, приватный, легкий — будет ангажиро­ ван электрической компанией с тем, чтобы написать огромное панно к парижской Все­ мирной выставке 1937 года. А ведь, глядя на картины Дюфи, ни за что не заподозришь автора ни в гигантомании, ни в чрезмер­ ном пафосе — уж, во всяком случае, ясно, что он не считал себя председателем земно­ го шара или кем-нибудь в этом роде — как, например, представители нашего авангарда, вожде­левшие подобных заказов. Панно «Ла Фи Электрисите» стало укра­ шением интерьера Павильона Электриче­ ства, его площадь составила 660 квадрат­ ных метров. Самая большая живописная картина в мире, оплаченная независимым заказчи­ ком, написана на 250 щитах клееной фане­ ры 2 на 1,2 метра каждый. Щиты покрыты тонким слоем масляной живописи, дающей иллюзию гуаши. Фигуры персонажей нари­ сованы тушью, их всего сто десять! Взявшись за монументальный труд, Дюфи, подобно мастерам Возрождения, под­ робным образом исследовал все детали под­ нятой в панно темы. Художник постарал­ ся вникнуть во все подробности истории электричества. Он не оставил без внима­ ния влияние электрической науки и техни­ ки на нашу цивилизацию, увековечил це­ лый сонм ученых мужей, чья деятельность была связана с электричеством и чьи име­ на составляют славу науки, отра­зил в пан­ но различные проявления электрической энергии в промышленности, в быту и жиз­ ни людей. Боги на крыше «Подчеркнуть роль электричества в жиз­ ни нации и продемонстрировать первосте­ пенную общественную роль, которую игра­ ет электрический свет» — такова была цель заказа, переданного Дюфи в июле 1936 года. И Дюфи постарался. В центре композиции боги-олимпийцы восседают, возведенные как на престол, на крышу огромной электростанции (сверхсо­ временная для того времени электроцен­ траль Vitry-sur-Seine), от которой исходит ослепительное сияние электрического света. По бокам — древние мыслители, среди них Фалес Милетский, Архимед и Аристо­ тель, прогуливающиеся в священной роще. Не забыты и ученые-естествоиспытатели, среди них Менделеев, Жюли, Вольт, Ватт, Фа­ радей, Мария и Пьер Кюри и многие другие. Союз искусства и науки Панно имело огромный успех, посетите­ ли валили целыми толпами. Публика ис­ пытывала особое удовольствие от лицез­ рения портретов ученых, а какова же была радость узнавания — ведь портреты были сделаны превосходно.

#1 Рауль Дюфи. «Фея электричества» в Музее современного искусства города Парижа © Eric Emo / Musée d’Art Moderne / Roger-Viollet

Фея Электричества «Ла Фи Электрисите» был серьезной ве­ хой в творчестве Дюфи. Поразительно, что художник выполнил это громадное количе­ ство панелей всего за несколько месяцев, начав работу над панно в апреле 1936 года. Это была кульминация его экспериментов в области цвета и техники. Художник исполь­ зовал специальный разбавитель для красок, разработанный химиком Жаком Мароже, и приспособления, позволившие проециро­ вать наброски на поверхность панелей и пи­ сать краской поверх световых проекций. Несмотря на все эти новшества сама ра­ бота вполне традиционна по композиции, и близка к подобным по масштабу работам Рафаэля, Микеланджело или Энгра. А вот краски — люминесцентные и про­ зрачные — действительно ошеломляюще сияют, как наэлектризованные. Освещенная сверху прожекторами, живо­ пись казалась еще ярче благодаря полной темноте, в которую был погружено выста­ вочное помещение. Удивительная свобода стиля Дюфи про­ явилась в этой работе в полной мере, отчего грандиозное панно выглядит блестящей ху­ дожественной импровизацией, а между тем оно стало результатом вдумчивой и кропот­ ливой подготовки. Фея с человеческим лицом Не будем забывать, в какое время создава­ лась Фея Электричества. Что, к примеру, представляло СССР на па­ рижской выставке 1937 года? Павильон Со­ ветского Союза венчала монументальная скульптура «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной. В испанском павильоне взывала к человечеству «Герника» Пабло Пикассо, написанная под впечатлением трагических событий Гражданской войны в Испании, когда в апреле 1937-го немецкие самолеты разбомбили маленький испанский городок. Впрочем, представить себе, что такому художнику, как Дюфи, могли бы поручить заказ на подобную работу в нашей стране — невозможно. Ни в 1937-м, ни сегодня. Живопись Дюфи — жизнерадостная и луче­зарная, далека одновременно от пои­ грывающего мускулами чрезмерного пафо­ са и от слащавого академизма. «Ла Фи Электрисите» — это ода без аплом­ ба, гимн без обязаловки, торжество без ко­ турнов. Елена Крживицкая

Смотрите световые инсталляции на заводе «ВИЗ-Сталь» с 10 сентября по 10 октября с 20:00 до 22:00. Вход по билетам Издатель Екатеринбургский филиал Государственного центра современного искусства. Главный редактор Алиса Прудникова. Над номером работали Марина Соколовская, Дмитрий Москвин, Ксения Федорова, Анна Пьянкова Контакты +7 343 3803696; www.ncca.ru; www.uralbiennale.ru Дизайн и верстка just design, www.justdesign.ru Подписано в печать12.07.2010. Тираж: 3000 экз.