«Горизонт»
164
и Сергеев смотрит на них без истерик но морщится опять и опять понимает что всё это не измерить простым умом не объять ставит старую в нужное место достает айфон из штанин записывает неизвестно куда ползёт этот мир _______
Вышгород ТЫ ДОЖИВЁШЬ ДО ДЕВЯНОСТА… Ты доживёшь до девяноста, я приду акации ломать в твоём саду, жечь травы, чабрецам срывать меха… У бога время в вечных должниках – медвяный вечер будет лить гречишный свет в твоих морщин тиснённые узоры… Нет в памяти провалов – есть зазоры, и, умещая в них и миг, и век, ты станешь пуговку трепать на рукаве, пока не обнаружишь, что разорван, как ниточка, и сам… Вскипит гроза, и, если слёз не спрячешь – прячь глаза, …и громыхнут ругательства, и стёкла на окнах звякнут, маятник дамоклов обяжет стрелки ринуться назад – на запад, в западню, и на авось – в сегодня, что уже оборвалось. СОЛНЦЕ НА ПРИЧАЛЕ Как идёт тебе это солнце, выползающее на причал, всё к лицу – и сомнение пастора, и сознательность палача, так пришла к тебе я, чуть живое своё избранничество волоча – голос создан тобою, словом твоим зачат. Так держи же меня под рукой, чтоб выглядывала из-за плеча, будто смятый значок параграфа, тоненькая свеча. Ну какой же я, к черту, светоч, какой из меня очаг? Если этот огонь убивает – лучше бы зачах. И молчу, обращаясь к солнцу ли, к тебе я, а большущее небо прозрачное битый час непрощающе и расточительно голубеет. НОЧЬ ПО РЕКЕ КОЧУЕТ… Ночь по реке кочует. Иди сюда, избегая потока назойливых жёлтых фар. Тонкая заболоченная слюда сдержит, волнуясь, любой световой удар.
