Русский пионер №7 by Russian Pioneer

№7 февраль-март 2009

orlova

«Русскому пионеру» исполнился год. Мне Андрей Васильев, штатный колумнист этого издания, говорил, что два-три месяца для него и так уже будет много. Владислав Сурков, еще один колумнист журнала, сказал как-то, предвосхищая вроде бы события: «Ну что, жизнь этого журнала была яркой, но короткой? А мне вообще-то всегда нравилось в таких проектах работать». То есть никто не верил. Кроме нас, простых людей, тех, кто этот журнал делал. Потом у Владимира Григорьева был день рождения. Владимир Григорьев — человек культовый, а главное — хороший. И к нему на день рождения пришли такие же люди. Они, можно сказать, составляют гордость отечественной журналистики (то есть они все колумнисты «РП»): и Петр Авен, и Михаил Фридман, и Михаил Сеславинский, и Леонид Парфенов, и даже Андрей Васильев. И еще там были другие люди. И один из них, Дмитрий, честно говоря, Быков, выступил, а именинник представил его как главного редактора нового журнала «Что читать». Андрей Васильев этой ситуацией воспользовался и говорит: «Если есть журнал «Что читать», то, видимо, скоро появится журнал «Куда писать». А Михаил Фридман говорит и смотрит на меня: «Ну, такой журнал уже есть». И по крайней мере мы с ним понимаем, о чем речь. О каком журнале. И я сразу думаю: «О, похоже, еще одну книжную рецензию готов написать человек». Про Льосу-то была сильная рецензия. Правда, потом выясняется, что не совсем готов. Но мне кажется, что все-таки напишет. Так же как и министр иностранных дел Сергей Лавров, который загорелся идеей написать про судьбу авторской песни и о том, какая она идеальная. Он считает, что идеальная — та, которая была у Галича, с тремя аккордами, хриплым голосом и с чем-то еще, что нельзя передать никакими словами — ни в песне, ни в колонке. То есть я хочу сказать: у большого количества людей год назад появилась возможность произнести вслух то, что они давно собирались. И уже целый год они этой возможностью пользуются. И уже даже перестали удивляться, что журнал по-прежнему выходит. Только Андрей Васильев еще по привычке удивляется. А я не понимаю его совершенно: бюджет-то на следующий год утвержден. Он просто, может, про это не знает. А вне рамок бюджета осталось только напечатать заметку Михаила Прохорова про кризис. Он про это говорит как пишет. Лучше бы, конечно, наоборот.

А. Колесников

Клятва главного редактора.

стр. 2

Первая четверть Прогул уроков. ƟƾǊǋǘǆǔǅ – ǈǇ ƺƹǉƹƺƹǆǌ. ƙǆƽǉƾǂ ƛƹǊǁǄǕƾƻ ǉƹǀǇƺǄƹǐƹƾǋ ǅǇǄǇƽƾƿǆǇƾ ǃǁǆǇ.

стр. 6 Сбор металлолома. ƦǁǃǇƼƽƹ ǆƾ ǊƹƽǁǋƾǊǕ ƻ «ƭƾǉǉƹǉǁ» ƻ ƦǁǏǏƾ ǈǇǊǄƾ ƽǇƿƽǘ. ƫǁǆƹ ƣƹǆƽƾǄƹǃǁ Ǉ ǋǇǂ ǊƹǅǇǂ ƹƻǋǇǃƹǋƹǊǋǉǇǍƾ. стр. 8 Летная школа. ƧǋƺǉǇǊǕ ǉǔǐƹƼ, ǋǇǄǃǆǁ ƼǉǌǑǌ. ƞǃƹǋƾǉǁǆƹ ơǊǋǇǅǁǆƹ ƻ ǅƾǉǋƻǇǂ ǈƾǋǄƾ. стр. 10 Урок информатики. ƣƹǃ ǀƹǉƹƺǇǋƹǋǕ ǆƹ ƺƾǊǈǄƹǋǆǇǅ.

Ɲǅǁǋǉǁǂ ƜǉǁǑǁǆ Ǉ ǄǇƻǄƾ ƽƾǆƾƼ ǊƾǋǕǗ.

стр. 12

Урок пения. ƥƾǉǋƻǔƾ ǈǇ ǈǉǁƺǔǋǁǗ. ơƼǇǉǕ ƥƹǄǕǏƾƻ Ǉ ǑǇǋǄƹǆƽǊǃǁǎ ǈǇǃǇǂǆǁǃƹǎ ǁ ǁǎ ǈǇǃǄǇǆǆǁǃƹǎ. Фотодело. ƤǗƺǇƻǕ Ǌ ǈǕǘǆǇƼǇ ƻǀƼǄǘƽƹ. ƛǁǋƹ ƚǌǂƻǁƽ Ǉ ƽǁƹǍǉƹƼǅƾ ǁ ƻǔƽƾǉƿǃƾ.

стр. 14

Вторая четверть Урок труда. ƚǌǉǘ ƻ Ǌǋƹǃƹǆƾ. ƧǋǐƾƼǇ ǆƾ ǈǕƾǋ ƣƹǉǕƼƹ.

стр. 26

Урок зоологии. ƪƻƾǋƹ ƣǇǀǄǇƻƹ ǁ ǊƾǅƾǉǇ ǄǇǊǘǋ. ƨǇǐƾǅǌ ǄǇǊƾǂ ǆƾ ƺƾǉǌǋ ƻ ƣǉƹǊǆǌǗ ƹǉǅǁǗ.

стр. 34

Третья четверть Диктант. ƞǒƾ ǉƹǀ. Ƨ ǈǇǄǕǀƾ ƻǋǇǉǇƼǇ ƽǔǎƹǆǁǘ.

стр. 42

стр. 44 Урок физкультуры. 208 Ǌǅ. Ƨ ǋƾǎǆǁǃƾ ƻǋǇǉǇƼǇ ƽǔǎƹǆǁǘ. стр. 50 Урок обществоведения. ƣǇǑƹǊǋǔǂ. ƣƹǃ ǊǈƹǊǋǁǊǕ Ǉǋ ƚƨ. стр. 54 Актовый зал. ƟƾǉTVƹ. ƥǆǇƼǇǊƾǉǁǂǆǇƾ ƺƾǀǌǅǁƾ. стр. 62 Урок иностранного. ƛǁǄǄǁǄǁǆƼƻǁǊǋǁǃƹ. ưǇǄǇǆƹǂǃƾǆ ǁ ƽǉ. ǘǀǔǃǁ ǅǁǉƹ.

русский пионер №7. февраль-март 2009

стр. 16 Факультативное занятие. ƨƹǊ ǁ ǅƹǋ. ƙǉǃƹƽǁǂ ƝƻǇǉǃǇƻǁǐ ǅƾƿƽǌ ǈǇǄƾǅ ǁ ƽǇǊǃǇǂ. стр. 18 Урок истории. ƧǈǘǋǕ ƽƻƹƽǏƹǋǕ ǈǘǋǕ. ƪǋƹǆǁǊǄƹƻ ƛǇǊǃǉƾǊƾǆǊǃǁǂ ǆƹ ǗƺǁǄƾƾ «ƙǄǁǊǔ». стр. 22

Большая перемена. Ɲǌǂ. ƛƾǉǆǇƾ ǊǉƾƽǊǋƻǇ Ǉǋ ǃǉƾǋǁǆǁǀǅƹ. Полезные советы. ƣƹǃ ƻƽǇǎǆǌǋǕ ƿǁǀǆǕ.

стр. 70

стр. 66 стр. 71 стр. 77

Сочинение. ơǆǇƼƽƹ Ǉǆǁ ƻǇǀƻǉƹǒƹǗǋǊǘ. ƙǆǋǁǌǋǇǈǁǘ Ɲǅǁǋǉǁǘ ƜǄǌǎǇƻǊǃǇƼǇ. Урок рисования. ƣǇǅǁǃǊ. Ƨƽǁǆ ǅǇǊǃǇƻǊǃǁǂ ƿǁǋƾǄǕ ǈǇǈƹǄ ƻ ǈǉǇƻǁǆǏǁǗ. Фотоувеличитель. ƛƹǅ, ǀǇǇǄǗƺǔ.

стр. 85

Четвертая четверть

стр. 106 Дневник наблюдений. ƣǊǗǑƹ. ƤǗƺǇƻǕ ǆƹ Ǌƹǂǋƾ XXX. стр. 114 Урок географии. 12-ǂ ǃƹǄǁƺǉ ƽǄǘ ưƹǐǇ. Ƨƽǆƹƿƽǔ ƻ ƙǅƾǉǁǃƾ. стр. 118 Зимние каникулы. ƤƹƼƾǉǆǔǂ ǀǇƻ. ƫƹǂǆǔǂ ƽǆƾƻǆǁǃ ǃǉǌƿǃǇƻǇƽƹ.

Группа продленного дня Завхоз. ƨƹǅǘǋǃƹ ǃ ǃǁǈǘǋǁǄǕǆǁǃǌ.

стр. 128 Горнист. ƨǕƾǅ ƽǇ ƻǇǘ. ƤƾǇǆǁƽ Ɯƹǆǃǁǆ Ǉ ƻǉƾƽƾ Ǌǈǁǉǋǆǔǎ ǆƹǈǁǋǃǇƻ. стр. 132 ƙǆǋǁǃǉǁǀǁǊǆƹǘ ǁǆǊǋǉǌǃǏǁǘ Ǉǋ ƥǁǎƹǁǄƹ ƣǌǊǆǁǉǇƻǁǐƹ.

Пионервожатая. ƝǇǅ Ǌ ǈǉǁƻǁƽƾǆǁǘǅǁ. ƙǆǆƹ ƦǁǃǇǄƹƾƻƹ Ǉ ǃƹǉǋǁǆƹǎ ǇǄǁƼƹǉǎƹ-ǁǆǋƾǄǄƾǃǋǌƹǄƹ.

стр.134

Дежурный по столовой. ƝƾǋǊǃǇƾ ǈǁǋƹǆǁƾ. ƥǁǉǇǊǄƹƻ ƥƾǄǕǆǁǃ Ǉ ǉƾǊǋǇǉƹǆƹǎ ƽǄǘ ǅǄƹƽǑƾƼǇ ǑǃǇǄǕǆǇƼǇ ƻǇǀǉƹǊǋƹ.

стр. 138

Правофланговая. ƪƻǇǁ, ǐǌƿǁƾ ǁ ǍǉǌǊǋǉƹǏǁǘ. ƚǇƿƾǆƹ ƩǔǆǊǃƹ ǊƽƾǄƹǄƹ ǊƻǇǂ ƻǔƺǇǉ.

стр. 140

стр. 144 стр. 146

Следопыт. ƫƹǇ ƻ ǋǌǅƹǆƾ. Ʀǁǃǁǋƹ ƣǇǊǅǁǆ Ǉ ǊƻǇƾǂ ƙǆƼǄǁǁ. Подшефная. ƶǋǇ ǆƾ ƣƹǋǘ. ƥƹǑƹ ƭƾƽǇǉƾǆǃǇ Ǉ ǊǋǉƹǑǆǇǂ ǊǁǄƾ ǅǌƿǊǃǇǂ ǃǉƹǊǇǋǔ.

Внеклассное чтение. ƛǄƹƽǁǊǄƹƻ ƧǋǉǇǑƾǆǃǇ. ƬǉǇǃǁ ǀƻƾǀƽǇǈǄƹƻƹǆǁǘ. Табель. ƧǋƽƾǄ ǈǁǊƾǅ.

стр. 156

Урок правды шеф-редактора. ƨǇƽƻƾƽƾǆǁƾ ǁǋǇƼǇƻ.

стр. 159

стр. 148

первая четверть 5

русский пионер №7. февраль-март 2009

инга аксенова

Прогул уроков. Жестяным — по барабану. Андрей Васильев разоблачает молодежное кино. Сбор металлолома. Никогда не садитесь в «Феррари» в Ницце после дождя. Тина Канделаки о той самой автокатастрофе. Летная школа. Отбрось рычаг, толкни грушу. Екатерина Истомина в мертвой петле. Урок информатики. Как заработать на бесплатном. Дмитрий Гришин о ловле денег сетью. Урок пения. Мертвые по прибытию. Игорь Мальцев о шотландских покойниках и их поклонниках. Фотодело. Любовь с пьяного взгляда. Вита Буйвид о диафрагме и выдержке. Факультативное занятие. Пас и мат. Аркадий Дворкович между полем и доской. Урок истории. Опять двадцать пять. Станислав Воскресенский на юбилее «Алисы».

■ ■ ■ Вот

начнешь с термина «молодежный кинематограф» — и сразу у солидного читателя «Русского пионера» блевотный рефлекс. Понимаю. Меня такого рода чувства посетили, когда я был представлен в «Маяке» сенсации прошлогоднего киносезона Валерии Хайль Германике. Ее фильм «Все умрут, а я останусь» отхватил Гран-при в каннской программе «Молодой взгляд», в Канне же получил спецупоминание (это тоже приз) «Золотой камеры», плюс Гран-при мюнхенского «Киновзгляда», плюс поделенный ее актрисами на троих (что символично) приз за главную женскую роль в Брюсселе. Короче, Германика юбер аллес. К тому же она возглавила жюри «Киношока», которое под ее руководством отдало первый приз — а кто бы сомневался — фильму про человека-собаку Олега Кулика. То есть как бы можно себе

представить такую начинающую Ренату Литвинову, но без халы на голове. Фиг! Там что-то такое в перьях на бюсте, юбке из тюлевой занавески на попе, кружевных колготках, наглая морда, мат-перемат, и вообще 23 года от роду. Жесть. Собственно, лицезреть звезду во всей красе посчастливилось рафинированным гостям декабрьской вечеринки проекта «Сноб» в новом клубе Жени Митты — это который снял про человека-собаку — «Луч». Вопросы, скажем так, были. Но я-то к тому времени Валерию Хайль Германику повидал достаточно — как-то она мне вдруг стала кругом попадаться. Слава богу, пока не в светской хронике «Коммерсанта», но в «Мосте», «Маяке», в том же «Луче», в «Высоцком» и даже, прости господи, в «Петровиче». Собственно, оттуда мы, хоть и разными путями, попали на вечеринку «Сноба». Вернемся к блевотному рефлек-

наталья львова

Настал момент, которого мы ждали с первого номера: наш кинокритик Андрей Васильев (шефредактор ИД «Коммерсантъ») наконец-то выступит в роли кинокритика. Хотя по дороге он посетит мероприятия, обнаружит свое поколение постаревшим, ужаснется и к просмотру молодежного кино придет в полной критической боеготовности.

текст: андрей васильев

су. Из «Петровича» я приехал старым больным человеком, и героиня мой колонки тут ни при чем. Там, на 13-летии знаменитого интеллигентского клуба, я встретился со своей молодостью. Туда ведь на годовщины кто ходит? Кумиры прогрессивной публики 15-летней давности. И вот они под водку-селедку и под хиты 80-х со всей дури делают вид, что время над ними не властно. Что они молоды, блин, душою. В общем, вхожу — в предбаннике стоит Серега Цигаль, художник-кулинар. Постарел, конечно, после смерти жены Любы Полищук, но по закрученным усам узнать можно. Обнялись, всплакнули о былом. И тут какойто старый пень меня дергает: — Ты чего, на хрен, не здороваешься? Смотрю, мама дорогая, это ж Игорь Иртеньев, искрометный поэт перестройки. В жизни бы не

узнал: прям деда. Ну и началось. На сцене светлой памяти панк-рокер Серега Рыженко наяривает под минусовку на скрипочке голимые романсы с цыганочками — репертуар, который как раз лет тринадцать у него и не менялся. Перед ним крутит несвежей оголенной спиной бесстрашная публицистка горбачевского призыва. Андрюша Бильжо на правах хозяина банкета накидался и обнимается с себе подобными, как ветеран на 9 Мая. Бывшие коллеги бросают мне в объятья, как сенсацию, своих старых в обоих смыслах жен, а те лезут целоваться в губы и задорно тянут на белый танец. И вся эта геронтология, задирая бархатные юбки и тряся патлами вокруг потных лысин, бьется в падучей танца, который они считают рок-н-роллом. Как будто со школьной дискотеки выгнали школьников и отдали ее на разграбление завучам. Хотя какие

рисунок: александр ширнин завучи — дружки мои родные. Поколение. Не видал их лет пять и горя не знал. Короче говоря, когда началась массовая летка-енка, я позорно бежал, не осмелившись отразиться в гардеробном зеркале. На нашем фоне даже Валерия Хайль Германика смотрелось пусть и жестяным, но лучом света в потном царстве. Вот по дороге из «Петровича» на снобскую вечерину мне, грешным делом, и пришла в голову мысль, что надо бы ее фильм засмотреть. Ну, заманчивым показалось название: «Все умрут, а я останусь». Потом, я из прессы знал, что там страсти кипят как раз вокруг школьной дискотеки. Наконец, хотелось взглянуть на что-то более омерзительное, чем мое поколение. Так оно и получилось. Не сразу, конечно, а через «Маяк», часа в три ночи мы в довольно представительном составе –напри-

мер, интернет-гуру Антон Носик (ник dolboeb) с супругой — приехали ко мне домой на квартирный просмотр судьбоносного фильма. По дороге, конечно, пришлось его купить в круглосуточном магазине «Федерация», причем Хайль Германика выпросила помимо диска еще и ластик в виде свинки, блокнотик с аппликациями и школьную линейку нетривиального дизайна. Дома пришлось разбудить сынишку, 24-летнего лауреата «ТЭФИ», чтобы придать просмотру молодежную легитимность. До кучи я еще декантировал бутылку Sassicaia 1999 — абсолютно для понта, поскольку выпили из нее грамм сто, а мы с сыном, как известно, пьем только бурбон. И представление началось. Посмотреть действительно было на что. Гадость. Три писюхи из предпоследнего класса со страшной силой рвутся на дискотеку, по ходу дела совершая

зловещее предательство одной из их троицы. Но кончается все хорошо: одна нажралась на школьном дворе какой-то дряни, другую трахнул вожделенный обсос в школьном подвале, а третья выступила перед родителями с поколенческим манифестом: «Родители! Идите на х...! И в п…ду». Просмотр прошел на одном дыхании. Причем мы, взрослые, были просто нокаутированы. Зато мой сын, лауреат «ТЭФИ», — не зря я его разбудил — проявил взвешенный критический подход. Он, например, сказал, что портвейн подростки пьют неправильно. Нежизненно. «Три топора» по 37 рублей за пузырь глотками, как в фильме, пить нельзя — стошнит. Надо пить залпом. А закусывать (в фильме не закусывают, а это тоже неправильно, потому что стошнит) надо конфеткой «Бон Пари». Она, во-первых, дешевая, а во-вторых, многоразовая — пососал чуток и выплюнул в руку. Причем, выплюнуть надо как можно быстрее, иначе стошнит. Далее он же пресек мою идею показать кино дочке Варе, когда она приедет на каникулы из Англии:

— Это вы тут охаете-ахаете, а она маленькая. Посмотрит и скажет: «Вот это и есть жизнь». Надо ли говорить, что расходились мы усталые, но довольные. Правда меня как колумниста «Русского пионера» не оставляло чувство легкого неудовлетворения. Для завершенности сбора фактуры не хватало хоть одного, но серьезного разговора с режиссером о чем-то вечном. О конфликте, скажем, поколений. Поясню. Каннскую премию Валерии Хайль Германике вручал сам Деннис Хоппер, который со своим «Беспечным ездоком» стал кумиром поколения 70-х. А поколению ХХI века этот идеал… ну, не по плечу. Налицо ведь конфликт поколений? А интервью у нее брать тоже неизвестно как. Во-первых, я разучился. Во-вторых, маразм какой-то: шеф-редактор ИД «Коммерсантъ» берет интервью у 23-летней мартышки. Помогла чисто случайная встреча в «Маяке». Я тряхнул стариной, взял салфетку и задал выстраданный вопрос про Денниса Хоппера. И вот что ответила мне Хайль Германика: — Выглядит он — за...бись. ■

русский пионер №7. февраль-март 2009

■ ■ Считается, что интеллектуально развитые люди не верят в сны. Точнее, они в них верят, но не сознаются. Есть, конечно, примеры, когда сознались и это принесло пользу человечеству. Вы, наверное, поняли, что я имею в виду Менделеева. И вы, конечно, никогда не поймете, какая связь существует между Менделеевым и мной. Мне было четыре года, когда в детском саду я подхватила желтуху. Форма была достаточно легкая, а дело происходило в Тбилиси. Поэтому по настоятельному требованию родственников мне разрешалось болеть дома под бдительным надзором врачей. Я лежала на кушетке у стены очень долго, и было полное ощущение, что я всю оставшуюся жизнь проведу на кушетке. Еще очень хорошо

айвовых косточек. Почему-то считалось, что он помогает при гепатите. Хотя переломный момент в своей болезни я помню очень хорошо. Утомленная постельным режимом, в одну ночь я забылась странным сном. Я ехала на поезде, полном людей. Радости от этой поездки я не испытывала, хотя и страха не было. Все пространство вокруг поезда было затянуто душным сумраком. Мы висели в этом сумраке, мы ехали в этом сумраке, мы стояли в нем. Приглядевшись повнимательнее, я заметила, что в сумраке много пепла. И он медленно оседал вниз, как снег, только гораздо тяжелее и безнадежнее. В какой-то момент стало понятно, почему все так безнадежно было в этом сне: мы стояли по колено в пепле и надежды на то, что он растает, исчезнет или растворится в воде, не было.

И я стала активно искать во сне кого-то, кто мне объяснит, что происходит, и поможет из этого сна выбраться. В этот момент наш поезд остановился и я оказалась на перроне. Тут-то точно меня кто-то должен был найти, потому что мама всегда говорила: если потерялась, стой на одном месте. Так я и стояла какое-то время, пока не увидела дедушку. Он смотрел на меня участливо, но в то же время совсем не хотел взять меня за руку и увести отсюда. Тем более что он явно собирался уезжать, а я по-прежнему стояла на перроне. И тут дедушка произнес самую ненавистную в детстве фразу: «Тебе сюда нельзя. Тебе еще рано». Только я хотела громко заныть, как поезд тронулся и набрал скорость так быстро, что я проснулась. Проснувшись, я осознала, что очень соскучилась по дедушке,

из личного архива

Культовая телеведущая Тина Канделаки специально для читателей «РП» впервые расказывает не только о той самой автокатастрофе под Ниццей. Нет, она еще и рассказывает о двух своих снах, предшествовавших этому событию, — и коллектив «РП», ахнув, принимает ее в свои ряды. Уровень искренности, исповедальности и исполнительского мастерства этой колонки таков, текст: тина канделаки что автор заслуживает место на правом фланге отряда наших колумнистов. И слава богу, что этотзапомнила запах вареной В четыре года видеть вокруг айвы и терпкий вкус настоя из себя такое не очень приятно. строй — пеший.

которого уже год как не было. Встала с кровати впервые за месяц, сама пошла на кухню и жадно выпила воды из-под крана, наплевав на то, что предписано было пить только кипяченую. Хуже мне не стало, а даже наоборот. С этого дня я резко пошла на поправку. И сумрак во сне я не видела долгие годы. Спустя 26 лет, ничто не предвещало в Италии встретить этот сумрак снова. Тем более что прекрасная осень в Венеции настраивает на абсолютно другие мысли и сны. Но тем не менее я увидела то, что увидела. Причем и спустя 26 лет этот тягучий сумрак отгадывался безошибочно. Как будто первый сон мне приснился накануне. Декорации во втором сне были гораздо более урбанистическими. Огромное количество пожарных лестниц, странным образом связанных друг с другом, по которым я была вынуждена идти. Везде

были люди — впереди меня, сзади, сбоку, только гораздо более уверенные, чем я. Они очень хорошо знали маршрут. И идти им было гораздо легче, потому что у них, в отличие от меня, не было на руках наручников. Наручники жутко натирали и впивались в кожу. Во сне я понимала, что все можно остановить, ведь это был сон. Но сумрак подхватил меня и закружил в потоке людей. Перед тем как окончательно раствориться в толпе, я подумала, что если разорву наручники, то проснусь. Если не разорву, то тоже проснусь, но уже другой. Через пять часов после этого сна я сидела в Ferrari. Никогда не садитесь в Ferrari в Ницце, тем более после дождя. Если вы, конечно, не пилот Формулы-1. Скользкая дорога может парализовать любую волю и изменить все планы. Если вам сильно повезет, может, вы еще успеете на этой трассе

вывернуть руль резко вправо, для того чтобы врезаться в забор, а затем в дерево. Краем глаза вы еще успеете увидеть, как стрелка спидометра молниеносно упадет с трехсот до нуля. Собственно, за это время и взорвется бензобак. Но вы не волнуйтесь, Ferrari Enzo капсулируется. То есть вы сидите в капсуле, а вокруг вас все горит, плавится и взрывается. Если водитель вовремя сумел выскочить из машины (хотя слово вовремя здесь абсолютно неуместно), то у пассажира появляются минимальные шансы на спасение. Водитель будет кричать, чтобы вас спасли, а люди, мгновенно собравшиеся вокруг машины и парализованные увиденным, обязательно выдавят из своей толпы самого храброго, который не побоится выбить ваше окно. Если окно разобьется с первого удара — это хорошо. Но если ремень безопасности заело —

это плохо. Но если вы когда-то, пусть даже во сне, сумели разорвать наручник ради желания жить, то ремень безопасности покажется тонкой нитью, за которую иногда приходится тянуть, чтобы душа по-прежнему оставалась в теле. Разочарую вас и скажу, что перед ожиданием неминуемой смерти долгих фильмов не показывают. А стоп-кадры бывают стопроцентно. Причем у всех свои, которые потом, во вновь обретенной жизни, постоянно возвращаются, напоминая о том, что в жизни главное. Может быть, поэтому и существуют шрамы, как титры от таких фильмов. Которые, несмотря на все усилия медицины, не выводятся до конца. Потому что именно так надо, чтобы помнить, что главное в этой жизни. И никогда не забывать, что сны — это жизнь, которая может случиться в любой момент. ■ ■ ■

русский пионер №7. февраль-март 2009

фото: игорь васильев

■ ■ Взлетная полоса аэродрома испанского приграничного города Херес-де-ла-Фронтера была размером с земной шар. На полосе стояли четыре самолета эскадрильи «Альбатросы Франции». Я сразу поняла, что это самолеты военные. Я в самолетах не очень разбираюсь. ЯК-40 отличаю, конечно, от ИЛ-96. Но тут сердце екнуло: истребители. В небольшой будке мне выдали летный комбинезон, шлем, ботинки и приказали пристроиться к группе. Группа состояла из трех старых англичанок, которым терять в этой жизни было уже решительно нечего, и инструктора, который объяснял, как надо катапультироваться. Женский организм — сложная вещь. Вместо того чтобы внимательно слушать инструктора по катапультированию, на испанском солнцепеке я предалась эротическим грезам. Персона-

жем грезы на этот раз оказался вице-президент DaimlerChrysler доктор Клаус Майер, второе лицо в компании. Плененная его тевтонской внешностью и высокой должностью, я намеревалась объясниться в ближайшие выходные. Место объяснения — лакокрасочный цех завода Mercedes-Benz в Зильденфингене, куда меня поведут на экскурсию. И я громко скажу: «Ich liebe dich, mein Klaus!». От отчаяния он упадет в чан с лаком. Я протяну ему букет желтых цветов (не забыть сбегать на центральный вокзал Штутгарта!) и скажу: «Ich schenke dir diesen Straus aus gelben Blumen!». Нет, лучше всетаки поставить сильный глагол schenken на первое место. Так будет возвышеннее! Язык Гегеля и Шиллера создан для таких возвышенных фраз. «Schenke ich, mein Klaus, diesen Straus aus gelben Blumen!». Потом доктор

Майер возьмет цветы, и мы пойдем в швабский ресторан «Меткий удар поросенка». Сначала выпьем рислинга, а потом шнапса… А потом… уф… И вот тут мне стало совсем жарко. «И вот теперь, когда уже вы знаете, как нужно катапультироваться, я прошу всех занять кабины курсантов! И быстрее!» — прокричал сквозь рев взведенных самолетных двигателей группе в летных комбинезонах инструктор. Мое сердце провалилось мне прямо в штаны. Стало очень холодно. Я поняла, что могу и не дожить до объяснения с доктором Майером. Сейчас — в полет. А ведь я не знаю, как катапультироваться! Я все прослушала. В воспаленной различными образами доктора Майера памяти толкались лишь обрывки фраз, сказанные десять минут назад инструктором: потяните за

грушу слева, отбросьте от себя рычаг. Но ничего конкретного. Прижимая к высокой груди шлем, я подошла к назначенному мне пилоту. Пилотом оказался один высокий блондин. Родители назвали его Кристофом, а в «Альбатросах Франции» он носил собачью кличку Дуки. Нам предстояло говорить через коммутатор, кабина пилота находилась прямо перед моей. «Привет! Как дела?» — послышался голос Дуки из черного микрофона. «Привет! Дела очень хорошо! Очень боюсь. Не поняла, как катапультироваться!» — жалобно сказала я. «Ты из России? Я из Дижона!» — ворковал Дуки. «Я из России. Я была в Дижоне. Там прекрасный собор с витражами. Как катапультироваться, не подскажешь?» — взывала я к Дуки. «Ну если ты из России, то видишь надписи в кабине?

orlova

Тут происходит метаморфоза: ведущая нашей автомобильной рубрики Екатерина Истомина, пресытившись наземными видами транспорта, решила оторваться от земли и научиться летать. Но в первом же полете выясняется, что самолет отличается от автомобиля, и пока Екатерина пытается разобраться, в чем отличия, у нее чуть не отрывается голова, а с читателя сходит семьь текст: екатерина истомина потов (если, конечно, он не летчик-испытатель).

рисунок: виктория семыкина Я написал их на пластырях поанглийски. Отдери эти пластыри. Под ними будут надписи порусски. Конец связи». Дрожащей рукой в перчатке я оторвала парочку пластырей. Под английскими фразами действительно оказались нацарапанные черной краской русские слова. Никакого заборного мата. «Курсант, отбрось рычаг. Курсант, толкни грушу». Я, привязанная шестью точечными ремнями безопасности, ошеломленно заскреблась в кабине. Возню услышал авиарыцарь Дуки: «Ну что, прочитала?» — «Дуки! Это русский самолет! Откуда у тебя русский военный самолет?! Говори мне сейчас же, шпион!» — «Самолет мы купили в вашей русской провинции. В Эстонии. Взлетаем. Конец связи!» — сказал Дуки и отключился. Но включился снова: «Кстати, забыл сказать. Мы

будем два раза делать мертвую петлю. О начале упражнения я сообщу. Конец связи». Четыре МиГ-21 (не знаю, что это была за модификация) друг за другом торжественно набрали высоту. Над всей Испанией висело поразительно безоблачное небо. Внизу располагалась земля с домиками. В ушах у меня ревело. «Эй, петь будем?» — возник из микрофона Дуки. «Какой у тебя репертуар? «Tombe la neige»? Сальваторе Адамо?» — спросила я. «Ну ты и старуха! Это же репертуар для дедушек!» — захихикал Дуки. «Сам ты дедушка! Я во французской школе учила. Tombe la neige. Tu ne viendras pas ce soir. Tombe la neige…» — выла я дрожащим голосом. «… Et mon coeur s’habille de noir!» — хохотал Дуки. Мы были на высоте 6 тысяч метров.

Через 32 секунды он сообщил мне, что мы готовимся сделать первую мертвую петлю. Самолет резко пошел вверх, и вот земля с домиками оказалась висящей у меня над головой. Я лежу на спине. Я лежу прямо на небе, как на перине. Однако идиллия была нарушена тем, что кто-то решительно и больно откручивал мне голову. Казалось, что я слышу хруст своих собственных шейных позвонков. Меня скрутило так, что мой подбородок оказался прижатым почти к пупку. Я хрипло закричала в микрофон: «Дуки, у меня сейчас сломается шея! Мне очень больно!» Тут Дуки разволновался: «Голову вниз наклонила? Дура! Конечно, воздушный столб выкручивает тебе шею! Сейчас мы обратно перевернемся!» И самолет встал брюхом вниз. «Ты что — чокнутая? Больная? Тебе не объяснил инструктор? Ты что, не слышала, что голову нужно обязательно откинуть, чтобы лоб был наверху! Ты не знаешь элементарных инструкций!» — Дуки ужасно кричал. Он был ужасно зол. Я постыдно молчала. Не говорить же было ему о докторе Клаусе Майере, вице-президенте DaimlerChrysler,

о «ich liebe dich, mein Klaus» и о немецкой порнографии. Руки на одеяло, Катя! Соберись! Через две минуты Дуки совершенно чужим голосом сообщил, что мы делаем заход на вторую мертвую петлю. «Откинешь голову, если не хочешь потерять ее. Конец связи», — как-то ревниво сказал Дуки. Самолет перевернулся брюхом вверх. Я откинула голову, словно крышку деревянной шкатулки. Моя голова лежала на небесной перине. По щекам текли слезы. Сквозь слезы я смотрела на землю, висевшую над целой головой. Через десять минут наш МиГ-21 благополучно приземлился на полосу. Дуки трогательно вынес меня на руках из кабины курсанта. Я продолжала беззвучно, в изнеможении плакать. Одну из английских старушек трогательно уносили на носилках. «Поздравляю! Вот тебе диплом!» — сказал Дуки час спустя. Диплом в рамке, где написано, что я совершила две мертвых петли, сегодня висит у меня дома. А рядом стоит фотография доктора Клауса Майера в шапкеушанке на Красной площади в Москве. Я тогда моложе, я лучше, кажется, была. ■ ■ ■

русский пионер №7. февраль-март 2009

■ ■ И все-таки что правильнее и перспективнее — платный интернет-сервис или бесплатный? В первые годы появления интернета в России было очень много попыток создания целиком платных сервисов. Потом ситуация изменилась в корне: все бросились делать бесплатные. И только осознав, что обе схемы далеко не идеальны, рынок пришел к некому гибриду. Суть гибридной модели — обычно называемой «условно бесплатной» — заключается в том, что преимущества платной и бесплатной схем объединяются в одно целое. Два этих компонента смешиваются в таких пропорциях, которые наиболее приемлемы для каждого конкретного сервиса. Ведь надо зарабатывать деньги так, чтобы не отпугнуть пользователей. Очень хороший пример, на мой

взгляд — для наилучшего понимания того, как это работает, — многопользовательские онлайн-игры. Изначально они функционировали в рамках платной модели: человек может играть только после того, как заплатит определенную сумму. Самый яркий пример — World of Warcraft, всемирно известная MMORPG. Ты должен каждый месяц отдавать 20 долларов, чтобы поиграть в нее. Это западная модель. Потом появилась корейская схема: ты играешь бесплатно, но можешь что-то покупать для себя уже внутри игры, какието дополнительные игровые возможности. И оказалось, что в итоге пользователи проектов, работающих по корейской модели, платят больше. Заработок компании, сервисы которой бесплатны, намного выше! Понятно, что полная бесплат-

евгений сорокин

Читатель этой колонки попадает в напряженную атмосферу живого диспута — в прошлом номере на уроке информатики выступил президент «Одноклассников. ру» Никита Шерман, и вот пришел черед высказаться генеральному директору «Мэйла.ру» Дмитрию Гришину. На тему, животрепещущую с момента сотворения интернета: брать ли деньги с юзеров сразу при входе, или пусть они сперва осмотрятся, пообвыкнутся?

текст: никита шерман

ность в наше время невозможна. Но возникает вопрос: как вводить платные сервисы, чтобы не потерять аудиторию? Если ты делаешь все по принципу «сначала заплати, потом получи», то аудитория проекта сокращается. Например, модель сайта знакомств, на котором сначала нужно заплатить 10 долларов, чтобы получить доступ к базе данных девушек, бесперспективна, так как сильно ограничивает аудиторию сайта и, как следствие, прибыль. Тогда как при модели, предполагающей бесплатный первоначальный доступ, можно, собрав пользователей, заработать на них post factum, продавая дополнительные опции. Поэтому оптимальная схема такая: на первом этапе сделать сервис полностью бесплатным, добиться его популярности, привлечь большое количество пользователей, а уже потом аккуратно

начинать предлагать различные дополнительные сервисы. Это как магазины «Мега»: ты можешь там просто прогуливаться, можешь не потреблять ничего. И таких людей очень много. Но при этом создается большой «человекопоток», часть которого обязательно что-нибудь купит. А сделали бы, допустим, так: вход в «Мегу» 1000 долларов, а дальше все бесплатно? Уверяю, в итоге владельцы магазина получили бы пять человек с телефонами Vertu, суммарно заработав на порядки меньше. После того как вы создали популярный ресурс, у вас, по сути, появились «глаза» пользователей, которым можно что-то предлагать, показывать и как-то на этом зарабатывать. Есть два основных способа: платные сервисы и прямая реклама. Какой из них выгоднее? Тут уж все зависит от типа сервиса. Например, почта. И на За-

паде, и в России есть полностью платные почтовые сервисы, но их практически никто не знает, они крайне непопулярны. В основном же вся почта — это бесплатные сервисы, которые зарабатывают в основном на рекламе. Или, например, видео. В России популярен Видео@Mail.Ru, на западе — YоuTube. Что у нас, что у них — бесплатные модели, в которых зарабатывают как на рекламе, так и на опциях внутри сервиса. К примеру, у нас есть услуга в рамках Видео@Mail.Ru, за которую люди хотят платить деньги, реально хотят. Причем она так устроена, что в принципе не может быть бесплатной. Хочешь сделать свое видео популярным — пошли SMS, и твое видео появится на главной странице. Не можем же мы все ролики показывать на главной странице! Должна быть какая-то система, которая отделяет одних

от других. Не хочешь — не плати. Люди хотят — и они платят. Та же ситуация у нас и с блогами: хочешь раскрутить свой дневник — пошли SMS, и блог появится на главной странице. И это правильно! Если человек хочет популярности, он все равно так или иначе будет рекламироваться. Можно обратиться в компанию Mail.Ru, подписать кучу договоров и разместить свои баннеры. А можно никуда не ходить и купить, по сути, ту же рекламу, просто отправив SMS. Онлайн-игры — не исключение. Там сама среда, сам сервис располагают к тому, чтобы дать людям возможность докупать какие-то опции. Большая часть средств в онлайн-играх зарабатывается именно на платных услугах. Например, игра «Дурак» на Играх@Mail.Ru. В нее можно играть совершенно бесплатно, а можно, отправив SMS, полу-

чить подсказку, какие карты уже вышли. Кто-то называет это бесплатным сервисом с элементами монетизации, кто-то называет это условно бесплатной моделью, но суть не меняется. Вообще потенциально одним из перспективных направлений в интернет-рекламе может стать product placement в компьютерных играх. Это направление активно исследуется, но — несмотря на отдельные довольно успешные проекты — серьезным и денежным пока так и не стало. Почему? Игровой мир устроен так, что самые популярные продукты сделаны в жанре фэнтези. Представь себе, что ты идешь по городу орков и вдруг видишь рекламу BMW. Как-то не особо вписывается в концептуальный ряд, согласны? Есть, конечно, другие игры — например, гонки — в которые можно лучше интегриро-

вать виртуальную рекламу. Но когда ты несешься на полной скорости к финишу, сшибая столбы, много ли остается времени, чтобы реагировать на рекламу на билбордах виртуального города? Так что это направление пока приносит мизерные деньги. Но игровые компании пытаются придумать, как заставить схему работать. Если получится, то это будет просто клондайк. Только представьте: у вас есть виртуальный город и вы можете создавать сколько угодно рекламных площадей и менять рекламу на них хоть каждую минуту, если захотите. Это вам не наружная реклама и не макеты в прессе. Но какой бы сервис вы ни делали, главное правило такое — вначале аудитория, деньги потом. Лучше иметь 50 000 человек и думать, как на них заработать, чем двух, которые тебе уже платят. ■ ■■

русский пионер №7. февраль-март 2009

рисунок: маша сумнина

■ ■ Я так полагаю, что каждый должен заниматься своим делом. Исключение составляет британский рок. Сколько их со времен Леннона–Маккартни оказывалось не школьными хулиганами, как про них думали, а потрясающими поэтами, ком1позиторами и музыкантами? Сколько из них переехало из ливерпульского района Эвертон в собственные дворцы XVIII века? И все благодаря тому, что эти парни занимались не своим делом. То есть не совсем тем, на что их толкало общество.

Когда шотландская группа Spindfift впервые играла в московском клубе «На Брестской», за столиками сидели люди с окаменевшими лицами. На словах «я пытаюсь уйти, но я хочу остаться на твоей стороне, я умираю дыша, так потому что я просто параноик» хозяин сети музыкальных магазинов «Пурпурный легион» начал тихо сползать под стол. «Это пи…ц как круто», — прошептал опытный торговец песнями. Кто это? Что это за дети, которые вот так запросто рвут вам душу, которую уже измочалили до того Led Zeppelin с Джеффом Беком? Конечно, когда перед вами вот так отчетливо встает чей-то удивительный талант, это не может не задеть. Эти парни были веселы и грустны одновременно, слаженны, анархичны и пели на четыре голоса (что русские группы забыли как де-

лать). Что-то вроде Beatles, но не Oasis, что-то вроде Stone Roses, но и не Snow Patrol. Потом они пели дико смешную песенку про парня, который выиграл в лотерею в тот день, когда его бросила девушка, и теперь он пишет ей письмо с Барбадоса. Последнюю песенку про «то, что мне нравится в Джейн — она дикая», с рефреном «а теперь мы пойдем в город выпивать» пришлось повторять два раза. Публика не отпускала. Мы, взрослые дяденьки в зале, насчитали в репертуаре как минимум пять полноценных международных хитов. И все они потом снились. Во всяком случае, мне. Кто вы, дети? Вот Колин Фрейзер — певец и автор всех песен. Двадцать лет, ни разу в жизни не работал — бренчал на гитаре. Мартин — клавишник с лицом аристократа — по профессии

наталья львова

Сегодня на уроке пения не будет ни диезов, ни бекаров, а вместо этого Игорь Мальцев расскажет поучительную историю о том, что божий дар еще не является пропуском в вечность и четверо парней, поющих по-английски, могу стать The Beatles, а могут и не стать, напоровшись на бездарного продюсера. Слезы по прочтении неминуемы, как мертвый по прибытию.

текст: игорь мальцев каменщик. Крис Бейн, гитарист — штукатур. Барабанщик, смешной волосатик по кличке Виб — офисный планктон. Именно Виб скрылся за дверями мужского туалета с дамой — вторым секретарем одного посольства. Понятное дело, что охрана их выставила. Москва —это вам не Инвернесс, что на самом севере Шотландии в устье Лох-Несса. И что делать с такими талантами? В Королевстве таких сотни тысяч. И если кто-то попадает в суперзвезды — это вовсе не потому, что он лучше того, кто рядом. Тут уж как пальцем ткнет продюсер. С большой буквы «П». В следующем году они уже приехали в Россию как группа Jyrojets, потому что у них появился контракт на запись альбома со студией Songphonic, а групп под названием Spindrift и без них набралось с десяток по всему миру. Они выступали на

Би-би-си-Шотландия. Открывали концерты Ричарду Эшкрофту (бывшая группа Verve) — кто не знает его, знает хотя бы его музыку к рекламе Opel и другим — Bitter Sweet Symphony. Эшкрофт заявил прессе, что группа Колина — самая перспективная молодая шотландская команда. За публичное проигрывание своих песен парни получили свою первую тысячу фунтов. А мы все ждали заявленного альбома. Хотя меня лично сразу напрягло то, что гражданин Турции, который владеет студией Songphonic, заработал не нее денег путем продажи интернет-пузыря в Америке. И что кроме хороших парней из Инвернесса он продюсирует каких-то бессмысленных турецких певичек с большими сиськами. И чтобы выпустить первый сингл Dead On Arrival — «Мертвый по прибытии», ему понадобился почти год. Время

уходило, парни ездили играть в Америку и добрались аж до Голливуда со своей песенкой «Держись, Голливуд, мы скоро будем» и до концертного зала House Of Blues. И отклики были самые положительные. Гражданин Турции по контракту платил им зарплату, и парни поувольнялись со своих каменщицких работ. Кроме Колина, который и так никогда в жизни нигде не работал. Потом песню «Мертвый по прибытии» взяли в саундтрек к русскому фильму «20 сигарет», и студия заработала на этом еще три тысячи долларов. Это было славно, потому что мастера с Би-би-си сделали из довольно плохо снятого фильма отличный видеоклип с концертными вкраплениями. Его можно посмотреть на сайте jyrojets.com. А мы все ждали альбома. Вышел новый сингл Favourite thing about Jane, который хорошо обозревали

британские СМИ. И особенно шотландские. Последний раз они приезжали в Россию, чтобы сыграть в Новосибирске в рамках проекта GoSyberia! Как водится, новосибирские решили вздрючить московских и украли весь бюджет на рекламу, поэтому одна из лучших групп Европы играла в пустом сибирском зале. А эти концерты должны были стать стартовой площадкой для инвазии британского рока в таинственную Сибирь, по которой проехали только Дэвид Боуи с Лу Ридом. Они уехали, а через месяц выяснилось, что группа больше не играет вместе. Почему? Потому что первый альбом вышел тиражом в 1200 экземпляров. Гражданин Турции, потративший на содержание группы в течение нескольких лет и на записи почти 300 000 фунтов не нашел путей поддержать, пропиарить или

прорекламировать компакт-диск. И он остался незамеченным (ну разве что кроме журналов Q и Music Week). Так бывает, когда человек занимается не своим делом, не правда ли? А парни, что делают парни? Клавишник Мартин с руками аристократа пошел опять в свою каменотесную контору. Крис Бейн пошел переучиваться на водопроводчика, барабанщик по кличке Виб пошел работать в турфирму, басист учит детей играть на рояле. И только Колин, который отродясь не работал, получил еще немного денег за то, что его музыку из «Мертвого по прибытии» взяла в рекламный ролик одежная фирма Berghaus. Ролик крутят перед новым Джеймсом Бондом в британских кинотеатрах. И он уже написал основную музыку к новому русскому фильму. А потому что параноик. ■ ■■

русский пионер №7. февраль-март 2009

■ ■ Обожаю журнал

«Русский пионер». И не надо морщиться – это не самопиар, не подхалимаж по случаю кризиса, а чистая правда. Я, как в популярном анекдоте, «люблю сам процесс». А он у нас волшебный. Одна история обложки прошлого номера чего стоит! Настоящая cover story. Излагаю. Информация для тех, кто по каким-то причинам шестой номер не видел. Темой номера был объявлен силикон, и обложка, как водится, должна тему номера максимально отражать. Задача у нее такая. Рисунок известного художника Гоши Острецова в жестком комиксовом стиле был главным редактором отвергнут, и решено было делать фотосессию. Противное слово, знаю, но звучит внушительно. Артдиректор призвал фотографа, они посовещались и отправились в поисках модели по секс-шопам. Правда, онлайновым. Пошарив

некоторое время в интернете и проведя подобие кастинга, они нашли подходящую модель по цене пятнадцать тысяч триста рублей. Добавили к статье расходов услуги визажиста, и вскоре генеральному директору была отправлена служебная записка с просьбой срочно (а сроки, конечно же, очень сильно поджимали) выдать 18 000 рублей на загадочный антураж. Красивое французское слово генерального директора не впечатлило. Он же не лингвист, у него совсем другая задача – бюджет экономить. Последовала резолюция — не давать на реквизит больше пяти тысяч. Реквизит слово резкое, даже обидное немного, да и сумма, я вам скажу, уважения не вызывает. Но делать нечего. Фотограф отправился в бухгалтерию за деньгами. Но их там не оказалось. То ли записка докладная потерялась,

то ли касса была пуста — точно не знаю. Ошиваясь часа три в окрестностях офиса, фотограф Азотов успел изрядно принять и не только рассказал девушкам из бухгалтерии всю свою жизнь, но и проболтался, что и антураж, и реквизит предстанут в одном лице — лице куклы из секс-шопа. Съемка обложки была под угрозой. Информация же перемещается быстрее, чем служебная записка. И действительно, денег Азотову не дали. Осторожный генеральный директор предложил сначала сделать съемку, а необходимую сумму пообещал выплатить вместе с гонораром. Но фотограф Азотов уже завелся, и остановить его смогла бы только идущая навстречу электричка. Несмотря на свою прижимистость, он решил тряхнуть мошной и временно изъять пять тысяч из семейного бюджета. Фееричного онлайн-заказа

евгений сорокин

В этой колонке наш фотодиректор Вита Буйвид разъяснит, каким опасностям подвергается фотограф, берущийся за съемку обложки для «Русского пионера» — особенно для обложки прошлого номера, на которой были представлены фрагменты надувной женщины из интимного магазина. По нелепой случайности эта женщина вошла в семейную жизнь фотографа и преобразила ее.

текст: вита буйвид дорогого предмета из секс-шопа с бесплатной доставкой курьером в пределах МКАД не получилось, и на следующее утро Азотов проследовал в ближайший сексшоп лично. Человек он немногословный и конкретный. Вошел и кратко потребовал куклу за пять. На прилавок легла коробка в заморских буквах с отверстием в углу. Фотограф Азотов тоже не лингвист, то есть никакими иностранными языками не владеет принципиально. Продавец старательно объясняла особенности устройства и предлагала засунуть палец в отверстие коробки, но Азотов палец засовывать отказался и сказал, что его больше интересует лицо. Продавцы в таких магазинах многое повидали и слышали всякое. Если бы Азотов что-нибудь про фотосъемку бубнил, они бы поняли — ну да, стесняется мужик, привирает. А тут крат-

рисунки: татьяна фохт ко — бабу за пять и непременно лицо покажите. Заинтересовавшись чем-то явно новеньким, подошла вторая барышня. В последующие полчаса две девушки аккуратно приоткрывали коробки, демонстрируя покупателю лица. В это время я общалась с генеральным директором, пытаясь получить хоть какие-то гарантии для фотографа. И получила согласие на оплату реквизита независимо от результатов съемки. Залогом успеха был объявлен товарный чек из магазина, ведь куклу нужно будет поставить на баланс ООО «Русский пионер». Я тут же позвонила Азотову, а ему как раз в это время упаковывали покупку. Последовавшая после моего звонка просьба выписать товарный чек просто добила девушек. В нарушение производственного этикета они захихикали, но чек выписали.

Думаете, в этом весь прикол? Как же, как же. Это только вступление было. Азотов привез куклу домой. А он, испугавшись кризиса, временно переехал со своею женой в крошечную квартирку в Ясенево, где они живут с ее мамой и бабушкой. Родственниц дома не было, наш фотограф распаковал покупку и сделал пробную съемку. Оказалось, что интернет не работает, и пришлось бедняге Азотову записать картинки на диск и поехать в редакцию в Крылатское. Сами понимаете, какие концы. Пришедшие домой Оленька (жена Азотова), мама и бабушка обнаружили на кровати куклу из сексшопа. Ну, бабушка, слава богу, не поняла, что это такое, а вот и Оленька, и мама напряглись. Мама с сожалением поглядывала на дочь, но помалкивала. Надо отметить, что Азотов — семьянин хороший. Все в дом, путешество-

вать с женой любит, не гулена. Побухивает, правда, слегка, а кто не побухивает? Не алкаш же. Ну так, богемненько выпивает. И тут вдруг такая подляна. Оленька места себе не находила. Она до сих пор не может точно сформулировать, это ревность была или страх за психическое состояние мужа. Но нервничала ужасно, то злилась, то веселилась. Ситуация патовая. Хотела сестре позвонить, но как-то смутилась. А подругам тем более неловко. Стала Оленька нервно в шкафу рыться, что искала — непонятно. Но нашла заначку мужнину — полбутылки граппы и набралась в стельку. Оленьке много не нужно. Знаете, есть такой тип обмена, когда лучше не пить совсем. Вот она обычно и не пьет. А тут выпила. И показалась ей соперница недостаточно крутой, дрябловатой какой-то. И решила ее Оленька поддуть. А она, сука, лопнула.

Ну, на съемку обложки это, к счастью, не повлияло. Нам же действительно только лицо было нужно. Вернувшийся — тоже, кстати, в подпитии — домой Азотов жену успокоил, теще все популярно объяснил, а на следующий день взял лопнувшую лягушонку и повез в профессиональную студию профессионально мейкапить и профессионально снимать. Результат заказчикам, нам то есть, понравился, и Азотову выплатят не только пять тысяч, но и положенный гонорар. И он опять купит что-нибудь полезное для дома или поедет с любимой женой путешествовать. Есть только у меня маленькое сомнение. В тот вечер, когда мы отправляли обложку в типографию, Азотов, сидя на кухне в редакции, очень подробно мне описывал действие того вставляемого устройства, в которое он отказался засовывать палец в магазине. Вот я и думаю, может быть, кукла не оттого лопнула. Может, не зря Оленька ревновала, но как преданная жена просто прикрывает мужа? Но этого они нам, конечно, не скажут. А на балансе у ООО «Русский пионер» пожизненно будет числиться кукла из сексшопа. ■ ■■

русский пионер №7. февраль-март 2009

евгений сорокин

Помощник президента России Дворкович, с облегчением оторвавшись от созерцания кризисных явлений в российской экономике, пытается ответить на вопрос, что важнее в жизни человека – шахматы или футбол, а может быть, самое важное — сесть и написать про это колонку в журнал «РП». И сразу станет легче. текст: аркадий дворкович ■ ■ «Футбол

не шахматы, здесь думать надо!» Эту фразу я слышал не раз от моих друзей. Наш замечательный футболист и тренер Валентин Борисович Бубукин — кто из людей старшего поколения не помнит его лысину и фантастический удар в единственном победном для нас парижском финале Кубка Европы 1960 года — часто повторял, что игрок еще до получения мяча должен видеть 2–3 варианта действий, а великие футболисты видят 7–8 таких вариантов. А на само действие даются доли секунды. В классических шахматах гроссмейстеры просчитывают варианты на десятки ходов вперед, тратя на это часы. Нормальные люди не понимали тех, кто по семь часов сидел в Колонном зале Дома Союзов, наблюдая за безмолвным противоборством великих шахматных титанов. Ни

пива выпить, ни поорать в поддержку твоего кумира... Хотя есть и блиц — пять минут на всю партию каждому. А это уже футбол в чистом виде! Фигурки становятся похожими на твоих партнеров по команде, и ты в доли секунды видишь несколько вариантов «паса». А вокруг — плотная толпа болельщиков, пытающаяся уследить за мгновенными движениями рук. В шахматы мы выигрывали чаще, чем в футбол. Наверное, потому, что идея пропаганды советского превосходства через шахматы родилась еще в 20-е годы благодаря триумфу Алехина, а к футболу стали относиться серьезно лет на десять позже. И первая победа пришла лишь в 1956 году на Олимпиаде в Мельбурне. Когда на шахматном троне началось уже безраздельное царствие советских гроссмейстеров во

главе с патриархом Ботвинником. И именно Ботвинник первым увидел потенциал компьютерных шахмат. До конца жизни он занимался разработкой оптимального алгоритма для искусственного интеллекта. Сегодня у homo sapiens уже нет шансов против компьютеров на 64 клетках. А вот в футбол компьютер играть не умеет… И, может быть, именно этим объясняется падение популярности шахмат и неугасающий интерес к футболу. И нежелание компьютеризировать даже работу арбитров. Футбольные комбинации часто вызывают восхищение. Неспешная перепасовка и вдруг — взрывная атака, когда защитники не в состоянии уследить ни за перемещениями игроков, ни за движением мяча. А элегантный пас пяткой, проникающий сквозь строй опешивших от

наглости футбольного гения защитников? А дриблинг великого Марадоны в жаркой Мексике 1986 года? Настоящее искусство! Но шахматные шедевры завораживают не меньше. Нигде больше не встречается такого количества жертв — даже в жизни... Шахматист может отдать все ради результата. Все свое войско — кроме той одной фигуры, которая решит судьбу поединка. Мой дедушка говорил, что в шахматах побеждает тот, кто делает предпоследнюю ошибку. Наверное, это правильно. Если только тот же игрок не допускает потом и последний роковой промах. В футболе говорят по-другому: не забиваешь ты — забивают тебе. И в футболе — в отличие от шахмат — бывает крупный счет. И ты можешь выиграть,

даже пропустив, и проиграть, забив несколько голов. Как-то в детстве, будучи «один дома», я должен был записать со слов звонившего коллеги отца результаты партий какого-то крупного шахматного турнира. И когда тот сказал, что игрок А сыграл вничью с игроком Б, я спросил, с каким счетом. Я еще не знал, что в шахматах счета нет и всегда разыгрывается лишь одно очко. Но многие верят в то, что шахматы делают людей лучше... Учат логически рассуждать, считать варианты. Учат понимать, что можно отдать ради победы, а что станет лишь бессмысленной жертвой. Учат бороться до конца, изыскивая минимальные шансы на победу или спасение. Не знаю, делает ли лучше людей футбол. Но что точно — это способность футбола научить игре в команде, забыть о своих интере-

сах и подчиниться общей цели. Причем как на поле, так и за его пределами. Ведь футбол может заставить десятки тысяч людей на стадионе встать и спеть гимн своей страны. И это не пустяк. Хотя бы по той причине, что пока больше ничто не может заставить наших граждан это сделать. Но и в шахматах, и в футболе иногда жульничают. Достаточно вспомнить Остапа Бендера, оставившего соперника без ладьи неуловимым движением руки. Сегодня способы иные, основанные на новейших технологиях. И пока еще никто не понял, как именно некоторые «мастера» получают подсказки компьютера... Многие думают, что и игра вслепую, не смотря на доску (а то и на десятки досок сразу), — это обман. Но это не так — у гроссмейстеров феноменальная память! В футболе все проще. Если

«божья рука» Марадоны стала уже легендой, то банальный подкуп или шантаж судей и футболистов — обычной практикой. Но выигрывать постоянно можно только честно. И последнее время у нас появились поводы для гордости. Мы стали выигрывать! Не везде и не у всех, но по-настоящему! Фантастический чемпионат Европы по футболу, где впервые за двадцать лет мы гордились нашей командой. Всего лишь за третье место, но с гордостью за Россию. Гордились и выигравшим Кубок УЕФА и Суперкубок «Зенитом». И наслаждались лицезрением плачущих болельщиков сборной Голландии, мюнхенской «Баварии» и английского «Манчестера». И восхищались Марком ван Бастеном — уже не за издевательский «парашют» через Дасаева ровно двадцать лет назад, оставивший нас без

русский пионер №7. февраль-март 2009

рисунки: маша сумнина

европейского «золота», а за визит в раздевалку победившей его дружину российской команды. Удерживаемся мы на ведущих позициях и в шахматах. Да, мужская корона уже не у нас. Но на трон взошла российская шахматная королева — Саша Костенюк. Молодая, красивая и невероятно сильная шахматистка, добившаяся всего своим трудом. Если сложить шахматы и футбол, то — как и в экономике — очевидным становится лидерство БРИК. Никто уже давно не подвергает сомнению, что кто бы ни выиграл конкретный чемпионат или конкретный матч — лучшими остаются бразильские кудесники кожаного мяча. И российские болельщики убеждаются в этом каждую неделю, глядя на веселые косички Вагнера Лава, ведущего московский ЦСКА к новым победам. И вот уже президент России посещает стадион-мечту «Маракана» и говорит, что бразильские тренеры помогут вырастить новое поколение российских футболистов.

А в личных мировых первенствах по шахматам этот год стал соперничеством гроссмейстеров России, Индии и Китая. И если юная китаянка не смогла противостоять нашей Саше, то индиец Виши Ананд оказался явно сильнее 14-го чемпиона мира Владимира Крамника. Но у шахмат — как и у футбола — много столиц. Если мы помним противостояния в Зале Чайковского и на скамейках Гоголевского бульвара, то парижане — кафе «Регенс». А ньюйоркцы — невероятный матч между Гарри Каспаровым и тем же Анандом на предпоследнем этаже трагически известного Всемирного торгового центра. А шахматная Олимпиада стала еще одним подтверждением силы советской шахматной школы. Легендарная Майя Чибурданидзе привела к победе грузинскую сборную. Армянские шахматисты снова доказали свое командное лидерство среди мужчин. Советское наследие еще живо, как бы многие ни хотели обратного...

И жива любовь к футболу, и никуда не исчезла притягательность шахматных сражений. Выходящие на футбольное поле первоклассники вызывают такой же восторг, как и серьезность только что одолевшего своего соперника юного шахматиста. Он еще шнурки завязывать не умеет, а уже может считать многоходовые комбинации. И все будет у нас хорошо, несмотря ни на какие кризисы. Потому что у нас десятки миллионов (и не только мужчин) будут часами спорить, того или не того футболиста выпустил на замену тренер и было ли в непонятно почему добавленное время положение вне игры. И о том, есть ли лучшее применение тому судье, кроме мыла. И потому что — независимо от умения играть в шахматы — все знают и о цейтноте, и о цугцванге, и о детском мате, и о рокировке, и о взятии на проходе. Потому что у нас всегда будут шахматисты, лучше всех играющие в футбол, и футболисты, лучше всех играющие в шахматы. ■ ■ ■

николай орлов итар-тасс

Заместитель министра экономического развития России Станислав Воскресенский нашел в себе желание и, главное, силы вспомнить все — и, как когда-то, сходил на концерт «Алисы». Читатель «РП» узнает о том, что в этот момент нахлынуло на замминистра, и на него тоже нахлынет. И он, может быть, тоже впервые возьмется за перо. ■ ■ В прошедшие недели состоялось эпохальное турне рокеров из 20-го века — группы «Алиса». Даже не знаю, что заставило меня пойти на концерт в Москве — то ли наконец-то неожиданно выдавшийся выходной в воскресенье, то ли ностальгические воспоминания о юности с разрисовыванием тетрадок по математике магическими надписями. «25 лет в группе и 50 лет под богом», — гласила афиша. Но на сцене был не зрелый рокер Константин Евгеньевич Кинчев а ля «Роллинг стоунз», а тот самый Костя, который наше «всё» 80-х.

Костя, который «Алиса с косой челкой» , который «Экспериментатор» и «Доктор Франкенштейн», хотя слов этих старых хитов многие в зале уже не знали. «Алиса» — это музыкальная рефлексия на то, что с нами, обществом, произошло за 25 лет — это история страны в стиле рок-н-ролл. От ноток неповиновения 80-х — «Тоталитарного рэпа», «Мы вскормлены пеплом великих побед» и мракобесной «Черной метки» середины 90-х до смиренно-православного «Небо славян» 2000-х. Это Кинчев был «двумя руками

текст: станислав воскресенский за Ельцина» в 90-х. Это Костя, а не демократы, собрал в 1993 году полный Васильевский спуск «Армии Алиса» (название фанклуба группы) на концерт в поддержку референдума «ДА-ДА-НЕТДА». И тысячи фанов смиренно несколько часов ждали, когда закончится поп-ужас, происходящий на сцене, ради одной песни Кинчева «Сумерки». А репортер Би-би-си, показывая фанатов группы, тысячами марширующих по Кремлевской набережной, нелепо говорил о молодежи, пришедшей защитить демократию (бред покруче передачи советских времен «Сегодня в мире»). Это Кинчев дрался с милицией в 80-х, а спустя 10 лет обращался к милиции и фанатам с просьбой прекратить драки на его концертах, потому что «врагов полно снаружи» и «нечего воевать друг с другом». Сами концерты великого мастера отечественной рок-сцены прошли, как говорится, above

expectations. Вместо планируемых 4–5 тысяч в Москве пришло около 12 тысяч, в Питере — за 15 тысяч человек. 2,5 часа работы на сцене прежде всего артиста, а не музыканта Кинчева при несвойственно хорошем звуке и качественном видеоряде показали, что группа опять на пике формы. В 1992 году журналист федерального телеканала задал 33-летнему Косте вопрос: вот тебе скоро будет 40, твои поклонники тоже повзрослеют, кто же будет ходить на концерты? Лидер «Алисы» ответил просто: «Новые вырастут». И они выросли. И еще вырастут. Потому что ему всегда будет 25. И он, замотанный красным шарфом, будет орать в микрофон вместе с залом: «Мы вместе». Слова этой песни все помнят наизусть: и 50-летние, пришедшие на концерт, и изрядно потолстевшие «алисоманы», и 15-летние новобранцы его «Армии жизни».■ ■ ■

Всегда готов

вторая четверть 25

русский пионер №7. февраль-март 2009

инга аксенова

Урок труда. Буря в стакане. Отчего не пьет Карьга. Урок зоологии. Света Козлова и семеро лосят. Почему лосей не берут в Красную армию.

текст: владимир липилин фото: тимофей изотов

Место, в котором по служебной необходимости оказался наш корреспондент Владимир Липилин, большинством его сограждан, без сомнения, будет позиционировано как ад. Читателю, прежде чем приступить к прочтению этого очерка, рекомендуется хорошенько набрать- Выборы председателя в мордовской де- Силищей обладает медвежьей. Морально ся. Хотя бы сил. Потому что ревне Карьга не предвещали местным устойчив. Не курит. Детей нет. Разведен. там, где он окажется, не на- жителям ровным счетом никаких изме— Ну что, — сказал глава сельсовета. — нений. Но клуб набился. Какое-никакое Единогласно. ливают. событие. А то кроме бесконечных похорон, трех свадеб, после которых зафиксировано 32 увечья средней тяжести, да Дня села, где бывший деревенский летчик Егорыч демонстрировал собранный из «Запорожца» самолет и его потом долго обмывали, и вспомнить-то, собственно, нечего. Зал постепенно заполнился. Первые два ряда заняли доярки: по случаю праздника они принарядились в ненадеванные громоздкие шубы. Щеки их покрылись пунцовостью. Посередке уселась интеллигенция — учителя, бухгалтер правления и глуховатый фельдшер Филин. На отшибе, расстегнув фуфайки и сдвинув набекрень кроличьи шапки, восседали шофера братья Моховы, слесарь-медник Витька Зеленцов и тракторист Ванька Игнатов. Итого шестьдесят с чем-то человек. Кворум. Заседание началось. Выбирать особо-то было не из кого. Кандидатура Анатолия Васильевича Тарасова не вызывала никаких сомнений. Человек положительный.

С отшиба вяло зааплодировали, выронив при этом пустой стакан. Стакан покатился, звеня всеми гранеными ребрами. Тарасов — большой, краснолицый — встал в своей камуфляжной фуфайке, слегка поклонился (а может, так показалось) и стал держать слово: — Здравствуйте. Предприятие наше, то бишь СХПК, не передовое, конечно, в районе. Что греха таить, многое надо менять. И начать следует с главного. Он кашлянул в кулак. — Думаю, надо нам с вами сразу искоренить бич русской деревни. — Что он сказал? — довольно переспросил учителя географии глуховатый фельдшер Филин. — Бич, говорит, искореним, — шепнул географ. — Бич? — опять на весь зал грянул Филин. — Сильно сказано, — оттопырив губу, помотал он одобрительно мясистой головой. Председатель продолжил.

...Предприятие наше, то бишь СХПК, не передовое, конечно, в районе. Что греха таить, многое надо менять. И начать следует с главного...

русский пионер №7. февраль-март 2009

— Они частенько выпивали, в детсаду-то. А тут то ли самогонку дурную у Дуньки Елизаровой взяли, то ли выпили лишку… Стали в футбол играть

— Я сейчас при всех говорю: если увижу, кто спиртного глонул, разговор будет короткий. На галерке завозились. — Тебе чё, — сказал кому-то Витька Зеленцов, — полотенце через шею перекинуть, чтоб рука не дрожала? Потом он встал и обратился уже к председателю. — Мужик ты, Василич, конечно, дельный. Пятнадцать тыщ тонн в прошлом году намолотил. Но ведь князь Владимир принял христианство только потому, что русский человек особенный. Не может не пить. В горе и в радости. Не разламывай историю. Обстановка накалялась. А тут еще Ванька Игнатов сыграл на публику. Да у меня, говорит, трактор без чекушки еще ни разу не заводился. В зале смех. — Правильно, — кричали с разных мест. — Не лишай народа последней радости. Заявление председателя все поначалу, конечно, восприняли как пустой лозунг. Дескать, надо мужику марку держать. Чудит человек. Но не прошло и трех недель, как Карьгу облетело известие: Пашку Алехина с занимаемой должности кочегара в детском саду, а по совместительству и сторожа, выгнали. Этому неслыханному событию предшествовали некоторые обстоятельства.

— Дело было так, — рассказывал мне Николай Иванович Попов, а по-уличному просто Комендант. Комендантом он стал потому, что все и про всех знает. — Они частенько выпивали, в детсадуто. А тут то ли самогонку дурную у Дуньки Елизаровой взяли, то ли выпили лишку… Стали в футбол играть. В детском саду-то. Ну, одно окно расколотили. Им бы остановиться. Сбегать к Кульку столяру. Но куда там, кураж пошел! Второе расхреначили. А на дворе — ноябрь. Воспитатели утром приходят, а они, как голубки, втроем на детских кроватках, спят. Ну и Василич, председатель, и слушать никого не стал. Двое-то в ДРСУ работают,

им ничего, а Пашку уволил. Мы заехали к Пашке. Вообще-то искали мы председателя, чтоб интервью у него взять. Но дома его не оказалось. На двери висел амбарный замок. В замке записка: «Уехал на ферму». Пашка живет через огород на улице Свободы. Мы проехали проулком. — Лежит, — заваривая в ведре комбикорм, недовольно сообщила жена. — Болен? — поинтересовался я. Ответа не последовало. Трюмо с порога отразило героя. Он сидел перед телевизором и хохотал. Нога по пояс была в гипсе. — О, Иваныч, — изумленно вытянулось его лицо. — Заходи. Он скривился, пытаясь поднять ногу обеими руками, чтоб уложить поудобнее. Я подумал: в футбол. — На елку полез на площади. А поддатый был, — улыбался он. — Как п…ся с макушки. — Зачем же на елку-то? — Звезду хотел достать. Настьке, бабе своей. — Получилось? — Ага, — оживился он. — Участковый отобрал. А на Василича я не обижаюсь. Мы ж пьяные дураки. Сколько добра колхозного угробили! Щас вспомнить, ой… Василич мне, можно сказать, глаза открыл. Для чего живу, пьянь? Бабу свою по три месяца не охаживаю. Вот после Нового года хотел в Москву мотануть. У нас же полдеревни там. Серега Арапов мне уж и место нашел, сторожем на складе одном. Но вишь, как вышло. Мы посидели молча. В оттаявшем от узоров окне виднелось поле. Оно сияло под солнцем. — Слышь, как там тебя, — обратился ко мне Паша и перешел на шепот: — Не сбегаешь? Тут за три двора. Деньги я дам. — Ты же завязал? — Завязал, завязал, — ворчал он. Поворот на ферму с улицы Коммунистической отмечен соломой. Сани поют на снегу. — Дед, а у самого-то председателя, как

... кто живой? — крикнул я, отворив дверь в теплый кисейный туман скотного двора. Мне ответил ряд нестройных коровьих голосов...

— Есть кто живой? — крикнул я, отворив дверь в теплый кисейный туман скотного двора. Мне ответил ряд нестройных коровьих голосов. Быки и коровы стояли напротив друг друга. Препятствием им служили горбыли и цепи. — Вам кого? — внезапно выйдя из тумана, спросила девушка. — Председателя. — Так он уехал, — она не говорила, а пела. — Укол быку сделал и уехал. — Что ж, у вас он и за ветеринара? — И за скотника иной раз, и за слесаря. Летом на комбайне день и ночь вкалывал. Молока хотите? По пару от дыхания коров мы прошли в темный закоулок. Щелкнул выключатель, и я увидел множество доильных аппаратов. Похожие на огромных ежиков, они висели на стене, растопырив в стороны свои резиновые соски. На столе с закладкой из сухой ромашки валялась замызганная книжка из серии «Любовные романы». Под стеклом — диплом: «Награждается Зинаида Валерьевна Попова, занявшая 1-е место в чемпионате Краснослободского района по машинному доению». — Это вы чемпионка-то? — Я, — вздохнула девушка. — Телевизор дали. Уж лучше бы премию. У меня этих телевизоров пять штук. Ни один не смотрю. У Зины личная драма. Председатель объявил об искоренении бича, бывший скотник и муж Женька пить тут же бросил. Потом бросил и ее. Спутался в городе с какой-то парикмахершей. Зина строчила письма, точь-в-точь калькируя признания из любовных романов. Скотник молчал. Зина угрожала и ездила к парикмахерше. Хотела повыдергать ей все космы, но та оборонялась лаком «Тафт три погоды». Она налила мне молока. Молоко пахло детством и летом.

— Как стать чемпионкой по доению? — интересовался я. — Да просто ласка нужна, — повела доярка плечом. — И все? — Да, все. Коровы, они ласку понимают. Она замолчала. Я выдрал из блокнота листок и попросил автограф. — Издеваетесь? — грустно взглянула Зина карими и покорными, как, должно быть, у ее любимой коровы, глазами. — Нет, — серьезно ответил я. — Вы же чемпионка. — Кому это надо теперь. Низко-низко над полями игрались черные вороны. У воронов свадьба в январе. Мастерские встретили нас оскалом ржавеющей под небом техники. Возле длинного помещения трое мужиков чинили кувалдой трактор. Руки их были в мазуте. — А Василич-то, он в спецхозяйство махнул. Вон на другом конце деревни. — Михалыч, — спросил один у другого. — У тебя подшипник на косилку есть? — Есть, — серьезно ответил тот, — осталось сп…ть и принесть. — Что ты лыбишься, — усмехнувшись, сказал мне первый, который интересовался про подшипники. — Мы, трактористы, народ простой. И залудить не прочь. Но и работаем — будь здоров. Вот, помню, возили мы с Ванькой Малюгиным сено с лугов. Все почти свезли. Последний рейс. Едем, значит, а у Ваньки бутылка. В глотке у обоих свербит, неймется. Выпить охота — страсть. Ну мы, значит, по-быстрому накидали телегу с бортами, веревкой стянули, остановились на пригорке. Поставили трактор на скорость и уселись под дубки. А внизу — болото. Мы его обычно по мосту, от того пригорка километра за три объезжали. Сидим выпиваем. Комбайны уже ходят по полям. Хорошо. На трактор и внимания не обращаем. И вдруг он покатился и прям в болото. Мы спокойно сидим, а Ванька толкает меня в бок и говорит: «Вот чудило. Куда едет?! Увязнет ведь». Как будто это вовсе и не наш трактор. А потом всю ночь пришлось его выковыривать. Домой под утро сбегали, штаны

Мастерские встретили нас оскалом ржавеющей под небом техники. Возле длинного помещения трое мужиков чинили кувалдой трактор. Руки их были в мазуте

русский пионер №7. февраль-март 2009

с этим делом, -–я щелкнул указательным пальцем по кадыку. — А это не, никогда и в рот не брал. Он же десантник. Афганец.

Мы снова ехали через деревню. Миновали занесенный снегом фонтан, магазин, памятник Ленину, смотрящий на Лысую гору. Жизнь в деревне шла своим чередом

грязные скинули, картошки навернули с огурцами, молоком запили, а в восемь снова на работе. Такие подвиги… Витька Зеленцов, тот самый Витька, который рассуждал на выборах о князе Владимире, хоть и не числится больше в колхозе штатной единицей, в мастерских ошивается регулярно. — Дома не могу сидеть, - сообщает он. — За двадцать лет так с этой железякой свыкся. Все. Без мазута чешусь. Вот и хожу к мужикам. В передовики вывожу их. Да, Михалыч? — Угу, — буркнул тот. — Даром? — Почему даром. Они мне наливают. Я же тракторист ас. В любом колхозе с руками оторвут. Только свистни. Вот зиму перекантуюсь и подамся. А пью… Знаешь, я вообще к этому как к работе отношусь. Тяжело, но надо. Чтоб в нутро свое не заглядывать. Там темень такая, что жуть. Вон Гоголь, заглянул, — произнес он так, будто писатель жил тут где-то рядом, на хуторе, близ Карьги. — И чего? — Чего? — С ума сошел на фиг. Мы снова ехали через деревню. Миновали занесенный снегом фонтан, магазин, памятник Ленину, смотрящий на Лысую гору. Жизнь в деревне шла своим чередом. Деловито сновали через дорогу собаки. Равнодушно щелкали галки. Женщина несла на реку таз с бельем. Дымы ровными столбами подпирали небо. Комендант в оценке деятельности председателя придерживался нейтралитета. — Пять лет назад полжелудка оттяпали, — веселился он. — С тех пор самогон старуха перестала в амбарном ларе в пшенице прятать. Жизнь его с той поры, говорит, никак не изменилась. Можно, говорит, жить и на трезвую голову. И тут же добавляет: — Но тяжело. Телевизор пять минут поглядишь, и жахнуть охота.

Серега Чистяков единственный в деревне человек, который пьет легально. У него с председателем уговор. Во-первых, не

пить он может долго. А если уходит в загул, то не на работе, а дома. Недели на две, на три. Раз в год. И тогда его подменяет жена. Во-вторых, специалистом Серега слывет уникальным, других таких в районе не сыщешь. Ремесло его необычное. Даже, можно сказать, редкое. — Я бык, — представляется он. — В смысле? — Ну, коров осеменяю. — Это как? — После дойки коров выгоняют на прогулку. Я смотрю: корова на корову прыгает, значит, пришла в охоту. Иду в лабораторию, там у меня в жидком азоте, в сосуде Дюара хранится 40 литров семени породистых быков. Потом беру из сосуда такой тюбик, как из-под зубной пасты. Мы еще немного поговорили о преимуществах ручной случки над вольной. И я спросил. — А быки тогда зачем? — Чтоб коровы чувствовали — мужик есть в доме.

Председатель был обнаружен только под вечер. В камуфляжной фуфайке, зашнурованных берцах и ондатровой шапке, он спускался с крыльца своего дома. Я попытался начать интервью. — Простите, но мне в район надо. Глава ждет. — Так воскресенье же! — В другие дни я занят. — Вы правда думаете, что совершили в деревне революцию? Он посмотрел отрешенно и усмехнулся: — Революции все до меня уже совершили. Просто хочу, чтоб мужики больше не прятались за лень и пьянство. Мол, а что делать, такой характер. Мол, никто не понимает, загадочная русская душа… Дурь это все! Он завел «уазик», хлопнул дверью и, вздымая снежную пыль, понесся. Навстречу ему в обнимку, нетвердо, шли два мужика. Они посторонились, отойдя в снег, а потом, сняв шапки, помахали ему вслед. И перекрестились. А может, показалось…

текст: антон уткин фото: андрей царев рисунки: варвара аляй-акатьева

С первого же номера мы отслеживаем судьбы как парно-, так и непарнокопытных животных Родины. Отправляясь в лосиный питомник, Антон Уткин наконец-то выяснит, чем не угодили лоси Красной армии и как хрупкая студентка стала богиней зверофермы. Шорохи леса, тайные тропы, сокровенные места – вот что ждет читателя. Когда вышел в свет роман Алексея Иванова «Сердце Пармы», на страницах которого действуют боевые лоси, прирученные вогулами, или народом манси, в интернет-сообществе завязались нешуточные споры о правдоподобности и исторической достоверности картин, рожденных писателем. Я, признаться, тоже следил за дискуссией, внимательно изучил доводы и мнения, а тут появилась возможность прояснить этот темный вопрос из первых уст, но только не из уст писателя Иванова, а из уст профессиональных лосеводов, ибо есть в нашей родине и такие. Главный технолог Сумароковской лосиной фермы Дмитрий Иванович Кудряшов романа «Сердце Пармы» не читал, но суть проблемы уловил сразу. — Действительно, — говорит он, — еще в 24-м году возникла мысль у тогдашнего руководства пересадить кавалеристов на лосей. Лось — он ведь и мощней, и выносливей, и проходимость у него не то

что у лошади. В общем, по всем статям — военная косточка. И стали создавать на границе с Финляндией первые лосиные хозяйства, где угрюмым обитателям лесов революционные люди новой формации собирались привить навыки воинской службы. Но ничего из этой затеи не вышло: лось недвусмысленно показал, что на поле брани родине служить не желает и если и готов пожертвовать чем-либо человеческому роду, то единственно своим целебным молоком. Так мир империализма был избавлен от вторжения армады коньков-горбунков. Сумароковское хозяйство, созданное в 1962 году, конечно же, уже не ставило перед собой широких военно-стратегических задач, и культурная роль лося свелась здесь к банальной даче этого самого молока, которым в расположенном неподалеку санатории имени Ивана Сусанина успешно лечат заболевания желудочнокишечного тракта.

... мысль у тогдашнего руководства пересадить кавалеристов на лосей...

русский пионер №7. февраль-март 2009

На работу Света приезжает в модных джинсах и коротком свитере, но поверх городского наряда тут же надевает огромную военную куртку, насквозь пропитанную лосиным запахом Однако романтический порыв двадцатых дал лосиным экспериментам долгую инерцию. В советское время в разных частях страны существовало пять лосиных ферм, однако ветер перемен одну за одной унес их в небытие, и осталась одна Сумароковская. В 1998 году, когда из федерального бюджета это уникальное предприятие перевели на областной, и над этим последним островком лосеведения нависла угроза полного разорения. Поэтому, можно сказать, сложилась угрожающая ситуация, когда лось снова чуть было окончательно не отдалился от среднерусского человека на расстояние ружейного выстрела. Но, как загадочно сообщает Дмитрий Иванович, в Кострому последовал грозный звонок из самой Москвы, дело понемногу выправилось и доросло до нынешнего уже неистребимого масштаба. Этот таинственный звонок, о котором известно только то, что он был, и придал всероссийскому лосиному делу второе дыхание.

В ноябрьском Сумароково смеркается рано. С наступлением темноты Дмитрий Иванович покидает нас с Андреем, оставив в нашем распоряжении свой штабной домик, окруженный березами с черными капами на могучих стволах. От нечего делать заходим в будку сторожа, отстоящую от домика метров на пятьдесят. В железной печке тлеют сырые поленья. На ней — мятый прокопченный чайник, непременная подробность полевого жанра. — Александр Александрович, — чинно представляется сторож, совсем пожилой человек в аккуратных очках, во внешности которого смутно угадывается что-то от причетника. Мы угощаем нашего хозяина водкой, а он предлагает вареную картошку. Догадка моя оказывается верной. — А вот фамилия у меня того, — почему-то смущаясь, признается Александр Александрович. — Церковная. Воскресенский я. Александр Александрович, бывший лесовод, вышел на пенсию в 1995 году и с тех пор подрабатывает на лосиной ферме. Рассказывает нам о своей жизни: пенсия три тысячи, у жены такая же, и на этой работе — еще три. — Одну пенсию — сразу за коммунальные услуги... — На что же жить?— спрашиваю я. — На остальное живем. Если б не работал тут, тогда сложно. А так ничего, можно. Я больше ста рублей никогда не занимаю, — с некоторым достоинством признается он. — А что, Александр Александрович, — интересуюсь я, — как по-вашему, лучше сейчас стало жить, чем в девяностые? — Да, лучше, конечно, лучше, разговора нет, — уверенно говорит он и даже изумленно и снисходительно улыбается такому вопросу, поскольку ему кажется, что ответ на него очевиден не только для него самого, но и для любого вменяемого человека. — Но чем же лучше, Александр Александрович? — упорствую я. — Вот и доходы ваши такие же, как и были. Что изменилось-то?

— Что-то, значит, того, — соглашается он, — изменилось. — Может, порядка стало больше? — подсказываю я, но выражение мучительного поиска, не покидающее лицо Александра Александровича, дает знать, что это не то слово, которое он подыскивает. Александр Александрович задумывается, окутываясь облаками «Примы» производства фабрики «Балканская звезда». — Нет, лучше, — твердо заключает он, выныривая из табачного морока. — Но почему? — Не знаю, ребята, — сдается наконец он. — Не смогу сказать. Вроде понимаю, а выразить не умею. Ешьте картошку — остынет.

Большую часть суток полугодовалые лосята проводят в лесу и в поле, а на ферме появляются только днем. Их семеро, рожденных этой весной, и заведует ими специальная лосиная мама — студентка пятого курса караваевской Сельскохозяйственной академии Света Козлова. Пока ждем Свету, я изучаю «Декларацию прав живых существ», принятую летом 2003 года в Анапе на 2-м Всероссийском съезде защитников животных. Бумажка с текстом «Декларации» прикреплена на самом видном месте, и ни конному, ни пешему, явившемуся на ферму, ее не миновать. «Мы провозглашаем этот документ, — написано там, — чтобы призвать человечество положить его идеи в основу правового регулирования отношений между людьми и нечеловеческими разумными существами. Мы считаем, что достаточным основанием, которое дает право на жизнь, является жажда жизни. Основанием, которое дает право на свободу, является стремление к свободе», — и, надо признать, эти чеканные слова находят дорогу к сердцу. — «Мы провозглашаем, что каждый вид живой природы обладает самостоятельной ценностью, вне зависимости от своей полезности для разумных существ. Вся природа, в том числе и неживая, обладает совершенной красотой и должна быть сохранена».

Но вот к воротам лихо подкатывает заляпанный грязью «УАЗ» с веселым водителем. На работу Света приезжает в модных джинсах и коротком свитере, оставляющем непременный зазор голого тела, но поверх городского наряда тут же надевает огромную военную куртку, насквозь пропитанную лосиным запахом. Это важно — так лосята принимают ее за свою. Короткие сборы, и Света уве-

ренно ведет нас куда-то в юго-западном направлении. По пути наскоро вводит в тайны лосеведения. — Я для них мама. Ну лосиха то есть. Потому что я их кормлю. А когда доят взрослых лосих, они думают, что кормят своих лосят, то есть та женщина, которая их доит, это для них как бы лосенок, который ест. Пройдя километр, мы сворачиваем с клейкой дороги и идем полем, поросшим березняком, потом пересекаем перелесок, русло лесного ручья и снова выходим в пространство светло-рыжей травы. — А почему именно лоси, Света? — спрашиваю я, когда наша лосиная мама останавливается в раздумье, оглядывая окрестности.

Света поясняет, что диплом можно было писать по коровам, по овцам, по козам и по домашней птице. Света выбрала лосей, это показалось ей как-то интереснее и благороднее. — Я сейчас звать их стану, так вы не пугайтесь, — предупреждает она и громко кричит: — Лосята! Лося-а-та! Над пепельными печальными полями, ждущими снега, далеко разносится ее зов. — Ни-итро-он! Нигили-ист! Зов продолжается довольно долго. Наконец усилия Светы вознаграждаются — из ближайшего перелеска показываются две серые чуть горбоносые морды. Первым выходит Нитрон. Незнакомцы, пропитанные неведомыми запахами, пугают и озлобляют его. Он решительно направляется на защиту своей мамы. Нитрон прижимает уши и стремительно двигается на нас. Света испуганно вскрикивает. Я непроизвольно пячусь. Не теряется лишь Андрей — делая резкое движение в сторону наступающего Нитрона, сильно топает ногой, и лосенок останавливается как вкопанный. — Вы близко не подходите, — кричит Света из-за спины Нитрона. — Он так стукнуть может, что и глазом не моргнешь. Грудь пробьет. — Голос ее успокоился, она рада, что все обошлось. — Как Брюс Ли, — уточняет Андрей. Света молчит. Ей всего 21 год, и она не знает, кто такой Брюс Ли. Мы уходим в сторону в глухую траву, надеясь еще раз приблизиться к стаду, но ветер никак не меняет направления и с ровным упрямством дует с нашей стороны. Лось не очень хорошо видит, зато обоняние и слух, как утверждают, имеет сильнее собачьего. Делать нечего, приходится возвращаться обратно одним. В березовом подлеске бредем обратно к ферме и занимаем позицию у самой ее ограды. Минут через сорок на дороге показывается Света, за которой покорно шагает только один лосенок по имени Нептун. — Разбежались они от вас, — весело сообщает Света, заводит Нептуна в загон

русский пионер №7. февраль-март 2009

и отправляется на вторую попытку привести своих подопечных.

Следующим вечером Александра Александровича Воскресенского на сторожевом посту сменяет некто Анатолий, бывший лесоустроитель, когда-то объездивший весь Дальний Восток. На этот раз гостя принимаем у себя. Анатолий человек интеллигентный, спиртного не пьет, табака не выносит. На ферме работает уже четырнадцатый год. Остаток дня, похожего на глухую полночь, травим байки. — Вы Лучика-то видели? — спрашивает Анатолий. — Вчера снимали, — говорит Андрей. — Красавец. — Бедняга Лучик, — сокрушенно качает седой головой Анатолий. — Почему бедняга? — Ну, как бы это сказать... помущински. Перестали ему давать. — Ему? Лучику? Никто не дает? — возмущаемся мы. — Что-то в нем есть внутри, то ли хворь какая, то ли порча, — поясняет Анатолий. — Лосихи его избегают, хотя казалось бы! — Он растопыривает руки, как бы показывая размах рогов и символизируя мужскую стать Лучика. — Женщина чувствует, будь она хоть и лосихой, — как-то грустно заканчивает он. Некоторое время мы храним подавленное молчание. Трагедию Лучика мы принимаем как свою, но вот уже следующая история — про лося по кличке Курильщик. Из-за курящих рабочих фермы маленький лосенок пристрастился к табачному дыму, да так, что приобрел настоящую зависимость. Отныне смыслом его жизни стала охота за табачным дымом. Однажды в недобрый для себя день пагубная страсть привела его в Сумароково, где около сельской лавки он напал на курящего подростка. Оказавшийся рядом участковый застрелил его из пистолета. — А Наташу видели? — вдруг оживляется Анатолий. — Это лосиха? — Да нет. Женщина. Та, которая уборкой занимается. О-о, это женщина неуправляемая, закаленная! Она и сей-

час в Покше купается. Все ей нипочем. Собак-то видели? Собаки тут бегают, штук восемь. Это все ее. А то было время, даже мясо из скотомогильника ела. Сепсисом заболела, а выжила. — А зачем же из скотомогильникато? — недоуменно спрашиваем мы. — Тоже для закалки? — Да есть было нечего, — просто объясняет Анатолий. — Это когда девять месяцев зарплату не получали.

Утро начинается с тревоги. У каждого лося на шее ошейник с именем и вшитым радиопередатчиком. Прибывший не пеленг Дмитрий Иванович сообщает, что пропали еще две лосихи. — Э-эх, наверно, разделали их уже, — с досадой произносит он. — И далеко они могут уйти? — Да раз было дело, — говорит с какойто скрытой гордостью Дмитрий Иванович. — Разумник до Галича дошел. А это километров семьдесят. Была у нас тут такая Полина Николаевна Витакова, так она туда на машине за ним приехала, а обратно пешком привела. Тракторист один еще дивился, мол, первый раз такое вижу: идет баба по дороге, а за ней бык как привязанный. — А лосята как далеко заходят?

— Дальше церкви, как правило, не ходят они. — А что за церковь? — Да вы до нее вчера чуть-чуть не дошли. Вова, как церковь называется? — обращается Дмитрий Иванович к водителю «УАЗа», который привозит из Караваево Свету Козлову. — Не знаю, — бодро отвечает Вова. — А если интересно, садитесь — домчу. Садимся и мчимся. — А что за церковь-то, разрушенная, что ли? — не отстаем от Вовы. — Да не, просто церковь, увидите. Чувствуется, Вове почему-то немного неудобно перед нами за свой «УАЗ». — Что сгорит, то не сгниет, — жизнерадостно подбадривает он нас, когда на раскисшей дороге машина выделывает очередной пируэт и мы бьемся головами о крышу. Едем довольно долго, переезжаем студеную Покшу, и колеи упираются в метровую стену будылья. Выходим. Вова разворачивается и уезжает, и мы с Андреем устремляемся за Светой в пересохшее море высокой травы. Андрей держит свой Nikon на взводе, и очень похоже, что мы — разведка вермахта, делающая первые острожные шаги в чужой непонятной стране. Скоро в пустых тополиных кронах мелькает зеленый чешуйчатый купол с чуть покосившимся крестом. Мшистые серые надгробья былых времен жмутся к белым стенам. В окнах витые решетки и кое-где даже стекла. На крыше алтарной части растет молодая березка. В тишине слышно, как капли тумана шлепаются в палую листву. Тихий ветер шевелит ветки голых кустов. На много верст вокруг нет ни людей, ни жилья. Света тоже не знает, во чье имя был когда-то освящен здесь престол. — Да что ж, — говорит она, — деревеньто раньше тут было — у-у! А щас не стало. Люди ушли. Батюшка ушел. Служить не для кого. Так и стоит. Эту церковь не взрывали, не растаскивали тракторами, не превращали в клуб или овощехранилище. Просто ушли люди, а она осталась. В русских сказках

пресса. Оказывается, думаю я, в нашей стране существуют не просто дыры, но и дыры в самих этих дырах — пространства, уже живущие вне времени. Мы, как и положено прессе, тоже сообщаем о нашей находке, но радостной ее не назовешь. В задумчивом молчании, не выбирая дороги, мы возвращаемся к точке съемки, а от церкви, которую затягивает туман, доносится высокий Светин голос: «Лосята!.. Лося-а-та!.. Нево-ольни-ик!.. Нигили-ист!..»

Все небо представляет собой как бы единое сизое облако, чреватое зимой. Время от времени из массивов туч на мгновения вырывается солнце и наскоро преображает пейзаж, намекая на возможность какой-то иной, лучшей, радостной жизни... Из штабного домика быстро выходит довольный Дмитрий Иванович. — Нашлись! Есть сигнал! — облегченно сообщает он. — Вышли просто из зоны приема.

В высокой траве мелькает малиновая шапочка Светы, и через несколько минут мимо нас чинной чередой, как пастернаковские столетья, проходят они все: на все согласный Нептун, бойкий Невольник, высокомерный Нигилист, пугливая Люба, задумчивая Ялия, прекрасная Ярника и Нитрон, все еще нехорошо поглядывающий на бликую-

В задумчивом молчании, не выбирая дороги, мы возвращаемся к точке съемки, а от церкви, которую затягивает туман, доносится высокий Светин голос: «Лосята!.. Лося-а-та!.. Невоольни-ик!.. Нигили-ист!..» щий объектив камеры. Света расставляет своих подопечных по стойлам и потчует их овсянкой. Потом она, как всегда, отведет их обратно к безымянной церкви, а сама вернется к людям, и «УАЗ» разбитного Володи умчит ее в Караваево в общежитие Сельскохозяйственной академии. А пока она моет жестяные ведра голыми руками, пальцы которых украшены недорогими колечками. Взгляд мой еще раз задерживается на «Декларации прав живых существ»: «Основанием, которое дает право на счастье, является стремление к счастью...»

русский пионер №7. февраль-март 2009

есть самодвижущиеся печи, но нет самодвижущихся церквей. Вопросы, которые я накануне задавал Александру Александровичу Воскресенскому, кажутся мне нелепыми и неуместными. Может быть, кто-то из его предков состоял в причте этой брошенной церкви. Но и он не знает ее названия. Вероятно, примерно таким образом английские туристы в джунглях Ассама натыкаются на древние сооружения исчезнувших цивилизаций, о находках которых регулярно и радостно сообщает

В кармане Светиных джинсов раздается сигнал мобильного телефона. — Да все хорошо. Что-то немного устала сегодня, — весело, с любовью говорит она своему собеседнику. — Не выспалась, — смеется. — Я, наверное, котлет сегодня нажарю... «Основанием, которое дает право на защиту от страданий, является способность страдать...» Появляется Наташа с метлой в руке и со свитой разномастных собак. Мы взираем на нее с чувством суеверного ужаса. Поравнявшись с Андреем, она просит у него сигарету. — Что-то опять закурила, — сообщает

Царственный Лучик, удрученный своим трудно объяснимым недугом, бродил в где-то в ольховнике. Со всех сторон в сторону фермы за порцией распаренного овса не спеша вышагивали взрослые лоси

она ему как старому знакомому, и отправляется дальше по своим делам.

Ночью перед нашим отъездом пошел снег. Из черноты неба слетали редкие едва заметные снежинки. Царственный Лучик, удрученный своим труднообъяснимым недугом, бродил в где-то в ольховнике. Со всех сторон по полям, покрытым снежной пудрой, в сторону фермы за порцией распаренного овса не спеша вышагивали взрослые лоси. В Караваево, за тридцать километров от-

сюда, Света Козлова собиралась к своим семерым лосятам. Наш железный коняшка уже под парами. Я в последний раз смотрю в ту сторону, где в дебрях России доживает состарившаяся церковь, утерявшая имя. Возле нее пасутся лосята с милыми говорящими именами. Невольник, Нигилист. Нитрон. «Как же все это с нами случилось, — стоит в голове вопрос, — а мы еще живем?» Среди взрослых лосей есть и Консерватор, и даже Приватизатор. Кстати, нам сказали, что придумывает эти имена один ветеринар, живущий в Сумароково в доме бывшего барского управляющего. Александр Александрович еще в первый вечер дал мне его телефон. «Хотелось бы встретиться». — «Увы, на этой неделе не получится». Голос, выговор — чеховского персонажа. «А где вы сейчас?» — «В настоящую минуту я иду в Гридино, а оттуда уеду в город. Мне нужно в город». На крышу сторожки густо сыпал дождь. Чайник постанывал на печке. Мобильная связь работала отлично, но я все равно орал в трубку так, как будто шла война и наша пехота отступала. «А кто был этот Сумароков? Не родственник ли поэта?» — «Насчет родственника не скажу. Какой-то генерал, знаменит тем, что открыл в Костроме офицерский клуб. Погиб в революцию». — «Ну, удачной дороги!» — «Всего доброго», — прозвучало откуда-то сдержанно — издалека, из дождя, из мрака, с дороги на Гридино. Вежливый ответ воспитанного человека. Загадочного человека в мокром прорезиненном плаще с капюшоном. Но интонация позволяла истолковать эти два довольно простых слова и таким образом: «Друзья, я понимаю, что у вас имеются некие вопросы ко мне как представителю этой жизни. И это похвально. Но, поверьте, нет смысла тратить время на такие пустяки, ибо ответы вы знаете и сами, а мне сейчас недосуг. Я иду под черным непроницаемым небом среди последнего в этом году дождя, который завтра превратится в снег. Значит, эту землю немного подморозит. И, возможно, мы почувствуем ее второе дыхание. Тогда и поговорим».

третья четверть 41 Диктант. Еще раз. О пользе второго дыхания. Урок иностранного. Виллилингвистика. Чолонайкен и др. языки мира. Урок физкультуры. 208 см. О технике второго дыхания. Урок обществоведения. Кошастый. Как спастись от БП. Актовый зал. ЖерTVа. Многосерийное безумие. Большая перемена. Дуй. Верное средство от кретинизма. Полезные советы. Как вдохнуть жизнь. Сочинение. Иногда они возвращаются. Антиутопия Дмитрия Глуховского.

тема номера

русский пионер №7. февраль-март 2009

инга аксенова

второе дыхание

текст: игорь мартынов

В своем стихийном вступлении к главной теме номера (второе дыхание) Игорь Мартынов наконец-то объяснит, чем второе отличается от первого, как им правильного пользоваться и почему надо не паниковать, а радо- По целине куда как проще: чешешь в охотку, без разбору, в любую стоваться, когда оно все-таки себе рону — везде ты Амундсен, Гагарин, приходит. Пржевальский, кругом герой. А вот попробуй с тем же драйвом пойти по миру на бис, когда известно, чем дело кончится. Когда ни единого белого пятна на шаре. И на каждом стойбище встречаешь собою в прошлый заход надкушенные салями, опростанные кварты скотча… свои же обглоданные аборигенами кости. Попробуй с прежним упоеньем ломиться в открытые двери, с наивной улыбкой на губе, с девственной энергией неведения! Что ни говори, только первое дыхание — легкое. Второе — скребется по жабрам, как рашпиль. Но и альтернатива ему известна — полная бездыханность. «Тебя сразу пристрелить или желаешь помучиться?» — тестировали басмачи бойца Сухова. Мы помним, что он отвечал. Недаром бюстом на родине удостаивался только дважды герой. Первых слишком много, слишком часто, многие по случайности. Порубали, наколбасили. Вот вторая ходка — это уже заслуженно, авторитетно. Кстати, свежий пример: когда на глобусе грянул упадок, когда было сказа-

но — лицом к стенке, пятки врозь, карман наружу, не все с испугу метнулись в петлю или под паровоз. Хотя, конечно, сподручней не рыпаться, оставить тщетные попытки и элегично, как кувшинка, сойти на нет. Дескать, «Красная книга» по нам плачет. Но есть и такие, кто без паники расчехлил раритетные навыки. Ведь это мы можем: высекать огонь из кремня. Радоваться всякому пучку сосисок на ветру и малой «Агуше» с молочной кухни. И не только в тундре, а и в тайге дорогу найдем — по мху, по лосиному следу. Мы ж здесь были! Не первая ходка! С хозяйским прищуром оглядев свои изрядно траченные, сильно покосившиеся имения, нам ли не найти, чем заново себя увлечь, на что бы опереться в этом дежавю, нам ли во вторичности не обнаружить свежих струй? А несмотря на все обломы — есть же и струи! Взять хотя бы Иваново (а зачем далеко ходить?): на фоне мирового ступора возрождается внутренний ткацкий станок, оживает город некогда невест! Почти что давеча имел место международный текстильный салон, дефиле с разрезами, переходящими в декольте, под председательством уроженца ивановских земель кутюрье Славы Зайцева, который по

такому случаю заодно открыл музей имени себя. При входе, за стеклом, письменное бюро: псалтирь, чернильница, лист A4, на котором искрометным пером выведено: «Я помню чудное мгновенье…» и т.д., и автограф неразборчиво — то ли Зайцев, то ли еще кто… Направо — ключевой зал: «Слава — городу невест!». К стене пришпилено, как бледная бабочка, венчальное платье дозайцевского, 1909 г. образца. Ну что сказать? Столь без излишеств, столь аскетично — в таком незатейливом платье, кроме как на венчании, нигде и не засветишься. То ли дело — напротив, на трехметровом манекене, явлено многофункциональное свадебное платье Славиной системы: в его слоях и складках можно спрятать не только гранатомет, но еще парутройку невест — это и плащ-палатка и вещмешок, а при необходимости и скатерть-самобранка! Осталось только под такое отыскать трехметровых невест — их логично обнаружить на предпоследней действующей швейной

Это мы можем: высекать огонь из кремня. Радоваться всякому пучку сосисок на ветру и малой «Агуше» с молочной кухни. И не только в тундре, а и в тайге дорогу найдем — по мху, по лосиному следу фабрике. Сюда, на окраину, как раз зачастили заказчики — цены на местный пошив не то что мировые. Хотя на первый взгляд ассортимент совсем не изменился со времен прошлого застоя: больничные халаты, смирительные рубашки, семейные трусы. Кстати, будучи черными или синими, былые семейные трусы служили первым серьезным испытанием для молодоженов: если Она стерпела и снесла Его явление в них, то в дальнейшем ничто не могло поколебать Их уз как минимум до свадьбы золотой. Зато семейные трусы второго поколения уже не так категоричны: пусть неизменные по форме, но внешне много вольнее — из хлопка с барашками, сердечками и даже с кактусами, они и вселяют, и веселят. В таких только и возрождаться, даже без иного повода. Да и смирительные рубашки всех цветов радуги превратят процесс усмирения в легкую, потешную игру.

А если бы не было всемирного банкротства, разве бы узнали мы, на что теперь способны ивановские ткачихи? Какие в них реанимировались навыки? И если б не цикличность обломов и взлетов, на чем бы закалялись мы? Ведь прорубей на всех не хватит… Да это еще что! Если текущий упадок затянется, то, глядишь, сама природа с благодарностью воспрянет, и атмосфера оживет, без выбросов, без выхлопов, и на подмосковную полянку, потягиваясь после долгой эмиграции, выйдет хорь. А над водой махнет крылом речная крачка. И никакого судоходства, только белеет парус. И мы в цветастых трусах, а некоторые уже и без, мирно возлежим на берегу, считая не сольдо, не сальдо, а стрекоз, внимая обрушившейся тишине и жадно наполняя легкие. Все-таки, какое это чудо — второе дыхание. А ведь могло бы и не быть. Так что дышите глубже! Раз, еще раз… Еще много, много.

русский пионер №7. февраль-март 2009

аркадий шайхет/фотосоюз

текст: дмитрий филимонов фото: игорь мухин рисунки: варвара аляй-акатьева

В стремлении объять необъятное корреспондент «Русского пионера» Дмитрий Филимонов обращается к знатному московскому полиглоту Вилли Мельникову, который изучил 103 языка благодаря (или вопреки) контузии, которую он получил во время афганской войны, — и при этом не собирается останавливаться на достигнутом, а посему учит новый язык чолонайкен. Ему бы раньше родиться, когда Вавилонскую башню строили. Тогда бы иначе все вышло. С его-то знанием языков! Древнеанглийский, бенгали, синдхи, санскрит, кьялиуш, мохенджо-даро, малаялам, джанти, непали, тибетский, тангут, чжуржэнь, шумеро-аккадский, угарит, арамейский. Родись он в нужном месте в нужный час — и вышло бы взаимопонимание между народами, и башню бы построили. Но Вилли родился в 1962 году. Слишком поздно. Кому теперь нужны эти его языки? Фарерский, фризский, вестготский, гелльский, шэттли, дари, пушту, нганасон, аркаим, орхон, серкул. Только ему и нужны. Потому что Вилли Мельников — словообразоварвар. Это он сам себя так называет. Национальность — идеец. Род занятий — вездельник. Профессия — болеглот. Его убило на афганской войне. Правда, не до конца. Он видел, как мина шлепнулась в песок, как по черному железу побежали красивые трещинки, как из них полезло красное. И красное накрыло его.

Вилли не видел ангелов. Вилли видел великое не-пойми-что. А потом его привели в чувство. Он открыл глаза и сказал: Я узнал, как целуются сны со взрывною волною. Контузия была тяжелой. Вилли Мельников погиб и воскрес 22 ноября 1985 года в местечке Тахр-Таарик, что значит Темный город, в 125 километрах к юго-востоку от Герата. Он сутки провалялся в койке и приступил к своим служебным обязанностям. Потому что второго фельдшера в ракетном дивизионе не было. Новорожденный Вилли Мельников стал забывать русские слова и, чтобы его поняли, заменял их другими, связывая слова в пучок и обстригая лишние слоги. Попробуйте на мне пронзённо выпасать Безглазерных прицелов наготочья: Их ствольно-нарезную гипоснасть Принять как краснотворное не прочь я. Он попал в Афганистан по собственному желанию. Добровольцем. Не потому что хотел на войну — только дурак на войну хочет. Он спасался. На свою беду

русский пионер №7. февраль-март 2009

рядовой Мельников знал шесть языков: немецкий, испанский, итальянский, шведский, японский, американский английский. И немного дари. Он учил языки сам. Без учителей. Покупал учебники, зубрил слова. Делал себе такие браслеты из бумажек: на одной стороне бумажки иностранное слово, на другой — перевод. Пока в метро едет, перебирает бумажки. Вечерами, когда лучше слышны заграничные радиостанции, крутил ручку настройки приемника «Океан», вслушивался в произношение дикторов. Кроме того, в Московской ветеринарной академии вместе с ним учились африканские студенты. «Хочу знать твой язык», — говорил африканцу Вилли. Ему никогда не от-

знает, что прадед Мельникова родом из Швеции, и что фамилия его была Стронквист, и что Виталий Мельников — это все равно что Вилли Стронквист, только порусски. «Я тебя выведу на чистую воду, рыбка», — обещает полковник-особист. Иудит рыбу поцелуевед. Устали свечи оптом оплывать. Перенесли Вечерю на обед, Чтоб Тайну к дичи на десерт подать. Не желая быть особо-съеденным, Вилли написал рапорт, он просился в Афганистан, в мутные воды войны. Он никогда не смеялся столько, как на войне. «Перманентный абсурд, и ты — действующий персонаж этого анекдота. Без смеха на войне с ума сой-

Он попал в Афганистан по собственному желанию. Добровольцем. Не потому что хотел на войну — только дурак на войну хочет. Он спасался казывали. И вот новобранец Мельников, призванный в Туркестанский военный округ из Москвы, читает в казарме стихи на иностранных языках. Слух о полиглоте Мельникове, которого по документам зовут Виталием, но который почему-то называет себя Вилли, доходит до особого отдела. Вызывают. Начальник особого отдела ракетного дивизиона спрашивает рядового Мельникова, не является ли тот иностранным шпионом, засланным с целью изучения тактико-технических характеристик баллистических ракет 8к14. Рядовой Мельников думает, что это шутка, и смеется. Полковник-особист не шутит. «Не лепи горбатого», — говорит он. Нормальный советский человек не может знать шесть иностранных языков. Шесть языков можно выучить, лишь пройдя спецкурс в разведшколе. При этом полковник не в курсе, что африканские студенты выучили Вилли своим племенным языкам: суахили, мандэ, зулушу, эве, йоруба, мванга. А еще полковник не

дешь», — говорит Вилли и не смеется. Не понимай, мой друг, буквально Серьёзабоченный угрюмор. — «Пойти за казарму» — значит повеситься. Стена нашей казармы упиралась в склад ГСМ. Укромный уголок. «Где Сидоров? Кто видел Сидорова?» — «Вроде за казарму пошел». Все смеются. Бегу за казарму. Я уже многих спас. Я же фельдшер. Промелькивают обмелевшие проникновечности, вскрывая себе мгновены календарями-бесполезвиями. У меня была такая книжка с отрывными талонами. Вроде чековой книжки. Отрывные листки трех видов: «пал смертью храбрых» — с красной чертой, «пропал без вести» — с желтой, «расстрелян за дезертирство» — без черты. Это для отчетности. Я расписывался на листках вместо начмеда. Талончики без черты мы не использовали. С желтой чертой отсылали в штаб. А с красной — клали в пакеты. Покойников паковали в пластиковые па-

кеты. Мы никогда не говорили «груз 200», и мы называли убитых «пакетики». Время бросать кличи — и время собирать тела откликнувшихся на них. Выпускник Ветеринарной академии сделался хирургом. Ампутировал конечности, штопал раны. Операции приходилось делать без наркоза: морфинагидрохлорид воровали наркоманы, взламывая дивизионную «неотложку». Спирта не было по той же причине. Без наркоза раненые часто умирали от шока. Болевого шока. Однажды под Гератом, возвращаясь в расположение части с грузом медикаментов, наткнулся на сгоревшую библиотеку. Велел водителю остановиться и стал ворошить пепел. Среди несгоревшего отыскал сборник иранских поэтов и двухтомное руководство по акупунктуре. Находка оказалась ценной. Он научился пальцами, без наркоза отключать центральные нервные стволы. Капитан-начмед попросил перевести руководство на русский язык. Это был первый для Вилли заказ на перевод иностранной литературы. Дивизионный фельдшер Вилли Мельников занимался переводами, читал иранских поэтов и рисовал на песке штык-ножом рубаи Омара Хайяма. На языке дари. Зимой барханы сырые, и арабские значки на песке сохранялись долго. Солдаты переписывали их в свои дембельские альбомы. В тот день он, сидя в укрытии, вел прием больных. Менял повязки легкораненым, выдавал нуждающимся таблетки от поноса и любовался пейзажем. Укрытие — это саманная стена из веток маклюры, обмазанных глиной. Первая мина прошелестела и разорвалась за стеной укрытия, подняв столб песка. Люди, матерясь, отряхивались. Вторая угодила точно в цель. Та самая мина, с красивыми красными трещинками. Вилли показалось, что он отсутствовал часов пять. Потом ему рассказали, что его не было минут сорок. А увиденное им не-пойми-что объяснили гипоксией мозга — недостатком кислорода. Вилли в гипоксию не поверил и объявил, что смерти нет. Сам видел. Тираннозавраам бездетен. Enter'риторию — на ключ!

русский пионер №7. февраль-март 2009

49 священных. Потом он купил словарь норвежского языка за 1 рубль 20 копеек. И словарь непальского языка — за 2 рубля 60 копеек. Стал учить их и понял, что теперь иностранные языки даются гораздо легче, чем до контузии. Более того, иностранные слова облегчали боль, они впитывали ее. Вилли выучил юпик — язык эскимосов. В нем мало слов и при этом 170 обозначений снега. «Что подумал снег об отпечатке твоей ноги и что подумал ты сам, ступив на снег» — это одно слово. Вилли начал коллекционировать редкие языки. Ительмен, алюторский, наси-доньба, айну, юкагир, цыганско-кэлдэрарский, кьярдилд, калкадун, гавайский, нан-мадол, икшью, древнеирландский огам, хопи, навахо, кечуарани, гуанчи, пиктский, тольтек-

— Я ушелец, — отказывается он. Свои лингвогобелены Вилли выставляет на вернисажах. Искусствоведы называют их эстетскими изысками. Профессиональные лингвисты — опытами дилетанта. Они не подозревают, что это — средство от контузии. Лингвотерапия. Он придумал это слово и решил, что если языки помогают ему, значит, могут помочь другим. Он принялся ставить опыты на друзьях-добровольцах. Он читал им тексты на разных языках и требовал ответа — нравится или нет. Он делал друзьям «инъекции текста» и пришел к выводу: на сангвиников благоприятно влияют языки североамериканских индейцев, а также албанский и баскский. Прихолеренные сангвиники не переносят германских языков, зато обожают

Вилли выучил юпик — язык эскимосов. В нем мало слов и при этом 170 обозначений снега. «Что подумал снег об отпечатке твоей ноги и что подумал ты сам, ступив на снег» — это одно слово науатль, эйемпу, уавниффа, кохау-ронгоронго, кхаршат, цклан, си-по. У редких языков невероятная графика знаков, похожая на орнамент. Он писал стихи на языках туарег-тифинак, шайен, эве, догон, мэо, дхурр-вуэммт, пхадмэ, чибча-артамбо, чькуатта, маурья, фьярркнем, хакутури, рохгау, хекагуайчиунэ, рдеогг-семфанг. Он писал стихи на картонах. Знаки складывались в графические композиции, похожие на красивые трещинки, на не-пойми-что, и он назвал это лингвогобеленами. Московским эстетам лингвогобелены понравились еще больше, чем муфталингвы. Теперь Вилли выступает в клубах, читает стихи на странных языках, и публика танцует под них. Иногда после выступлений к нему подходят странные люди и приглашают в мессии. Вилли не хочет быть мессией. — Вы пришелец, — говорят ему странные люди.

греческий, сербский и финно-угорский. Флегмо-сангвиники страдают от звучания франкоязычных текстов, отдавая предпочтение венгерским, исландским, итальянским. Флегматики предпочитают тибетские наречия. Теперь Вилли выписывает знакомым рецепты для улучшения самочувствия и снятия депрессий: «После сна — пятнадцать минут чероки, перед обедом — полчаса набати, перед сном кри — пока не надоест». В качестве лекарства — магнитофонные кассеты и лингвогобелены. Вилли искренне верит, что его «языковые лекарственные средства» когда-нибудь станут обычной медицинской практикой. Он нашел применение языкам. И построил свою Виллилонскую башню. Земля — из полужарий — двух кузин, До сока процарапанных досок. Введу материку Полинезин — И съем архипелакомый кусок.

русский пионер №7. февраль-март 2009

Бессвечен, вглядчив и колюч Явлюсь средь гула Судных сплетен. Полтора месяца спустя ему вышел дембель, и Вилли вернулся в Москву. На Казанском вокзале он приветствовал родной город на всех языках, которые знал. Военный патруль шарахнулся от него. Вскоре после окончания афганской войны большая страна прекратила существование. Вилли прикрыл ей глаза и сказал: Имперья сброшены орлами. Перестав пугаться шелеста голубиных крыльев над головой, похожего на звук летящей мины, он понял, что приходит в себя и пора искать себе применение. Вычитал объявление в газете и пошел устраиваться на работу в НИИ вирусологии. — Ха! — сказал видный вирусолог. — Что это у вас голова дергается? — Контузия, — ответил Вилли. — Ха! Вы, должно быть, курите травку? — Нет, — ответил Вилли, — я вообще не курю. — Ха! В Афгане ее все курят, — не поверил видный вирусолог и принял Вилли на работу. Вилли хотел забыть этот Афган как страшный сон, но ему все время напоминали. Его призвали в Союз ветеранов Афганистана, он дважды ходил на заседания и сбежал. Голова тряслась и раскалывалась, русские слова не связывались в предложения. Вилли решил, что контузия его доконает, если он не сумеет избавиться от нее, если не выплюет, не высморкает, не выхаркает слова и мысли, которые клубятся в его мозгу. И тогда он положил перед собой бумагу, и слова полезли на чистый лист. Ран сохраненье, не садни! Порез жестянкой не жесток. Сбежав из Юго-Западни, Спешу на Северо-Исток, Cвязав в контузел всех, кто дал Мне обещанье умереть, Себя возненавидеал За то, что мысли вяжет плеть. Он назвал это муфталингвами. Хотя на самом деле это словесный портрет контузии. Муфталингвы понравились московским эстетам, и Вилли быстро стал модным поэтом в узком кругу по-

текст: геннадий швец рисунки: елена ужинова

Когда выяснилось, что темой номера станет «второе дыхание», было решено обратиться за консультацией к специалистам, которые на себе испытывают, что это такое – то есть к спортсменам. И поначалу пресс-секретарь Олимпийского комитета РФ Геннадий Швец, спортсмен-журналист, не уклоняется от заданной темы, но в какой-то момент читатель внезапно попадает на душераздирающую исповедь. Смертельная усталость — это штатная ситуация в спорте. Она случается на каждой тренировке, с годами превращается в снежный ком. Уместно вспомнить призыв знаменитого спортивного гуру Джеймса Каунсильмена: «Тренироваться до боли, до физических страданий!» И однажды спортсмен решает: «С меня хватит! Финиш!» Желание бросить все, избавиться от непомерных нагрузок возникает у большинства профессиональных атлетов чуть ли не после каждого тяжелого упражнения, когда пульс зашкаливает за 200. Но на смену боли приходит кратковременная эйфория, и так до бесконечности. Известно еще такое понятие, как «мертвая точка»: это когда стайер бежит-бежит и в какой-то момент чувствует полное бессилие, которое нужно перетерпеть и тогда станет легче. Я много раз по-любительски пробегал марафоны, мертвые точки у меня начинались с первых метров, со старта, становились бесконечным многоточием вплоть до финишной черты, а иногда продолжались и после нее. И с профессиональными стайерами я говорил на эту тему, они преодолевают дистанцию на одном дыхании, а второго дыхания можно ждать до второго пришествия, жизни не хватит. Правда, один раз я все-таки испытал неожиданный прилив сил на трассе триатлона, но это случай исключительный. В

тех соревнованиях я проплыл четыре километра, потом проехал на велосипеде 126 км, далее на своих двоих предстояло пробежать классический марафон. Дистанция пролегала по пустынной местности, ночь наступила, я бежал, вернее, уже плелся, во мраке, он царствовал и во мне, и вовне. До финиша оставалось километров двадцать, я ослабел, ноги заплетались, думал, не добегу. И вдруг в кустах лесопосадки раздался какой-то трансцендентный визг. Не знаю, что это было — ночная птица, лиса или что-либо уже из иного, не животного и не живого мира. Я мгновенно превратился в спринтера, проскочил вторую половину марафона с личным рекордом. А на финише рассказал о «нечистой силе» доктору, он прокомментировал: испуг запустил в организме биохимическую реакцию, в итоге начал интенсивно вырабатываться адреналин, который стал незапрещенным допингом. В состоянии аффекта человек способен стать втрое сильнее, выносливее и быстрее себя самого, вот только бы научиться, как этого состояния достигать без постороннего экстрима. Всегда интересно наблюдать, как спортсмен вроде бы уже выдохся, сдох, но вдруг воспрянул духом, возродился и начал отыгрывать метры, секунды, баллы, очки. Мы болеем за таких людей, ибо они воплощают вечную мечту многих о

возможности переломить судьбу, выкрутиться, это называется «встать при счете восемь», то есть выкарабкаться из почти нокаута, пойти в атаку, да еще и победить. Но бывают и двусмысленные ситуации. Практически на каждой Олимпиаде случаются эпизоды, когда какой-нибудь безнадежно отставший от всех стайер вдруг на финишной прямой совершает спринтерский рывок под одобрительный гул трибун. Возникает мысль: может, он специально все это проделал? Сначала отстал, потом рванул, потому что у него не было иной возможности привлечь внимание. Может, он маме или девушке обещал, что его обязательно покажут по телевизору? Метафора «второе дыхание» обычно используется в повествованиях о спортивных ветеранах, которые тряхнули стариной и вновь обрели боевую форму. Иногда второе дыхание открывается исключительно по меркантильной причине. Когда несколько лет назад спортсменам сборных команд страны начали платить ежемесячные гранты по 3–5 тысяч долларов, многие ветераны решили продолжить карьеру. А когда после туринской и пекинской Олимпиад все наши чемпионы и призеры получили по машине стоимостью под 100 тысяч долларов, то у большинства открылось даже и третье дыхание. Деньги — серьезная

...С меня хватит! Финиш!» Желание бросить все, избавиться от непомерных нагрузок возникает у большинства профессиональных атлетов...

русский пионер №7. февраль-март 2009

Когда несколько лет назад спортсменам сборных команд страны начали платить ежемесячные гранты по 3–5 тысяч долларов, многие ветераны решили продолжить карьеру

мотивация. Фигурист Евгений Плющенко, сначала вроде бы собиравшийся вернуться, передумал: в спорте ему столько не заплатят, как в шоу-бизнесе. Поэтому не спрашивайте, почему олимпийский чемпион согласился быть на подтанцовках у Димы Билана. Если говорить о длительных спортивных карьерах, то нужно понимать, что существуют разные виды спорта, разные дисциплины. На Играх в Пекине два самых старых олимпийца — 67-летний японец Хироши Хокецу и 60-летний австралиец Лори Левер — выступали в соревнованиях по конной выездке, где атлетические кондиции спортсмена (но не животного!) не имеют решающего значения. А вот три серебряные олимпийские медали 40-летней американской пловчихи Дары Торрес в Пекине — это уже подвиг. В этом виде спорта конкуренция чрезвычайно велика начиная с первых шагов, с первых гребков, с момента отбора самых одаренных, а в тренировках нужно доводить себя до агонии. Двадцать лет, проведенных в профессиональном плавании, можно приравнять к сорока годам в конном или стрелковом спорте.

Что заставляет спортсмена оставаться как можно дольше если не на пике формы, то хотя бы близко к уже покоренным вершинам? Не только деньгами жив человек. Возможно, кто-то страшится безвестности. А есть и обыкновенная, но необъяснимая и непреходящая любовь к спорту, когда существование без него кажется немыслимым, невозможным, как жизнь — ну допустим, как жизнь без любимого человека. Когда-то у меня был друг-соперник, прыгун в высоту Всеволод Попов, в молодости он входил в сборную СССР, потом стал врачом, профессором, но продолжал участвовать в областных соревнованиях, проигрывал молодым, над ним уже посмеивался народ на стадионе. Мы спрашивали: зачем тебе это, Сева? Он пожимал плечами, а однажды дал ответ: «Смысл не в том, чтобы как можно выше задирать планку, а в том, чтобы как можно меньше проигрывать своему личному рекорду». Хочу поделиться некоторыми своими тайными мыслями и ощущениями, которые никому бы не открыл, если бы не

написание этих заметок. Иногда во время бессонницы я вспоминаю последнюю высоту, которую мог взять, но не взял. Не получилось, чуть-чуть не хватило, чиркнул коленом по планке, и она упала. И всю жизнь меня преследует это чутьчуть, которого не хватает для победы: «Чуть-чуть — и стану гениальным. Чутьчуть — и смерть мне нипочем». И что же я теперь могу предпринять? Чем занята моя пробудившаяся среди ночи голова? Я лежу, смотрю в потолок и устанавливаю планку на той самой невзятой высоте. Потом снимаю тренировочный костюм, потуже зашнуровываю шиповки, разбегаюсь… И не беру, планка падает. Первая попытка, вторая, третья — высота не взята. Жду очередного прихода бессонницы, вновь заявляю высоту личного рекорда. Соревнуюсь честно, не вру себе: если возьму — сразу почувствую. Иногда это соревнование перемещается в сны. Тут вот еще что интересно: во сне я до сих пор могу летать, легко, запросто взмываю в небо. Но как только задача меняется в сторону вроде бы упрощения и появляется планка на неизмеримо меньшей, по сравнению с небом, высоте и мне нужно не летать, а

P.S. Я много раз бывал на Бермудах, участвовал в тамошних марафонах для любителей, среди которых немало 70–80-летних. Там живет чудак по имени Джонни, по утрам он стоит на одном из оживленных перекрестков и рассылает воздушные поцелуи водителям и пассажирам проезжающих машин: «Привет! Как дела? Меня зовут Джонни! Удачного дня!» Впервые увидев это, я подумал: городской (островной) сумасшедший. Потом мы познакомились, Джонни рассказал, что по выходе на пенсию впал в депрессию, изнывал от скуки и безделья, потом придумал себе это занятие, не боясь показаться смешным. А в итоге стал местной достопримечательностью и министерство туризма Бермуд назначило ему приличную зарплату. И теперь у Джонни каждый день — второе дыхание. А не последнее. Не дождетесь.

русский пионер №7. февраль-март 2009

лишь чуть взлететь над ней — ничего не получается! А в дневной жизни все-таки стараюсь войти в форму, лишний вес сбросить, стать гибче, коснуться лбом коленей, достать ногой люстру. Иногда даже хочу обратиться за помощью к моему другу Евгению Петровичу Загорулько, тренеру олимпийских чемпионов по прыжкам в высоту: «Петрович, подскажи. Что я неправильно делаю? Может, немножко анаболических стероидов принять? Меня ведь антидопинговая лаборатория не станет ловить». Но боюсь, без бутылки Петрович меня не поймет, а я пить бросил. Впрочем, я знаю, что мне скажет великий тренер: «У тебя морально-волевая подготовка хромает. Ты себя жалеешь. Делаешь только те упражнения, которые у тебя легко получаются, а неудобные пропускаешь. Нужно больше в горку бегать, тяжести таскать. И все время идти на пределе, чуть отдышался — и опять на галеру». Конечно, он прав. Попробую уделять самое серьезное внимание морально-волевой подготовке, больше в горку бегать, благо Воробьевы горы под боком. Самому интересно, возьму ли когданибудь 208 или нет?

текст: маргарита кондратьева фото: наталья львова рисунки: татьяна фохт

Задавшись вопросом, как выжить в тяжкую годину кризиса, журналист Маргарита Кондратьева отправляется к знатному выживальщику по прозвищу Кошастый и узнает, сколько соли нужно запасти, чтобы хватило на пятьдесят лет, из чего варить мыло, как хранить припасы, чтоб не нашли мародеры, и когда именно наступит БП. Они зовут себя выживальщиками. У них сообщество. У них теория. В результате глобального кризиса обнищавшие голодные массы бунтуют и захватывают власть в отдельно взятых странах, что приводит к полному хаосу в этих странах. Наступает МП. То есть малый п…ц. Быстро поглотив стратегические резервы и снова оголодав, массы обращают взор на соседние менее голодные государства. Соседи, ясное дело, не хотят делиться своими запасами, и тогда массы, объявив войну за справедливость, вторгаются на сопредельные территории. Это уже БП. Большой п…ц. Выживальщики спорят по поводу деталей сценария — когда именно это произойдет и случится ли ядерный конфликт, но в одном сходятся: БП будет. И поэтому к нему нужно готовиться. Как? Именно это они обсуждают на своих форумах в интернете. Тушенкой какого производителя лучше всего запасаться. Как хранить крупы и макароны — в пластиковых бутылках или в стеклянных банках. Из чего должна состоять универсальная аптечка выживальщика. Они запасают ватники, термобелье, солдатские

боты, электрогенераторы, карты местности. Как быть, если БП застигнет вас в офисе. Как добраться от Москва-Сити до Куркино, если метро не работает, повсюду завалы и баррикады. На этот случай в вашем офисе должна храниться «тревожная сумка менеджера»: сухпаи натовские 3 шт., термобелье 1 компл., космическое одеяло 1 шт., «пенка» 1 шт., а также аптечка, фляга с водой, карта, приемник, фонарь, нож, компас, сигнальные ракеты. С этим комплектом вы за пару дней доберетесь до дома, до своих стратегических припасов. «Я уже запас 250 кг сахара, — делится своими достижениями выживальщик, — а сколько нужно одному человеку на год?» — «Читай Кошастого», — советуют ему. Кошастый — идеолог и практик выживания. Остальные выживальщики по сравнению с ним дети. Он еще в 2002 году решил: будет кризис. Глобальный. И стал выживать. Белая украинская мазанка под соломенной крышей, в окнах стеклопакеты. Жирные гуси, завидев чужих, шипят

...Кошастый — идеолог и практик выживания. Остальные выживальщики по сравнению с ним дети. Он еще в 2002 году решил: будет кризис. Глобальный. И стал выживать...

русский пионер №7. февраль-март 2009

и хлопают крыльями. Мелкая собака Маня лает и машет хвостом. Куры, понятное дело, кудахчут, козы блеют, лошади фыркают. Куток Кошастого. Уголок Кошастого. Хутор, что на отшибе села Ковалин в семидесяти километрах от Киева. Сперва по трассе, потом пятнадцать километров вбок. Если б сам Кошастый не показывал дорогу — черта с два бы нашли. Зато редкий мародер доберется сюда. Коренной киевлянин Кошастый специально выбрал такое место для выживания. Утром 2 мая 2003 года он сел на велосипед и поехал искать себе дом. Перед этим нашел на карте три деревни, чтобы именно семьдесят километров от Киева и пятнадцать — вбок. Это логически обоснованный выбор. — Когда случится то, что должно случиться, — объясняет Кошастый, — потоки беженцев двинутся из Киева по трассам и деревни вдоль трасс будут разграблены. — Кошастый чертит пальцем в воздухе длинную линию и продолжает мысль: — Все деревни в радиу-

се тридцати километров от города тоже разграбят, — говорит он и чертит пальцем в воздухе круг. — А до нашего кутка мародеры не доберутся. Почему я в этом уверен? Когда случится то, что должно случиться, бензина не будет, машины заправить нечем, мародеры пойдут пешком. Они будут совершать вылазки днем, чтобы к вечеру с награбленным — в Киев. Логично? У него все логично. Кошастый не любит, когда то, что должно случиться, называют БП. Логический подход не позволяет ему использовать бранные слова в столь серьезном вопросе. Ибо согласно доктрине Кошастого глобальный экономический кризис наложится на сырьевой и привычный для нас мир закончит свое существование. Даже ядерного конфликта не потребуется. Кошастый предпочитает называть БП концом цивилизованной жизни в городах. Или просто системным кризисом. Наверное, потому что Кошастый — системный администратор. Директор IT-департамента

Теперь они выживают вдвоем. В единственной комнате — все, что нужно для жизни, и ничего лишнего. На огромной печи — двуспальный деревянный лежак. Компьютер в мазанке смотрится экзотично, но интернет — единственный способ связи с миром. Ни радио, ни телевизора в доме нет. Кому они будут нужны после того, что должно случиться? Угол в доме завален книгами. Это очень ценные книги — по ремеслам. Как изготовить прялку, ткацкий станок, из чего делают пряжу, как слепить и обжечь горшок, найти руду, выплавить железо, выковать топор. А еще учебная литература для детей. Для книг Кошастый делает полки, а в освободившемся углу будет детская. Кате рожать весной. — Тут еще много детей поместится, — улыбается Кошастый. У него на чердаке тридцать мешков с детской и взрослой одеждой из секондхэнда.

— А еще у нас на чердаке шестьсот килограмм соли, — гордо молвит Кошастый. — На пятьдесят лет всей семье хватит. Там же — 2000 коробков спичек. Туалетной бумаги лет на двадцать. Мылом и стиральным порошком на десять лет обеспечены, а потом сами варить будут — из жира и золы. Обуви тоже много: кроссовки, резиновые сапоги, шлепанцы. Хватит надолго, но это смотря как носить. Только валенок нет. Валенки не актуальны — снег в этих местах бывает редко. Самое ценное среди запасов Кошастого — инструменты. Топоры, стамески, пилы, молотки. И ничего электрического. Потому что когда случится то, что должно случиться, электричества не будет. Запас гвоздей — 100 килограммов. Еще стекла и шифер. Жирная графа в списке незаменимого — сельхозинструменты.

русский пионер №7. февраль-март 2009

крупной киевской компании. Точнее, был им. Пока не перебрался в куток. Он весь день крутил педали велосипеда и к вечеру нашел этот пустующий дом. Переночевал в нем, утром отыскал владельцев в соседнем селе и купил — за 500 долларов. Вместо краеугольных камней фундамента — две половинки двигателя от танка и два танковых катка. Домишко в одну комнату площадью 42 квадратных метра был построен на месте боев — из подручных материалов. Покрыв заново крышу и вставив стеклопакеты, Кошастый перебрался в деревню насовсем. Хотел вместе с женой, но та отказалась. Пришлось сменить жену. С Катей Кошастый познакомился в интернет-форуме выживальщиков. Катя размышляла о конце цивилизации, но бросить городскую жизнь не решалась. — Просто не было рядом человека, с которым не страшно, — говорит Катя, — пока не нашелся Кошастый.

Жирные гуси, завидев чужих, шипят и хлопают крыльями. Мелкая собака Маня лает и машет хвостом. Куры, понятное дело, кудахчут, козы блеют, лошади фыркают

— Самые хорошие — советского производства, — объясняет Катя. — Тогда сталь была лучше. Советские лопаты, грабли, тяпки, вилы и косы. Химических удобрений в запасах нет. Кошастый с Катей — за экологически чистое земледелие. По выходным сдают в аренду своих лошадей заезжим киевлянам. Покататься. 200 гривен за день. На вырученные деньги пополняют запасы. А еще покупают хлеб, сахар и подсолнечное масло. По чуть-чуть, постепенно отвыкая от хлеба, сахара и подсолнечного масла. Потому что, когда случится БП, этих продуктов не будет. Останутся овощи с огорода, соленья, козье молоко, яйца, курятина, гусятина и козлятина. — Давайте обедать, — говорит Катя и накладывает в миски вареную картошку с квашеной капустой. Кошкам тоже достается картошка. Правда, без квашеной капусты. Кося, Кася,

Кошкам тоже достается картошка. Правда, без квашеной капусты. Кося, Кася, Котя, Нюся, Муся и Дохлик уже привыкли к рациону выживальщиков и дерутся за место у миски Котя, Нюся, Муся и Дохлик уже привыкли к рациону выживальщиков и дерутся за место у миски. Особо наглую Касю, которая орет, отбирая картошку у Дохлика, Катя хватает за шкирку и выкидывает в окно. Выживальщики не должны ссориться друг с другом. Это один из принципов доктрины Кошастого. Тогда, в 2002 году, ему попала в руки книжка «Проблема 2033». Автор писал о грядущем закате человеческой цивилизации в связи с перенаселением и бездумным исчерпанием земных ресурсов. Такие книжки писали во все времена — авторы предрекали закат цивилизации еще на заре этой самой цивилизации.

Но Кошастого зацепило. Он решил проверить — автор врет или нет. — Полгода я проверял цифры и логику этой работы. Проверял тщательно. Все цифры достоверны. Изучая и проверяя, Кошастый понял, что автор излишне оптимистичен, ибо не принимает во внимание экономической ситуации в мире. Изучив и проанализировав еще некоторое количество трудов о грядущем мировом экономическом кризисе, Кошастый сложил в уме два и два и получил собственный расчет. 1. Запасы исчерпаемы. 2. Запасы исчерпаемы в реальные сроки. 3. Проблема есть, а путей выхода из нее нет. В изученных трудах ни слова не было сказано про реальные сроки. В 2002 году Кошастый предположил, что БП, вероятно, случится в течение трех-пяти лет, наиболее вероятно — в течение десяти лет и наверняка — в ближайшие двадцать лет. После этого он и принял

решение: спасти мир он не может, надо спасать себя и своих близких. И ушел в куток. Об этом доктрина Кошастого. «Городская жизнь закончится, хотим мы этого или нет. Лучший вариант, если мы сами ее закончим плавно и цивилизованно, чем это случится в порядке катастрофы. Заканчивать надо, пока все хорошо. Жалеть о городской жизни не стоит. Когда начнется кризис, городская квартира не будет стоить ни гроша, не будет пригодна для жилья, ее придется бросить, а сейчас ее можно продать за немалые деньги. Разумно строить дом, используя современные технологии, и сделать существенный запас незаменимых вещей и материалов, которые сейчас стоят дешево, а в будущем их не будет вообще. Надо стараться урезать себя в потребностях, а деньги тратить на покупку тех вещей, которые можно будет использовать и сейчас, и в новой жизни. Не стоит тратить деньги на то, что тебе не понадобится после».

Выживальщики на своих форумах обсуждают доктрину Кошастого. Он, сам того не желая, стал их идеологом. Большинство выживальщиков ожидают, что сразу после БП человек человеку станет волком, и советуют друг другу запасаться оружием. — Судьба общества зависит от того, кого в нем окажется больше — кошастых или мародеров, — отвечает на это сам Кошастый. — Если первых, то выживет гораздо больше людей. Если же люди вместо того, чтобы рубить хаты, копать землянки, пилить дрова, сажать огород, помогая при этом друг другу, будут стрелять и грабить — так на кой черт это будущее? Люди едут к Кошастому — выживать вместе с ним. Олег, программист из Москвы, сперва в гости приехал, потом купил дом лесника по соседству. Оксана, сестра Кошастого, построила рядом два дома — для себя и для своей дочки. Куток Кошастого ширится. Как заметил выживальщик ddizel, «если рассматривать модель БП, как ком-

русский пионер №5. октябрь-ноябрь 2008

пьютерную игрушку, то Кошастый уже на пятом-шестом уровне, а мы, в большинстве своем, играть-то еще и не начинали». ■■■

На излете 2009 года пропала связь. Вместе со светом. Перестали ходить маршрутки, исчезли киевские дачники. Сельпо закрылось за неимением товара. О том, что произошло, жители Ковалина скорее догадались, чем узнали наверняка. В связи с отсутствием электричества местные жители срезали со столбов провода, хотя непонятно зачем, ведь продать все равно было некому. Мачты ЛЭП торчали в поле черными скелетами. Бензин и соляра закончились давно, и добраться до Киева, чтобы узнать хоть что-то, было возможно только на велосипеде. Но никто не стремился в Киев. Деревенские топили страх в самогоне, а Кошастый и так знал: случилось то, что должно было случиться. Потом пошли первые беженцы. Сначала ковалинские гнали их, в крайнем

случае, давали малый кусок, но потом смекнули: это же не только рты, но и руки. За крышу и стол беженцы были согласны на любую работу. Их стали селить — кто в домах, кто в сараях. Пустующие хаты захватили практически сразу. Конечно, у хат были хозяева гденибудь в Киеве, но кому до этого теперь дело? Двум семьям беженцев Кошастый помог обустроить землянки на первую зиму, а потом они построили себе дома сами, благо лес теперь стал бесхозным и доступным. Через пару лет большое и когда-то богатое село Ковалин в результате мелких и бескровных междоусобиц поделилось на части. Самым неприспособленным к жизни после БП оказался так называемый Чернобыль — коттеджи для переселенцев из Чернобыльской зоны. Когда-то это были лучшие дома на селе — кирпичные, с газовым отоплением. Отсутствие печек сделало их практически непригодными для жизни в первую зиму. Потом, конечно,

стены утеплили, чем смогли, и печки какие-никакие соорудили. А затерянный в лесу куток Кошастого, состоящий в основном из послевоенных мазанок, наоборот, оказался самой мощной автономией в составе села. Даже с ночным конным дозором — от мародеров. Каждый вечер в доме Кошастого собираются дети. Потому что зима — время учебы. А Кошастый — владелец наиценнейшего богатства Ковалина, библиотеки. В его доме на полках вся классика эпохи «до БП»: братья Стругацкие и Толкиен, Плутарх и Конфуций, Пушкин и Лермонтов, Гоголь, Горький, Айтматов. Учебная литература по точным и естественным наукам. У большинства выживших книг нет вовсе. Потому что сразу после БП люди жгли книги, обогревая квартиры. Теперь за настоящую книгу дают много еды. Запасов бумаги и карандашей пока хватает для школы Кошастого. Бумагу используют многократно: записи стирают и пишут заново. Сначала он плани-

ровал учить только собственных детей, затем соседи стали приводить своих. Кошастый никому не отказывает. Взрослые тоже приходят послушать, взрослых особо интересуют уроки по ремеслам. Так вышло, что ни одного врача в кутке Кошастого не оказалось. «Справочник фельдшера» середины XX века и «Справочник по лекарственным растениям» стали библией и евангелием выживших. Кошастому с его значительными запасами медикаментов пришлось стать лекарем. Когда вышел срок годности антибиотиков и они перестали действовать, Кошастый пытался заменить их плесенью, выращенной на самых разных продуктах, но из этой затеи ничего не вышло. Зато бензилбензоат от вшей и прочих паразитов не имеет срока годности, поэтому Кошастый прописывает его до сих пор всем нуждающимся. Новый 2033 год обитатели кутка Кошастого по традиции встречают у него.

— Сейчас я расскажу вам про оленей с острова святого Матвея, — начинает Кошастый свой традиционный новогодний рассказ. — В далеком 1944 году на этот необитаемый остров люди завезли 39 оленей. Там было много густого и вкусного мха, а главное — не было хищников и охотников. Олени плодились и множились. Через 19 лет на острове стало 6000 оленей. А потом за три года они вымерли. Погибли от голода. Ибо пастбища истощились и больше не восполнялись. Остались в живых лишь 42 оленя. Они продолжили свой род на острове Святого Матвея. Эту историю Кошастый рассказывал еще до БП. Теперь же она стала притчей. В этот предновогодний вечер люди слушали про оленей острова Святого Матвея и украдкой вытирали слезы. Дети смеялись, украшая самодельными игрушками елку. За окном послышались крики и выстрелы. Шли мародеры.

русский пионер №7. февраль-март 2009

Если б сам Кошастый не показывал дорогу — черта с два бы нашли. Зато редкий мародер доберется сюда

текст: аделаида сигида рисунки: анна всесвятская

Озаботившись проблемой существования во время кризиса, журналист Аделаида Сигида ищет дополнительный заработок, и удача улыбается ей, она попадает на телевидение, где делает головокружительную карьеру артистки и в итоге получает роль одинокой женщины, которая становится жертвой насильника, в результате чего сходит с ума. Путь на телевидение прост и доступен ряд и заплатим шестьсот рублей. А так — каждому. Зайдите на сайт massovki. ru — и выбирайте что душе угодно. Там всякие студии предлагают гражданам поучаствовать в съемках чего-нибудь. И не бесплатно, а за гонорар. Приписка: «Актерские навыки не требуются». Это как раз про меня. Для начала я выбрала телешоу «Золотая утка». Посидев в студии какихнибудь пять часов в качестве зрителя, заработала 300 рублей. А это по нынешним ценам двадцать буханок хлеба. Если запивать водой из-под крана — целый месяц можно жить в режиме строжайшей экономии. На съемках новогоднего шоу для канала «Россия» пришлось просидеть четырнадцать часов — с девяти утра до одиннадцати вечера. Но и гонорар повыше. — Наденьте костюм, — сердечно посоветовал по телефону юноша, записывая меня в шоу. — В костюме вы сойдете за вип-зрителя, мы посадим вас в первый

четыреста. Ладно, я надела костюм — дорогой, из прошлой жизни, докризисной. Но больно строгий. За випа меня не приняли. Потом я десять часов просидела на шоу «Самый умный», после чего решила: хватит быть массовкой, пора переходить в артистки. Объявлений в интернете было море. С припиской: «Опыт актерской работы желателен». Это как раз про меня. Я же накопила опыт в массовке! Вот некто по имени Станислав предлагает сыграть какую-нибудь роль в телешоу «Час суда», «Суд присяжных», «Суд идет» и «Секс с Анфисой Чеховой». Не скрою, первым делом мне сразу захотелось поучаствовать в сексе. Звоню по указанному номеру. — На секс вы не годитесь, — огорчает Станислав, выслушав мою биографию. — Это почему не гожусь? — возмущаюсь я.

русский пионер №7. февраль-март 2009

— Да какой секс, вам тридцать лет у же! Мы на секс до двадцати четырех берем. Я приуныла. Но Станислав не дал пропасть моим талантам. — А в шоу «Суд присяжных» сняться не хотите? Конечно, я всю жизнь мечтала сняться в шоу «Суд присяжных»! К тому же деньги за это Станислав предложил хорошие. Если пройду кастинг и меня утвердят на роль преступницы, то смогу заработать аж пять тысяч рублей. Ну а если на роль потерпевшей, тогда всего тысячу. Но и на тысячу — знаете, сколько хлеба можно купить! Я решила сразу бежать на кастинг. Но Станислав умерил мой пыл — кастинг начнется на следующей неделе. Эта работа представлялась мне верным куском хлеба. Заработав на своей преступной физиономии пять тысяч рублей в «Суде присяжных», я могла хоть на следующий день сняться в шоу «Час суда», затем в «Суд идет». А потом по новой, по кругу. Единственное ограничение — нельзя сниматься в одной и той же передаче чаще чем раз в полгода. Своими радостями и огорчениями я в первую очередь делюсь с мамой. Она меня понимает и всегда поддерживает. — Мама! Я буду сниматься в «Суде присяжных»! — закричала я с порога. — Как раз сегодня смотрела его, — сказала мама. — Там двое бандитов зарезали бабушку. Блатные такие рожи, прикус неправильный, на головах шапочки, в каких сейчас молодежь ходит. Им дали по восемь лет. Я несколько огорчилась: прикус у меня правильный и рожа не блатная. Одна надежда — на молодежную шапочку. — Мама, если увидишь по телевизору, ч то мне дали восемь лет, ты не особенно расстраивайся, — сказала я. Маме такая перспектива не слишком понравилось. — Мои коллеги увидят твое шоу и скажут: вот она какую дочку вырастила!

Посидев в студии каких-нибудь пять часов в качестве зрителя, заработала 300 рублей. А это по нынешним ценам двадцать буханок хлеба

— А ты им объясни, что это не взаправду, что это роль и я за нее пять тысяч получила. — Не нужны нам такие пять тысяч. Позор какой! Но я была слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на мамино ворчанье. Всю ночь изучала преступные типы Чезаре Ломброзо. Оказалось, что я вылитая прирожденная преступница — люблю секс, очень люблю деньги и у меня чувственные губы, маленькая грудь. Остается надеяться, что Станислав, или кто там будет проводить кастинг, тоже знаком с трудами Чезаре Ломброзо. Ехать мне предстояло на станцию метро «Петровско-Разумовская». По адресу, который продиктовал Станислав, я обнаружила полуразрушенный корпус какого-то завода. Покосившаяся дверь с приклеенным листочком «Кастинг» была заперта. Я позвонила Станиславу, требуя объяснений. Неужели моя актерская карьера так бездарно закончится? — Может, сегодня и не будет кастинга, — задумчиво сказал Станислав. — А если будет, вы не забудьте написать в анкете, что это я вас прислал. Тем временем у закрытой двери стали собираться кандидаты в актеры. Подошел тип уголовной наружности, спросил: — Ну и где этот кастинг? Нет? Кучеряво! И сплюнул сквозь зубы. Я сразу засомневалась в своем успехе, потому что не умею так плевать. — А ну-ка! — сказал тип и решительно двинулся к двери. Кандидаты в актеры почтительно расступились. Тип стал колотить в дверь ногой, и она отворилась. К нам вышел мужчина с длинными немытыми волосами, как и положено режиссеру. — Мы на кастинг! Мы на кастинг! — стала вопить я истошным голосом, испугавшись, что дверь в прекрасный телевизионный мир снова закроется, и на этот раз навсегда. — Да вы не беспокойтесь, — опасливо сказал мужчина. — Заходите! И мы ринулись внутрь. Дл начала Для а ала надо адо было б ло заполнить за ол ана

кету. Имя. Возраст. Национальный тип. Я написала про себя всю «правду» не задумываясь: продавец, временно не работаю, в свободное время ничего не делаю, в остальное время тоже ничего не делаю. С национальным типом, как выяснилось, мне не повезло — будь он кавказским или арабским, шансов попасть на преступную роль было бы гораздо больше. Зайдя в кабинет, я вручила анкету волосатому. — Встаньте перед телекамерой, — сказал волосатый. Мне было велено рассказать о себе. Говорить, собственно, было нечего. Я повторила то, что написала в анкете и спросила: — Так вы меня берете? Волосатый что-то писал в анкете, внимательно на меня поглядывая, отчего я еще больше разволновалась. — Вы понимаете, — сказал он, — есть такие роли, на которые подходит только один человек из тысячи. А есть — один из миллиона. Я огорчилась. Волосатый сообщил, что решение будет принято позже, и посоветовал ехать домой — ждать. Мне позвонят. Я поняла, что это провал, и зарыдала. — Может, потом принесут какойнибудь сценарий, под который вы подойдете, — успокаивал волосатый, пытаясь быстрей от меня избавиться. — Хочу быть преступницей! — закричала я, утирая слезы. — Может, для секса и не подхожу, но я изучила труды Чезаре Ломброзо, я прирожденная убийца, посмотрите на меня внимательно! Я крутанулась перед волосатым, демонстрируя свою маленькую грудь, чувственные губы и прочие признаки преступного вырождения. Волосатый меня уже не гнал, а смотрел заинтересованно. — Вы не хотите сыграть роль сумасшедшей? — спросил он. — Я всю жизнь мечтала сыграть роль сумасшедшей! Надеюсь, она погубила много людей? Волосатый полистал сценарий. Сумасшедшая оказалась жертвой. Одинокой женщиной. Ее изнасиловал кавказец, ко-

торому она сдавала квартиру. После чего она и сошла с ума. Быть изнасилованной? Почему бы и нет! Я очень даже гожусь для секса, невзирая на то, что думает про это Анфиса Чехова. — Вы считаете, у меня получится роль сумасшедшей? Мне нужно будет биться в припадке? Но у меня же нет актерского образования, — засомневалась я. Волосатый посмотрел на меня еще внимательней и сказал: — Я думаю, вы справитесь. Честно говоря, этот сюжет мы не могли отснять полгода, не было подходящей актрисы. Настоящая сумасшедшая — одна на миллион. Вот уже неделю я готовлюсь к съемкам. Сумасшедшим жертвам много не платят — всего тысячу рублей. Но не в деньгах счастье. Главное — найти свой сценический образ. Я сыграю свою роль так, что мне позавидуют Анфиса, и Ксюша, и Тина. А дальше — съемки в других телешоу. Сумасшедшие везде нужны. Мой крестный телевизионный отец Станислав считает, что из меня получится настоящая актриса. Он даже обещал пристроить меня в «Секс с Анфисой Чеховой». Но я еще подумаю. Ведь я — одна на миллион. Со Станиславом мы подружились. Он, как и я, профессиональный актер. В «Часе суда» целый год играл оперуполномоченного. — А как же запрет? — удивилась я. — Сниматься в шоу не чаще чем раз в полгода. — Операм можно. И сумасшедшим тоже. Опер сегодня одного преступника поймал, завтра другого. Сумасшедшая сегодня одного зарезала, завтра второго, потом третьего. — Так ведь моя — жертва, она никого не зарезала, — возразила я. — Ничего. Еще зарежешь. У нас в актерской среде ходят слухи, что в связи с кризисом многие студии закроются, актеры лишатся работы. Жаль, конечно, если я не сыграю преступницу. Но со своим опытом жертвы я гармонично впишусь в кризис.

русский пионер №7. февраль-март 2009

текст: антон елин фото: игорь васильев рисунки: анна всесвятская

Как только стало известно, что в России изобретен и со школы внедряется оригинальный метод по борьбе с кретинизмом, никто не сомневался, что найдется какой-нибудь автор «Русского пионера», который захочет испытать метод на себе. Таковым оказался Антон Елин, который никогда не скрывал своей склонности к кретинизму. Теперь узнаем — излечится ли он? Обретет ли второе дыхание? — Ставь, ставь видеокассеты. Видеокассеты ставь в два ряда. — Дядя, какие видеокассеты? — VHS, не важно, PAL, SECAM — ставь, что хочешь. — Как это? — Да на ребро, на ребро ставь параллельно. Чтобы получился желоб. Бороздка длинная, узкая впадина. Как для стока воды в избе, в избе. Меня консультирует Адащик Николай Борисович. Он изобрел радикальное средство борьбы с кретинизмом — проект «Дуйбол». Он уверен, что феномен болезни Фагге и зоба только там и процветает, где люди со школы неправильно дуют. То есть там, где школьник не дует, не дышит как полагается, — куча кретинов. Никаких возражений автор дуйбола не принимает:

— Короче, ты должен на столе, на столе сделать такую бобслейную канавку из кассет. Длиной в три кассеты и шириной в 15 сантиметров. Вопросов нет, канавку сделал. Теперь, теперь попроси кого-нибудь из взрослых напротив встать. Поставили в центр шарик, шарик для пинг-понга. Поставили. Я командую: «Раз, два, дуй». Дунули? И представьте себе, что то, что вы сейчас проделали, проделали, я изобрел в 1990 году. Но в дикие девяностые игра не пошла. При Владимире Путине был сделан робкий шаг — разрешили официально дуть, и случилось это 20–21 июня 2000 года в Ленинградском доме молодежи на улице Профессора Попова. Но серьезно дуйболить начали только с прошлого года.

русский пионер №7. февраль-март 2009

рена эффенди/agency photographer.ru

Закрепим пройденный материал

В дуйбол можно играть парами. При этом дуть лучше в одном направлении. Для этого необходимо дома соорудить подобие бобслейной трассы — она может быть замкнутого типа. Сделать ее проще из старых видеокассет. Хорошие результаты дает анонимное моно-дутье. Помним о гиперактивном режиме вентиляции легких. Здоровый человек может дуть без вреда для себя в течение 30–60 секунд, ребенок — в течение 10–20 секунд. Средняя продолжительность одной схватки не должна превышать 10–15 секунд. Это верхний игровой оптимум. Если игра носит соревновательный характер — победитель выявляется за 3–5 схваток. Фолом считается положение головы игрока, при котором ворота заслоняет подбородок. Для восстановления физического состояния игрока перерывы между циклами должны составлять не менее 5 минут. Мастер спорта по дуйболу прежде всего должен демонстрировать понимание планетарной этики.

Так говорил Адащик. И вот что важно уяснить в начале нашего урока. Видеокассетное дутье — самый примитивный вариант дуйбола. Минус здесь в чем: противники дуют друг на друга, и это слегка негигиенично, особенно если противник страдает, допустим, туберкулезом. Поэтому Адащик сейчас ищет себя и дует куда бог на душу положит — в натянутую леску с шариком, изогнутую трубочку с разветвлением на конце в виде ромашки, в какие-то картонные коробы с отверстиями. — Николай, видимо, я кретин, но чем плохо дуть друг на друга? В чем здесь заковырка? — Как, вы еще не поняли? Дуйбол — это тренажер для человека третьего тысячелетия, кузница планетарной этики. А этика эта говорит, что проигравшего быть не должно. Все в плюсе. В дуйбол могут играть Юдашкин и Валуев, битцевский маньяк и Сергей Зверев, Черномырдин и Пятигорский. Это игра в толерантность. В ненасилие. Поэтому дуть лучше всего по одиночке — в трубочку в виде ромашки на конце. Это важно. Дуть можно анонимно. Дуть можно прилюд-

но. Дуть можно вызывающе и скромно. Но не более 30 секунд. Опасаемся гипервентиляции легких. Я всегда хорошо относился к крети-

Вот что нужно уяснить в начале нашего урока. Видеокассетное дутье — самый примитивный вариант дуйбола. Минус здесь в чем: противники дуют друг на друга, и это слегка негигиенично нам. С простыми кретинами у меня налажены самые тесные контакты. Можно даже сказать, что общаюсь я, за редким исключением, с одними лишь кретинами. Я и сам кретин. Поэтому я сконцентрировался на терапевтическом эффекте дуйбола. То, что кретинизм и неправильное дыхание всегда идут дружно вместе, описано еще у физиологов начала прошлого века. Об этом есть прямое указание в словаре Брокгауза и Ефрона: в статье «Зоб» они подчеркивают, что нарушение дыхания воздействует на щитовидную железу, она распухает, появляется зоб — и в конечном итоге — кретинизм. «Бросался в глаза факт, — пишут соста-

вители, — что кретинизм встречается исключительно там, где широко господствует зоб». Но если раньше кретинизм фиксировали исключительно у горных жителей Швейцарии и у тирольцев, то, как отмечают авторы, теперь можно наблюдать эндемический зоб вместе с кретинизмом в Чердынском, Кунгурском и Верхотурском уездах, а также в Пермской губернии. Здесь не поспоришь — даже Адащик то и дело посещает с дуйболом Пермь. Анализируя его передвижения по стране, легко заметить, что особенно радушно дуйболят в городах на букву «П». Питер — альма матер дуйбола, дуйболом здесь даже заманивают на местные выборы, в Пятигорске в школах официально ввели в этом году дуй-перемены и дуйбол-уроки, в Перми дуют также по приказу краевого Министерства образования. А я связь кретинизма с дыханием неосторожно начал изучать в городе на букву «М». Дуйболил я ровно неделю, фиксируя состояние с помощью удаленного учителя. Моя личная история болезни выглядит так: дуть я начал кретином эретичным, легко возбудимым, продолжил злобноупрямым, к четвергу стал мстительным гипотиреозником, а на уик-энд закончил

просто идиотом — вялым и апатичным. Что является безусловным прогрессом. Первую половину недели я был туп и настырен, нацелен был на одну победу, слышать не желал ничего о планетарной этике. Повсюду я искал таких же кретинов — открытием стало живое участие в дуй-семинарах фотографа Натальи, которая в глазах своей мамы все детство и юность провела в статусе законченного олигофрена. Чтобы Наталья не терялась в высокой траве (а она пристально изучала жизнь насекомых), мама наряжала ее в алое с искрой платье. Когда подошел четверг, к упрямству добавились

ноты мстительности. Я мстил кретинам за любое свое поражение, даже фолил. Фол — это когда дуйболист загораживает свои ворота подбородком. Но мозг жил своей жизнью, насыщалась кислородом кровь, и уже к концу недели, я охладел к идее противостояния и мог дуть уже в одиночку, пребывая в достаточной с собой гармонии. — Прогресс налицо, — резюмирует мои успехи Николай Адащик, — монодутье — это высшая ступень развития, в моно-дуйбол играет мой отец, а ему 82 года. Я доволен: наши усилия не прошли даром — дуйбол недавно вклю-

чен в государственную программу «Здоровье нации». А в Санкт-Петербургском государственном медицинском университете имени академика Павлова меня даже слегка ошарашили, заявив, что дуйбол улучшает оперативность мышления, что у меня начала работать основная и вспомогательная дыхательная мускулатура, а также очень неплохо стало с газовым гомеостазом. Не может все это не беспокоить настоящих кретинов, над которыми нависла реальная угроза. Я тяжело и вяло вздохнул. Но потом собрал волю в кулак и немедленно дунул.

русский пионер №7. февраль-март 2009

памятка

Как делать искусственное дыхание котенку

Как вернуть молодость вашим бриллиантам

Как привлечь деньги в дом

Как избавиться от синяка и сварить суп

При оказании помощи новорожденным котятам искусственное дыхание следует производить способом «рот в нос». При этом необходимо следить, чтобы у животного не западал язык. Разожмите котенку челюсти, вытяните язык и плотно закройте рот. Придерживая челюсти котенка в сомкнутом состоянии, вдувайте воздух ртом через ноздри. Ритмичность — 14–24 раза в минуту.

Самое простое и доступное каждому средство — насыпать манной крупы в кошелек, чтобы деньги приманивала. Если вы нуждаетесь в большем количестве денег, выберите любой крупный банк и незаметно по дороге домой сыпьте манку — от банка до самой двери вашей квартиры. Средство проверенное. Можно во время купания в ванной кинуть несколько монеток в воду. Тоже помогает.

Прозрачные камни — драгоценные и полудрагоценные — порой дают трещины, что снижает их ценность. Трещины в камнях можно сделать незаметными, если камень погрузить в оливковое или хлопковое масло при комнатной температуре, довести до кипения, уменьшить огонь и выдерживать приблизительно 1 час. Оставить в масле до полного остывания.

Петрушка обладает способностью рассасывать синяки. А лед препятствует опуханию. Смешайте в миксере пучок петрушки и четверть стакана воды, залейте полученное в форму для льда и поставьте в морозилку. Ледяную петрушку следует прикладывать к ушибленному месту, а можно использовать для приготовления супа. текст: дмитрий филимонов рисунки: анна всесвятская

Специально для «Русского пионера» Культовый московский писатель Дмитрий Глуховский продолжает плодотворное сотрудничество с «Русским пионером», которое завязалось с первого же выпуска журнала. На этот раз автор предлагает свою трактовку «второго дыхания», художественно осмыслив главную тему номера.

Антиутопия

елоснежная яхта своими габаритами больше напоминала океанский лайнер, а линиями — флагман инопланетного космического флота. Качка на ее борту не ощущалась никогда, и сейчас, несмотря на приличные волны, на судне царил полный послеобеденный штиль. Вдоль горизонта, сдавленные ярко-синим океаном и ярко-синим небом, тянулись крошечные песчаные острова. Буйная тропическая растительность поверх белого песка делала далекие острова похожими на строй сказочных гигантов в офицерских фуражках, выходящих из морской пены. Острова на самом деле были вершинами вулканов, потухших вечность назад и скрытых под водой. Вообще-то собирались нырять с аквалангами, но волна раскачивала моторную лодку, и решили подождать, пока море

русский пионер №7. февраль-март 2009

рассказ дмитрия глуховского рисунки: николай пророков

успокоится — время еще было. Двое подтянутых мужчин в белых махровых халатах коротали его на шезлонгах мореного дуба у олимпийского бассейна с соленой океанской водой. Чуть поодаль у вертушек стоял холеный француз, одной рукой хозяйски оглаживая собрание слащавого электронного лаунжа, неотличимого от того, что лился из изящных деревянных колонок, другой — поджарые ягодицы индианки в неоново-желтом бикини. Француза выписали специально по этому случаю из Парижа: по-русски он ни бельмеса не понимал, а настроение на отдыхе создавал правильное. Двое мужчин лениво переговаривались, щурясь на огромное предзакатное солнце. — Тебя на сколько отпустили? — пошутил первый, принимая замысловатый коктейль из рук пожилого официанта. — Пока в себя не приду, — улыбнулся второй, снимая черные очки и запрокидывая лицо навстречу солнечным лучам. — Назрело, да? — первый шумно втянул через соломинку густой напиток, зажевал ломтиком папайи. — Не то слово. Не работа, а сплошной стресс. Давно такого не было. — Кризис... — Кризис. — Ты знаешь, какая-то хроническая усталость в последнее время. Вообще ничего делать не хочется, — признался первый. — Вот как раз об этом и хотел с тобой поговорить, — второй приоткрыл один глаз. — Все-таки решился? — догадался первый. — Ну как-то надо все-таки, — вздохнул второй. — По мне — так хоть сейчас, пожалуйста, — заверил его первый. — Я же говорю: хроническая усталость. Не знаю, как ты столько времени продержался. — Ну как, — усмехнулся второй. — В отпуск ездил часто. В Сочи особенно. Первый пробормотал что-то себе под нос и отставил полупустой бокал в сторону. ■■■

— Вроде распогодилось, — широко улыбнулся первый, выходя на капитанский мостик. — Ну ты как? Нырнем сегодня? — Да меня что-то кондиционером продуло, кашлял всю ночь, — хмуро отозвался второй. — Это что же? Это ты хочешь сказать... — насторожился первый. — Да нет, ничего я не хочу, — устало поморщился второй. — Просто чертов кондиционер неправильно был выставлен, всю ночь как под ледяным душем, горло дико болит... — Ты хочешь сказать, что нырять мы не будем, — определил первый. — И чего мы сюда девять часов летели? Позагорать и на Красной Поляне можно было отлично. В Тыву бы еще съездил, — он возмущенно фыркнул. — Расхотелось нырять, — согласился наконец второй.

Двое мужчин лениво переговаривались, щурясь на солнце. — Тебя на сколько отпустили? — Пока в себя не приду, — улыбнулся второй, снимая черные очки

русский пионер №7. февраль-март 2009

сал нос второй. какая красота? И эти... как — А я про что? Там знаешь, лобстеры по-русск и буд ут? я второй. — Иде я нуж на, — Да я это о своем, — нах мурилс то ой слоган, чтобы больше ник понимаешь? Или слоган. Так «Кто Ни . ему поч ни м, : ни заче вопросов никогда не зада вал виноват ?», ни «Что делать?». ой идеей, — ухмыльнулся — Это назы вается национальн он взял слово в издевательские первый. — Этот «слоган», — лет ищем. кавы чки, — мы уже семнадцать ал, но чувству ю — Рублевкой дум нс» есса — «Русский рен и сивушной Рублевкой, со всем слишком отдает. Самой такой ил цеп под , них о мим лся зди Нае мещанск ими вензелечка ми... ие ой. — Потом еще «Возвра щен все- таки, — подели лся втор щевра «воз х, ервы простая: во-п сверхдержа вы» было. Иде я типическое такое. Ну и пон ятархе е, ьно вил пра о слов ние» — дународную арен у. С гордо меж на но, куда возвращатьс я — поднятой головой. подсказал первый. — Кино — «Возвра щение короля», — иезу итск и улыбнулся он. — е», такое было. Или «Снова на арен аиваеш ь на том, чтобы мы — А ты вообще почему так наст но спроси л второй. нырять пош ли? — подозри тель лесн ул руками первый. — — Да ты что вообще? — всп ие ами там... Дельфины еще дик Я поп лавать просто... Со скат оста лось! тут... От отп уска уже всего-то верх ней пал убе начина ла Второй мол чал. Обс тановка на о вскипит бассейн с соленой накаля ться, каза лось, что скор ласный фра нцу з что- то поч уял: океа нской водой; и даже безг свою спу тницу в каюту. сделал музыку пот ише и пов лек ема ПВО уста нов лена? Я слысист — А что, здесь пра вда — огля дывая горделивый стан шал, он «Пэт риоты» зака зал? е перевес ти разговор в игриво мегаях ты, первый попыта лся мужское русло. , — сдержанно отозвалс я — И корпус весь бронировал не . Старую ребятам скинул. Ума второй. — Двести мил лионов ть. дела ут буд ом тств при лож у, что они с таким бога о отк лик нулся первый. — Жируют, — неодобрите льн второй. — Больше ник то не — Уже нет, — пожал плечами бле дные ход ят. все е жирует. Даже жалко ребят, таки ь? — приподнял бровь зиш сни ы лин — Что, опя ть пош первый. ит. И ребят жалко, и вер — Не знаю даже. Бюд жет трещ Дай под умать. Бюд жет трещ ит, нут ься хочется красиво. Хотя... теля баст уют, и тут... шах теры касками стучат, учи поп росил первый. — Только без чрезвы чайки, — акая чрезвы чайка. И так ник на — Да зачем она? Не нуж

В панике на глубине случается, что люди даже путают верх и низ, не говоря уже об остальных направлениях. Запомните: главное, ни в коем случае не всплывать наверх слишком быстро

все пройдет. По старой памяти. — А я тебе кресло нагрею, — вздохнул первый. — Да ладно, что ты? Мы же так и договаривались с самого начала, мол, если что, если рука дрогнет, я рядом. — Ну да, — без энтузиазма согласился первый. — Пойдем, может, поныряем? — И вот тут... Как подлинный гарант! «Возвращение стабильности»? А, черт с ним! Давай искупнемся. Вдруг и вправду там что прочистится? — Отлично! — первый радостно потер руки. — Может быть, даже подстрелим кого-нибудь! ■■■

— Раньше погружались? — строго спросил плечистый инструктор по дайвингу, больше похожий на военного диверсанта в самоволке. — Да, — сухо подтвердил второй. — Нет, — предвкушающе покрутил головой первый. — Тут ничего сложного, — сказал гид. — Я сам вас обучу и за вами в воде буду присматривать. Но вы на будущее учтите, что ныряют всегда тандемом. Всегда с напарником. Между напарниками должно быть полнейшее взаимное доверие. — Мало ли что под водой приключится, — кивнул первый. Внимательно посмотрев на него, инструктор продолжил — медленно и раздельно: — Бывает всякое. Декомпрессия и потеря сознания. Нападение акулы. Разрыв или отсоединение шланга. Это значит — надо постоянно внимательно следить за вашим напарником. — С курса может сбиться, — предложил свой вариант второй. — Что? Да. Есть и такая опасность. В панике на глубине случается, что люди даже путают верх и низ, не говоря уже об остальных направлениях. Если что-то произойдет — запомните: главное, ни в коем случае не всплывать наверх слишком быстро. Крошечные пузырьки воздуха, которые на глубине сжаты из-за высокого давления, могут резко расшириться и повредить сосуды, кости, нервные ткани. Короче говоря — от слишком быстрого подъема может просто разорвать мозг.

русский пионер №7. февраль-март 2009

ись! Ты же сам мне гово — Да мы ведь столько соби рал ле е. овы Гига нтск ие скат ы! Пос рил — барракуды, акулы тигр весь ик а, помнишь? Я тут граф ант икризисного собрани я тогд ... мне перелопати л, а ты ться не мог у, все про это — Ну прости. Я просто расс лаби л второй. хну вздо — ть, думаю. Как лучше обстави специально обу ченЕсть ать? дум это про -то — А что тебе Давай, что ты как ает. он все сдел ные люди. Сла вик у скажешь, ного, все у тебя нем им ветр про это самое? Иск упаемс я, голову их видео смотрел, про гига нтск сразу прояснитс я. Я тут такое морски х черепах... было, — разд умчиво поче— Хочется, чтобы красиво все

— Знаем, — кивнул второй. — Отлично. Тогда короткая тренировка в бассейне и поплыли!

Двинулись еще глубже, оставив на борту лодки и склоки, и обиды, и подозрения. Свет ослаб и цвета потускнели, зато из-под камней тут выглядывали твари действительно поразительные

■■■

Солидная моторка, обшитая полированными досками, с урчанием отошла от борта яхты и полетела к рифам. Винт разрубал воду, и от кормы расходились два пенных гребня — будто края ткани, по которой застежкой-молнией неслась лодка, расстегивая океан. У руля, как и обычно, стоял второй. Соленые брызги окропляли его непроницаемые очки, но он даже и не думал прятаться за ветровое стекло. Он окончательно решился и теперь на полных парах несся навстречу судьбе. Остановились неподалеку от кораллового кольца. Натянули синие гидрокостюмы, навесили ярмо свинцовых грузов, пристегнули акваланги. Закусили патрубки дыхательных шлангов и шагнули в пучину. Если бы не далекий гул тычущихся в отмели атомных подводных ракетоносцев — главком выслуживался — можно было бы подумать, что они находятся в одной из лучших серий эпопеи Кусто. Но и о навязчивом сопровождении удалось позабыть, для этого достаточно было опуститься на каких-то десять метров. Кораллы, у поверхности покалеченные туристами, здесь разрастались в причудливый ажурный лес, расцветали небесно-голубым, а рядом вдруг белели слоновой костью. Шеренгой ползли прямо на людей большие треугольные рыбы, раскрашенные под Зверева, вились вкруг выморочных подводных деревьев огромные змеи, и тучи черной с фиолетовым мелюзги то ползли за аквалангистами, то рассеивались вмиг, чтобы тут же снова собраться. Двинулись еще глубже, уже не помня вообще ни о чем другом, оставив на борту лодки и склоки, и обиды, и подозрения. Свет ослаб и цвета потускнели, зато из-под камней тут выглядывали твари действительно поразительные. На бреющем полете проследовал мимо неимоверной величины скат, словно сбитый американский B-52, выплыла откуда-то из-за спины гигантская реликтовая черепаха, уставилась в упор и штопором ушла вниз. Дна видно не было. Первый, наметив себе цель, потянул из кобуры гарпун. Второй на всякий случай последовал его примеру. И тут синяя мгла перед ними разом сгустилась, выталкивая из себя чудовищную тень. Туша размером с два столкнувшихся маршрутных такси, обманчивая леность движений, туповато и мертво поблескивающие глаза, будто крышки консервных банок. Акула! Гид рванул вперед, вспоминая морпеховскую выучку, обернулся на миг к остальным, приказал — убирайтесь! И сам заслонил обоих от твари своим телом. Первый дернулся было вверх, но повторил инструкцию, умерил дыхание, стал пово-

ароком зацепил гарп уном за рачиваться ко второму, и нен ть, пота щил на себя, а тот сракарабин. Попыта лся высвободи етре от лица и как бри тва тим сан бота л... Стрела чиркнула в шла нг. рассекла второму возд ушный забарах талс я, потом собрался и, рям пузы я валс Тот взор еуху, солнцу, к мучите льной гиб и заторопилс я вверх — к возд же Все у. ног то держало его за ли от декомпрессии. Но что— тиск и не разж има лись... пую всле ул лягн ой заговор?! Втор его в пус тоте перед ним возник Дыхание кон чалось. И вдруг напарник. лородом патрубок и про Оторва л от себя струящийся кис тян ул ему. с оста новками. Вверх поднимались мед ленно, . еди очер Дышали по ■■■

Гид так и не всп лыл. улицу? — спроси л второй. — Герой. Назовем в его чест ь пре дложил первый. — Давай лучше авианосец, — возразил второй. — Нет, — ку, — Тогда уж подводную лод исаны на два дцать лет вперед, я серьезно, авианосцы все расп ю. там очередь как на канонизаци Помолчали. ец. Ты когда мен я за ног у — А я ведь думал, мне все, кон схватил, — признался второй. еялся первый. — Да сдалось — Ты всерьез, что ли? — засм мне это все! Сам разг ребай! улыбнулся. — Мы пока под— А знаешь, — второй хит ро Со смыслом. «Второе дыхание». нимались, я слоган при думал. оценил первый. — Точно — Под такое проголосуют, — проголосуют. ом слу чае, — сказал вто— Ну, проголосуют-то в люб сиво было. кра ы рой. — Но просто хочется, чтоб ало формальностей, именИ хотя впереди еще было нем ой снова стал первым, втор ент но в этот исторический мом а первый — вторым. опя ть поменяемс я, — обо — Ты это... Если что, потом дряюще подмиг нул первый. на яхт у: Взял в рук и рацию и передал Кан ику лы законче ны. ию. лыт отп к — Готовимся Возвращаюсь.

русский пионер №7. февраль-март 2009

марлен матус

владимир богданов/фотосоюз

русский пионер №7. февраль-март 2009

валерий кацуба

светлана маковецкая/фотосоюз

русский пионер №7. февраль-март 2009

валерий кацуба

алексей коптев/фотосоюз

русский пионер №7. февраль-март 2009

алексей коптев/фотосоюз

марк гринберг/фотосоюз

русский пионер №7. февраль-март 2009

даниил зинченко

александр гронский/agency.photographer.ru

русский пионер №7. февраль-март 2009

евгений халдей/фотосоюз

александр забрин

рена эффенди/ agency.photographer.ru

русский пионер №7. февраль-март 2009

давиде монтелеоне/agency.photographer.ru

константин саломатин/ agency.photographer.ru

русский пионер №7. февраль-март 2009

maya goded/magnum photos/ agency.photographer.ru

наталья львова

русский пионер №7. февраль-март 2009

сергей потапов/фотосоюз

101

Всегда готов

четвертая четверть 105

русский пионер №7. февраль-март 2009

инга аксенова

Зимние каникулы. Лагерный зов. Тайный дневник кружковода. Дневник наблюдений. Ксюша. Любовь на сайте XXX. Урок географии. 12-й калибр для Чачо. Однажды в Америке.

Буквально под Новый год журналист Екатерина Боярина осознала, что неправильно живет: курит, сквернословит, не делает добрые дела. Чтобы в корне переменить жизнь, Екатерина отправляется в лагерь. В пионерский, кружководом поколения пепси. Но то, что с ней там произошло, изменило ее до неузнаваемости: похоже, мы ее потеряли. текст: екатерина боярина рисунки: инга аксенова

Хотелось чего-то необыкновенного. Чтобы новогодняя самодеятельность, крики «ура», конфетти с потолка и никакого гламура. «И еще я хочу наконец бросить курить!» — сказала подруга. На другой день нам предложили поехать на зимние каникулы в детский лагерь. Кружководами. Вести кружок журналистики, делать лагерную газету. Нам обещали новогоднюю самодеятельность, сколько угодно конфетти и сообщили, что в лагере запрещено курение. Еще в лагере не пьют, не занимаются сексом и не выходят за территорию без письменного разрешения директора. — Так что бросайте пить, курить и присоединяйтесь к нам! — воскликнула директриса, вылитая Фея-крестная из мультфильма про Шрека. Мы присоединились. 24 декабря Детки еще не приехали. Ждем. Осматриваем лагерь. В лагерной столовой подают куриный супчик, пюре с паровыми котлетками, компот и еще что-то интенсивно зеленое (старожилы называют это «утренняя кабачковая нежность»). Все это не имеет вкуса. И в этом виноват Конь. Академик по фамилии Конь сочинил инструкцию здорового питания в детских учреждениях. По Коню, детям нельзя есть жареного, тушеного, жирного, соленого, перченого и вообще вкусного. Конфеты — только по выходным и не больше двух штук. Колбасу — ни в каком виде. Пожалуй, больше, чем колбасу, Конь ненавидит детей, которым запрещает ею питаться. Дети отвечают ему взаимностью. После обеда — инструктаж в актовом зале. На сцену выходит дядечка пожарный с ласковым взором. «Вот вы думаете, щелкнул пультом — и телевизор выключен? — улыбается пожар-

русский пионер №7. февраль-март 2009

107

Нам обещали новогоднюю самодеятельность, много конфетти и сообщили, что в лагере запрещено курение. Еще в лагере не пьют, не занимаются сексом и не выходят за территорию без письменного разрешения директора

ный. — Нет, не выключен. Он в спящем режиме. Ждет! В моей практике был такой случай, — продолжает улыбаться пожарный и рассказывает о сгоревших заживо людях. На сцене — дама в белом халате. Врач. По словам дамы, среди опасностей, подстерегающих нас на территории лагеря, — вши, стригущий лишай, столбняк и бешенство, которое разносят нутрии, живущие в близлежащей речке. В ее практике тоже много чего было. Врача сменяет Фея-крестная. Она сообщает, что помимо запрета на секс, алкоголь и курение в лагере нельзя материться, сорить и жевать жвачку. В ее практике был такой случай... Ура! Приехали детки.

28 декабря Идет верстка первого номера лагерной газеты. Получается весело. Подруга разбирает почту редакции. Письмо Деду Морозу от шестилетнего мальчика: «Хачу писпи!» (пи-эс-пи — это игровая приставка, если кто не понял). Записка без подписи: «Коля плюс Лиза равняется любовь». Ее мы тоже публикуем. Напротив комнаты, где мы делаем газету, — кружок моде-

лирования. Дети клеят самолетики. Сильно пахнет ацетоном. Окна открывать нельзя — детки могут простудиться. К вечеру в глазах начинают порхать маленькие феи с прозрачными крылышками. В коридоре навалены рулоны парниковой пленки. Это для кружка моды. Детки шьют платья из пленки, украшают цветной бумагой, рисуют краской цветочки по полиэтилену. Авангард и торжество концептуализма. Готье нервно курит в сторонке. В нашем кружке десяток юных дарований. При ближайшем рассмотрении выясняется, что детки поколения пепси мало чем отличаются от нас когдатошних. Недолюбливают классику, не понимают Чехова и Тургенева, пишут в сочинениях: «В доме отчетливо пахло мезонином». С удовольствием читают Кинга, Лукьяненко, Глуховского и бессмертную Астрид Линдгрен. Новое поколение тоже любит эпатировать и устраивать движение против течения. Мы в свое время распевали «Боже царя храни», за что едва не вылетели из комсомола. Поколение пепси, нарядившись в буденовки, ходит по лагерю и горланит: «Партия Ленина, партия Сталина — славная партия

111

29 декабря С утра вожатая привела в редакцию крошечную девочку с огромным красным бантом в волосах. — Это Лиза, — сообщила вожатая. — Хочешь что-то написать для газеты? — спросили мы. — Я требую опубликовать опровержение! — заявила кроха. — В прошлом номере напечатано, что Лиза плюс Коля равняется любовь. Это неправда! Я люблю другого мальчика, и это взаимно. Вы должны положить конец слухам! Мы садимся писать опровержение. Заходит кружковод по моде. Спрашивает успокоительного. В театре моды закончился полиэтилен. Начальство выдало упаковку черных мусорных пакетов. 30 декабря Опровержение опубликовано. Аристарх второй день не является за новым заданием. Возможно, вернулся в семью, к нутриям. В театре моды закончились мусорные пакеты. Кружковод по моде, помянув Ганса Христиана Андерсена, принимает решение: моделей, на которых не хватило платьев, выводить на подиум голышом.

русский пионер №7. февраль-март 2009

большевиков». Кто такие большевики? Ну, типа политические экстремисты. У нас были речевки: «Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд!» У них тоже есть: Раз мобила, два мобила, Пейджеры, пейджеры! За рулем я в машине, Рядом женщины, женщины! Раз разборка, два разборка, Пальчики, пальчики! Все отлично, в шоколаде Девочки, мальчики! От нас детки поколения пепси отличаются упорством. Вот, скажем, юный журналист Аристарх, чемпион лагеря по плаванью. Аристарх не знает слов «здравствуйте» и «до свидания». Он не помнит, как нас зовут, да ему это и не важно. Он входит, шествует к моему столу, и говорит: «Давай мне работу!». После этого Аристарха следует немедленно озадачить, тогда он удалится. Если не озадачить — будет стоять над душой и канючить басом: «Дай мне работу, дай работу мне, дай…» Рослый и мускулистый Аристарх для своих двенадцати лет невероятно туп и столь же упрям. Он отлично плавает, очень плохо соображает. Мы подозреваем, что мальчика воспитали нутрии, живущие в местной речке. У меня не хватает фантазии, чтобы придумывать задания мальчику, воспитанному в семье нутрий. Подруга более изобретательна. Она отправляет Аристарха в лес проверить, не спрятал ли там Дед Мороз подарки для детей. Аристарх удаляется.

31 декабря В лагере вовсю готовятся к Новому году. Уличные фонари украшают шарами, гирляндами, надувными снеговиками. Мы доделываем праздничный выпуск газеты. В столовой режут колбасу — в праздник и Конь не указ. Бегу из редакции в клуб. Натыкаюсь на Фею-крестную с сигаретой в зубах. Она стоит за кустом, жадно курит в затяг, пьет коньяк из фляжки и выглядит совершенно нормальной. Она протягивает мне бутылку. Сделав глоток, спрашиваю: — Послушай, зачем ты сюда ездишь? — Знаешь, — говорит она, — у меня трое детей, муж, свекровь, у собаки катаракта, у внука хронический бронхит… А тут меня ценят, тут я — человек. Новый год в лагере, как в кино «Карнавальная ночь». Все кричат «ура» и целуются друг с другом. В два часа ночи детей загоняют спать. Педсостав открывает шампанское. 1 января Надувные снеговики безвольно висят, привязанные к фонарным столбам. Педсостав выглядит не намного бодрее. За обедом вожатые и кружководы рассказывают про вчерашнее. Как на рассвете на территорию лагеря проникла пьяная женщина и в свете фонарей искала свою сумочку, а худрук, надев костюм тигренка, отправился кататься на лыжах, и охранник, столкнувшись в лесу с тигренком на лыжах, был увезен в Москву на «скорой ». Вечереет. Зажигается свет. Снеговики, привязанные к фонарным столбам, распрямляются и поднимают головы. В редакции появляется Аристарх. Расталкивая других детей, он молча садится за компьютер, пишет заметку: «Я был в лесу искал подарки Дед Мороз хотел спрятать я нашел». — Что ты нашел? — спрашиваем Аристарха. — Ну подарки, — говорит он и кладет на стол дамскую сумочку. Внутри — документы на имя Феофановой Надежды Павловны, кошелек с пятью тысячами рублей и пудреница.

— Нельзя! — Сегодня можно, — топает ногой снежинка. Схватив кулек, она принимается орать: — Коляда, коляда! — Открывай ворота! — подхватывает банда бельчат и зайчиков.

7 января Сегодня был конкурс рождественских инсценировок. Мы с подругой — в жюри. Мы голосуем против фаворита конкурса. Вожатые устраивают нам обструкцию. У меня начинается нервный тик. За окном вечер медленно переходит в ночь. Снеговики снова поднимают головы. Мы стоим на своем. В воздухе разливается концентрированная ненависть. Наконец вожатые уступают нам. «Но имейте в виду, вы совершаете ошибку», — говорят они. Подруга говорит: — Не побили бы. — Могут, соглашается кружковод по моде.

— Послушай, зачем ты сюда ездишь? — Знаешь, — говорит она, — у меня трое детей, муж, свекровь, у собаки катаракта, у внука хронический бронхит… А тут меня ценят, тут я — человек

6 января Сочельник. Ночь. В дверь колотят так, что она едва не слетает с петель. По ощущениям за дверью — взвод ОМОНа. — Открой, — говорит худрук, — пока не выломали. Они все равно не уйдут. Открываем. В дверях — девочка в костюме снежинки. За ее спиной толпятся зайчики и бельчата. Всем лет по восемьдевять. Снежинка сердито супит брови: — Чего запираетесь? Давайте конфеты!

8–9 января Вечером в актовом зале проходит награждение победителей в конкурсе рождественских мистерий. Победители получают плюшевого зайца, формой и цветом напоминающего парниковый огурец. Проигравшие рыдают в уборной. Мы запираемся в комнате. В доме отчетливо пахнет мезонином. Мы спим в одежде и просыпаемся от любого шороха. Боимся. В столовую приходим первыми и меняем свою утреннюю кабачковую нежность на соседские порции. Пожалуй, больше чем нас, в лагере ненавидят только Коня.

11 января Уезжаем! Вожатые и воспитатели, прощаясь, плачут настоящими слезами. А мы уезжаем с удовольствием. Хотим забыть лагерь как страшенный сон, вместе с сухим законом, Конем, Аристархом и конкурсом рождественских мистерий. 15 января Я дома. На ночь обесточиваю все электроприборы. С телевизором мы живем в противофазе. Если он в спящем режиме — я спать не могу. Встречаясь с друзьями в кофейне, все норовлю проверить, нет ли у них на одежде вшей или энцефалитного клеща. Я не пью, не курю, не сквернословлю. Секса в моей жизни нет. Вчера поймала себя на том, что составляю план работы кружка юных журналистов на следующую смену. Позвонила подруга. Говорит, что придумала новое название для газеты: «Лагерный зов».

Читатель станет свидетелем того, как столичный журнальный дизайнер Илья Шаньгин отчаянно пытается повторить подвиг ваятеля Пигмалиона и очеловечить фотомодель, которую он внезапно, пролистывая сайты определенного содержания, обнаружил в интернете. Илья не позволил кануть возникшему чувству в мировых сетях, а решил узнать про нее все и вывести из безличной виртуальности в осязаемую реальность. И доказать, что настоящая любовь возможна даже там, где ее никто не ждет. текст: илья шаньгин рисунки: николай пророков Солнце рухнуло за занавеску. По кругу: почта, аська, новости, софт, порнуха. Что-то мелькнуло в окне монитора. Она! Среди сотен превьюшек, на быстром скроллинге, почти не глядя, стоп! Увеличить! Да! Холодок по коже. Сколько лет я искал тебя, приближаясь все больше, кругами серфинга, скачивая и стирая. Бесконечные ночи с Google, тысячи букмарок —у них короткая жизнь, и их невозможно прочесть заново, их море. Ты! Скорее control+d, копию на флэшку — нельзя терять. Ksusha. Высокая брюнетка, с родинкой на левой щеке, безупречно белой кожей, стройной фигурой и несказанно длинными ногами. Маленькая грудь, улыбка озорницы. В твоем взгляде что-то доброе, естественное, зовущее. Я найду тебя, ты только подожди, сегодня, завтра, через месяц. Я перерою весь интернет. Я подниму все поисковики, раскрою веер запретных сайтов, пошлю тонкие запросы, пройду туннелями скрытых прокси-серверов, я доберусь до тебя, чего бы это ни стоило. Я завожу для тебя специальную файловую папку Ksusha Dossier. А что здесь, на этом платнике? Двенадцать картинок. «Фритур», «джойн нау», номер кредитки, приехали. Тут еще немного. Хороша! Она удивительно похожа на ту, что ушла от меня этим летом к мужу. Мало, очень мало. Так часто бывает: то, чего хочешь, не найти — сплошной завирусованный мусор, кладбища мертвых

русский пионер №7. февраль-март 2009

115

ссылок. Но я уже знаю твои имена: Sambella, Kseniya, Ksenia, Cora, Ksusha на сайтах Femjoy, NuDolls, Glamdeluxe, Averotica и Oxanababy. Подожди, вот! Я всегда верил в «пичифорум».Ее зовут Ксения Ребенко! У нее реальное имя, она — фотомодель! Ребенко... Сама как ребенок. «В древней Греции «ксении» — язвительные двустишия, которыми хозяева дома в шутку встречали гостей. Ксюша растет милым, спокойным и послушным ребенком. Она больше интересуется своим внутренним миром, чем работой. Наилучшим делом для Ксении является благоустройство домашнего очага. Ее любимый цветок — роза». Надо запомнить. Этот сайт меня подставил. Тут ссылки без предварительного просмотра. Я скачал вслепую пять гигабайт роликов и сессий. Раскрыл — не ты! Подвело имя. Она тоже Ksusha, но (смотреть надо было внимательнее) Ksusha C. Совсем другая девушка. Чуть было не увлекся ею. Но она не ты. Понимаешь?

Так прошла наша первая ночь. А к утру ты стала еще реальнее. (Утром вообще больше везет.) Ты стала обретать плоть и кровь, оживать, как фотобумага при свете красной лампы. Сначала проявились слабые контуры твоей фигуры, затем грудь, волосы, глаза... Теперь ты не вымысел, не плоская картинка из интернета, а живое существо. У тебя уже приятный голос, а ведь я всего лишь прочитал твой comment: «Приехав на семинар как модель... я даже не поняла, что я работала... потому что для меня эти три дня показались как отдых! (ну… возможно, была небольшая усталость... но по сравнению с моими другими фотосессиями... я чувствовала себя просто превосходно!!! Ну еще пару десятков семинаров, тогда 100%:) В общем, всё и все были просто КЛАСС:) жжжжжду обязательно новых встреч и новых впечатлений. Ксю»… Это ее официальный сайт с дурацкими полураздетыми и не очень уверенно подобранными фотографиями. Вот еще фотосайт, да это сумасшедшая удача! Есть е-мэйл, адрес, телефон! Ну, здравствуй. Ты живешь в Симферополе. Восемьдесят шестого г.р. (угораздило же тебя родиться 23 февраля). Не замужем. Одна? С мамой? Сейчас узнаю. Самолетом туда — пара с лишним часов. Быстро карту. Опять платник. Обходим.

Улица Поповкина. Это в двух шагах от парка Шевченко, у Верхнего пруда, пятым троллейбусом или девятым автобусом (если ехать от центрального рынка) до остановки «Крымские Партизаны». На фото: узкая дорога, коробки хрущевок, обычная южная провинция. Рядом рынок, пара офисов, троллейбусная остановка. До моря не близко. Асфальт плавится. Жара. Окна твоего застекленного балкончика открыты нараспашку. (Помнишь, как этой зимой твой сосед по подъезду вешал газовую колонку и по ошибке пустил в газовый стояк воду? Было жутко холодно.) Родители с сестрой и собакой куда-то ушли. Видишь, как много я уже узнал? Как легко мне представить нашу встречу?

Ты не куришь, а вместо этого шуршишь фольгой от маленькой шоколадки местной фабрики Rainford в форме сердечка. Ну, можно же сегодня позволить себе маленькую слабость, ведь никто не увидит

У меня тоже, как и у тебя, собака — чаучау, кобель. До сих пор не развязан. Так получилось. Слишком породистый, а наград нет. Без них нельзя. Мы с ним курили вчера в детской песочнице. И тут подошла она, Надя. Смугленькая, густые черные брови, интересная, волевая. Оказалось, работает судьей на собачьих выставках. «Развязываться никогда не поздно, — сказала Надя улыбаясь. — Хочешь, завтра прямо с утра? Только ты его как следует расчеши. Ну да, паспорт само собой. Ему ведь не больше восьми лет?» Обменялись телефонами. Где же этот собачий паспорт? Посмотрел — а ему уже девять. Поздно! Не брать нам кубков. Да и не надо. Ты только что приняла душ, помастурбировав под прохладной напористой струей, и, закинув ногу за ногу, сидишь в шезлонге, обнаженная, слегка прикрывшись сухой простыней. Твои зеленые глаза меняются от яркого солнца. Ты не куришь, а вместо этого шуршишь фольгой от маленькой шоколадки местной фабрики Rainford в форме сердечка. Ну, можно же сегодня позволить себе маленькую слабость, ведь никто не увидит. В руках мобильник, я знаю его номер точно: +73805039ХХХХ. Ты звонишь фотографу Мише Чекмезову. Самара почему-то не отвечает. Только Миша тебя понимает. Знает, как тебя надо визуализировать. Если честно, я устал от твоей наготы, а на его сним-

117 ке ты в простом белом льняном платье двадцать шестого размера, такая родная и до боли знакомая. Я с трудом простил тебе откровенный минет на teensexmovs. Там ты Cora на разметанном гостиничном диване, в полосатых носочках и стильном платьице, которое ты, кстати, сшила сама. Это было давно и неправда. Правда в том, что ты, скорее всего, забеременела для очень дорогой фотосессии. Это практикуется во всем мире: модель в этот период выглядит безупречно. Сразу после — аборт. Ты видела себя под наркозом, чужая, со стороны, и как бы летела над съемочной площадкой. Помнишь? Уже неделю я с тобой. И мы не вместе только потому, что ты не знаешь обо мне.

— Ксюш, можно я выкурю здесь, у тебя на балконе, си гарету? А кстати, почему ты бросила американский колледж в Крыму? Могла бы стать бакалавром, преподавателем английского языка и зарубежной литературы. Ты же преподавала христианскую этику в школе-интернате. У тебя международный сертификат, у тебя три иностранных языка, в конце концов. Два года назад. Ты говорила тогда, что временно не работаешь, учишься на секретаря руководителя… Тебе ведь все чаще хочется сбежать из этих бесконечных сессий. Ты не раз задавала себе этот немой вопрос. Я знаю ответ. Тебе просто нужен тот, кто всегда будет рядом. Кто останется с тобой на несколько секунд, на целую жизнь дольше, чем щелчок фотокамеры. Последний раз я видел тебя совсем недавно. Две фотографии, подписанные твоей рукой: «На обочине… почему бы и нет?» На одной из них у тебя забинтована левая рука. Капельница? А вот вторая. Подпись: «Выйдя из больницы». Ты в темных очках. Что происходит, Ксения? Я больше не могу ждать — не имею права и звоню тебе прямо сейчас! Розы? Их можно купить в Домодедово. Главное — не опоздать.

русский пионер №7. февраль-март 2009

Послушай. Тебе двадцать четыре. Ты повзрослела и посерьезнела. Снимаешься только в дорогих роликах для западных компаний. Бесконечные пробы, обжигающий жар софитов, прицелы камер. Кататься часами голой в степном ковыле или нырять, раздвигая ноги, в душной ванной. Нагота перед холодным глазом объектива теряет былую остроту невольного флирта с оператором, со зрителями, порой даже становится стыдно и хочется совершенно другого. Бросить бы все к черту, выйти замуж, уехать куда-нибудь, родить детей, заняться всерьез фотографией. А ведь ты прекрасно снимаешь природу, которую так любишь. Я знаю это по твоим фотосессиям.

gettyimages/fotobank

119

Даже оказавшись за пределами Родины, авторы «Русского пионера» продолжают вести деятельный, размашистый образ жизни и решительно вмешиваются в конфликты, даже если в них применяется огнестрельное оружие. Вот и Александр Рохлин, попав в США, не станет отсиживаться в окопах, а продемонстрирует читателям, как он с неподдельным героизмом и в полный рост встает на защиту чужого, в общем-то, имущества.

— Я убью этого парня, — сказал Рон Галахер за обедом. — Ты убьешь человека? — переспросил я. — Да, — ответил Рон — Врешь! — сказал я. — Ты американец. У вас демократия, закон и права человека… — Я убью этого парня, — повторил Рон Галахер, — если он вздумает забраться на мою стоянку. — Значит, мы выходим на охоту? — спросил я — Непременно, — сказал Рон. — Сегодня ночуем на стоянке. — А из чего ты будешь стрелять? — Из «Ремингтона» отчима. Разве я тебе его не показывал? Помповое ружье «Ремингтон» досталось Галахеру от отчима, сержанта Грегори Уинстли, и хранилось в спальне, в платяном шкафу жены Рона Джули. Рон никогда не служил в армии, никогда не охотился, никогда даже в тире не стрелял и про мистера «Ремингтона» вспоминал только в особых случаях. Особый случай имел место в прошлом ноябре, в День благодарения. Рон Галахер повздорил с Джули и ушел в бар. Джули, наревевшись, все-таки приготовила индейку. Рон явился домой пьяный и когда узнал, что индейка приготовлена без печеного чеснока, то пришел в ярость. Бросился в спальню,

русский пионер №7. февраль-март 2009

текст: александр рохлин

расчехлил «Ремингтон» и расстрелял в упор… индейку, празднично выставленную на стол на большом фаянсовом блюде. И вот я увидел этот знаменитый «Ремингтон» и подержал его в руках. — Нравится? — спросил Рон. — Что тут может нравиться? — сказал я. — Страшная вещица. — Ты не понимаешь, — сказал Рон. — Сегодня заеду к индусам, куплю патронов. Надо будет его хорошенько почистить. А ночью выследим преступника. Если он попытается бежать, я всажу ему пулю. — А почему ты так уверен, что вор обязательно заявится сегодня? — спросил я — В субботу обчистили Кларка и Мидуэлла, в среду — соседей, братьев Арксов. Я на очереди. Если только этот ублюдок не передумает или не решит вдруг завязать. Впрочем, я выставил приманку. Рон Галахер был старше меня на десять лет. В его лице было что-то плутовское и хамоватое. Глаза хитрые, с дурацким блеском. Именно это сочетание и притягивало меня. В нем не было и тени американской политкорректности. Рон был мелким авантюристом и обаятельным негодяем. Он любил дурачиться, подкалывать и обманывать своих клиентов, в разговоре посмеивался в рыжую бороду и отпускал вслух сальные шутки о женщинах, в том числе и о собственной жене. Он владел бизнесом — автостоянкой и гаражом, где ремонтировал и продавал подержанные автомобили. У Галахера был в этом деле талант. Под его рукой заводились даже мертвые «джанк-кары». Гараж располагался на окраине Форт-Мэйна, штат Индиана. Одним боком стоянка Рона граничила с мастерскими по ремонту тракторов семьи Одуэнов на каунти-шоссе №42. С востока и юга стоянку окружали фермерские кукурузные поля, огороженные высоким сетчатым забором. А вот на севере метрах в ста от гаража проходила одноколейная железная дорога. Я никогда не видел

на ней поездов, но шлагбаумы на переездах исправно работали. Именно со стороны железки легче всего было проникнуть на стоянку незамеченным. Мероприятие по поимке неизвестного преступника было задумано Галахером неспроста. Округу лихорадило сообщениями о воровстве автомобильных магнитол со стоянок подержанных

машин. Галахеру было за что переживать. Вокруг его гаража теснилось с четыре десятка битых и относительно целых «Фордов», «Тойот», «Джи-Эм-Си», «Ниссанов» и даже один «Опель» 63-го года. В каждом авто были встроенный магнитофон и радио. Пикантность ситуации состояла в том, что я точно знал, кто ворует магнитолы. В выходные набег на стоянку Мидуэлла совершили трое студентов Университета Индианы. И одним из них был я… У меня было два сообщника. Кирилл Арбузов и его сосед по съемной квартире Дато Чававриани по прозвищу Чачо. Первый, потомственный петербуржец и сын солиста гергиевского оркестра, играл на скрипке, второй, тбилиссец с консерва-

торским образованием, представитель древнего мингрельского рода, играл на виолончели. Арбузов кроме скрипки страстно увлекался электроникой, часами самозабвенно ковырялся в электроприборах. А наш Чачо был законченным женолюбоминтернационалистом. В свои тридцать лет он уже четыре раза женился и разводился. Семьи виолончелиста были разбросаны по бывшим союзным республикам: Лиепая, Кишинев, ЙошкарОла и остров Чечень в западной части Каспийского моря. Чачо служил в армии под Читой. Умел потрясающе запекать баранью ногу и, что самое удивительное, как две капли воды был похож на великого итальянского певца Пласидо Доминго. Но идею о краже магнитол подал не он, а интеллигентный Арбузов. Из восьмерых «советских» студентов только четверо имели собственные автомобили. Арбузов и Чававриани один на двоих — «Субару» 80-го года. Машину они купили всего за 250

121

ную сетку. В назначенный час мы собрались у китайской прачечной. За ней начинался пустырь. Я совершенно не волновался, наоборот, чувствовал душевный подъем и вместе с тем абсолютное спокойствие и уверенность в себе. Арбузов нацепил черную водолазку, закрывающую горло, и был похож на Фантомаса. Чачо был суров и мрачен. Думаю, что в силу возраста и жизненного опыта он не разделял нашего пионерского энтузиазма. — Ну что, братцы, — сказал я, — считайте, что мы в разведке. Идем в тыл к фашистам. — Упекут нас в тыл к Бениной маме, — сказал Чачо. — Не упекут, а только интернируют в Россию, — сказал всезнающий Арбузов. — Мы граждане другого государства. — А я, может быть, здесь хочу свою жизнь устроить, — заявил Чачо. Мы легли в траву и поползли… Должен признаться, что в этот момент я испытал счастье. Моя жизнь в одно мгновение превратилась в героическое приключение. Я полз по-пластунски

русский пионер №7. февраль-март 2009

с выброшенных на свалку или приготовленных к утилизации автомобилей. — Я знаю место, — уверенно сказал Арбузов. Значит, он уже думал об этом раньше. — По Айронвуду на юг, после почты и «Принцессы бургеров», есть стоянка. Там все машины собраны под пресс. — Откуда ты знаешь? — спросил Чачо. — Они стоят в ряд, касаясь друг друга боками, — ответил Арбузов. — Никто не собирается их продавать. Операция по отъему ничейных ценностей была назначена на 14 августа. Надо признать, идея меня совершенно захватила. Я несколько раз ездил на разведку. Стоянка находилась на оживленном перекрестке. Была огорожена сетчатым забором и колючей проволокой по всему периметру. Но с тыльной стороны к ней примыкал широкий пустырь, где только начинали строить квартал

таунхаусов. Проникать на стоянку отсюда было удобнее всего. В полночь с субботы на воскресение на «Субару», которая выглядела так, словно по ней палило все полицейское отделение ФортМэйна, мы выехали на Айронвуд-стрит и остановились в двух кварталах от стоянки. Машину припарковали в разрешенном месте. Через дорогу круглосуточно работал прокат кинофильмов, и наше появление не должно было привлечь внимания. Мы разошлись в разные стороны. У каждого был рюкзак с воровским инвентарем. Арбузов тащил коробку с отвертками, Чачо — три одеяла и молоток. Я нес фонарики и садовый секач резать забор-

gettyimages/fotobank

долларов. Более изношенного автомобиля я в жизни не встречал. Продавленная крыша, насквозь ржавые двери и крылья, пороги как труха, пол в буквальном смысле проваливался под ногами. В дождь вода с дороги фонтанчиками брызгала в салон. Во всем остальном это был прекрасный автомобиль. Японское чудо передвигалось со скоростью до 80 миль в час и не ломалось. Но магнитола в «Субару» не работала. У аппарата сгнила проводка. И тогда скрипач-электрик Кира сказал: — Магнитолу надо спионерить! Это было чистое хулиганство — то есть без вреда человечеству. Снять магнитолы мы собирались только

в сухой траве, собирая репейник на штаны, и представлял себе, что впереди — спящие вражеские окопы, кругом опасность, но боевая задача ясна и благородна. Поле оказалось длиннее, чем мы предполагали. Очень скоро мы выдохлись. — Я даже в армии так не ползал, — прохрипел Чачо — А чем ты там занимался? — спросил я. — В оркестре играл на тромбоне. Генералу теннисный корт строил. — А виолончель? — У мамы стояла за буфетом два года. — Значит, ты честно служил как самый обыкновенный человек? — спросил Арбузов. — Я думал, что все грузины богатые и откупались от службы. — Я отслужил от приказа до приказа. И никто из моей семьи не косил от армии… в отличие от некоторых. Это был камень в наш с Арбузовым огород. Мы дважды отдыхали, лежали в траве и слушали, как по шоссе проносятся машины и мелодично свистит светофор, включая зеленый свет для слепых. Когда до забора оставалось не больше пятидесяти метров, Арбузову надоело ползти. — Говорю вам, стоянка не охраняется, — сказал он. — Там даже собаки нет. А я, не дай бог, палец себе сломаю, и мир останется без великого скрипача… — встал и пошел в полный рост. Чававриани поднялся с колен и побрел вслед скрипачу. Ну и дураки, подумал я, стоит расслабиться, и получишь пулю в лоб. И дополз до стоянки на пузе, как и полагается разведчику. — Ну, что, Марат Казей, не привел ли ты за собой хвоста? — пошутил Арбузов — На себя посмотри, — сказал я. — Ты в собачье дерьмо влез, взгляни на штаны. Арбузов тихо выругался. — А еще говорят, что они за своими собаками с пакетиками ходят. — Никакому американцу-собачнику в голову не придет, что в этом поле будут ползать звезды мирового скрипичного искусства, — сказал Чачо. Я вытащил секач и принялся откусывать сетку. Проволока тихо и беззвучно лопалась. Спустя несколько минут в заборе появилась дырка размером с дупло. — Может, все-таки не пойдем? — шепотом спросил Чачо — Это называется точка невозврата, — сказал умный Арбузов — Плевать, — сказал я. — Пошли! — и первым нырнул в дыру. Единственный фонарь на стоянке горел у центрального входа. Мы ползли между машин, прислушиваясь к посторонним звукам. Но все было тихо, пахло старым железом, бензином, вытекшим моторным маслом и нагретой августовским солнцем резиной. Ветер с поля приносил запах цветущей амброзии. — Значит так, — сказал Арбузов. — Выбираем тачку, откручиваем по одной магнитоле и через полчаса собираемся у выхода, у дыры то есть. Давайте не жадничать. Жадность фраеров губит. В случае опасности свистим по-совиному.

— Интересно, что бы сказал твой отец, первая скрипка Мариинского театра, если бы он тебя сейчас увидел, — сказал Чачо. — Мой отец в молодости воровал арбузы под Ростовом. — Арбузов воровал арбузы? Значит, ты из воровской династии. По тебе тюрьма плачет, — заметил Чачо. — Международный трибунал, — поправил я. Мы расползлись в разные стороны. Вскоре я наткнулся на старенький «Фольксваген Гольф». Я залез внутрь, накрылся одеялом, включил фонарик и принялся откручивать магнитофон. Опыта у меня не было, а на одном вдохновении, как оказалось, далеко не уедешь. Встроенная техника спрятана под панель, и как нащупать ее крепление, совершенно непонятно. Я излазил машину вдоль и поперек. В этот момент в дверь постучали… Я похолодел и замер. — Не дрейфь! — послышался голос Чачо. — Это я, твоя совесть. — Что тебе нужно, грузинская совесть? — У меня ничего не выходит. — И у меня. — Давай вдвоем попробуем. Ты будешь светить и одеяло держать, а я поищу.

Так и сделали. Стало намного удобнее. Но дело с мертвой точки не сдвинулось. — Надо панель ломать, — сказал я. — Слышно будет. — А что еще остается? — Может, аккуратно распилить? — До утра пилить будем. Я ухватился руками за нижний край панели и дернул раз, другой, третий… Пластик нехотя подался наверх. — Тяни! — шепотом крикнул я. Чачо взял фонарик в зубы, схватился за панель, и общими усилиями с грохотом и скрежетом мы вывернули крышку. Под ней открылось гнездо с креплениями и вся проводка. Я выкрутил винты и вытащил магнитофон из гнезда. — А как проводку отсоединять? — Не надо, — сказал Чачо, — рви как есть. Арбузов сказал, что она не нужна. Хрясь — и первый трофей оказался у меня в руках. Я аккуратно завернул его в полотенце и положил в рюкзак. Мы вы-

русский пионер №7. февраль-март 2009

gettyimages/fotobank

123

окно со своей стороны и три раза коротко свистнул. В ответ послышался такой же одиночный свист, и все стихло. — Он не придет, — сообразил я. — Мы же договаривались сматываться в случае опасности, а не выручать друг друга. Еще посидели. Кураж пропал. В железной ловушке было тоскливо и пыльно. — Знаешь что? — сказал я. — Надо выходить. Тупо сидеть и ждать, когда появятся хозяева и полиция. — Он порвет тебя. Я зажег фонарь и направил его прямо в глаза собаки. Пес недовольно отвернулся. — Гоу хоум! — сказал я в щель и слегка тол-

gettyimages/fotobank

лезли из машины и поползли к следующей жертве. Чачо присмотрел для себя шикарный белый «Олдсмобиль». Огромный, как грузовой лифт. Мы взмокли под одеялом как мыши. Задача минимум была выполнена. И тут у нас разыгрался аппетит. В приступе молодецкой удали на «раз, два, взяли» мы раскурочили еще три машины. Последним авто оказался горбатенький бесколесный «Форд Фокус». И тут я посмотрел в окно и остолбенел. В окне торчала узкая собачья морда. Я вжался в сиденье и сдавленно просипел: — Чачо! Чававриани вылез из–под одеяла и тоже замер.

Морда, без сомненья, принадлежала доберману. Этому самому злющему из собачьего племени охраннику всех стоянок, авиабаз, фабрик по производству наркотиков… — Почему он молчит? — прошептал Чачо, не сводя глаз с собаки. — Спроси его, — сказал я, нащупывая ручку в двери и медленно-медленно поднимая стекло. Пес ткнулся носом, и на стекле остался след его дыхания. — Что будем делать? — Подождем, пока он уйдет. — Он будет сидеть здесь, пока полиция не приедет. Действительно, пес не двигался с места и наблюдал за нами, как зрители в цирке наблюдают за акробатами. Выйти через правую дверь было невозможно. Нас прижимал высокий ржавый минивэн. — А где этот Ойстрах фигов? — подумал вслух Чачо, открыл

кнул собаку дверцей. Пес как-то странно, по-стариковски вздохнул, но посторонился. И я увидел, что он калека. — Чачо, — сказал я, — у нас есть шанс. У нас четыре ноги на двоих. А у него три с половиной. — Что ты несешь? — Я сейчас резко открываю дверь, перегорожу весь проход. Прыгнуть он не сможет. У него передняя лапа перебинтована и висит как культя. Мы несемся к забору, а там бог не выдаст... Я открыл дверь настежь и рванул не оглядываясь. Сзади послышался сдавленный грузинский мат — Чававриани ударился головой о косяк, а затем голос: — Не беги, дурак! Но я не останавливался. Нырнул рыбкой в дыру, чуть было не застрял с рюкзаком. И задал стрекача по пустырю… У нашей «Субару» я был первым. Товарищи появились ми-

125

gettyimages/fotobank

Именно по этой причине я согласился идти с Роном на «охоту». Нашего следа здесь не было. И засада должна была обернуться романтической ночевкой на крыше гаража под аме-

риканскими звездами. Рон вернулся с работы в восьмом часу. Джули приготовила ужин. Мы поели и быстро собрались. Рон зачем-то надел высокие сапоги и подпоясался широким рокерским ремнем с устрашающей мордой кабана на бляхе. Мы взяли с собой одеяла, газовую горелку, кофе, сэндвичи и четыре банки пива «Миллер». Наши жены — пушки заряжены провожали у входа и трогательно махали ручками, словно мы уходили защищать независимость Америки. Мы вышли на железную дорогу и почапали к стоянке. Настроение у меня было приподнятое. На прошлой неделе я был дерзким взломщиком, на этой — благородным защитником. Не жизнь, а пионерская «Зарница». Гараж у Галахера одноэтажный и напоминает коробку из-под обуви. Мы забрались наверх по пожарной лестнице, подкатив к ней старую бочку. Расстелили одеяла прямо на гудроне и лег-

ли, приставив ружье к бортику ограждения. Теперь нас было трое. Рон, я и «Ремингтон». Скоро стало совсем темно. Мы выпили по банке пива и закусили сэндвичами, хотя есть совсем не хотелось. — Давай оставим на ночь, — предложил Рон. — Когда проголодаемся, сварим кофе. — Хорошо, — сказал я. Сумерки подействовали на Галахера умиротворяюще. Я ожидал, что он будет травить анекдоты или рассказывать про стрип-бары южного Мичигана, куда ездит по воскресениям. Но он молчал, лежал тихо, вытянув ноги и сложив руки на груди, точь-в-точь как покойник. — Ты летал на самолетах? — спросил Рон. — Здрасьте! А как иначе я к тебе сюда приехал бы? — А я однажды летал на истребителе, с отчимом. На настоящем американском истребителе. — И как?

— Очень страшно. Заикался полгода. В этот момент я потерял чувство времени. Время тихо отошло в сторону. Не стало ни прошлого, ни будущего. Из прошлого исчез мой родной дом, деревня под Владимиром, речка Сходня, над которой я летал во сне каждую ночь, и дедовский тулуп с запахом прокуренной овчины. Все мучительно любимое и недосягаемое. Все то, что давало силы жить здесь и надеяться на возвращение. А из будущего ушла неизвестность и напряженное ожидание этого самого возвращения. И все это вдруг показалось совершенно неважным. Как будто и не было в моей жизни. А жизнь вот она. Я лежу на крыше, остро пахнущей гудроном, над головой темное летнее небо, тишина и покой. Война кончилась. Нет ни страха, ни ожидания, ни России, ни Америки. Только странная, затаенная, неосмысленная радость. Я никогда раньше не переживал ничего подобного. И вдруг понял, что только в такой минуте есть смысл жить. А остальное — дым… Рон поднялся на локте и посмотрел вниз. — Смотри-ка, кто-то идет. По железной дороге шел человек. — Это обыкновенный прохожий, — сказал я. — Откуда в это время прохожие на заброшенной железной дороге? Нет! Это наш голубчик. В голосе Галахера закипала злоба.

русский пионер №7. февраль-март 2009

нут через пятнадцать. — Да, — сказал Арбузов, — у страха глаза велики. Ты меня чуть не затоптал, испуганный мамонт. — А как доберман от тебя улепетывал на трех лапах… — сказал Чачо. — Неизвестно, кто больше испугался. В ту ночь мы свинтили пять магнитофонов. Два из них оказались дохлыми. А остальные прекрасно работали. Мы имели бешеный успех среди соотечественников. Со всех сторон посыпались заказы и предложения. Но благоразумие взяло верх.

— Передай мне «Ремингтон», — тихо сказал Рон и весь напружинился словно кошка. Я взял в руки ружье и удивился, насколько оно было холодное, словно мертвое. — Дождался своего часа, — пробормотал Галахер, обращаясь к «Ремингтону». Человек, перешел через рельсы и направился к стоянке. За его спиной висел школьный рюкзак. Он быстро прошел к машинам, выбрал одну, дернул дверцу и шмыгнул внутрь. — Рон! — шепотом позвал я. — Ты ведь не собираешься убивать его, не так ли? — Почему? Это моя частная собственность. — Какая, к Бениной матери, частная собственность?! Это просто железки! А там человек! — Ты еще про конституцию вспомни, — сказал Рон Галахер, поднялся на ноги, прицелился и выстрелил. Послышался звон разбитого стекла и человеческий вопль.

Галахер ранил вора. Но это оказалось полбеды. Вор, как куль вывалившись из машины, принялся кататься по траве и орать: — Бля–я–я! Мать вашу! Пидарасы! Родная речь с избытком боли и ужаса неслась из-под колес автомобиля. И не было никаких сомнений в том, что голос этот принадлежал тбилисскому виртуозу, внебрачному сыну Пласидо Доминго, расхитителю магнитофонов Дато Чававриани. «Что он здесь делает?!» — пронеслось в моей голове. А Галахера тем временем охватил азарт. Он передернул цевье, ткнул «Ремингтон» мне в руки и сказал: — Держи его на мушке. И если что — стреляй. Я спущусь вниз и схвачу гада, — глаза дилера подержанных автомобилей сверкали, словно он только что выиграл в лотерею миллион долларов. Но только он отвернулся и шагнул к лестнице, я заорал что есть мочи: — Ах ты собака! Сволочь шелудивая! Я прострелю твои паршивые мозги! Не вздумай там ничего трогать. И меня по имени не зови! — Ты чего так разорался? — удивился Рон, вставая на верхнюю ступеньку пожарной лестницы — Ненавижу воров и бездельников! — крикнул я в гневе. — А почему на русском? — Я не знаю этих выражений на английском!

И для верности пальнул вниз по соседней машине. Испуганный Чачо взревел еще сильнее. Рон скрылся за стеной. У меня оставалось несколько секунд. — Беги! — кричал я, пытаясь переорать вопль раненого соотечественника. — Слышишь?! Уноси ноги! Скорее! Он обходит тебя! Я буду стрелять в другую сторону. Уходи к фермерам! Перезарядив, я выстрелил в воздух. Не знаю, что возымело действие: мой крик или его собственный инстинкт, но Чачо поднялся с земли и, держась за правое плечо, побежал вдоль стены в направлении фермерских угодий. Когда из-за угла показался Рон, я остервенело передернул затвор, почувствовал себя при этом морским пехотинцем, выстрелил вниз и крикнул по-английски: — Он уходит к железной дороге! Держи его! И выстрелил. Рон изменил направление и понесся наперерез к железке. Но там никого не было. Я выпустил еще один патрон и опустил «Ремингтон». Охота кончилась. У меня дрожали руки. В воздухе пахло жженой резиной. Тишина показалось мне нереальной. Где–то очень далеко — в Мичигане — нудно выли сирены встревоженных автосигнализаций. — Ты его упустил, — сказал Рон, поднимаясь на крышу. — А ты его чуть не убил, — сказал я. Разговаривать с Галахером мне не хотелось. Он подобрал валявшуюся под ногами банку пива и открыл ее. — Ладно, успокойся, — сказал Галахер. — Я купил резиновые пули, а не боевые. Какая скотина, подумал я, глядя в темноте на рожу Галахера. Наверняка, сейчас ухмыляется в бороду и думает, как ловко он меня провел. — А что за приманка была? — спросил я через некоторое время. — Твоя машина, — просто сказал Рон. — Я приготовил тебе «Бьюик» взамен «Рено». Подумал, что на нее обязательно позарятся воры, и вытащил из гаража. «Бьюик Регал» 82-го года! Нечеловеческий пароход меднорыжего цвета, с кожаным салоном и диванами! И эта сволочь использовала такой автомобиль в качестве наживки! — Ты ведь сам будешь его заново чинить, — сказал я. — Да. Но за твой счет. В этот момент я понял, что меня настигло возмездие за украденные магнитолы. А дорогой мой друг Чачо после сего скандального случая всем рассказывал, что я пытался его убить. Что я поднял руку на грузина, брата по крови. И что небо меня обязательно покарает. Но злился он недолго, будучи по природе человеком отходчивым. История имела и положительный эффект. Чачо при всяком удобном случае с гордостью демонстрировал гематому на плече как боевую рану. И на этой почве охмурил приехавшую недавно пианистку из Франции по имени Лоранс. И они даже собирались пожениться…

группа продленного дня 127

русский пионер №7. февраль-март 2009

инга аксенова

Завхоз. Памятка к кипятильнику. Антикризисная инструкция от Михаила Куснировича. Горнист. Пьем до воя. Леонид Ганкин о вреде спиртных напитков. Пионервожатая. Дом с привидениями. Анна Николаева о картинах олигарха-интеллектуала. Дежурный по столовой. Детское питание. Мирослав Мельник о ресторанах для младшего школьного возраста. Правофланговая. Свои, чужие и фрустрация. Божена Рынска сделала свой выбор. Следопыт. Тао в тумане. Никита Космин о своей Англии. Подшефная. Это не Катя. Маша Федоренко о страшной силе мужской красоты.

группа продленного дня

продленного дня группа

Памятка Кипятильнику У меня вопрос: вот вам помогают памятки? Напомню, памятки —это такие бумажки или таблички, которые нас должны от чего-то обезопасить, или предупредить, или подсказать, или снять с кого-то ответственность. Текст у них либо очень короткий, либо очень мелкий. Например: «Не загораживайте стекло кабины водителя!» —красивая памятка, филологическая, сложноподчиненная. А еще бывают такие: «Не влезай! Убьет!» —тоже исчерпывающая памятка, пронзительная. Сразу запоминаешь, и уже не важно, куда ты там хотел влезть и зачем. Убьет, и точка. Даже не ранит. Другой тип памяток особенно глумливый, там столько букв, и таких мелких и гладких, что запомнить их последовательность нормальному человеку невозможно, да и нужно ли? Тем не менее их обычно суют в коробочку с какими-то приборами. Мало того что инструкция на восьми языках, так еще памятка на особенно зачуханной бумажке —тоже на восьми. Хотя весь их замечательный смысл сходится к детсадовской шутке: «Перед прочтением сжечь!». Чтоб этот текст придумать, видимо, нужен особый дар. То есть кто-то сидит, корпит, сочиняет технически выверен-

photoxpress

Постоянный автор «РП» бизнесмен Михаил Куснирович решается рассказать читателям историю кипятильника и про место, которое тот занимает в его жизни. Благодарный читатель к концу колонки поймет, что с кипятильником в руках можно не только финансовый кризис пережить, а и лучшие мгновения жизни.

завхоз михаил куснирович

ные предложения, инструкции по включению вилки в розетку, а кто-то отдельный росчерком гениального пера формулирует памятку: «Внимание! Пейте охлажденным!» или «Взболтать, но не смешивать!» И что интересно, эти глубокомысленные строки запоминаются. И им даже следуют и передают из уст в уста. И не кипятят кока-колу. В этот номер мне поручили написать памятку про кризис: про «что делать?», про «чем сердце успокоится?» —хорошо еще, что не про «кто виноват?». Саму инструкцию поручили написать другим авторам.

А мне —только заклеймить уж как-нибудь. И ни слова про Новый год и подарки —ушедшая натура. Пришла пора морщить лоб. Почти как на выпускном сочинении в десятом классе. Хотя тема была вроде свободной, про смысл жизни на примере произведения Н. Островского «Как закалялась сталь». И ведь что интересно, книжка-то захватывающая: сюжет, характеры, классовый подход; кино, опять же, все видели, а в памяти одно «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» —и ни одного слова не забыто, и все правда, и так

можно это раскатать, что комок в горле экзаменатора и пятерка в кармане экзаменуемого. Чем не классический пример памятки про смысл жизни. Но экзамен в десятом классе —это ведь не кризис, это миг, шажок в завтрашний светлый день по открытой дороге. А кризис —он явление глубокое, долгоиграющее. Он бывает как для всех, так и для каждого. Вот и у меня он тоже имел место. И не только в 98-м, но и в 78-м тоже. Дело было так. Маме предложили профсоюзную путевку в горы на горных лыжах. Папа всю жизнь не умел плавать и почему-то этим бравировал, а тут еще какие-то горные лыжи. Он сразу отказался, хотя ему никто и не предлагал —ни мама, ни профсоюз, обо мне речь тоже не шла, хотя профсоюз —это школа коммунизма, а я уже был достойным пионером и в горах мог бы чемунибудь научиться, хотя бы чтоб было что передать по наследству. Но речь не шла и, значит, вопрос не стоял. Мама вместе с другими младшими научными сотрудниками ВНИИХЗСР тетей Таней и тетей Ритой активно засобиралась. И вот —новый, бордового цвета, из высококачественного дерматина чемодан начал заполняться новым, под горло, вязаным свитером

русский пионер №7. февраль-март 2009

елена ужинова

группа продленного дня группа продленного дня 129

шоколадно-кофейного цвета, большими темными очками в роговой оправе и картонной коробочкой с жухлой надписью «Кипятильник». Кипятильник —это сегодня легко дается написать такое слово, а в то время я вообще не знал о его существовании и предназначении. Ну не видел ни разу —не приходилось. Впрочем, и сейчас мой сын в свои пятнадцать лет вряд ли поймет, что это за штука из загнутых в спираль металлических трубочек с проводом и штепселем. Мне в мои одиннадцать с половиной было точно невдомек, а вот приобщиться к маминым сборам хотелось очень.

Странно, что про другие кризисы не пишут такие, например, памятки: «Беречь Детей!» «Беречь Родителей!» «Беречь Людей!» Почему-то я заинтересовался не свитером, не чемоданом и даже не очками, а именно этой коробочкой с жухлой надписью «Кипятильник». Мама была на работе, папа —тем более. Я один дома! Один! И все, что я сделал, —я позволил себе воткнуть штепсель этого приборчика в розетку, не прочитав памятку. И вот штепсель в розетке, я из пушечки постреливаю карандашами по солдатикам, выставленным каре на ковре моей комнаты, и с тихим любопытством кошусь на мирно краснеющий приборчик, трогательно уложенный рядом с пушечкой на коврик. И ничего плохого не

продленного дня группа

елене ужинова

группа продленного дня

жду. Жду просто чего-нибудь. И вдруг —бац! Псевдометаллическая спиралька так раскраснелась, что зачем-то вздрогнула, побелела, лопнула, рассыпалась в порошок, оставив четкий прожженный след на ковре, и затихла. Я не задумываясь вытащил штепсель из розетки. «Это конец!» —видимо, наконецто подумал я. Еще пару раз я стрельнул из пушечки по солдатикам для отвода глаз, но отвести их так и не смог. Они глядели на кучку белого пепла на ковре и на шнур со штепселем и остатками металлических трубочек. Это напоминало лопнувший шарик из мультика про день рождения ослика Иа. При этом

роль Иа к моему состоянию не слишком подходила. Ослик был уж больно весел и оптимистичен по сравнению со мной. Сейчас про такое состояние поет Петр Налич со своей группой в композиции «Крылья»: Что же это такое, Где же правда, люди? Я один в поле воин, Справедлив и спокоен. И еще там есть слова про то, что герой песни сидит на «стиральной машине в ванной и плачет». Я не плакал. Я мужественно трусил. И пепел, и шнур, и штепсель я аккуратно запихал назад в картонную коробочку и положил под свитер в мамин чемодан (кстати, в этой коробочке я обнаружил и прочел машинально памятку от кипятильника: «Беречь от детей!». Кому это теперь было нужно?). Настал вечер. Мама и папа вернулись с работы. Они собирались и давали друг другу ЦУ (ценные

указания). Я был подавлен и деланно улыбался. Пришла ночь. Сон не помогал. В забытьи мне грезилось, что вот мы с дедушкой Марком Михайловичем едем на 30-м троллейбусе в хозяйственный магазин на улице Старый Гай, покупаем чудесный новый кипятильник в этой дурацкой картонной коробочке; я подкладываю его маме в чемодан (или дедушка подкладывает), и все хорошо, но я пробуждался, потом забывался вновь, и все вертелось по новой. Утро никак не начиналось. Подушка была мокрой от холодного пота и, видимо, от предательских слез. Но утро все-таки состоялось, и мама уехала. Я даже смазанно поцеловал ее на прощанье. Она безмятежно улыбалась. Почта СССР работала хорошо. В то время было принято писать открытки, даже если расставались ненадолго. Мама писала папе. Где-то во второй или третьей открытке она передавала мне привет «от кипятильника». Папа ничего не понял, но, как ни странно, не допытывался. А жаль —я бы быстро раскололся и кризис бы прошел. А так мама приехала загорелая и полная впечатлений и кипятильник больше не всплыл. Разве что вот теперь, в этой заметке. И кажется —ерунда, подумаешь, какойто кризис 78-го года; а глядишь, пригодился и для этого 2008-го. Памятку «Беречь от детей!» используют часто, и иногда это себя оправдывает. Странно, что про другие кризисы не пишут такие, например, памятки: «Беречь Детей!» «Беречь Родителей!» «Беречь Людей!» Может быть, помогло бы, если вовремя прочесть, запомнить и, дай бог, использовать.

группа продленного дня

продленного дня группа

Пьем до воя Иллюстрацией народной мудрости о том, что пьянство до добра не доводит, могла бы стать судьба моего однокурсника Коли. Но не стала. Он был большой, неуклюжий и незлобивый. Один из тех, о ком достаточно упомянуть в компании, и все начинают смеяться. Особенно заливисто журчали те, у кого как-то не складывалось ни в личном, ни в общественном. Коля страдал болезненным пристрастием к выпивке. За годы учебы он попадал в самые немыслимые переделки, но всякий раз выходил сухим из воды — наверное, родители выручали или несчастный случай. И распределение получил неплохое — в Комитет солидарности со странами Азии и Африки. Однажды зимой — а было это в начале 80-х — в Москву приехала делегация Академии наук Вьетнама. В программу ее визита входила поездка в новосибирский Академгородок. Гости изъявили желание отправиться туда поездом — чтобы из окон вагона посмотреть на утопающие в снегу бескрайние российские просторы. Сопровождал делегацию Коля. Надо ли говорить, что едва только поезд отошел от Ка-

наталья львова

Алкогольным критиком в этом номере назначен Леонид Ганкин неспроста: под видом занимательного рассказа о двух драматичных судьбах пьяниц Леонид технично дезавуирует как слишком радужные, так и чересчур мрачные представления об алкоголе и приводит читателя к парадоксальному открытию: от спиртного может быть не только польза, но и вред.

горнист ганкин

занского вокзала, как Коля повел вьетнамских товарищей в вагон-ресторан. Они, как известно, много не пьют, поэтому пары рюмок водки им мало не показалось. И всего через пару часов Коле пришлось оттащить их по одному в купе и продолжать застолье в русском одиночестве. В вагонересторане он познакомился с попутчиком — директором сибирского зверосовхоза. Где-то на второй-третий день интенсивного общения, когда было выпито уже немереное количество спиртного, у того родилась идея: отвезти вьетнамских гостей в тайгу,

на заимку. А там хорошо: охота, баня. Коля, конечно, согласился. Ночью ничего не понимающих вьетнамцев высадили на каком-то полустанке и вся компания в санях, запряженных лошадьми, поехала на заимку. Там все обещанное было предоставлено гостям в полном объеме: они охотились, парились в русской бане, пили, закусывали. А в это время весь Комитет государственной безопасности СССР сбился с ног, разыскивая пропавшую вьетнамскую делегацию. Попахивало международным скандалом. Говорят,

дело взял на контроль сам Юрий Андропов. Для вьетнамцев все закончилось хорошо. В положенный день, так и не побывав в Академгородке, они вернулись в Москву. Вьетнамские товарищи были в восторге — такое прикосновение к настоящей русской жизни. Они долго благодарили организаторов визита и говорили, что Россия стала им второй родиной. А Колю вызвали к начальнику его учреждения. И надо же додуматься: перед аудиенцией он решил чуть-чуть выпить для храбрости. Но, как водится, немного не рассчитал… Логично предположить, что Колю выгнали с волчьим билетом. Он долго не мог устроиться на работу, потом от него ушла жена и следы его потерялись. Но это не так. У Коли все нормально. А пьет он потому, что по-другому не умеет. Был у меня другой однокурсник — Володя. После института он пошел в органы на оперативную работу, связанную с частыми поездками за рубеж. Чем он там занимался, никто из наших ребят не знает. Известно только, что даже в выходные или отправляясь в отпуск, он должен был оставлять на службе телефон, по которому его можно было

группа продленного дня

в любой момент разыскать. А еще у него был «тревожный чемоданчик» с зубной щеткой, сменным бельем и двумятремя свежими сорочками. Ему могли позвонить в любое время дня и ночи. Он коротко отвечал: «Есть!», говорил жене, когда вернется, и уезжал — когда на неделю, когда на месяц. Как-то ему в очередной раз позвонили. Володя молча выслушал инструкции, сказал жене,

что будет через пять дней, взял чемоданчик и ушел. Но на шестой день он домой не вернулся. Не появился и через неделю. Тогда жена запаниковала. Она, конечно, не представляла, чем занимается муж, но твердо знала, что его служба сопряжена с серьезным риском. Взволнованная женщина позвонила ему на работу. Ответ Володиного начальника поверг ее в шок. «Я и сам хотел бы знать, где он

сейчас находится,— прозвучал недовольный голос в трубке.— Взял отгул на пять дней, а уже неделя прошла». В тот же день Володю нашли — он запил у какой-то женщины. С секретной работы его, естественно, выгнали, но комитетские своих не добивали — проштрафившихся трудоустраивали. Володю отправили работать на таможню, что было в те годы неденежно и непрестижно.

Но времена меняются. В 90-е годы Володя стал на таможне большим человеком, купил дом на Рублевке, приобрел кое-что еще из недвижимости. Сейчас живет припеваючи. Пить Володя не бросил, потому, что грех не пить 12-летний Ballantines или 30-летний Courvoisier. А вот с женщинами не складывается. Наверное, потому Володя и слывет в элитном поселке хорошим мужем. Только жалуется в бане приятелям, что ночью не храпит, а воет. Почему так получается, он и сам не знает.

русский пионер №7. февраль-март 2009

С секретной работы его, естественно, выгнали, но комитетские своих не добивали — проштрафившихся трудоустраивали

владимир филонов/фотосоюз

133

группа продленного дня

продленного дня группа

Денежное удовольствие Главный редактор сайта ruspioner.ru Анна Николаева делится с читателями подробностями, с кем она провела несколько бессонных ночей в своей жизни. Ну и что с того, что это были привидения. Не худший, между прочим, вариант, особенно если они живут в картинах олигархаинтеллектуала, а ты в его доме.

orlova

долить фон!!!

Странным образом в моей жизни сплелись три мистических обстоятельства: олигарх (это слово использую лишь в значении богатый человек, никакое сращивание бизнеса и власти тут ни при чем), его дом и привидения. И не то чтобы они заняли прочное место в моей жизни, но впечатления пережитого преследуют и не отпускают. Об олигархе могу лишь сказать, что видела его всего несколько раз в компании, как ни странно, общих друзей. Еще могу сказать, что он редкий случай сочетания красивого, умного и сочувствующего существам более хрупкой душевной организации. Именно в силу последней характеристики он уверенно, но деликатно решил мне помочь. Так случилось, что некоторое время назад я осталась без определенного места жительства, то есть мне не просто негде было жить, мне негде было ночевать, и на работу я ездила с дорожной сумкой. Он предложил пожить у него, то есть в одной из его квартир, где сам он не живет. О том, что в этой квартире прописаны другие обитатели, он предупредил мимоходом. Да

пионервожатая анна николаева

и действительно, кому могут помешать несколько десятков картин великой ценности, для хранения которых и была приобретена и отделана со всеми признаками впечатляющего дизайна эта самая квартира. То есть там можно было есть, спать, принимать душ, ванну и бассейн. Там можно было заниматься спортом и не заниматься ничем. Там можно было прекрасно жить, и имелось лишь одно скромное условие: не мешать шедеврам. Изо всех своих немногочисленных уверенностей я больше всего лелею ту, что могу быть весьма деликатной и сносной в быту. Именно поэтому на его вопрос, смогу ли я найти общий

язык с искусством, уверенно ответила: «Да, не беспокойся, пожалуйста». Он отдал мне ключи, позвонил Вите, чтобы тот «устроил девушку», и уехал в Швейцарию. Олигарх весьма тактично попросил его не беспокоить звонками и SMS, а все вопросы решать с Виктором. Стоит отметить, что Виктор, как и бывает, воспроизводил точную копию своего хозяина и как только доставил меня «на объект», менее деликатно, чем олигарх, объяснил, что беспокоить его не следует. А все вопросы можно решать через внутренний телефон с охраной этого дома. Так началась моя новая жизнь, то есть утро, когда я всели-

лась в дом с привидениями. Это действительно был дом, потому что квартира занимала весь пятый этаж особняка. Это была обычная квартира, в Москве таких много, и меня удивила лишь одна особенность. Попасть туда можно было только на лифте, никакой входной двери в саму квартиру не было. То есть заходишь в лифт на первом этаже и оказываешься на пятом прямо в предспальнике. На прощание Виктор поинтересовался, нужно ли «загрузить продукты», и я гордо отрезала: «Нет». Картин было очень много. Они гроздьями висели на стенах, и это, наверное, можно было принять за креативный беспорядок. Пачки, обернутые в странную на ощупь то ли бумагу, то ли ткань, стояли на кухне и в кабинете. Было очень много разных фигурок, скульптур и прочих изваяний, которые умостили весь пол, оставив только дорожки для прохода. Никого не было только в спортзале и в ванной. В кабинете олигарха я обнаружила пуленепробиваемую библиотеку, то есть, прочитав все это, можно было не бояться ментальных ударов судьбы. Я недолго выбирала между

группа продленного дня

группа продленного дня 135

русский пионер №7. февраль-март 2009

инга аксенова

Изо всех своих немногочисленных уверенностей я больше всего лелею ту, что могу быть весьма деликатной и сносной в быту

группа продленного дня

Беккетом и «Улиссом» и остановилась на фотоальбоме о красотах Исландии. Я, кстати, уверена, что он там не был. Иначе зачем ему фотоальбом? О том, что в квартире есть другие, я поняла, когда вернулась вечером. Мне не удалось включить телевизор, но стоило отойти, как он заработал сам. В соседних комнатах очень тихо разговаривали, а если я включала воду, то звуки становились громче. Если я проходила мимо, полотна картинно дышали, а скульптурки наступали мне на ноги. Впрочем, беззлобно. Живость вещей меня никогда не пугала,

кала, собиралась на работу, красила ресницы, в зеркале мелькали влажные утренние тени. Я даже подстригла себе челку, и они смеялись надо мной, и я думала — пусть себе радуются. Я подошла к лифту и нажала кнопку. Лифт не работал. Я осмотрелась и увидела дверь, видимо, с выходом на пожарную лестницу, но она была закрыта. Я взяла домашний телефон, но он молчал. Я взяла мобильный, но он разрядился. Зарядка на работе. Я подошла к окну, но стоит ли говорить, что окна в этой квартире были наглухо закрыты. Я постучала по окну

продленного дня группа

но только для того, чтобы потом снова уснуть. После слез прекрасно спится. Я увидела сны. В одном я шла по болотистой пустыне. Навстречу мне шли мелким шагом птицы, и одна из них улыбалась. Потом я чудом добралась до розового озера, на берегу которого сидела моя бабушка. Так было красиво, и много вкусной еды, и люди. Я сказала ей, что совсем недавно была в аду, а теперь вот (счастье-то какое) очутилась в раю. «Ты все перепутала, — ответила она. — Рай был там, а здесь ад». Во втором сне была девушка, взрослая, высокая, красивая.

Ночью я просыпалась, и кто-то все время спрашивал: «Можно спать под твоими коленками?» — «Конечно», — отвечала я и сгибала коленки, но там никого не было

скорее наоборот. Я не люблю оставаться одна, и когда кто-то рядом, пусть даже не совсем обычный, мне нравится. Вот и здесь, наслушавшись шепотов, я отправилась спать и под нежное хихикание и уханье уснула. Утром я не нашла зубную щетку. Я не стала думать об этом, а просто решила купить новую. Зубная щетка была на кухне. В одном фильме я услышала фразу про то, что иногда живешь себе, живешь, делаешь привычные вещи, а на самом деле уже несколько часов с тобой происходит то, что навсегда изменит твою жизнь. Но ты живешь себе, живешь и ни о чем не догадываешься. Так было в то утро со мной. Я завтра-

и поняла, что это качество не бьется. Я перестала дышать и услышала слова за спиной: «Вот так». Мне стало страшно. В голове вырисовывались слова: вы имеете право хранить молчание, никто не придет на помощь, дверь захлопнулась, game over. Я пошла за Кафкой. Не читалось. Так было и раньше, но на этот раз Кафка не хотел со мной разговаривать. А ведь раньше я не хотела разговаривать с ним. Прошел час. Я поняла, что ничего не остается, как уснуть. Они не будили меня, вечером я проснулась сама. Они молчали и, похоже, сочувствовали. Ничего не изменилось. Телефоны молчали, двери не поддавались. Лифт умер. Я заставляла себя плакать,

Мы шли по огромной светлой комнате, и она предупредила, что пора выбираться, иначе «смысл остановится». Нам стоило чудовищных усилий выбраться, и я никак не понимала, зачем. И только оказавшись по ту сторону комнаты, я спросила, кто она. «Твоя дочь» — такой вот был ответ. Еще был третий сон про мужчину, но я его не помню. Помню только, что он очень просил, точнее, убеждал меня не дышать. И я никак не могла объяснить, что у меня не получается. Ночью я просыпалась, и кто-то все время спрашивал: «Можно спать под твоими коленками?» — «Конечно», — отвечала я и сгибала коленки, но там никого не было.

Жуткий грохот разбудил меня, и я сжалась от мысли, что они испугались и, наверное, забились в самую суть замысла создателя. Я понимала, что они не простят мне этого грохота, понимала, что это пришли за мной. Олигарх забеспокоился, когда от меня не было звонка двое суток. Он позвонил Виктору, и тот тоже ощутил внезапное беспокойство. Все было очень просто. Смена охранников поменялась, предупредить о девушке забыли. Рано утром пришли строители и отключили свет. Свет через пару часов включили, а лифт забыли. А телефон там и не работал никогда. Олигарху он был не нужен, а остальные люди обслуживающий персонал, естественно, не интересовали. Когда я рассказывала эту историю олигарху, он безумно смеялся. Я улыбалась, но пыталась объяснить ему, что вещи живые, все вещи живые, и не только картины. Неживые могут быть только нитки, хотя если они в катушке, то на самом деле тоже живые. А если ниточка на полу валяется, то уже нет… Он перебил меня: — Ты знаешь, я встречаюсь со многими девушками, — он посмотрел на меня вопросительно, хотя какой уж тут вопрос. — Да, конечно, со многими… — Так вот у меня есть большое сомнение в том, что они живые, а ты говоришь — нитки… — А сны тебе снятся? — Нет. Я же не сплю, — ответил олигарх. Я подумала, что мне не стоило оставаться ночевать в его доме. Но у меня не было другого выхода.

группа продленного дня

продленного дня группа

Детское питание Первая мысль, пришедшая на заявленную тему: дети в принципе не любят есть (я имею в виду, конечно, детей более или менее благополучных стран и семей). Может, потому они и растут во всех отношениях быстрее и заметнее, чем взрослые, которые и сами неосмотрительно переедают, и хотят привить эту атавистическую привычку своим отпрыскам. А вот ходить с родителями в ресторан детвора любит, но не с преимущественной целью принятия пищи, а ради общения и новых впечатлений. Значение имеет интерьер заведения: желательно, чтобы помещение было просторным, чтобы было где побегать, развернуться, сыграть в прятки или в индейцев, то есть ресторан для них — это продолжение улицы, которая всегда ассоциируется у них с дополнительными степенями свободы. А еда у юных посетителей ресторана сразу же отходит на второе, на третье, на самое последнее место — пищу они принимают вынужденно, исключительно ради того, чтобы сделать приятное родителям. Иногда мне даже кажется, что ребенок воспринимает любой деликатес как рыбий жир или какую-нибудь иную полезную гадость. В Москве есть ряд хороших ресторанов, которые в опреде-

евгений сорокин

Поскольку дети и обильное застолье — понятия несовместимые, можно, конечно, посочувствовать опытному ресторатору Мирославу Мельнику, который неустрашимо взялся в своей колонке исследовать проблему взаимоотношения детей и ресторанов, однако полезнее колонку дочитать, хотя бы ради последнего ее абзаца, ошеломляюще продуктивного.

дежурный по столовой мирослав мельник

ленной степени можно назвать детскими или имеющими детскую программу. Я со своими двумя мальчиками люблю ходить в «Славянский», славящийся японской кухней, которая радует меня, но не их. А для них главная радость — это игрушечные машинки, вручаемые каждому маленькому посетителю. Эти игрушки, как им и положено, быстро ломаются, но это уже неважно, главное, подарок состоялся, ребенок пережил момент радости, цель достигнута. Не исключаю, что рестораторы намеренно закупают подарочные игрушки, быстро приходящие в негодность, чтобы

у клиентов появился повод для следующего семейного выхода в данный ресторан — за новыми машинками. Идеальное место для воскресных семейных бранчей — ресторан «Причал», месторасположение (Жукоffка) служит ему рекомендацией для передовой публики: ухоженный берег Москвы-реки, ее пока еще относительно чистая на этом отрезке вода, непосредственная близость нескольких наиболее охраняемых государством резиденций, разлитая в атмосфере благостность — словом, практически Карибы. А для детей главное достоинство «Причала»

заключается в возможности покататься на лодках или — более того — на понтоне, увенчанном шатром. В этом отношении соперничать с «Причалом» может Sporting Club, расположенный километрах в двадцати за городом на Минском шоссе, сюда особенно влечет мальчишек, потому что можно разглядывать выставленное старинное оружие и наблюдать за стрельбой, которую ведут по тарелочкам профессионалы уровня сборной страны и одержимые любители. Еще два подходящих адреса — «Шинок», в котором по уикэндам устраиваются кукольные спектакли, а также «Балчуг» за счет того, что там красиво оформляются столы, особенно десертные. По выходным дням некоторые рестораны ангажируют цирковых артистов и прочих аниматоров, это оправданно: для детей клоун всегда главнее шеф-повара. Но абсолютно игнорировать меню все-таки нельзя, и как бы ни было, а кормить юное поколение необходимо любыми способами. Ясно, что ребенок ест глазами, а его вкусовые и обонятельные рецепторы временно выключаются. Несмотря на то что на дворе кризис, голодающих детей у нас в стране все-таки нет, хочется так думать. В этой

группа продленного дня

Рестораторы намеренно закупают подарочные игрушки, быстро приходящие в негодность, чтобы у клиентов появился повод для следующего семейного выхода в данный ресторан дядя-метрдотель, при этом малыш одет чуть ли не в смокинг. С одной стороны, меня эта сладостная картинка смешила, а с другой, настораживала: не вызвала бы она социального действенного протеста со стороны тех наших сограждан, которые не могут позволить себе так кормить и так одевать своих детей. Не нужно особо подчеркивать неограниченность своих возмож-

ностей и прививать маленьким созданиям чувство собственной избранности, проще надо быть во всем, в том числе и в выборе детского костюма. И нужно учитывать ту особенность, о которой я уже сказал: ресторан для наших детей — это в значительной мере игровая площадка, поэтому и одеваться нужно проще, чуть по-спортивному —джинсы, свитер, кроссовки, я бы

назвал этот стиль casual light. Да и вообще всем нам нужно становиться демократичнее во всем, это касается и еды, и одежды; универсальный совет: пора затягивать пояса, даже и в буквальном смысле — это облагораживающе скажется на вашем внешнем виде и на вашем здоровье, а глядя на вас, и дети приобретут позитивные манеры и взгляды на себя и на окружающую действительность.

русский пионер №7. февраль-март 2009

связи припоминаю классическое литературное произведение (если не ошибаюсь, рассказ Чехова): бездомного мальчика приводят в ресторацию, и он начинает безудержно поглощать устриц — не потому что приучен к этому гастрономическому изыску, а потому что вообще ничего не ел несколько дней. В наше время я не замечал детской тяги к морепродуктам, хотя лобстеры, омары и те же устрицы выглядят интригующе и вроде бы должны вызывать интерес, хотя бы познавательный. Предпочтение отдается (хотя тоже при некотором насилии со стороны родителей) какимнибудь безобидным куриным шашлычкам или люля-кебаб, которые в домашних условиях редки. А главное, конечно, это сладости, не существует в мире детей, отказывающихся от десерта, тут уже, как правило, уговоры не требуются и даже наоборот — в определенный момент нужно сказать: стоп, лимит мороженого выбран на месяц вперед. А как, во что одевать детей, идя в ресторан? В некоторых западных странах, где этому времяпрепровождению обычно предшествует посещение церкви, существуют устоявшиеся требования к дресс-коду: это, как правило, повторение официальной одежды взрослых, но адаптированной к соответствующему возрасту, то есть одежды в несколько стилизованном, маскарадном варианте. Одно время на московских улицах висел рекламный билборд одного из самых элитных ресторанов: мальчик лет пяти сидит за великолепно сервированным столом и со знанием дела уписывает что-то наподобие лобстера, и на все это умиленно взирает

rda/vostock photo

139

группа продленного дня

продленного дня группа

Свои, чужие и фрустрация

Как-то раз Владимир Львович Леви сказал мне: «Вы, Бонечка, общаетесь с мужчинами не своего профсоюза. В этом-то все и дело». Писатель и психиатр имел в виду вот что: чужой профсоюз хуже, чем инородцы. Фигуранты светской хроники, это, как правило, купцы, бывшие фарцовщики, барыги. Никогда им не постигнуть мятущейся души авторессы. О чем-то похожем писал Сергей Довлатов: «Отдаться человеку, путающему Толстого с Достоевским? Лично я этого не понимаю...» Надо пробиваться к своим, решила я. В самом деле, земноводное с млекопитающим вряд ли поладят. Дело и в уровне образования, и в душевной культуре. Какое там — искать диалог с любимой женщиной, один из них так и декларирует: «Капитан на судне я. Не нравится — уебен зи битте». Другой по вечерам врубает Лепса на полную катушку и прется. О чем прикажете говорить с этими сказочными героями? Путь к своим начался с Италии. Сергей Ястржембский собрал славную компанию критиков, писателей, журналистов, литераторов и окололитераторов, чтобы показать им Тоскану, Флоренцию и Болонью. Это был мой профсоюз — люди литературно образованные, мыслящие, с культурным

orlova

Каждому человеку, даже если это светская красавица, вдруг в какой-то момент начинает казаться, что неправильно он живет и общается не с теми, не со своими, – такие сомнения метнули Божену Рынску из олигархических кругов в среду себе подобной творческой интеллигенции. Путешествие в Италию с себе подобными превращается в зловещий триллер.

правофланговая божена рынска

слоем. Смущало то, что все они были крайне нехороши собой, но ведь еще Ахматова терпеть не могла, когда кого-то ругают за некрасивую внешность, с лица воды не пить. Всю дорогу из Болоньи знаменитый писатель так кокетничал со мной, что его коллега по душевной замысловатости даже выразил протест словами: «Вы вовсю реализуете дискурс провинциального мачо». Сам коллега был так дурен собой, что мне было неловко встречаться с ним глазами. На одной из технических остановок «реализатор дискурса» вышел вместе со мной. Вместе

мы и встали на заправке в очередь за кофе. Когда подошел наш черед, писатель неожиданно реализовал какое-то балетное движение, вдвойне замысловатое для его габаритов, повернулся ко мне своей широкой спиной и цапнул кофе стоимостью один евро только себе. Улетали мы из дрянного маленького аэропорта под Римом. Сидячих мест было меньше, чем пассажиров. Литераторы поскакали вычищать дьюти фри. Ко мне подошел писатель. — Боженщина, моя взрослая дочь просила купить духи «Живанши». Где они тут? Я подвела его к стенду

с флакончиками. — 54 евро? Они с ума сошли?! — возмутился поэт. — Послушай, это нормальная цена для приличных духов. Через двадцать минут он вернулся. — Слушай, я тут видел духи, они стоят всего 32 евро. Пойдем покажу. Что ты думаешь? Духи оказались «Лакоста», а за такой подарочек можно и по роже схлопотать. Что и я постаралась донести до сведения писателя. Он стал спорить и доказывать, что «Лакоста» ничуть не хуже «Живанши». Мне стало тошно, и я вышла в зал ожидания. Рейс задерживали. Все сидячие места были заняты — на них восседали писатели. Другой ряд был заставлен дьютифришными пакетами. Я, забыв, что не среди капиталистов, а в своем профсоюзе, чуток постояла над душой. Писатель и поэт не повернули головы кочан. Ладно, решила я, подвину пакет и сяду. И поставила полиэтиленовый пакет на соседнее кресло, решив, что больно жирно выделять каждому кульку по стулу, потеснятся два на одном. Через минут десять разыгралась сцена имени «Трех медведей»: «Кто сидел на моем стуле и сдвинул мой пакет?» С соседнего ряда поднялась худая фигура критика

русский пионер №7. февраль-март 2009

наталья вороницына

группа продленного дня группа продленного дня 141

Шайтанова и грозно вопросила: «Кто посмел переложить мои покупки? Я не давал на это разрешения. Вы должны были спросить разрешения, и тогда бы я пустил вас сесть», — монотонно сердился критик. Он не только согнал меня с места, он стоял и сторожил, коршуном реял над пакетом, чтобы не дай бог я не сдвинула его и опять не уселась. Группа сидящих литераторов с интересом наблюдала за шухером, но никто не убрал свои дьютифришные радости и места не освободил. Ну и пожитки я, конечно, волокла на борт самостоятельно. На обратном пути мы с «реализатором дискурса» опять сидели вместе. Он навалился на меня всем своим весом и стал бояться взлетать. Если учесть, что всю поездку он проходил в одной рубашке, то симбиоз этот был мне особенно приятен. Тонкая натура пишущего человека улавливала малейший шорох в самолетном механизме: «Ой, а почему он делает так? — и писатель вдавливал меня в окно. — А почему там стукнуло? В двигателе стукнуло! Что, не стукнуло? Слава богу, значит, мне показалось. А он так делает — бр-бр-бр, это нормально? Точно?» Когда мы наконец набрали высоту, я спросила-таки, что джентльмен в итоге приобрел для дочери. Оказалось, что все духи были переоценены, и потому он решил купить не духи дочери, а ликер себе. Затем он поинтересовался, нравится ли он мне как мужчина и не слишком ли он упитан. Я честно ответила, что мне нравится его экономность: поворачиваться спиной, чтобы не обеднеть на один кофейный евро, это сильно, доложу я вам. «Ну мы в тот момент были не слишком близко знакомы, и если бы я купил кофе тебе, ты бы

продленного дня группа

наталья вороницына

группа продленного дня

могла неверно расценить этот шаг. Например, почувствовать себя обязанной. Я просто боялся тебя оскорбить» — «Спасибо, — говорю, — за заботу о моей тонкой душевной организации, но меня за один евро хрен оскорбишь». Через неделю я прилетела в графство Венворт погостить у своего друга-миллиардера. Один из гостей, бывший нефтетрейдер, приготовил ужин. Ребята привезли хорошего вина. Все выпили. И ближе к ночи один из гостей стал наизусть читать Пастернака — всю тетрадь доктора Живаго от начала и до конца. «Я бы никогда не подумала, что вы так блистательно знаете поэзию. Потрясающе!» — похвалила я. И вдруг он разозлился: «Вы, бабы, читали за наш счет! У нас не было времени читать, потому что мы впахивали на ваши гребаные тряпки, на «Биркины» ваши. А теперь вы нам счета выкатываете: мол, ты темный, современного искусства не понимаешь, книг не читаешь».

Эта была глубокая, настоящая горькая обида. И я задохнулась от того, насколько это серьезно. Видимо, я не первая девушка, которая исключила простых тружеников капитала из своего профсоюза за недостаточную начитанность, избыточную упертость в бизнес. Они считывают нашу веру в их ограниченность и обижаются: «Это ж мы ради вас, лично нам вообще ничего не надо, лично мы, мужики, можем магазинными пельменями питаться». Опять Довлатов:

Вспомнилось, как я пыталась по-человечески объяснить любимому: «Ты меня все время фрустрируешь». «Я и слова-то такого не знаю!» — выкрикнул любимый, и я, кажется, удивилась — ну откуда такой надрыв, такая истерика? Реакция меня потрясла: за этим монологом стояла настоящая боль, которая хлынула наружу, ко мне, а я не знала, что и сказать. Вспомнилось, как я пыталась по-человечески объяснить любимому: «Ты меня все время фрустрируешь». «Я и слова-то такого не знаю!» — выкрикнул любимый, и я, кажется, удивилась — ну откуда такой надрыв, такая истерика? Был и еще один момент истины. Я хотела призвать в свидетели пьесу «С любимыми не расставайтесь». «Помнишь, у Володина ... — начала я и тут же спохватилась: — Да ты хоть знаешь такого драматурга?». И тут взгляд у любимого потух: «Моя бывшая жена тоже все время говорила: ты хоть писателя такого знаешь, ты хоть про книгу эту слышал? А сама сидела двадцать лет, ни черта не делала. Все зарабатывал я. Чтобы она читала».

«Я этими ногами шел по этапу, а она говорит: я на сегодняшний день хочу культурному человеку отдаться». ...Просыпаюсь как-то утром дома у человека, который путает Толстого с Достоевским. «Вставай, — говорит мой малокультурный, — решил тебя поднять пораньше, одевайся быстро. Ты всю ночь кашляла, надо тебя врачу показать. Я, пока ты дрыхла, договорился, поехали». И тут я мысленно написала заявление: «Дорогие мужчины дела, пустите меня обратно к себе в профсоюз. Обещаю вам не пенять». «И все-таки о чем ты с ними будешь разговаривать?» — интересуется духовно богатая девушка. А знаешь, говорю, я вдруг поняла: не надо с ними разговаривать. Они разговаривают поступками. И не надо им ничего отвечать, кроме: люблю, целую, ты прав, очень соскучилась.

группа продленного дня

продленного дня группа

Тао в тумане Попытаться в паре страниц воздать должное такой нации, как англичане, — все равно что построить атомный ледокол, имея на руках шоколадный чайник, кошку и набор прищепок. Эта веселая затея включает в себя задавание вопросов, на которые нет ответа, вроде: почему «fill a form in» — то же самое, что «fill a form out», или почему при простуде нос бегает («runny nose»), а ноги нюхают («smelly feet»); препирательства в дверях с людьми, которые с упорством защитников Ленинграда не желают быть пропущенными вперед; сопоставление такого недавнего «No sex please, we're British» и статистически самой сексуально распущенной молодежи в мире; консерватизма нации, в которой меньше чем десяток лет назад были отменены телесные наказания в школах, и Гайдпарка, которым, в общем-то, стала вся страна. Пользуясь случаем, хочу заявить, что распространенные среди московской молодежи слухи, что все английские мужчины геи, а женщины фригидны, не имеют под собой никаких оснований. Вас будут (женщины) буквально хватать и тащить, и попробуйте только пикнуть. И, наконец, попытки понять, что же такое Великобритания —

олег михеев

Русский парень Никита Космин известен читающей «Русский пионер» публике тем, что живет и учится в Англии и что пытается извлечь из этого обстоятельства максимальную выгоду для себя и для читателей «РП». В этой колонке Никита снова делится накипевшим, а нам остается снимать пенки.

следопыт никита космин

потерянный островок, ошметок былого величия империи и ныне объект сочувственной иронии континентальной Европы или великая страна Диккенса, правой ноги Бекхэма, Гарри Поттера, родина джентльменских спортов и сосредоточение неповторимого и неиссякаемого культурного богатства. Первое впечатление об Англии — то, что она наполнена удивительно счастливыми людьми. Улыбаются везде: переходя улицу, сияют пешеходы и сверкают в ответ водители, расцветают, заметив друг друга, соседи, обмениваются пони-

мающими ухмылками, проходя, парни и девушки... Британцы — народ, предпочитающий оптимизм Тесея, видящего свет в конце тоннеля, реализму обходчика путей. Вера в то, что стакан наполовину полон, а не наполовину пуст — краеугольный камень самосознания этих людей и основа величия их духа. Их не только нескончаемая вера в хорошее в людях, но и способность это хорошее активно воплощать в жизнь вызывает во мне только восторг и белую зависть. Английский etiquette ставит комфорт собеседника выше любой нужды говорящего.

Здесь совершенно всерьез извиняется не только тот, кто наступил на ногу, но и тот, кому наступили. Упаси вас бог вскользь посмеяться над чертой чьего-то характера. В разговоре следует далеко обходить стороной физические недостатки собеседника, а уж за слова «она стерва/ он подлец» на вас спустят свору разъяренных псов. Зато над собой посмеяться — первое дело. Как вам такая поговорка: «Чтобы быть британцем, быть сумасшедшим необязательно, но это помогает»? А их национальный ужас перед дантистами — и абсолютное мужество перед взрывами после терактов в Лондоне. Никогда не забуду женщину, которой взрывом оторвало руку. Она... похоронила ее в саду и подшучивает над этим, позируя для журнала с обрубком. «Life have to go on» — и все тут... Страна парадоксов. Страна менеджеров и супервайзеров, сама на себя рисующая карикатуры, где над одним рабочим с лопатой стоят десять в очках и с папкой — и при этом транспорт всюду опаздывает и менеджмент везде хромой? Если я еще не рассказывал про Free hugs, то здесь таятся корни моей аффектации. Как-то раз, когда были трудные

группа продленного дня

145 времена, идя по городу, я попал в поле зрения парня и девушки моих лет. Они расхаживали по площади, а в руках у них были картонки с надписью «Бесплатно обнимаем». Я благодаря своей счастливой звезде попал на девушку, и она порывисто и нежно прижалась ко мне, совершенно незнакомому человеку. В то время я так безнадежно истосковался по человеческому теплу, что эта одна искорка нежности меня совершенно ошеломила и вы-

ства), в общем, ко всему этому разношерстному, дурашливому, шебутному и не по годам разумному сборищу, с которым я имею честь знаться. Смысл не в страсти, а в спокойствии. Смысл не в силе, а в грациозности. Смысл не в познании врага. Смысл в познании себя. Тао, которое возможно понять, не есть истинное Тао. Ищу его, но не нахожу, поэтому называю его ничем и одновременно

Я, например, как ни тщился избавиться от имиджа этакого русского Джеймса Бонда, оставил сокурсников твердо уверенными, что здесь не обошлось без spetsnaz. «Все мы дети массовой культуры. Все мы верим в ее штампы. Даже документов не требуется, если ты ведешь себя как секретный агент в боевике», — заметил мистер В. Лукьяненко в одном из своих «Дозоров», роняя белокурый локон на плечо с Георгиевской лентой, покоящейся на Ордене Прекрасной Словесности, который замечательно оттенял его мужественный лик с хищным ястребиным носом

«Работай на износ, развлекайся до упаду». Но британцы не догматики. Видимо, некоторые завидно живут согласно словам пророка Мохаммеда, которые я прочитал на наклейке на бампере: «Живи, как будто умрешь завтра. Мечтай, как будто будешь жить вечно». Как нас учит социология, есть два способа адаптации к чужой среде — ассимиляция и мультикультурализм, то есть слияние и отождествление. Судя по тому, как восторженно относятся английские подростки к аутентичным русским moujik's, стоит оставаться самим собой.

и подбородком, как бы высеченным скульптором для вычерчивания высочайших словес, способных завораживающе струиться в напоенном зноем лета воздухе и блистательно, сверкая очерченными гранями, ниспадать на бумагу. Наверное, правильно было бы сказать, что Британия (не забудем префикс «Велико-»), так же как и Тао или, например, облаколедокол, воспринимается чувствами только как совокупность всех своих частей, а разделенная на отдельные компоненты, не дает себя постичь. Отсюда и Туманный Альбион.

била из колеи. Севшим голосом я пробормотал: «Спасибо», она удивленно взглянула на меня. Но довольно сантиментов! Какова филантропия! Это был переломный момент, когда я полюбил английский народ. Чувство восхищения и искренней привязанности иногда проскользнет, годы спустя, к моим сокурсникам (вернее, сокурсницам, потому что у нас на факультете на каждого парня, как правило, пять девушек); партнерам по спортивным игрищам, учителям (в частности, к моей учительнице я испытываю совсем непристойные чув-

всем. Пытаюсь охватить его, но оно ускользает сквозь пальцы, поэтому называю его присущим и недосягаемым. Выискиваю его взглядом, но не вижу, поэтому называю его повсеместным и непостижимым, единым Таo. Британцы — люди в меру приземленные, и, как знать, возможно, их финансовые успехи объясняются прагматичностью, неприсущей русскому человеку, а то и пагубным недостатком духовности. Практическую трактовку моим словам может найти каждый, кто видел, как англичане воспитывают своих детей.

русский пионер №7. февраль-март 2009

gettyimages/fotobank

Британцы — люди в меру приземленные, и, как знать, возможно, их финансовые успехи объясняются прагматичностью, неприсущей русскому человеку, а то и пагубным недостатком духовности

В силу этой приземленности русская натура, склонная из-за своей географической позиции на стыке Востока и Запада к философским блужданиям ума, не встретит здесь поддержки за кружкой пива. Ваш покорный слуга однажды решил поделиться с друзьями пассажем про Тао, который был встречен предположением, что речь идет о его мужском агрегате, и ударился в эзотерику. Искания сермяжной правды, как воздух необходимые русской душе, не найдут отклика у туманного альбионца. Первая и последняя заповедь бизнесмира: «Work hard, play hard» —

группа продленного дня

продленного дня группа

Это не Катя

Десять лет назад я впервые поняла, что красота не спасет мир. Во всяком случае, мужская. Красивый мужчина, как VIP-персона, расценивается женщинами как общий и, значит, должен достаться поровну всем. Девушки, говоря о парах, где муж красавец, упоминают об этом факте с легким ужасом и сочувствием, а если им выпадает такая судьба, признаются в этом с раскаянием. Мужская красота никого не спасает, наоборот — убивает, отключает мозг и переводит тело в режим stand-by. Когда это случилось со мной, я даже не заметила, что рядом с ним стояла какая-то девушка. Cкоро девушка улучила момент, заплакала и убежала. Он этого, по-моему, даже не заметил. Я не знаю, как его описать. Мировая литература пока не дала нам по-настоящему волнующих образцов описания гетеросексуальной мужской красоты. Волосы у Максима были темные, до плеч. Ресницы — тоже. Тоже темные. Глаза чуть-чуть раскосые, а кожа — индейского, немосковского, смуглого оливкового цвета. Как будто родители делали его в солярии. Он был прекрасен

orlova

В своей колонке наша подшефная Маша Федоренко подкрепляет фактами, что она вполне заслуженно является нашей подшефной. С таким безоглядным безрассудством она бросается на изучение феномена мужской красоты, что читателя способно успокоить только одно: у Маши хорошие шефы.

подшефная маша федоренко

весь, вплоть до аристократически неразмешанного сахара на дне его пластикового стаканчика с «липтоном»-утопленником. Лучи предзакатного солнца проникали в пластиковые окна «Шоколадницы», огибали двух угрюмых блондинок, пьющих пиво, и озаряли Максима. Я потеряла сознание и пришла в себя недели через три при самых роковых обстоятельствах. А в тот вечер мы поцеловались на мосту под проливным дождем и мгновенно очутились на скамейке в парке Горького, куда мы празднично проникли через дырку в заборе. Карусели не работали. Следующее, что я помню —

я гуляю по его сумрачной квартире на Арбате, в которой, судя по коридору, жила какая-то бабушка, которая увлекалась пустыми трехлитровыми банками. Дальше было так. — Сними, пожалуйста, футболку, — попросил он, и я сняла. Он посмотрел на меня, положил на стол очки и сказал: — А теперь сними, пожалуйста, лифчик, — и я сняла. Он почему-то заплакал. В общем, наша любовь была по всем признакам роковой. Максим, как я сейчас понимаю, был интеллигентным человеком и не рассказал мне, что у него уже есть девушка. Иначе бы последо-

вала некрасивая сцена, и в ней уже не было бы ничего интеллигентного. В перерывах между приступами взаимного насилия под довольно гнусавые баллады CocoRosie, которые он почему-то очень любил, мы ели вишневое варенье из банки большими ложками и почти не разговаривали. Поэтому за три недели наших отношений я не узнала о Максиме ничего лишнего. И если бы не его мама, приехавшая из города Железнодорожного с банками огурцов и вишневого варенья, я могла бы любить Максима всю жизнь. Но она открыла дверь и вошла в нашу комнату прямо в ботинках, в бордовом костюме и с угрожающих размеров янтарной брошью на груди. — Это не Катя, — язвительно сказала мама, глядя на нагую меня и совершенно не стесняясь. Так я узнала, что кроме Маш, бывают еще и Кати. Они плачут и убегают, а потом удачно выходят замуж: спустя некоторое время этот гад женился на Кате. А я поняла, что выбирать надо исключительно некрасивых и никому не нужных мужчин. Жалко, таких в нашей референтной группе — днем с огнем.

группа продленного дня 147

русский пионер №7. февраль-март 2009

— Сними, пожалуйста, футболку, — попросил он, и я сняла. Он посмотрел на меня, положил на стол очки и сказал: — А теперь сними, пожалуйста, лифчик, — и я сняла. Он почему-то заплакал

orlova

группа продленного дня

Уроки звездоплавания*

текст: владислав отрошенко рисунки: варвара полякова

В этой главе из нового, еще пишущегося романа Владислав Отрошенко напомнит о тех счастливых временах, когда звезды были рядом и для плавания к ним требовалось немного: фанерная ракета на школьном дворе и сладковатое топливо, закупленное в ближайшем гастрономе. А космос был доступен и отзывчив.

149

Первый раз в жизни Найдёнчик был пьяный. Они сидели с Цезарем в деревянной ракете. Как два космонавта. Одинокие и внимательные друг к другу, как два космонавта. Цезарь запрокидывал голову и, прикрывая глаза, отпивал из бутылки. Бутылка была холодная, с бордовой лоснящейся этикеткой. На ней было написано янтарными буквами: «Мадера». Цезарь протирал горлышко рукавицей, чтоб было сухим, и бережно передавал бутылку Найдёнчику. Найдёнчик, отпивая вино, не прикрывал глаза. Он смотрел в иллюминатор. Или на Цезаря. Тот заботливо чистил мандарин для Найдёнчика. И Найдёнчику нравилась эта атмосфера дружественности и заботливости, наполнявшая всю ракету. Вокруг был тихий космос. Вокруг была зима. Но не звонкая, не снежная, какую Найдёнчик любил, а такая, от которой блуждала под ключицами боль. Таял снег. Наваливший было в конце ноября, он медленно таял весь декабрь. Таял и таял. Превращался в воду. И теперь эта серая водица мутно блестела повсюду. И повсюду под ней был темный и твердый лед. Никто даже не хотел ходить по такой поверхности. А если и появлялась — на льду, на воде — человеческая фигура (иногда Найдёнчик видел в иллюминатор чью-нибудь далекую фигуру), то она беспрестанно падала. Поднималась и снова падала. — Не будем вылезать из ракеты, — сказал Найдёнчик. — У нас есть все. Мандарины, вино, сигареты. Мандаринами у Найдёнчика были набиты все карманы. Он и Цезарю туго набил ими карманы. Но сигарет в смятой пачке, на которой были нарисованы звезды Вселенной и голова собаки, оставалось только две. Вина в бутылке было на четыре глотка. Два — Цезарю, два — Найдёнчику. И все же Цезарь согласился. * Отрывок из романа — Не будем вылезать, — подтвердил он. — Никуда не пойдем.

русский пионер №7. февраль-март 2009

Старт

151 Доски, из которых был сделан «Восток» (такова была надпись на корпусе ракеты), пахли гнилью. Воздух за иллюминатором был сырой и тусклый. А внутри Найдёнчика — в легких, в кишках — было тепло и весело. Там вращался, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, жаркий ком. И хотя Найдёнчик не видел его глазами, а только чувствовал внутренностями, он знал, как выглядит этот подвижный ком. Он весь состоял из тонких иголок. Они были желтого, солнечного цвета. От их густых уколов — когда ком поднимался вверх — у Найдёнчика немели скулы, немели уши и лоб. И это расползающееся онемение забавляло его. Оно мешало ему говорить, мешало слышать. Он с трудом узнавал свой голос. Слова звучали на большом расстоянии от головы и доносились не сразу до его слуха — так, что Найдёнчик не мог понять, сию ли минуту он сказал Цезарю: «Не будем вылезать из ракеты» — или произнес эти слова давно. Наверное, очень давно, потому что Цезаря теперь не было рядом. Он был далеко. Так далеко, что Найдёнчик, глядя в иллюминатор, не мог установить, быстро или медленно движется Цезарь. Было только ясно, что в ракету он не вернется. Найдёнчик не беспокоился о Цезаре — о том, что он затеряется в сумрачном зимнем космосе. Он знал, что и внутри Цезаря светит сейчас веселое колючее солнце. Оно ведет его правильной дорогой. И Цезарь на этой дороге не падает, не шатается. Ему привычно быть пьяным. Он всегда пил вино. Он пил его даже в школе, прямо на уроке. Спокойно вытаскивал из-под парты откупоренную бутылку и звучно высасывал из нее, двигая кадыком, темную жидкость. Если бы это сделал Найдёнчик, то его убили бы, растерзали, отвели бы к Курочке, и Курочка, огромная, в черном платье, покрытом пылью, кричала бы, сверкая глазами, что Найдёнчик превратился в мерзавца и негодяя и что ему не место в школе, а место в тюрьме. Ракета полетела. Она сначала качнулась в сторону — так сильно, что Найдёнчик едва не вывалился в овальный проем, от которого тянулась вниз, наружу, к ледяной планете, железная лесенка, выкрашенная серебрянкой. Потом Найдёнчик медленно сполз на пол, прижавшись спиной к вогнутой стене. И ракета полетела.

Найдёнчик видел перед собой два светящихся круга. Он знал, что один из них был иллюминатором, другой — его призраком. Но различить их было невозможно. Такие же свойства приобрели перчатки, валявшиеся между его ног, и сами ноги, раскинутые по влажному полу. Найдёнчик не пытался искать на полу окурки. Ему не хотелось курить. Он кое-как направлял ракету в дом бабки Евы. Потому что ни в какие другие места мира он не мог полететь в таком удивительном состоянии. Ни в театр к матери за плоским ключиком от ее квартиры. Ни в магазин к отцу за увесистой связкой ключей от его многодверного жилища. Ни на дачу к деду Алексею Грекову, чтоб без всяких ключей очутиться в жарко натопленном флигеле, вызвав стуком в ворота лай собаки и топот прислуги. Ни — тем более — к тетке Марине. Именно к ней Найдёнчик и должен был бы явиться. Он должен был сразу же после уроков сесть на автобус номер одиннадцать. Должен был выйти на пятой остановке. И ровно в два часа дня — с дневником без единой тройки за четверть — ждать Марину у входа в штаб гарнизона. Так она сказала. Так приказала. Но Найдёнчик не выполнил приказ лейтенанта Марины Грековой. Троек было четыре. Ракета летела без остановок. И который был час на борту, у входа в штаб гарнизона и повсюду на свете, Найдёнчик не знал. Он был занят полетом. Ему невесело было думать теперь о школе, о директрисе Курочке З.Т., о Марине. Он даже не мог подумать о собственной голове, чтоб ощутить ее костяные границы. Ракета летела. И Найдёнчику некому было сказать: «Я Кедр… чувствую перегрузку… вибрация…» Связи в ракете не было. Ни с кем. Никакой.

русский пионер №7. февраль-март 2009

000 сут. 00 час. 01 мин. (бортовое время)

000 сут. 00 час. 08 мин. (бортовое время) Ракета летела плохо. Найдёнчик не помнил, какие корабли остались стоять внизу, на Земле, на севере школьной усадьбы, где их возводила Курочка, чтобы выказать преданность космосу, который она любила всем сердцем. Там был бетонный «Восход-1» и был кирпичный «Союз-12». И строился «Союз-15» из мрамора и разноцветных стекол. Его ракета летела плохо. К расщеплению зримых образов и прочному онемению на поверхности головы прибавилось то, что вовсе не способствовало нормальному полету. Глаза теперь нельзя было держать открытыми. Но нельзя было их и закрыть. Ракета наклонялась и в том и в другом случае. Она наклонялась и наклонялась, не пытаясь решительно кувыркнуться. Она бесконечно возобновляла одно и то же движение, не заканчивая его и не возвращаясь в прежнее положение. Так она летела. И Найдёнчику было не просто приложить силу мысли к ее полету. Он не держал глаза открытыми. И не держал их закрытыми. Он старательно щурился, чтобы заставить ракету лететь так, как надо, — через ясный эфир, наполненный звездами, в дом бабки Евы Найдёновой, урожденной Юнкер. Быстро и ровно. Но ракета не подчинялась. «Восток» был кораблем очень старым. Он был кораблем никуда не годным. Управлять им было невозможно. Он летел, как летел. Его нес над планетой космический ветер, проникавший даже в кабину сквозь прорехи в дощатых стенах.

Гад Школа смотрела фасадом на юг, в строну близкого города, прилепившегося к степному холму. Ее обширная усадьба, загороженная осыпающейся стеной из пиленого ракушечника, вдоль которой росли колючие акации, теснила к илистым реками и каменистым балкам окрестные жилища офицеров, занимая центральную часть равнинного предместья по названию Мирный Хотон. Боковые флигели П-образного школьного здания, покрытого желтой штукатуркой, на которой выделялась беленая лепнина, закрывали с востока и запада внутренний двор, где возвышалась цветочная клумба, превосходившая размерами могильный курган. С севера двор широко был открыт ветру, загонявшему сюда из степи скрипучие кусты качима, которые мчались к стенам школы, высоко подскакивая и кувыркаясь в вихрях пыли. Чаще, чем кусты качима, ветер приносил на территорию усадьбы военных парашютистов. Их черные фигурки плыли повсюду в белесом небе, когда звездоплаватель, совершая седьмой виток вокруг Солнца, впервые увидел мирнохотонскую школу, очутившись августовским полднем в ее владениях. Он не заметил ни распахнутых ворот усадьбы, через которые тетка Марина провела его за руку скорым шагом, ни босого солдата в мятой шинели, подпоясанной проволокой, который стоял за воротами с камнем в руке, — не слышал, как солдат свирепо проговорил: «Блядь! Грыня убьет!» — и как Марина ласково ответила ему: «Грыня… Грынечка… Пошел отсюда». Космонавт с легкостью и наугад переставлял ноги, пользуясь внешней силой, увлекавшей его вперед, и ни на минуту не опускал головы, запрокинутой в небо. Из множества черных фигурок он выбрал одну. Он наблюдал за таким парашютистом, у которого купол парашюта был желтым. У других купола были белыми. Парашютисты не шевелились в воздухе; они жадно смотрели маленькими лицами вниз, дожидаясь завершения ошибочного полета, и только желтый повора-

153

чивал лицо в разные стороны и двигал руками возле головы. Желтый думал, куда приземлиться. На южной половине усадьбы ему грозили увечьями гипсовые скульптуры, чугунные скамейки, стеклянные теплицы, кроны пирамидальных тополей. На северной — груды металлолома, полуразрушенные ротонды, гимнастические снаряды из железа, врытые в землю. Здесь же стояли ракеты. Во внутреннем дворе здания, откуда ракеты были хорошо видны, Марина остановилась. Она закурила сигарету, посмотрела из-под ладони на островерхие сооружения, нацеленные в небо, затем наклонилась к Найдёнчику и, указывая на одно из них, на то, что стояло рядом с котельной и было выше ее кирпичной трубы, произнесла: — Знаешь, кто летал на «Востоке»? Зинаида Тимуровна спросит… Ответишь ей? Найдёнчик несколько раз кивнул. Кивая, он заметил гусеницу, которая, выгибаясь, боролась с муравьями возле его ботинка. Некоторое время он раздумывал, умертвить ли ему гусеницу, чтоб удивить муравьев нежданным событием, или спасти ее от смерти, откинув лезвием перочинного ножа, который лежал у него в кармане, к берегу далекой лужи, за тень Марины, куда муравьям ползти не захочется. Потом раздавил каблуком борющихся существ и тут же поднял голову вверх. Желтый летел во двор. Теперь он тоже не шевелился и смотрел лицом вниз. Сдвинув ноги в коленях и стопах, он спускался на клумбу, на ее темно-синюю макушку, высаженную гадючьим луком, и был уже близко от цели, когда внутри здания за приоткрытой дверью вдруг раздался громкий голос: «Багор! Багор пожарный давай!..» Прежде чем парашютист приземлился, Найдёнчик еще успел услышать шепот Марины: «Гудошка», успел увидеть, как Гудошка, высокая и нарядная, в красном платье, выскочила во двор; как она добежала, сверкая браслетами и бусами, которые тряслись и подпрыгивали на тучном теле, до подножия клумбы; как тыкнула в небо багром. — Гад вонючий! Цветы! — выкрикнула она в тот миг, когда желтый коснулся ногами цветов и скрытой под ними мягкой земли. Багор она тут же бросила на булыжники, которыми был вымощен двор, и, подбежав к Марине, быстро заговорила: — Грекова! Куришь, бесстыжая! Здравствуй! Ты опять к Зинаиде Тимуровне? Ее нет. Я сама тебе все скажу как завуч. Мальчика мы в школу не возьмем! У нас только дети из военного городка. Ты здесь училась — знаешь. Он где живет? Где отец? Где мать? Марина не стала объяснять, что охотник сейчас на охоте, а актриса на гастролях и что Найдёнчик живет везде — у охотника, у актрисы, у отставного генерала на даче, у пасечника в сонном хуторе на берегу извилистой речки Притычки, а больше всего любит жить у Евы, но теперь будет жить у нее, лейтенанта Марины Грековой, потому что во всех местах мира и особенно в доме у Евы — в том доме,

русский пионер №7. февраль-март 2009

Чаще, чем кусты качима, ветер приносил на территорию усадьбы военных парашютистов. Их черные фигурки плыли повсюду в белесом небе

На «Востоке» летел Найдёнчик. И он не мог улыбнуться. Потому что в кишках и легких он уже не чувствовал веселого тепла. Улыбался Гагарин

который аптекарь Франц Юнкер купил у аптекаря Фридриха Вица, — его зовет смерть Неблядка тоненьким голоском. — Вот записка от полковника Зотова, — сказала Марина и протянула Гудошке листок бумаги. И пока та читала: «Убедительно прошу… так-так… племянника лейтенанта… ввиду того, что… так-так… с уважением… начальник штаба гарнизона», пока говорила что-то Марине, Найдёнчик смотрел, как вместе с дырявыми облаками, рвавшимися на куски от чрезмерной подвижности, летели другие парашютисты — белые. Он не опускал головы до тех пор, пока Марина не взъерошила его длинные волосы. — Ну? Ты все понял? — сказала она. — Подстрижешься… — Как мальчик! Как солдат! — перебила Гудошка. — И будешь учиться у нас! Цветы любишь? А ну-ка улыбнись! Кто летал на «Востоке», она не спросила.

000 сут 00 час. 14 мин. (бортовое время) На «Востоке» летел Найдёнчик. И он не мог улыбнуться. Потому что в кишках и легких он уже не чувствовал веселого тепла. Улыбался Гагарин. У самого сердца за выпуклым круглым стеклышком улыбался Ю.А. Гагарин. Или, может быть, он не летел теперь вместе с Р.Р. Найдёновым, праправнуком Франца Юнкера, на негодной ракетке в холодный космос — остался на другой рубашке. Найдёнчик засунул руку под свитер, нащупал клапан нагрудного кармана. Значок был на месте. Конечно — на месте. Без него бы он не вошел утром в школу. Без Гагарина, сменной обуви и дневника не проскользнул бы мимо дежурных. Потому что сегодня с ними стояла на входе Курочка, — ей не дашь сигарет, чтоб пропустила. Не дашь ей полпачки «Лайки», чтоб не искала Гагарина на рубашке. И чтоб не сверкала глазами. Ракета вращалась. Она теперь не только наклонялась. Она потихоньку вращалась. Вращалась и наклонялась. Так она летела. Так уносила космонавта в космос. И улыбаться было нечему. Подвижные иголки, коловшие Найдёнчика изнутри, превратились из солнечно-желтых в синие. Их дружное сцепление нарушилось — обжигающий ком рассыпался. В кабине «Востока» было невесело. Было прохладно и сыро. И все же Найдёнчик попробовал улыбнуться. Он растянул онемевшие щеки, надавив на них пальцами. Вместе с щеками, наверное, растянулись и губы. Улыбку удерживать было трудно. Пальцы были такими же нечувствительными, как и щеки. Но он должен был улыбаться — радостно и приветливо, как счастливый Гагарин, — чтобы ракета летела лучше.

русский пионер №7. февраль-март 2009

155

С тех пор как банкир Петр Авен пополнил ряды авторов журнала «Русский пионер», интернет-общественность горячо обсуждает его творчество, а накал дискуссий свидетельствует об извечном антагонизме лиры и золотого тельца, в чем вы можете убедиться, прочитав лишь малую часть откликов на публикации в «Русском пионере», а попутно вы сделаете вывод, что общественность интересуется не только творчеством банкиров.

Tomasmooore: Советую почитать рецензию Авена на книгу Прилепина «Cанькя» («РП» №5). Несмотря на то, что мне не нравится «Русский пионер» и я его категорически не читаю, также не нравится Авен и тем более не нравится Прилепин, считаю, что Авен написал почти все правильно. Bers37: Олигарх Петр Авен опубликовал в журнале «Русский пионер» №6 философский трактат, который в среде продвинутой интернетинтеллигенции был воспринят как очередной манифест «новых русских». Carpuckula: Надо что-нибудь сказать про колонку Авена в «Русском пионере». Отрадно, что олигарх умеет связно излагать. В отличие от прочих своих товарищей по классу — они теперь пишут через одного. И, надо отметить, крайне гордятся своим литературным, кхм, творчеством. Как однажды сказал мне один олигарх-

графоман: «Ты (олигархи сразу пере ходят на ты то ли по природной своей демократично сти, то ли от дурного воспитания) читала мою колонку? » и, услышав отрицательный ответ, саркастически заме тил: «Ну да, ты вообще ничего не читаешь». Как это «ничего», я вот Авена прочла! Можно считать, что для меня в литературе белых пятен теперь не осталось.

Pro-kurator: На фоне кризиса в блог осферочке уже ходит шутка: дескать, с банками у Авена получилось не очень, зато рецензии пишет прек расные. Это про вышедшую в «Русском пионере» рецензию Авена на «Санькю» Захара Прилепина. Fedor-morkva: А писателя Прилепин а Авен хорошо приложил, по делу. Дутая он фигура. По сути, все наши революционэры, борцы за права народа — это обычные ленивые гопники, которых зависть к трудолюбивому и потому богатому белому человеку сподвигает воровать-убивать.

157 аНужен-таки нашей стр даве спр не строгий, но ливый городовой, чтобы приструнить всю эту левацкую шелупонь.

Feelling_of_void: На актера Михаила Ефремова и колумниста нер» журнала «Русский пио али нап Андрея Васильева али ож угр и скинхеды. Он пустили машину, идем «От ет: пиш ьев пистолетом. Васил нас ют отдыха скинхеды. На мимо подворотни. А там майка с — ше Ми на я хот но, ель посмотрели неодобрит — наша слоганом: «Православие крестами-куполами и рачиваетобо ов рем Еф ло. Но тут сила». Вроде бы пронес гордо идет м орет: «Сосать!» — и ся, мхатовским голосо трогай «Не : Один даже вякнул мимо. Скины охренели. его, Колян, он артист». них напал.

рисунки: анна всесвятская

ны. Может, все скины — сукины сы Actouber: Смелый. Не были. это просто лысые пацаны Я бы за ие-то скины — добрые. Smog4you: Странные как упого «Гл : набок. Вспомним Чехова подобное точно рыло х!» гре е душ же ей ьешь — на тво человека ежели не поб й разговор ской слу жб е ново сте Forka: Слу ша ю по Рус м-то, ще об В сск ий пи он ер». о суд ьбе жу рнала «Ру одсег на ие ан изд й взгляд , единст венно е, на мо есн ое тер ин на т, лек тел ин ует на ня, котор ое пр етенд бы ла м, ро кто новым, шеф-р еда чтиво. Игорем Марты у душ в ям пр е мн я аза, котора пр ор он ена такая фр о есн тер ин ло бы бы что так, запала : «Пи сат ь на до ерь им еет ой вод ки». И вот теп мк рю за ть аза еск пер аза ли за еск пер том, что бы мы смысл зад умать ся о .. Мн е, го. но тан очи пр следнего рюмкой вод ки из по рков оче ни ть неч его, кроме в общем-то, и всп ом в «Русском пионер е».

й. Спар театра. Стан ци я Бу Ни на Юш ко, ре жиссе Вс е ал. рн жу за онн ой команде сиб о ва шей редак ци сер кон — еры акт и льн о. Мо в нем ве сьма ор игина ях, ени мн ты — разош лис ь во ватор ы и авангардис ольна, что дов , аза сск ра го ско а я, как гер ой чехов ама на теа тре («Буян е или Др вы написа ли о нашем рельсах»). в сточек сушены х гри бо По сы лаю ва м пару гор чит ь мо За . ки) ви подбер езо (белы е, подоси но ви ки, еза ть нар лко ме ом пот а, час в холодн ой воде на 2-3 адоб а, полтора литра кипятк нож ницами. За лит ь н, ели тоф кар у перловки, пар вит ь столовую лож ку ь по лит раз , сти но ов гот ве сти до обжар ен ный лук. До . ита пет ап см ета ну. Пр ият ного тар елкам, полож ить

русский пионер №7. февраль-март 2009

сам на Tipa_ya: По-моему, он

здесь читают «русский пионер»

Сеть книжных магазинов «Республика»:

Q Шереметьево Q Пулково

Q 1-я Тверская-Ямская улица, 10; Q Новинский бульвар, 8, торговый

Останкино

центр Lotte plaza; Q ул. Крылатская, 17, Бизнес парк «Крылатские холмы»; Q Багратионовский проезд, 7,корп.20а, Торговый центр «Горбушкин Двор»; Q Стремянный переулок, 38; Q 14 км МКАД, 1-ый Покровский проезд, 5 МЕГА Белая Дача

Бизнес-центры Москвы Рестораны: Q Sky Lounge Ленинский пр-т, 32а Q Beef bar Moscow Пречистинская

наб, 13 стр.1 Q Zолотой Кутузовский пр., 5/3 Q Обломов ул. Пушкинская, 48 Q Nabi М. Афанасьевский пер., 4

Kalina Bar Новинский бульвар д.8 Здание LOTTE Plaza, 21 этаж тел. 229 5519

Салон «Триумф Палас» Чапаевский пер, д. 3. «Триумф Палас» тел. 229 9999, 223 9999 ул. Мосфильмовская, д. 70 «Воробьевы Горы» тел. 229 1733, 229 1744 www.triumfserv.ru Q Яхт-клуб «Пестово» Московская область,Мытищинский район, сельское поселение Федоскинское, д.Румянцево, ул. Никольская, владение 1, строение 1.

Страстной бульвар, 7 тел. 699 7359 Кутузовский проспект, 48, галереи «Времена года», 2-ой этаж тел. 662 1135

Prado Cafe Славянская площадь, д.2, Reserve: 784 6969 www.prado-cafe.ru Q Family Floor Б.Козихинский пер.,

12/2, стр. 1 Q Чиполлино Соймоновский пр., 7,

стр. 1 Q L`Altro Bosco Caffe Петровка ул.,

10, Петровский Пассаж, вход с ул. Неглинка Q Bosco Bar Красная площадь, 3 Q Bosco Cafe Красная площадь, 3

Садовая-Самотечная ул., 3 тел. 699 3039

Swissotel Красные холмы

Б. Путинковский пер., д.5, Тел.: 787 8866 www.restaurant-chocolate.ru

Космодамианская наб., 52/6 Q Центральный Дом Литераторов ул. Б.Никитская, 53

Сеть супермаркетов «Седьмой континент»

Q Michael’s Тверской бульвар, 7 Q Ноа Проточный пер., 7 Q Эль Гаучо ул. Садовая-

Сеть гипермаркетов «Окей»

Триумфальная, д. 4

АЗС ВР г. Санкт-Петербург

Сеть супермаркетов «Перекресток»

Мини-маркеты «Нева-Пресс»

Мини-маркеты «Хорошие новости» Аэропорты: Q Внуково Q Домодедово

Супермаркеты: Красина ул., 27 тел. 254 9797 www.spicy-thai.ru

Ленинский пр-т, д. 37 тел. 633 8888, 958 0508 www.buyabes.ru

Q Ренлунд Q Супер-Бабилон Q Глобус Гурмэ Q Призма

«Это кризис последнего возраста» — сказал приятель. Мы пили под пельмени на кухне, как когдато… и наблюдали, как кризисная заоконная метель заносит последние надежды расквитаться с кредитами. И от этой безнадежности в глубинках души вдруг шевельнулся давно усопший, казалось бы, вовсе утерянный интерес к жизни. Мы давно ее такой не видели — нестабильной, надломленной… Подзабыли, как свежа и прекрасна бывает она в безысходности… Ведь если жизнь работает как отлаженный механизм с гарантией по гроб, если не требует усилий и участия в себе, то откуда возьмется к ней интерес? Разве может свести с ума женщина, если нет в ней хоть малейшего изъяна, если она и так идеал? Разве возможен азарт там, где исключен случай? И припомнились непрактичные времена, когда не было дел серьезнее, чем по водосточной трубе забраться в женское общежитие фабрики имени Марины Расковой, не растеряв при этом грильяж… И совсем неважно, какой фирмы у нее окажется белье, потому что лучше бы его совсем не было… Когда нечего терять, возвращаются вечные ценности. «Дожили!» — сказал я приятелю. И мы вздохнули — глубоко. Насыщенно. Как когда-то.

И. Мартынов

русский пионер №7. февраль-март 2009

владимир соколаев/ фотосоюз

159

Выходит с февраля 2008 года Издатель: Медиа-Группа «Живи!» Главный редактор Андрей Колесников Помощник главного редактора Олег Осипов Шеф-редактор Игорь Мартынов Ответственный секретарь Дмитрий Филимонов Арт-директор Павел Павлик Фотодиректор Вита Буйвид Дизайнер Варвара Аляй-Акатьева Цветоделение Сергей Бирюков Препресс Андрей Коробко Верстка Юлия Варламова Корректор Нина Саввина Генеральный директор Михаил Яструбицкий Директор по работе с VIP-клиентами Анна Николаева Креативный директор Василий Бровко Помощники креативного директора Елена Рогозина и Олег Беркович Офис-менеджер Ольга Дерунова Адрес редакции: Москва, Нижний Сусальный пер., д. 5, стр. 19 Телефон: (495) 504 1717 Электронный адрес: ruspioner@gmail.com Сайт: www.russpioner.ru Обложка: Олег Маслов Авторы номера: Екатерина Истомина, Вита Буйвид, Екатерина Костикова, Владимир Липилин, Антон Уткин, Андрей Васильев, Анна Николаева, Никита Колесников, Дмитрий Филимонов, Игорь Мартынов, Дмитрий Глуховский, Геннадий Швец, Андрей Колесников, Мирослав Мельник, Михаил Куснирович, Владислав Отрошенко, Маша Федоренко, Божена Рынска, Леонид Ганкин, Тина Канделаки, Дмитрий Гришин, Игорь Мальцев, Аркадий Дворкович, Станислав Воскресенский, Маргарита Кондратьева, Аделаида Сигида, Илья Шаньгин, Александр Рохлин, Геннадий Швец, Антон Елин Фотографы: Наталья Львова, Orlova, Тимофей Изотов, Евгений Сорокин, Наталья Вороницына, Андрей Царев, Игорь Васильев, Игорь Мухин, Олег Михеев, Николай Орлов Художники: Анна Всесвятская, Варвара Аляй-Акатьева, Инга Аксенова, Варвара Полякова, Елена Ужинова, Маша Сумнина, Николай Пророков, Виктория Семыкина, Александр Ширнин, Татьяна Фохт, Виктория Ломаско Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного неследия. Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ФС 77-33483 от 16 октября 2008 года. Запрещается полное или частичное воспроизведение текстов, фотографий и рисунков без письменного разрешения редакции. За соответствие рекламных материалов требованиям законодательства о рекламе несет ответственность рекламодатель. Отпечатано в типографии ЗAO «Алмаз-Пресс» Тираж 15 000 экз.